Николай Лисовой:
«Императорское Православное Палестинское Общество никогда не умирало, оно будет продолжаться и дальше»
Интервью с заместителем Председателя Императорского Православного Палестинского Общества (ИППО) Николаем Николаевичем Лисовым записано на Сергиевском подворье ИППО в Иерусалиме 10 марта 2009 г.
Николай Николаевич Лисовой во дворике Сергиевского подворья ИППО.
Март 2009 г.
Это интервью для официального сайта Императорского Православного Палестинского Общества (ИППО) было записано на Сергиевском подворье ИППО в Иерусалиме, куда в начале марта, впервые после официальной передачи подворья России, приехал заместитель Председателя ИППО Н. Н. Лисовой – доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН, автор множества трудов по истории ИППО и русскому присутствию на Ближнем Востоке. Николай Николаевич в качестве эксперта приехал знакомиться с архивными материалами на подворье, теми остатками, которые чудом дошли до нас сквозь многие десятилетия, в течение которых Сергиевское подворье оставалось без своего законного хозяина и давало приют многочисленным «гостям» и арендаторам. Разговор естественным образом касался не только современных реалий и перспектив подворья, но и драматической истории самого ИППО. Беседа была долгой и обстоятельной, но настолько интересной, что мы решили ее не сокращать, а разделить на несколько смысловых частей.
Часть 1.
Известные и неизвестные страницы истории Императорского Православного Палестинского Общества в период крушения Российской империи: люди и судьбы
Уважаемый Николай Николаевич, расскажите, пожалуйста, когда Вы вступили в Императорское Православное Палестинское Общество?
Я являюсь членом Императорского Православного Палестинского Общества с 1974 года. Общество тогда называлось Российское Палестинское Общество при Академии наук (РПО АН СССР). Это название оно получило после революции. После отречения императора в 1917 году Общество перестало называться Императорским, а с 1918 года было вынуждено отказаться и от названия Православное. Связи со Святой Землей прервались как у Палестинского Общества, так и у Церкви. Русская Духовная Миссия в Иерусалиме и наши учреждения ИППО в Палестине одинаково оказались сиротами после разрыва связей с Россией. В этой ситуации деятельность Палестинского Общества в Советской России свелась исключительно к научной. Отпала, естественно, паломническая функция, потому что никакого паломничества не могло быть, отпала функция помощи Православию на Ближнем Востоке. Поэтому занималось Общество преимущественно только научной деятельностью.
Если говорить о первых шагах Российского Православного Общества после революции, как строилась его деятельность? Нужна ли кому-то была наука в то время?
Вот сейчас мы с Вами получили сообщение о смерти К. Н. Юзбашяна, это был один из старейших членов Общества, исследователь его истории. И если посмотреть его работы по истории РПО за советский период, там на документах показано (и в моей книге об этом тоже сказано), что научная работа не прерывалась ни на год, даже в самые тяжелые месяцы военного коммунизма, в голодный 1918 год.
Академик Василий Васильевич Латышев,
член Совета ИППО с 1903 г., Председатель РПО с 1918 г. по 1921 г.
Сохранились разрозненные документальные свидетельства о научной деятельности Общества в то время. Например, такое приглашение: Председатель Палестинского Общества Василий Васильевич Латышев приглашает на заседание Общества, которое имеет быть 19 января 1919 года, тема доклада такая-то, проще всего доехать на трамвае таком-то. Такие пригласительные билеты, отпечатанные на отдельных бланках, рассылались всем членам Общества. Их было в это время мало. Если к началу XX в. нас было 5000 членов, к 1905–1907 гг.— 3000 членов, то в революционные годы многие отошли просто по несостоятельности платить членские взносы. Люди обычно так и заявляли, что членские взносы платить не в состоянии, труднее стало жить. После 1918 года людей осталось совсем мало, практически это была небольшая группа ленинградских и московских профессоров и ученых в составе 40–50 членов. Сохранились списки Палестинского Общества за 20-е годы, это примерно 30–50 человек. Иногда там даже специальная пометка была: «такой-то находится в заграничной командировке».
Член-корреспондент Российской Академии наук Николай Никанорович Глубоковский,
Председатель ИППО в 1921 г.Некоторые из заграничной командировки так и не возвратились, как Николай Никанорович Глубоковский, например, который одно время летом 1921 года даже исполнял обязанности председателя Общества, но потом он написал официальное заявление, что «в связи с отъездом за границу прошу сложить с меня эти обязанности».
Несмотря ни на что, научные заседания продолжались регулярно, делались серьезные доклады. В 1926 году добились даже того, что вдруг вышел – единственный за советское время – журнал «Сообщений» бывшего Императорского, теперь уже просто Российского Палестинского Общества, не «Палестинский сборник», который последний раз вышел в 1917 году, хотя допечатывался уже в 1918 году, а «Сообщения», которые сумел издать председатель Общества Ф. И. Успенский. Много раз подавались заявки на финансирование изданий, то есть издавать было что, но денег не давалось на это.
А вопрос о посещении Святой Земли как-то возникал?
Да, ставился вопрос о том, что делегация Палестинского Общества должна поехать на Ближний Восток посмотреть, что происходит с русским наследием в Иерусалиме. Даже определялся состав делегации, например, председатель Ф. И. Успенский, П. И. Ряжский, который был еще жив, в 1928 году фигурируют как кандидаты в члены делегации. Объяснялись на самом высоком уровне, что это необходимо, даже с точки зрения политической и прочее, но власти на всякий случай боялись.
Боялись кого-то выпустить?
Очевидно, дело было не только в том, что боялись кого-то выпустить. В те годы люди еще выезжали, Маяковский регулярно ездил в Париж, Замятин выехал из СССР только в 1929 году и не вернулся. Не было дипломатических отношений с вновь возникшими арабскими государствами, тем более что Палестина находилась под Британским мандатом. С Англией отношения были достаточно сложными – они то устанавливались в 1922 году, то разрывались в 1927 году, то опять восстанавливались, а ехать в страну, управляемую колониальным Британским мандатом, видимо, считалось просто реально невозможным. С арабскими новыми режимами, которые тоже Англией были созданы, еще знаменитым полковником Лоуренсом, не было никаких связей, и они считались заведомо феодальными и реакционными. Отчасти они таковыми и были, поэтому с ними просто не было никаких связей. Ехать фактически было некуда, несмотря на то, что и Общество осознавало, что ехать надо, и Академия наук признавала это. Видимо, поэтому МИД и другие органы клали под сукно все заявления. Они не отказывали, у нас нет таких документов, чтобы была резолюция «отказать», «отменить» или «признать невозможным», просто клалось всё это под сукно и не обсуждалось в дальнейшем.
Кто стоял во главе Общества в те труднейшие времена? Кого бы Вы назвали наиболее авторитетным из них?
В апреле 1917 года, после отречения государя, великая княгиня Елизавета Федоровна, сложила с себя полномочия Председателя. Она считала невозможным возглавлять Общество, раз Общество уже не Императорское, раз нет государя, который ее назначил, то ее полномочия с этим закончились. И второй, конечно, был момент, она к этому тоже ответственно подходила, – не мешать Обществу в новых условиях, потому что старые связи могли усложнять деятельность Общества.
Тогда же, в апреле 1917 года, был избран председателем прежний вице-председатель князь Алексей Александрович Ширинский-Шихматов. Иногда ошибочно пишут (в том числе, князь Н. Д. Жевахов в своем биографическом очерке), что он был вице-председателем с момента, как Елизавета Федоровна стала Председателем в 1905 году. Жевахов буквально пишет, что сам император «в помощь ей назначил вице-председателем Ширинского-Шихматова». Это не совсем так. При назначении главой ИППО Елизаветы Федоровны вице-председателем оставался Николай Милиевич Аничков – один из ветеранов, пришедший в Общество еще в 1890-е годы. Ширинский-Шихматов стал вице-председателем только после его ухода в отставку в 1910 году.
Николай Милиевич был достаточно крупной общественной и государственной фигурой, расскажите, пожалуйста, чем он занимался в Обществе.
Аничков был опытный педагог, прошедший все ступени общественного служения – от преподавателя гимназии до товарища Министра народного просвещения. Он был действительным тайным советником, сенатором, членом Государственного Совета. Когда он пришел в Общество, на него в первую очередь было возложено курирование школьной деятельности, о чем он потом написал свою книгу (выпуск I – 1901 г., выпуск II – 1910 г.), она сохранилась, в том числе, у нас здесь, в библиотеке Сергиевского подворья.
Основная деятельность руководства Общества между 1905 и 1914 годом – выбивание денег. В эти годы намного снизилась издательская деятельность, потому что не на что было развивать ее, снизилась и активность по открытию новых школ. С тех пор, как мы —к 1900 году — достигли цифры 100 школ, больше ни одной школы не открывали. Хотя, особенно в Антиохийском Патриархате, от нас этого хотели и требовали. Все время Патриарх Мелетий, а потом Патриарх Григорий IV, когда он приезжал в Россию в 1913 году и встречался с Николаем II, все время просил: «Дайте школы, дайте школы!». Но Общество уже не могло расширять школьную сеть, потому что не в состоянии было ее финансировать. В 1912 году государь пошел навстречу и Государственная дума одобрила – был подписан указ о бюджетном финансировании сирийских школ. С 1912 года сирийские школы, а школ ИППО было больше всего в Сирии (современного Ливана тогда не было, была единая Сирия), были вписаны отдельной строкой бюджета в государственное финансирование, которое должно было возрастать из года в год. Планировалась такая же мера для школ в Палестине (здесь школ было меньше: 19 в Галилее и всего 5 в Иудее, потому что греческая Патриархия возражала против открытия новых русских школ), но не успели ее провести.
Великая княгиня Елизавета Федоровна,
Председатель ИППО с 1905 по 1917 гг.
Таким образом, до самого 1910 года, пока вице-председателем оставался Николай Милиевич Аничков, ему приходилось заниматься добыванием средств. Когда, в 1905 году, Председателем ИППО стала великая княгиня Елизавета Федоровна, Аничков к ней обратился с письмом, в котором писал, что понимает, что он не титулованный человек, не князь, не граф (я примерно, своими словами, излагаю), может быть, она захочет другого вице-председателя. Елизавета Федоровна сказала: нет, оставайтесь, я хочу, чтобы руководство Палестинского Общества оставалось таким, как было при моем покойном муже. И все остались на своих местах.
Профессор Алексей Афанасьевич Дмитриевский,
Секретарь ИППО с 1906 по 1918 гг.
В 1906 году Елизавета Федоровна одобрила назначение секретарем Алексея Афанасьевича Дмитриевского, ей тоже предлагали другие кандидатуры, в том числе, предлагалась кандидатура Д. В. Истомина, которые долгие годы перед этим был помощником секретаря и который был более, так скажем, титулованным лицом. Он был камергером и близким ко двору человеком. Елизавета Федоровна не одобрила его кандидатуру. Она сказала, что нужен человек, который бы занимался только Палестинским Обществом. А Алексей Афанасьевич в это время ушел уже на пенсию из Киевской Духовной Академии, он мог полностью посвятить свое время Палестинскому Обществу и был к этому подготовлен всей своей предыдущей деятельностью, потому при нем Палестинское Общество в научном отношении процветало. Таким образом, Елизавета Федоровна работала со старым составом Совета.
А в 1910 году, как Вы сказали, Николай Милиевич ушел со своего поста. Это было его желание?
В 1910 году Аничков попросился в отставку в связи с утратой зрения. Тогда вице-председателем был назначен (по уставу это было лицо, назначаемое императором) князь А. А. Ширинский-Шихматов. В принципе он был достаточно подготовлен к этому назначению своей предыдущей деятельностью: был одно время товарищем обер-прокурора Святейшего Синода, потом, хотя и всего несколько месяцев, сам был обер-прокурором Святейшего Синода, но не смог сработаться со Столыпиным (Столыпину нужны были более динамичные, менее консервативные люди).
Как при князе Ширинском-Шихматове развивалось Общество?
А. А. Ширинский-Шихматов интересовался историей, разрабатывал систему подготовки иконописцев, знатоков и специалистов церковного пения. В период службы прокурором Московской Синодальной конторы он много способствовал развитию Московского синодального хора и Московского училища пения.
Князь Алексей Александрович Ширинский-Шихматов,
вице-председатель ИППО с 1910 г., Председатель ППО с 1917 г. по 1918 г.
Человек он был знающий, интересующийся, но придерживался, как тогда говорили, «консервативных убеждений». В принципе, до его прихода в 1910 году, Общество было достаточно либеральным. Когда приходит А. А. Ширинский-Шихматов, он приглашает в качестве одного из своих сотрудников отца Иоанна Восторгова. Отец Иоанн Восторгов был замечательным человеком, но он был членом «Союза русского народа». В Обществе происходит поляризация. Тут нельзя никого ни осудить, ни похвалить. Одни уходят на революционный фланг, другие отдрейфовывают на противоположный – на правый фланг, национальный, консервативный или, как журналисты говорили, «реакционный».
Назначение в 1917 году князя Председателем Палестинского Общества, в принципе, было анахронизмом. Если даже в 1906 году Петр Аркадьевич Столыпин считал, что надо другого человека, то в 1917 году ставить его во главе Палестинского Общества было несколько неосторожно. Но членам Совета это казалось естественным, потому что к этому времени он уже 7 лет был вице-председателем и проделал большую работу. Мы сейчас даже здесь, в архиве Сергиевского подворья, нашли документы, им подписанные, по которым видно, что он вникал в конкретную работу, не был «свадебным генералом», старался что-то делать. Достаточно напомнить, что под его председательством работал Барградский комитет по строительству Никольского храма и подворья ИППО в Бари. Но в 1917 году изменилась радикально ситуация.
Внутри Палестинского Общества тоже отразилось «брожение умов», характерное для всего российского общества того времени?
Конечно. Например, в 1917 году даже и секретаря ИППО Алексея Афанасьевича Дмитриевского стали третировать как «реакционера». Алексей Афанасьевич, который вообще сын бедного дьячка, учился на медные копейки. Для того, чтобы его отправить в Астраханскую семинарию учиться, родители корову продали – последнюю кормилицу семьи. И вот его в 1917 году объявили «реакционером» и переизбрали с должности старосты Николо-Александровского храма ИППО в Петрограде, даже храмы все стали «революционными». Когда мы говорим о будущем росте всяких «обновленческих» движений, надо помнить, что в 1917 году три четверти храмов стали «революционными». Подавай нам революционных деятелей, давайте мы будем демократически выбирать и старост, и настоятелей. И когда Алексей Афанасьевич сказал свою известную речь весной 1917 года, что «бьют часы русской истории, кончается великий исторический период», эта речь была сочтена вообще «контрреволюционной», и приход, именно приход, а не какие-то там революционеры, проголосовал, чтобы его убрать.
Примерно так же к нему стали относиться, к сожалению, многие и в Палестинском Обществе, потому что в Совете Общества, вспомним, помимо «реакционно» настроенного Ширинского-Шихматового, были в основном профессора, которые, конечно, были настроены либерально.
Поэтому, повторяю, в такое время А. А. Ширинский-Шихматов на посту Председателя Общества оказался не совсем на своем месте. Существует, к примеру, его переписка с Синодальным управлением, где он спрашивает, а где очередные деньги церковного вербного сбора в пользу Палестинского Общества? Ему аккуратно пишут, что всё, господа хорошие, отменилось всё это, не будет никакого Палестинского сбора. Он еще не понимал реальности. Проведя в последний раз заседание Совета в декабре 1917 года, он уехал в Москву, надеясь, что будет ближе к церковному руководству.
А осенью 1918 года А. А. Ширинский-Шихматов вообще эмигрирует.
Да, осенью 1918 года он эмигрирует за границу, и от него нет вестей. Очевидно, не только потому, что он не хотел дать о себе вестей или оставшиеся в Москве или Петрограде не хотели с ним связаться. Просто была Гражданская война, была революция, и связи никакой и не было. А Обществу надо продолжать работать, и в 1918 году Совет Палестинского Общества, среди которого были все старые члены, тот же самый Успенский, тот же самый Латышев, тот же самый Дмитриевский, принял решение, что в связи с 1,5 годичным «безвестным отсутствием», как тогда писалось, князя Ширинского-Шихматова надо избрать нового Председателя. Председателем был избран академик Василий Васильевич Латышев, который до того на протяжении многих лет возглавлял отделение научных изданий в Палестинском Обществе. В ИППО, как известно, было три отделения: паломническое, поддержки Православия в Святой Земле и научно-издательское. Вот научно-издательским на протяжении лет двенадцати перед революцией заведовал Василий Васильевич Латышев. Он был избран председателем и работал до 1921 года, до самой своей смерти (в 1921 году многие умерли, это было время голода). После его смерти был избран Председателем Федор Иванович Успенский.
Вот так всё стихийно получилось, никто никого не хотел обидеть. Строй изменился, власть изменилась, кто-то уехал, кто-то остался. Но Общество продолжало существовать и функционировать, и оно не могло иначе. Оно осталось в России, оно не могло эмигрировать.
Часть 2.
Последствия революции: в России и в Святой Земле
Вы дошли в своем рассказе до сложного и тонкого момента, связанного с эмиграцией членов Общества после революции, что привело в дальнейшем к появлению эмигрантских Палестинских Обществ. Как Вы эту ситуацию прокомментируете?
Тут надо вспомнить очень важный правовой и нравственный аспект. Если мы посмотрим устав и другие документы Палестинского Общества, то увидим, что Императорское Православное Палестинское Общество было создано для того, чтобы помогать православным паломникам из России, чтобы Русская Православная Церковь могла помогать Иерусалимской Церкви, чтобы русские люди изучали и популяризировали в России знания о Святой Земле. Все функции Палестинского Общества были связаны непосредственно с Россией, все его члены, отделения и епархиальные отделы трудились на благо русскому народу. Никто никогда не предполагал, что Общество вообще может иметь заграничные отделения, тем более, иметь управление заграницей. Это был нонсенс.
Но в связи с тем, что революция не знает законов и не знает нормального течения дел, в Обществе случился раскол так же, как с 1921 года начался и в Церкви раскол. Можно понять тех людей, в том числе, представителей духовенства и 20 человек представителей иерархии, которые оказались на врангелевских пароходах в Константинополе. Надо было что-то делать, и они собрались, организовали заграничное Церковное Управление, а потом назвали это Архиерейским Синодом, после того как Управление было Патриархом Тихоном упразднено в 1922 году. Я могу это понять, но это внеканонично, и надо отдавать отчет, что это может существовать только в условиях внеканоничного времени и, слава Богу, что два года назад это закончилось, и единство Русской Церкви восстановлено.
Ведь невозможно себе представить, чтобы, например, члены Императорской Академии наук вдруг собрались где-нибудь в Берлине или Нью-Йорке, а многие академики эмигрировали, и объявили бы: «теперь у нас Академия наук здесь, там большевики проклятые, мы с ними дело иметь не будем, вот теперь у нас Академия наук будет в Берлине». Это был бы нонсенс. Я полагаю, что только неправильное понимание долга и неправильное понимание самой природы Императорского Православного Палестинского Общества привели к тому, что в аналогичной ситуации князь Ширинский-Шихматов с некоторыми своими сотрудниками, с тем же князем Жеваховым, который был его ближайшим соратником, решились на то, чтобы объявить себя Палестинским Обществом, не считаясь с тем, что есть Россия, есть в Петрограде и Москве люди, которые продолжают работу.
Более того, так же, как Патриарху Тихону очень вредила деятельность заграничных церковных центров (его тянули в суд и говорили: «как это под твоим омофором контрреволюционная деятельность развивается»), аналогичным образом Ширинский-Шихматов и некоторые его сотрудники создали так называемый «Совет в изгнании». Они тоже сняли название Императорское и называли себя Православное Палестинское Общество и просто Совет Палестинского Общества. Я в своих работах назвал это «Советом в изгнании» именно потому, что в Петербурге действовал, причем все время действовал, ни на день не прерывая работы, настоящий Совет Палестинского Общества. В прежнем составе, те же профессора – профессор Соколов, профессор Дмитриевский, академик Латышев, академик Успенский, все уважаемые лица, которые не считали для себя возможным уезжать за рубеж.
Да, некоторые из ученых и академиков уехали, но, в принципе, даже перед угрозой голодной смерти в нетопленых залах Петербургского университета сидело перед профессором по одному закутанному в шинельку студенту, и они продолжали читать лекции. Именно благодаря этому не просто Академия выжила, и не просто Палестинское Общество выжило. Благодаря этому страна выжила. Мозг ее выжил. Это подвиг именно русской интеллигенции, которая не пошла на эмиграцию. Уехать все могли, но не все это сделали.
Что касается Палестинского Общества, то оно ведь жило и действовало по благословению Русской Православной Церкви, а Патриарх Тихон оставался в России. Общество действовало как общественная структура Российской империи, а Россия продолжала существовать, только в других исторических формах. В этих условиях было странно создавать некую параллельную зарубежную структуру, хотя, возможно, людям в эмиграции казалось, что она единственная и правильная, и они ориентировались на тех дипломатов, которые остались заграницей. После Ширинского-Шихматова († 1930), его преемником на посту Председателя зарубежного Палестинского Общества стал А. А. Нератов, бывший крупный российский дипломат. Многие дипломаты, послы, где они были в каких странах, они там и остались. Много было и духовных лиц, ушедших в рассеяние, мы тоже это знаем.
При этом, были люди, которые пытались сохранить наше имущество на святых местах.
Да, были русские люди, и светские, и из числа духовенства, которые спасали, что могли спасти здесь, в Святой Земле, в Иерусалиме. Это разные вещи. Князю Ширинскому-Шихматову, кстати, предлагали: поезжайте в Иерусалим, там есть, где жить, пожалуйста… Он не поехал. Он жил в Берлине, а потом в Париже, где и умер. Реально же работали по спасению национального достояния те простые люди, которые здесь, в Иерусалиме, оставались – тот же самый Селезнев Николай Романович, имя которого мы неоднократно находим в документах. Тот же самый В. К. Антипов, бывший царский консул в Персии, который, кстати, незадолго до революции сюда приехал. В Бари было так, что после отъезда князя Жевахова вообще простая русская женщина, приехавшая туда, даже не монахиня, а просто послушница, поддерживала и русскую церковь нашего Палестинского Общества, и Барградское подворье. Вот эти люди работали.
Надо сказать, что и от Церкви помощь была.
Конечно, Русская Православная Церковь за рубежом очень много сил приложила к сохранению русского наследия. В 1924 году Иерусалим посетил глава Русской Зарубежной Церкви митрополит Антоний (Храповицкий), с 1925 года здесь жил постоянно в полуофициальной должности «Наблюдающего за деятельностью Русской Духовной Миссии в Иерусалиме» архиепископ, впоследствии митрополит и Первоиерарх Зарубежной Церкви Анастасий (Грибановский). Одно время начальником Русской Духовной Миссии был прекрасный богослов и крупный церковный ученый архимандрит Киприан (Керн), который написал замечательную книгу об архимандрите Антонине (Капустине). Т.е. много было сделано для того, чтобы сохранить преемство и собственно само существование и Миссии, и подворий Палестинского Общества.
 Академик Николай Яковлевич Марр, Председатель РПО с 1928 г. по 1934 г. |  Академик Игнатий Юлианович Крачковский, заместитель Председателя РПО с 1928 г. по 1950 г. |
Что происходит дальше? Дальше происходят естественные вещи. В Петрограде, как мы сказали, Председателем выбирают Латышева. Латышев умер в 1921 году, избирается председателем Ф. И. Успенский, который умер в 1928 году. Председателем стал еще один из старейших и уважаемых членов – академик Николай Яковлевич Марр. Он работал по поручению Палестинского Общества на Синае еще в 1902 году. Об этом написано в «Сообщениях ИППО». То, что относится в его трудах к Палестинскому Обществу – это наш золотой фонд. Но Николай Яковлевич был уже старым и больным человеком, его заместителем был Игнатий Юлианович Крачковский. В 1934 году Николай Яковлевич Марр умирает. Иногда пишут, что с этого времени Председателем был Крачковский. Нет, этого не было. С этого времени деятельность Палестинского Общества замирает. Его никто не закрывал, не было никакого постановления, ничего. Постепенно перестали собираться собрания, перестали делаться доклады, люди разошлись по своим институтам, своим кабинетам. Так продолжалось до 1950 года.
А что происходит в это время в Святой Земле?
В Святой Земле изменения происходят в 1945 году. 31 января 1945 года состоялась интронизация Святейшего Патриарха Алексия I. 10 апреля его принимает И. В. Сталин, а в победном мае 1945 года Патриарх совершает свое первое паломничество в Святую Землю и Патриархаты Востока. Он побывал в Иерусалиме, посетил и Александрийского Патриарха, и Антиохийского. Но для нас важен Иерусалим. Что происходит с этого момента в Иерусалиме? 1945 год для русской эмиграции был знаковым. Очень многие стали возвращаться в Россию. Даже те, которые не собирались возвращаться, от души поддерживали Россию, например, митрополит Евлогий (Георгиевский). Старый и больной, он уже не собирался возвращаться в Россию, но пошел в наше посольство и оформил советский паспорт, люди хотели вернуться духовно.
Игумен Серафим (Кузнецов).
В 1921 году привез из России в Иерусалим мощи преподобномученицы великой княгини Елизаветы Федоровны
А чем занималось в это время Зарубежное Палестинское Общество?
Зарубежное Палестинское Общество по существу было «усыпленным» – никакой деятельности не было, единственное, что старые служащие Палестинского Общества в самом Иерусалиме хранили то, что могли сохранить. Обновлялся состав, кто-то умирал из старых служащих, приходили новые, после 1945 года появляется полковник Самарский в качестве управляющего подворьями. Здесь, на Сергиевском подворье, в квартире управляющего, он и поселяется. Палестинское Общество пытается сохранить и спасти для будущей России то, что можно спасти. Деятельности никакой нет, в том числе, и научной. Если сравнивать с Советской Россией, где с 1954 года начал опять издаваться «Палестинский сборник», у нас научной жизни, научной мысли было, несомненно, больше, потому что научный потенциал все-таки остался на Родине.
Как повлияли политические события, связанные с образованием государства Израиль в 1948 году, на развитие РПО?
В 1950 году начинается новый этап в жизни Палестинского Общества. Он связан с тем, что создается Государство Израиль, ситуация на Ближнем Востоке радикально меняется. Британцы уходят. Собственно, главными врагами воссоединения Палестинского Общества да и Церкви на плацдарме Ближнего Востока были, безусловно, английская разведка и английский МИД. Несмотря на то, что с 1939 года до 1945 года мы сражались в военном союзе с Англией, все наши ноты, которые посылались английскому МИДу насчет российской собственности в Палестине, клались под сукно, на них попросту не отвечали. Не отказывали, а просто помалкивали на этот счет. Поэтому, когда возникло Государство Израиль и Советский Союз первым официально его признал, а надо сказать, что без мощной поддержки Советского Союза не было бы и голосования 29 сентября 1947 года, когда Организация Объединенных Наций проголосовала за создание двух государств: Еврейского и Арабского, – вполне естественно, что новым, уже израильским, правительством было принято решение о возвращении России того имущества, которое оказалось на территории Израиля после первой арабо-израильской войны.
Так получилось, что в Святой Земле возникли не только «красная» и «белая» Церкви, но и, помимо представителей зарубежного ППО, появилось с 1950 года представительство Российского Палестинского Общества при АН СССР. Представителем Палестинского Общества в Иерусалиме был назначен Калугин Михаил Петрович, который приехал и поселился здесь, на Сергиевском подворье. Одно время они с Самарским вместе работали в соседних кабинетах, пока Самарский не собрал свои вещи и не уехал по понятным причинам.
И что в дальнейшем происходило с Зарубежным Палестинским Обществом?
После образования Государства Израиль члены эмигрантского ППО постепенно ушли на иорданские территории, в восточный Иерусалим: на Александровское подворье, на Елеон. А после Шестидневной войны 1967 года и объединения Иерусалима приняли решение уходить под американскую эгиду. Они официально заявили, что уходят под омофор Русской Зарубежной Церкви потому, что она является американской корпорацией. Таким образом, они ушли не под Церковь, они ушли под ЦРУ и этого не скрывали, так как считали, что это единственный для них способ обезопасить себя от прихода советских консулов, «советской» Духовной Миссии, «советского» Палестинского Общества.
Следующий шаг состоял в том, что зарубежное Палестинское Общество после Шестидневной войны начинает почковаться. Совет ППО в 1970 году принимает решение о создании трех независимых секций. Я уже сказал, что и в 1918 году ситуация была незаконная, но тогда и время такое было, вне закона. В 1970 году создается еще одна неуставная и вне каких-либо законов ситуация: вдруг Совет Общества сам раздирает себя на три части и выступает с положением о создании трех независимых ветвей Палестинского Общества – в Иерусалиме, в Париже и в США.
Что это такое с точки зрения права, с точки зрения логики, с точки зрения интересов России и Палестинского Общества? В новом уставе было записано в первую очередь, что каждая из этих секций имеет право собственным независимым образом, вполне самостоятельно распоряжаться имуществом ИППО. Но извините, господа, имущество ведь принадлежит русскому православному народу. Извините, господа, к 1970 году ни в США, ни в Париже, ни даже в Иерусалиме не осталось русского православного народа. Кого вы представляете? От чьего имени вы берете на себя право управлять имуществом православной России? Я не буду входить глубоко в тему, уместно сказать, что это наименее изученный период в истории Палестинского Общества по очень простой причине – зарубежные Общества не издают своих документов.
Итак, в 1951 году в Иерусалиме появился представитель РПО. А как изменилась деятельность РПО на родине, в России?
После создания государства Израиль и постановки вопроса о возвращении наших недвижимостей в Иерусалиме и в Святой Земле советское правительство принимает решение об активизации русского присутствия в регионе, в том числе, и деятельности Палестинского Общества. После 16-летнего молчания Общество возобновляет свою деятельность. Довольно естественно, что за прошедший период большинство старых членов или просто ушло из жизни, или отошло от дел, кто-то, очевидно, и репрессирован был, кто-то просто умер по старости. К 1950 году остался практически один Игнатий Юлианович Крачковский, который в Общество вступил в 1912 году. Он был единственным из дореволюционных членов, но и он был уже старый и больной человек. Его безусловно, избрали бы председателем, но он умер через 2 недели после учредительного собрания нового состава Палестинского Общества в январе 1951 года.
В 1950 году первым подал заявление в Палестинское Общество – это было символически, сознательно сделано – легендарный митрополит Крутицкий Николай (Ярушевич), что было очень важно с точки зрения церковного участия в возрождении Общества.
Кто возглавил Общество после воссоздания? И по каким направлениям оно стало осуществлять работу?
После того, как была восстановлена деятельность Российского Палестинского Общества при АН СССР, Председателем был избран профессор С. П. Толстов, доктор исторических наук, специалист по Среднему Востоку, востоковед, крупный археолог, историк. В состав первого Совета возрожденного Общества вошли крупные ученые – например, ученым секретарем РПО стал общий секретарь (был такой титул) Академии наук А. В. Топчиев. Деятельностью Палестинского Общества занимался и президент Академии наук – академик А. Н. Несмеянов, сохранилась его переписка с В. М. Молотовым.
 Профессор Сергей Павлович Толстов, член-корреспондент АН СССР, Председатель РПО с 1951 г. |  Академик Александр Васильевич Топчиев, ученый секретарь РПО с 1951 г. |  Академик Александр Николаевич Несмеянов, Президент АН СССР с 1951 г. по 1961 г. |
С самого начала Общество воссоздавало свою деятельность по различным направлениям.
Была восстановлена, в советских условиях почти формальная, связь с Православной Церковью в лице митрополита Крутицкого Николая, который был одновременно председателем Отдела внешних церковных сношений и председателем Издательского отдела Русской Православной Церкви, т. е. два ключевых отдела в Русской Православной Церкви занимал человек, который одновременно был одним из первых лиц в Палестинском Обществе, хотя бы по времени подачи заявления.
Одновременно, раз восстанавливалась связь с Иерусалимом, нужно было подключение МИДа. Поэтому опять-таки В. М. Молотов лично в этом принимает участие.
В 1954 году начал вновь выходить «Палестинский сборник», т. е. Общество полностью, полноценно восстановило свою научную деятельность. «Палестинский сборник» регулярно выходил с 1954 года и опять заслужил право считаться одним из самых солидных и серьезных востоковедческих изданий. И так продолжалось до Шестидневной войны 1967 года.
Что принесла с собой Шестидневная война?
Первое, мы не сохранили свои позиции в Сергиевском подворье так, как, например, сохранила свою деятельность Русская Духовная Миссия. Хотя на нее тоже был тогда оказан нажим, чтобы она покинула Иерусалим в связи с разрывом отношений с Израилем, но она не покинула, она свое служение продолжала. И Палестинскому Обществу никто не мешал оставаться, но в связи с тем, что МИД СССР потребовал эвакуации всех наших учреждений, из Иерусалима было эвакуировано и представительство Российского Палестинского Общества при АН СССР. С того времени наша квартира на Сергиевском подворье стояла с заколоченными окнами и с запертым, а иногда и не запертым, как мы видели, когда приехали сюда в 2004 году, подъездом.
Второе – было принято партийное постановление об активизации работы Палестинского Общества. В нем говорились разные правильные слова о развитии востоковедения и т. д., но в первую очередь по соображениям идеологическим был сделан акцент на необходимости усилить идейную борьбу с сионизмом. На этой волне Общество в начале семидесятых становится более многолюдным, до этого оно представляло собой в основном узкую группу ученых, московских и ленинградских. Теперь пришло больше народу, в том числе, журналисты, представители МИДа, писатели и публицисты. Некоторые действительно ставили своей задачей борьбу с сионизмом, другие под идеологическими лозунгами надеялись продолжить борьбу за русское наследие на Ближнем Востоке. В целом я не сказал бы, что этот фактор был однозначно отрицательным. Например, мы с Ярославом Николаевичем Щаповым тоже пришли в Палестинское Общество в 1974 году.
Профессор Лидия Петровна Жуковская,
руководитель секции «Литературные связи Востока и Запада» РПО при АН СССР
Палестинское Общество в это время работало в двух различных секциях. В Ленинграде действовало ленинградское отделение, а в Москве были созданы две секции. Одна из них называлась «Литературные связи Востока и Запада» (на самом деле имелись в виду общекультурные связи, но поскольку речь шла в основном о письменных источниках, секцию и назвали «Литературные связи»). Этой секцией руководила Л. П. Жуковская, профессор, знаменитый историк русского языка, исследователь древнейших славянских и древнерусских текстов, которая изучила 500 рукописных Евангелий, начиная с самых первых – Реймского, Остромирова, Мстиславова и до XVI века. Лидия Петровна руководила этой секцией до 1988 года. В 1988 году она передала ее мне, я стал руководителем этой секции. В секции состояли ученые историки, филологи, византинисты, которые занимались, в том числе, и русско-палестинскими связями и русским наследием на Ближнем Востоке.
Вторая секция была более актуальна с точки зрения политики, она называлась «Современные проблемы Палестины». Вот там уже обсуждались вопросы и израильской политики, и советско-израильских отношений, и экономики Израиля и других стран Ближнего Востока. Там тоже работали многие уважаемые ученые: историки, правоведы и экономисты.
Так продолжалось до 1990 года, пока не были восстановлены отношения с государством Израиль. В 1990 году, когда отношения еще не были формально восстановлены, мы впервые приехали в Святую Землю.
Расскажите об этом поподробнее, в какой форме состоялся этот приезд?
В январе 1990 года мы провели первую большую международную конференцию в Москве «Россия и Палестина: культурно-религиозные связи и контакты в прошлом, настоящем и будущем». Она была широко задумана. В ней участвовали историки и специалисты по современной политической жизни из разных стран.
К нам приехали представители из США. С. Баталден сделал доклад о судьбе русских недвижимостей в период Британского мандата. Профессор Л. М. Кенни из Канады представил очень интересные материалы о последствиях создания израильских поселений на оккупированных территориях. Он даже издавал лично на свои деньги небольшой журнал по истории «интифады». Были специалисты из Германии, Израиля. Анита Шапира выступила с докладом «Русско-еврейская субкультура в Палестине». Были специалисты из Сирии, Ливана, в том числе Симон Сакр, который даже пытался организовать в Бейруте отделение нашего Палестинского Общества. Приехали арабские ученые из Израиля и Палестины.
Труды конференции были в 1992 году изданы. По благословению Святейшего Патриарха Алексия II мы восстановили к тому времени и историческое название Общества. В мае 1992 года было принято Верховным Советом и подписано Р. И. Хасбулатовым решение о восстановлении исторического имени, и в этом же постановлении была записана рекомендация российскому правительству о принятии мер по реальному возвращению недвижимостей ИППО и возможности действия, в том числе, и в Иерусалиме, и на Ближнем Востоке. Так что мы впервые смогли издать «Палестинский сборник» под возрожденным названием – «Православный Палестинский сборник», где и опубликовали труды конференции 1990 года.
Осенью того же 1990 года мы впервые смогли организовать конференцию здесь, в Иерусалиме. Большая группа членов Палестинского Общества, в том числе, Совет в полном составе, во главе с председателем Общества, ректором Дипломатической академии О. Г. Пересыпкиным и ученым секретарем В. А. Савушкиным, всего от РПО 35 человек, участвовали в этой поездке. Мы приехали для участия в Иерусалимском форуме «Представители трех религий за мир на Ближнем Востоке». От Русской Православной Церкви был мой покойный друг архимандрит Иннокентий (Просвирнин), нам с ним пришлось писать коммюнике по религиозной части.
Получается, это был не просто визит в Святую Землю, а участие в представительном научно-общественном форуме, была подготовлена и проведена целая научная программа. А как вас встретил Иерусалим?
Впервые мы сумели вернуться в Иерусалим с какой-то научной программой. Надо сказать, нас встретили вполне гостеприимно. Нам были рады в Русской Духовной Миссии, матушки тут же разложили на прилавке все дореволюционные издания, причем, когда мы предложили это купить, они сказали – «нет, нет, берите бесплатно, мы хотим, чтобы это досталось именно русским людям, Палестинскому Обществу». Мы были первой большой официальной группой Палестинского Общества. К нам доброжелательно отнеслись и на Елеоне, и в Гефсимании, особенно в Гефсимании, где в то время казначеей была матушка Нонна, ныне матушка Моисея, настоятельница Елеонского. Она нам тоже вынесла какие-то издания, одарила всех нас и лаской своей, и книгами. Очень хорошо нас встретили на Елеоне, тогда там была настоятельницей матушка Варвара, она была из Австралии, куда затем и вернулась. Она нас повела с отцом Иннокентием на колокольню «Русская свеча». Сергей Сергеевич Аверинцев не решился, он тоже с нами был, мы по Иерусалиму ходили с отцом Иннокентием и Сергеем Аверинцевым с его супругой. А матушка Варвара, сама старая женщина, бойко поднялась с нами на самый верх колокольни и с высоты 64 метров показывала, что оттуда видно, где что находится. Очень тепло встретила, и тоже одарила еще дореволюционными изданиями «Стопочки Спасителя», издательства одесского издателя Фесенко.
А потом наступило некоторое охлаждение.
Почему? В чем оно проявилось?
По очень простой причине. Надвигался очередной рецидив «холодной войны». Не знаю, было ли это связано как-то с политическими установками, скорее нет, потому что все-таки и при М. С. Горбачеве и при Б. Н. Ельцине общие установки на потепление были, т. е. политически претензий никаких не могло быть к России, но Зарубежная Церковь сделала попытку последнего замораживания отношений. Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви митрополит Виталий был в это время уже очень старым человеком, очевидно у него были какие-то советники, которые его настраивали соответствующим образом.
Во всяком случае, когда мы приехали с делегацией Палестинского Общества в январе 1994 года, то на воротах Елеонского Вознесенского монастыря уже прочитали большое объявление, на машинке напечатанное, где было написано: «клирикам Московской Патриархии вход запрещен». Самое смешное, что когда слепой сторож-привратник Мустафа, всё равно ничего не видя, спрашивал: «а среди вас есть клирики Московской Патриархии?» — мы говорили (иногда врали) «нет», и он спокойно нас пропускал.
Простые люди нас все равно встречали радушно. Даже когда Александровское подворье было от всех заперто, Вера Кравченко, которая была представительницей Антония Граббе здесь, на подворье, на «Русских раскопках» в Иерусалиме, всё равно нам открывала, наши группы впускала и с удовольствием с нами общалась.
Так вот, мы приезжаем в 1994 году и даже на Елеоне с матушкой Юлианией и ее наперсницами проводим переговоры о том, что у нас в 1994 году 100-летний юбилей со дня кончины приснопамятного архимандрита Антонина (Капустина), предлагаем вместе провести конференцию. Матушки согласны, тут же ведут нас в странноприимный дом с проломленными полами, в котором уже 50 лет никто не останавливался, и говорят «ради Бога, мы примем, по возможности, меры, чтобы можно было здесь вас принять». А владыка Виталий накладывает вето и, даже более того, приказывает матушкам Елеонским и нью-йорским членам зарубежного ППО не вступать ни в какие переговоры с представителями Московского или «красного», как они иногда тоже называли, Палестинского Общества.
Вот как развивались события. А ведь когда мы приезжали в 1994 году, мы уже изменили свой статус, мы уже не были «при Академии наук», уже не было Советской России, мы были уже опять Императорское Православное Палестинское Общество, у нас Святейший Патриарх возглавлял Комитет Почетных членов. Вроде бы что мешало?
Но установка была жесткая. Кульминацией стал визит Патриарха Алексия II в июне 1997 года, когда Святейший приехал на празднование 150-летия Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Его встречала хлебом-солью матушка Анна в Гефсиманском монастыре, но перед ним заперла ворота игуменья Юлиания, настоятельница Вознесенского Елеонского монастыря. Притом, что сверху, из нью-йоркского Зарубежного Синода, она получила указание принять Святейшего Патриарха. Очевидно, какие-то круги ее поддерживали, она сама вряд ли на такое решилась бы. Ее потом сняли за это, это было концом ее игуменской карьеры в Иерусалиме. Но все же не пустила Святейшего Патриарха.
Когда в связи с этим встал вопрос, что Патриарха могут не пустить и на Хевронский участок, к Дубу Мамврийскому, тут уже Ясир Арафат принял меры и послал своих «омоновцев», чтобы обеспечить возможность для Святейшего Патриарха помолиться в храме святых Праотцев и Святой Троицы у Дуба Мамврийского. А вскоре после этого Палестинской Национальной Администрацией было принято решение передать Русской Церкви Мамврийский участок с храмом, где теперь у нас, как Вы знаете, Троицкий Хевронский монастырь.
А как сейчас складываются отношения с так называемыми зарубежными отделениями Палестинского Общества?
По мере того, как Императорское Православное Палестинское Общество смогло вновь добиться признания и в России, и на международном уровне (ИППО с 2005 года является консультативным членом Экономического и Социального Совета (ЭКОСОС) при Организации Объединенных Наций), это активизировало противостояние представителей зарубежных Палестинских Обществ.
Когда стало понятно, что нам вернут Сергиевское подворье, у некоторых представителей зарубежных обществ, образно говоря, «загорелась земля под ногами», произошло естественное обострение: «только мы единственные и есть, а вас мы никак не признаем». Когда мы приходим на Александровское подворье и говорим, что нас архиепископ Берлинский и Германский Марк благословил, нам отвечают, что архиепископа Марка они не знают, вот в Мюнхене есть Гофман-Воронцов, если он разрешит, тогда, пожалуйста.
Сейчас, надеюсь, это противостояние сойдет на нет. Как я уже сказал в начале, ни юридических, ни нравственных, ни церковно-канонических, ни каких-либо научных, в смысле научной традиции и т. д., — никаких оснований нет у какой-либо группы за рубежом называть себя Православным Палестинским Обществом. Как нет оснований владеть и управлять его имуществом, от его имени выступать, не имея никакого отношения ни к той деятельности, которая этим Обществом ведется, ни к русскому православному народу, ни к Русской Православной Церкви, возглавляемой, а теперь уже и объединенной под омофором Святейшего Патриарха Московского.
Мы по-христиански можем и должны многое простить, но понять, как Гофман-Воронцов и те, которые с ним, могут серьезно и искренне считать себя «настоящим» Палестинским Обществом, а нас «ненастоящим» или «незаконным», «красным» и каким угодно, вот этого я понять не могу. Можно было понять членов ППО, эмигрантов, в 1919 году, когда по одну сторону окопов были белые, по другую – красные, и брат шел на брата. Но когда сегодня, в 2009, мне вдруг кто-то говорит, что он будет от имени Палестинского Общества говорить, и его традиции представлять, и его имуществом управлять… Имуществом, которое создано на деньги русского православного народа, на тот самый вербный сбор, которые все годы деятельности Палестинского Общества до революции продолжал пополнять его казну! И вот представьте, на кровные деньги русского народа, который в России живет, а не в Мюнхене, не в США и нигде еще, на деньги этого народа, на деньги Палестинского Общества было построено Александровское подворье и записано за российским правительством, — даже не за Сергием Александровичем, а за российским правительством, – как можно всерьез считать себя «законным хозяином» Александровского подворья? Я не знаю, что тут скажешь еще.
Часть 3.
ИППО как выдающийся национальный просветительский и благотворительный проект
Мы подробно остановились на истории ИППО, теперь я хотел бы поговорить об итогах деятельности Общества, сделать некоторые обобщения. Как Вы считаете, история ИППО – это, в первую очередь, история Церкви, история внешнеполитического ведомства, история масштабного менеджерского проекта, история международного сотрудничества или история востоковедения? Что получилось лучше всего до революции на Святой Земле?
Очень многоаспектный вопрос, но я попробую по порядку на него ответить. С точки реальных достижений и направлений деятельности ИППО всё, что Вами перечислено, всё имело место.
В первую очередь, Православное Палестинское Общество важной частью своей деятельности входит в историю Русской Православной Церкви. Общество осуществляло непосредственную связь и оказывало большую помощь Православным Патриархатам Востока – Иерусалимскому и Антиохийскому. Это прямо входило в уставные задачи.
Как понималась эта поддержка Православия на Ближнем Востоке?
С одной стороны, это была финансовая поддержка Патриархатов, а с другой, что самое важное, это была просветительско-гуманитарная помощь. Палестинское Общество с самого начала считало, что оно может быть максимально полезно Восточным Патриархатам тем, чтобы подрастающее поколение, дети оставались православными. Если нет православных школ, значит, дети пойдут учиться в католические и протестантские школы, они уйдут из Православия. Поэтому поддержка Православия – это, в первую очередь, было создание школ и педагогических училищ, чем мы и занимались.
Вторым направлением гуманитарной помощи со стороны Палестинского Общества была организация паломнического потока, который имел огромное значение не только для Русской Церкви и для русского народа, – он имел большое значение и для Иерусалима. Это была постоянная моральная и религиозная поддержка. Например, в Иерусалиме на Пасху до 6 тысяч и более русских людей собиралось. Это была очень значительная добавка к той арабской православной пастве, которая в Иерусалиме существовала. Вот представьте себе, сегодня у нас на Пасху в храме св. Иакова брата Господня собирается арабская иерусалимская община, это достаточно немногочисленная община. И вдруг шесть тысяч человек к ней присоединяются! Таким образом, надо осознавать важную роль паломничества не только для Русской Православной Церкви, но и для Вселенского Православия в целом. Это как раз была форма существования и взаимности на уровне Вселенского Православия.
То, что это одновременно было в России мощнейшим благотворительным проектом, тоже не приходится говорить. Пребывание паломника в Святой Земле, в том числе, здесь, на наших подворьях, обходилось ему первые две недели бесплатно вообще, просто вот побыл две недели, помолился, можешь уехать, не заплатив ни копейки. После этого 2-х недельного периода плата составляла 3 копейки в день, то есть почти месяц ты живешь всего за рубль. Это конечно чисто символическая плата.
Практически ИППО являлось мощным национальным просветительским и благотворительным проектом. Вот что это такое было. По всей России были созданы епархиальные отделы Палестинского Общества. Вы знаете, где был создан первый отдел?
В Якутии.
Да, в городе Якутске возник первый отдел. Буквально из всех уголков, из самой-самой глубинки русской земли шли люди, покупали льготные паломнические книжки, ехали в Иерусалим и здесь за 3 копейки в день жили. А если они задерживались после Пасхи и хотели еще прожить здесь в летний период, то это обходилось еще дешевле, считалось, что в летний период никого нет, в Иерусалиме пусто, и можно здесь жить на подворьях вообще бесплатно, и многие так и делали.
Листовка ИППО с рисунком народной трапезной Сергиевского подворья
Я сказал, что не только благотворительный, но и просветительский проект. Потому что возможность лично прикоснуться к святым местам мощнейшим образом раздвигала сознание людей, по-настоящему укореняла в Православии. Одно дело, когда тебе батюшка за проповедью в деревне глухой, в провинции, рассказывает, что есть где-то далеко святые места. Другое дело, ты сам приезжаешь в Иерусалим, и всем миром тебе собирают деньги, чтобы ты потом туда в родную деревню, в родной храм привез икону с печатью на ней «Благословение Святого Града Иерусалима», привез книжки, привез вот эти бесплатные листовки нашего Палестинского Общества с изображениями Святой Земли.
Батюшки работали не покладая рук во всех наших 52 епархиальных отделах. Читались лекции, показывались так называемые «туманные картины» с «волшебным фонарем». Что это было? Это была мощная просветительская работа. В условиях, когда Россия шла к революционной катастрофе, которая совпадала с катастрофой духовной, атеистической. И вопрос даже не только в том, что отменили большевики Бога или не отменили. Даже если бы не отменили, уже в 1905 году рост атеистических настроений в стране был чрезвычайным. И вот в этих условиях вдруг появляется организация, которая на своем знамени пишет: на святые места, на Родину Иисуса Христа идем. И обращались люди, прикоснувшись ко всему этому. Это был важнейший просветительский проект даже чисто с идеологической точки зрения, а не только с точки зрения собственно религиозной.
Теперь, продолжая ответ на Ваш ветвистый вопрос, рассмотрим, что такое история Палестинского Общества для науки и в науке? Наука была одним из главных уставных направлений деятельности Палестинского Общества, и уже в 1907 году, когда отмечалось 25-летие Общества, в рескрипте на имя Председателя, великой княгини Елизаветы Федоровны, император Николай II подчеркивает, что за 25 лет Общество издало 347 названий.
Святая Земля. Иерусалим. 1892 г.
Начальник Русской Духовной миссии архимандрит Антонин (6), с двумя членами братии Миссии, оо. Виссарионом (7) и Вениамином (8), Генеральный Русский консул Арсеньев (5), консул Михайлов (4) с супругой (3), г-жа София Домниковна Хитрово (1) и ее мать (2), – члены-учредители Императорского Православного Палестинского общества.
Это были и чисто научные книги и не только на русском языке, но и на греческом, немецком, французском языках. Например, супруга Василия Николаевича Хитрово Софья Доминиковна Хитрово перевела на французский язык и издала в Швейцарии «Древнерусские хождения» по просьбе французских ученых. Это было первое ознакомление европейской науки с русскими хождениями в Святую Землю.
Палестинское Общество вело огромную работу в самых разных направлениях. Вот там у нас на полке лежит несколько книжек, которые называются «Наблюдения за состоянием атмосферных осадков». Это специально изучалось здесь, и каждый месяц в приложении к нашему журналу «Сообщения ИППО» публиковалось. А какая погода в Иерусалиме, а не выпал ли снег зимой, а если выпал, то какой массив снежного покрова?
Палестинское Общество вело огромную работу в самых разных направлениях. Вот там у нас на полке лежит несколько книжек, которые называются «Наблюдения за состоянием атмосферных осадков». Это специально изучалось здесь, и каждый месяц в приложении к нашему журналу «Сообщения ИППО» публиковалось. А какая погода в Иерусалиме, а не выпал ли снег зимой, а если выпал, то какой массив снежного покрова?
Крупный ученый в области медицины Д. Ф. Решетилло в молодости был гувернером в семье Столыпиных,
рядом с ним Петя Столыпин десяти лет с младшим братом Александром.
рядом с ним Петя Столыпин десяти лет с младшим братом Александром.
Доктора, врачи приезжали и изучали состояние здоровья местного населения. Мы видели книгу доктора Германа, а она и отдельным изданием была, и в журнальном варианте – «О глазных болезнях жителях Палестины». Доктор Русской больницы Дионисий Федорович Решетилло, он стал потом крупным деятелем медицинского факультета Московского университета (нынешней 1-ой Медицинской академии), издал специальное исследование «Лихорадки в Палестине». Мы сейчас с Вами описывали в составе нашей библиотеки книги Николая Александровича Елеонского «Горы и долины Палестины», «Леса и равнины Палестины», «Озера и реки Палестины». Кто еще это изучал? Что это такое, как не полноценный научный проект по всестороннему изучению Святой Земли и, прежде всего, ее истории, истории Иерусалима и Палестины. Конечно, в первую очередь, религиозной истории, в том числе, ветхозаветного периода, новозаветного периода и византийского периода.
А ведь еще и археологические раскопки производились, и рукописи изучались.
Русские археологические раскопки – это отдельный разговор. В мае 1882 года создается Православное Палестинское Общество, а уже в ноябре 1882 года В. Н. Хитрово подает докладную записку великому князю Сергию Александровичу о необходимости проведения научных археологических раскопок в Иерусалиме. У Общества еще нет денег больших, и Сергий Александрович из своих сумм выделяет 1500 золотых рублей на русские раскопки в Старом Городе, и «Русское место» близ Храма Гроба Господня получило новое название «Русские раскопки». Многие старожилы Иерусалима до сих пор так говорят. Спросите у матушки Елизаветы, которая на Гефсиманском подворье живет, и она скажет: «ну, когда я еще на Раскопках жила». Это стало фактором культурной жизни всего Иерусалима.
Иерусалимский архитектор Конрад Шик на «Русских раскопках» близ храма Гроба Господня. 1883 г.
Работу возглавляли крупные ученые, знатоки библейской археологии начальник Русской Духовной Миссии архимандрит Антонин и его друг немецкий архитектор и археолог Конрад Шик. Обретены были уникальные памятники: Порог Судных Врат, через которые Спаситель шел на Голгофу, древняя иерусалимская стена, которая показала, что, действительно, Голгофа находилась вне стен города, колонны храма Воскресения времен Константина. Главное, раскопки доказали подлинность Голгофы и подлинность Гроба Господня. С этого момента растаяли, как дым, все возражения протестантских и других авторов, искавших Гроб Господень и Голгофу где угодно, лишь бы в другом месте, как например, «Голгофа Гордона». Это было поистине великое научное достижение.
Академик Н. П. Кондаков и участники экспедиции ИППО по Сирии и Палестине. 1891 г.
Дальше были раскопки в Иерихоне. В 1891 году была организована большая экспедиция во главе с академиком Н. П. Кондаковым, которая произвела раскопки на нашем «Иоасафовском участке». И когда мы сегодня ставим вопрос о научном возвращении в Иерихон, мы учитываем всю историю русского присутствия в Иерихоне, в том числе, и присутствия научно-археологического.
Нельзя не отметить и вклад в историю филологии. Вот мы сейчас с Вами описали и рассмотрели издания знаменитого греческого археографа Афанасия Ивановича Пападопуло-Керамевса. Ведь это тоже проект Палестинского Общества. Да, пригласил его для описания рукописей Патриаршей библиотеки Патриарх Иерусалимский Никодим. Но издать это описание Афанасий Иванович смог только после того, как его пригласили в Петербург, когда Василий Николаевич Хитрово лично принял участие в его жизни, лично нашел ему квартиру, обеспечил его заработком, шубой, потому что он приехал в петербургские морозы плохо одетый, по-южному.
А. И. Пападопуло-Керамевс – один из ярких примеров русско-греческих культурных связей и сотрудничества. Мы помним и чтим преподобного Максима Грека, грека из Афонского Ватопедского монастыря, который прибыл в 1518 году в Россию для перевода святых книг и навсегда остался в России. Он вошел в историю хотя и с прозвищем Грек, но как русский писатель, как русский богослов, и, кто знает, смог ли бы он стать таким же выдающимся ученым и писателем у себя на родине. Мы чтим и помним великого русского иконописца и художника Феофана Грека, но мы что-то не очень знаем, что он написал у себя на родине. Уникальная особенность нашей культуры состоит в том, что взаимосвязь России с Греческим Востоком и для самих греческих деятелей была плодотворною. В том числе, Афанасий Иванович Пападопуло-Керамевс не имел бы возможности не только издать, но и создать свои замечательные научные труды. Ему помогла в этом Россия, ему помогло Императорское Православное Палестинское Общество, которое взяло его в качестве одного из авторов в «Православный Палестинский сборник», которое устроило его в Петербургский университет профессором, которое финансировало его издания. Именно под шапкой Палестинского Общества вышли его главные труды, в том числе, труд всей его жизни – «Каталог греческих рукописей Иерусалимской Патриархии». Это тоже научная деятельность Палестинского Общества.
Стоит вспомнить и о сотрудничестве Палестинского Общества с Русским Археологическим институтом в Константинополе (РАИК). На деньги Палестинского Общества директор института Федор Иванович Успенский предпринял свое научное путешествие по Сирии, описал Баальбек, другие древние памятники этого региона. Как сам Успенский сказал, уже подводя итог после 1917 года, «только две научных силы Россия выдвинула на международном уровне – это Императорское Православное Палестинское Общество и Русский Археологический институт в Константинополе». Других-то сил и не было. И продолжу цитату Ф. И. Успенского: «и вела Россия эту конкуренцию с другими народами, с другими державами, на чисто научном уровне, достойно, с успехом».
Поэтому, если мы сегодня говорим о возрождении Палестинского Общества, то мы должны говорить и о его научном возрождении, о возвращении всего того наследия, которое накоплено, о продолжении работы в этом направлении, что собственно мы и пытаемся делать, издавая наши новые выпуски «Православного Палестинского сборника», в котором в специальном разделе всегда есть новые публикации по истории русского присутствия в Иерусалиме и в Святой Земле.
Нельзя не отметить и вклад в историю филологии. Вот мы сейчас с Вами описали и рассмотрели издания знаменитого греческого археографа Афанасия Ивановича Пападопуло-Керамевса. Ведь это тоже проект Палестинского Общества. Да, пригласил его для описания рукописей Патриаршей библиотеки Патриарх Иерусалимский Никодим. Но издать это описание Афанасий Иванович смог только после того, как его пригласили в Петербург, когда Василий Николаевич Хитрово лично принял участие в его жизни, лично нашел ему квартиру, обеспечил его заработком, шубой, потому что он приехал в петербургские морозы плохо одетый, по-южному.
А. И. Пападопуло-Керамевс – один из ярких примеров русско-греческих культурных связей и сотрудничества. Мы помним и чтим преподобного Максима Грека, грека из Афонского Ватопедского монастыря, который прибыл в 1518 году в Россию для перевода святых книг и навсегда остался в России. Он вошел в историю хотя и с прозвищем Грек, но как русский писатель, как русский богослов, и, кто знает, смог ли бы он стать таким же выдающимся ученым и писателем у себя на родине. Мы чтим и помним великого русского иконописца и художника Феофана Грека, но мы что-то не очень знаем, что он написал у себя на родине. Уникальная особенность нашей культуры состоит в том, что взаимосвязь России с Греческим Востоком и для самих греческих деятелей была плодотворною. В том числе, Афанасий Иванович Пападопуло-Керамевс не имел бы возможности не только издать, но и создать свои замечательные научные труды. Ему помогла в этом Россия, ему помогло Императорское Православное Палестинское Общество, которое взяло его в качестве одного из авторов в «Православный Палестинский сборник», которое устроило его в Петербургский университет профессором, которое финансировало его издания. Именно под шапкой Палестинского Общества вышли его главные труды, в том числе, труд всей его жизни – «Каталог греческих рукописей Иерусалимской Патриархии». Это тоже научная деятельность Палестинского Общества.
Стоит вспомнить и о сотрудничестве Палестинского Общества с Русским Археологическим институтом в Константинополе (РАИК). На деньги Палестинского Общества директор института Федор Иванович Успенский предпринял свое научное путешествие по Сирии, описал Баальбек, другие древние памятники этого региона. Как сам Успенский сказал, уже подводя итог после 1917 года, «только две научных силы Россия выдвинула на международном уровне – это Императорское Православное Палестинское Общество и Русский Археологический институт в Константинополе». Других-то сил и не было. И продолжу цитату Ф. И. Успенского: «и вела Россия эту конкуренцию с другими народами, с другими державами, на чисто научном уровне, достойно, с успехом».
Поэтому, если мы сегодня говорим о возрождении Палестинского Общества, то мы должны говорить и о его научном возрождении, о возвращении всего того наследия, которое накоплено, о продолжении работы в этом направлении, что собственно мы и пытаемся делать, издавая наши новые выпуски «Православного Палестинского сборника», в котором в специальном разделе всегда есть новые публикации по истории русского присутствия в Иерусалиме и в Святой Земле.
Как история ИППО как крупномасштабного проекта в плане сотрудничества государства и Церкви могла бы послужить на пользу современной истории России? Какие уроки можно извлечь? Удачен ли был этот проект, несмотря на какие-то трения между ИППО и Русской Духовной Миссией в Иерусалиме, кстати, какого рода были эти трения? Какова была польза от учреждения ИППО, кто выиграл от ИППО, в первую очередь, – паломники, государство (политика), Церковь, местные жители, наука?
Начинаю с последнего вопроса. Выиграли, безусловно, все. Паломники выиграли, потому что такого размаха паломничества никакая Палестинская комиссия до создания ИППО не могла бы осуществить. В последнюю мирную Пасху XX века, в 1914 году, в одном только Иерусалиме находилось 6 тыс. русских богомольцев. Их сегодня с трудом можно было бы разместить во всех вместе взятых гостиницах Иерусалима, а мы размещали их на своих подворьях. 6 тысяч паломников – принять, накормить, обслужить, отправить с кавасами и проводниками по святым местам, с караванами в Назарет, в Иерихон и в Хеврон, к дубу Мамврийскому – это было под силу только Палестинскому Обществу.
Мы с Вами уже говорили, что в Иерусалиме существовало консульство, и оно занималось дипломатическими делами и юридической защитой российских подданных. В Иерусалиме существовала Русская Духовная Миссия, и она занималась духовным окормлением русских паломников. В Петербурге была Палестинская комиссия, которая ведала собственно паломническими подворьями. Императорское Православное Палестинское Общество с самого начала и было задумано как некий выход из создавшегося «Бермудского треугольника»: МИД с консульством, Русская Духовная Миссия с Синодом в Петербурге и Палестинская комиссия. В таком «Бермудском треугольнике» уходили на глубину и тонули без следа очень многие благие начинания, просто потому, что эти три силы не всегда могли между собой договорится и определиться по отношению друг к другу.
Вы спросили, в чем причина трений? Приведу лишь несколько примеров. Русская Духовная Миссия смотрела с обидой на то, что не она, а светские организации должны заниматься руководством и обустройством паломничества. Антонин (Капустин) всё время сетовал, что консулу приплачивалась половина жалованья из бюджета Палестинской комиссии — т. е. из бюджета церковного Вербного сбора, осуществлявшегося по храмам и монастырям Российской Империи. По официальной штатной смете из МИДа он получал слишком мало. Никто не хотел здесь быть консулом. Невозможно было прожить по дороговизне жизни, поэтому 2,5 тысячи руб. ему еще приплачивалось из фонда Палестинской комиссии, а потом Палестинское Общество это на себя взяло и тоже приплачивало.
А с другой стороны, консул, войдите в его положение: он единственное официальное лицо от России, он имеет инструкции из Петербурга, что он должен всем здесь руководить и определять всё. И вдруг Духовная Миссия ему не хочет подчиняться, Духовная Миссия требует выселить его секретаря из здания миссии, а секретарю просто больше негде жить. Вот тот же самый А. Г. Яковлев, более других сделавший для закрепления российских недвижимостей в Святой Земле, пока он не стал консулом, а был здесь сначала несколько лет секретарем консульства, ему не полагалось казенной квартиры, и он жил в «Дворянском приюте» при Русской Духовной Миссии, где ему просто выгородили квартиру. Вы знаете, где в здании Русской Духовной Миссии западная стена церкви, где трапезная теперь, вот это отделено было еще при архимандрите Антонине, там дальше была лестница в квартиру секретаря консульства. Нормально это было? Нет. Антонин справедливо жаловался? Справедливо. А консул справедливо должен был заботиться о том, где было жить его секретарю? Тоже справедливо. Противоречия были безысходные.
Палестинская комиссия, которую архимандрит Антонин (Капустин) называл не иначе, как «неизвестно, чем ведающая Палестинская комиссия», находилась в Петербурге. Старожилу Русского Иерусалима казалось смешным и странным, что в Петербурге существует учреждение, которое называется Палестинской комиссией и управляет… их здешней, иерусалимской жизнью. Но напомню, эта Палестинская комиссия во главе с Б. П. Мансуровым воздвигла Русские Постройки, и она очень много сделала. Да, постепенно она стала устаревать, да, постепенно развитие русского паломничества не вмещалось в ее рамки, да, она постоянно приходила в противоречие с той же самой Русской Духовной Миссией.
Выход из этого положения и попытался найти Василий Николаевич Хитрово, создавая Православное Палестинское Общество.
Палестинское Общество должно было быть православной организацией, но не церковной, и среди 48 членов-учредителей, которых А. А. Дмитриевский перечисляет в своей книге, нет ни одного духовного лица.
Палестинское Общество есть организация державная, патриотическая, но не государственная. И среди членов учредителей – ни одного дипломата, ни одного представителя МИДа.
Это как бы лакмусовая бумажка, что Общество собирается работать без оглядки и на МИД, и на Синод. А как в этих условиях можно было бы работать? Только если во главе Общества стоит лицо, непосредственно близкое к Государю Императору.
Василий Николаевич Хитрово учел весь болезненный опыт конкуренции церковных и светских инстанций на Русских Постройках, поэтому Палестинское Общество было создано как предельно широкая народная инициатива. Если рассмотреть упомянутый список 48 членов-учредителей, среди них были и представители знати – князья и графы, и представители служилой бюрократии, бывшие министры и товарищи министров, были и купцы, в том числе, Дмитрий Дмитриевич Смышляев, он как представитель купечества туда вошел. То есть, с одной стороны, широкая общественная инициатива, но, с другой стороны, возглавляемая авторитетным представителем династии — братом царя, великим князем Сергием Александровичем. И без этого династического возглавления машина между двумя полюсами широкой общественности не заработала бы.
Сергий Александрович мог противостоять МИДу, когда МИД на нас нажимал, и «продавливать» нужные решения. Когда в 1888 году консул Дмитрий Николаевич Бухаров испортил отношения и с Палестинским Обществом, и с архимандритом Антонином (Капустиным), т. е. Духовной Миссией, то Сергий Александрович поставил вопрос ребром: я не приеду в Иерусалим в 1888 году на освящение храма св. Марии Магдалины в Гефсимании, если там будет консул Бухаров. И консул Бухаров был смещен. В 1889 году Сергий Александрович «продавил» вопрос об упразднении Палестинской Комиссии при Азиатском департаменте МИДа и передаче всех дел и имуществ Комиссии Палестинскому Обществу. (Буквально «продавил», это видно по дневнику В. Н. Ламздорфа, который был тогда товарищем министра, а потом министром иностранных дел Российской Империи, кстати, хороший дипломат, такой немец, пунктуальный, но они все ненавидели великого князя Сергия Александровича, потому что считали, что он вмешивается не в своё дело).
По замыслу Василия Николаевич Хитрово, для того, чтобы нормально всё функционировало, должно было быть следующее распределение: Русская Духовная Миссия должна быть сердцем Русского Иерусалима, Консульство должно быть его головой – осуществлять политическое руководство, а Палестинское Общество должно быть его руками. Палестинское Общество всё делает. Оно берет на себя то, чего никогда не сможет сделать консульство, что ему и не положено делать. Оно берет на себя то, чего не может сделать Духовная Миссия. Таким образом была сделана попытка выровнять ситуацию, добиться гармонизации отношений в Русском Иерусалиме, в Русской Палестине. Вот в чем состоял замысел Палестинского Общества.
И при таком распределении обязанностей всё это получилось?
Получилось, в основном получилось. Хотя напряженность в отношениях была и после создания Палестинского Общества.
Были сложными отношения с МИДом, которое считало себя главным. МИД и сегодня так думает, что всё, что относится к национальным интересам России за рубежом есть преимущественно сфера деятельности МИДа. Отчасти так оно, наверное, и должно быть. Но есть же, наконец, и другие возможности сотрудничества и кооперации, что не всегда понимают те или иные сотрудники.
Начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме
архимандрит Антонин (Капустин),
почетный член ИППО
архимандрит Антонин (Капустин),
почетный член ИППО
Были трения, по-прежнему, и с Духовной Миссией. Первоначально, в течение 1882–1889 гг., это был период весны, «оттепели». Архимандрит Антонин (Капустин), который привык держать «круговую оборону» и подозревал всех, и опасался всех, как бы немножко расцвел, что нашел союзника в Палестинском Обществе. И Палестинское Общество пошло ему навстречу, взяло на себя расширение финансирования Русской Духовной Миссии ровно вполовину, т. е. архимандрит стал получать в 2 раза больше денег на свою Миссию. Но в силу именно того, что Общество было казначейски очень прозрачным и очень забюрократизированным учреждением, ни одного рубля на гвозди не проходило без соответствующего отчета и бумаги, архимандрит Антонин попал вскоре, как он стал чувствовать, под «стеклянный колпак». Он попал в ловушку. С одной стороны, его как бы обогатили, дали в 2 раза больше возможностей, но с другой стороны, с него отчет стали требовать. А он привык «гулять сам по себе», как киплинговская кошка, как жил и работал 30 лет до появления Палестинского Общества.
Но Палестинское Общество по-другому работать не могло. Раз есть порядок отчетности, значит надо отдавать отчет. А Антонин, с другой стороны, тоже был прав. Я люблю иногда останавливаться именно на этом – на внутренней парадоксальности ситуации. У Антонина бывало так, что он тратил деньги на непредвиденные расходы. Вот он начал про какой-то участок переговоры, этот участок будет куплен только через два года, а «бакшиш» уже сегодня надо дать, иначе дела не получится. И он привык к этому, он привык, в известном смысле, к бесконтрольности. Он посылал отчеты в Синод в общем виде, потрачено столько-то, осталось в кассе столько-то, но без точной росписи, что на что потрачено.
В результате недоразумения начались очень быстро. В 1885 году сам великий князь Сергий Александрович специальным письмом просил Антонина взять на себя руководство строительством церкви св. Марии Магдалины. И когда она была построена, осенью 1888 года Сергий Александрович приехал на ее освящение. Иерусалимский Патриарх Никодим при участии того же самого архимандрита Антонина освятил церковь, и великие князья уехали. А потом началась зима, и на церковь, построенную и ландшафтно привязанную к крутому склону Елеонской горы, полились грязь, ручьи и дожди. И Антонин вынужден был принять какие-то срочные меры. На те самые дополнительные деньги от Палестинского Общества, выделенные для расширения штата Миссии, он решил построить опорную стену вокруг церкви против дождей и возможных оползней. А когда в конце 1890 года встал вопрос о приезде в Иерусалим наследника-цесаревича Николая Александровича, Антонин рассудил, что неудобно будет встречать наследника в только что построенной новенькой церкви с потеками грязными и разводами дождевыми на стенах. Иерусалимский камень отличается тем, что он впитывает влажность чрезвычайно, и стены храма Марии Магдалины пошли пятнами. Он посоветовался с архитектором Г. Франгья, и тот ему сказал, давайте ее покрасим. И ее покрасили масляной краской, чтобы дождь стекал. Без разрешения, без согласования.
В результате недоразумения начались очень быстро. В 1885 году сам великий князь Сергий Александрович специальным письмом просил Антонина взять на себя руководство строительством церкви св. Марии Магдалины. И когда она была построена, осенью 1888 года Сергий Александрович приехал на ее освящение. Иерусалимский Патриарх Никодим при участии того же самого архимандрита Антонина освятил церковь, и великие князья уехали. А потом началась зима, и на церковь, построенную и ландшафтно привязанную к крутому склону Елеонской горы, полились грязь, ручьи и дожди. И Антонин вынужден был принять какие-то срочные меры. На те самые дополнительные деньги от Палестинского Общества, выделенные для расширения штата Миссии, он решил построить опорную стену вокруг церкви против дождей и возможных оползней. А когда в конце 1890 года встал вопрос о приезде в Иерусалим наследника-цесаревича Николая Александровича, Антонин рассудил, что неудобно будет встречать наследника в только что построенной новенькой церкви с потеками грязными и разводами дождевыми на стенах. Иерусалимский камень отличается тем, что он впитывает влажность чрезвычайно, и стены храма Марии Магдалины пошли пятнами. Он посоветовался с архитектором Г. Франгья, и тот ему сказал, давайте ее покрасим. И ее покрасили масляной краской, чтобы дождь стекал. Без разрешения, без согласования.
Великий князь возмутился, что это было нарушением проекта, что церковь не должна была масляной краской краситься, что это неправильно, что Антонин без разрешения не имел права вообще приступать к какому-либо ремонту. А Антонин привык, что он сам себе хозяин, он забыл, что деньги дал император и великие князья, что строительством занималось Палестинское Общество, которое следит за всем этим, он забыл, что финансирование самой Русской Духовной Миссии осуществляет Палестинское Общество, и за него тоже отчитывается.
В результате получился скандал. Палестинское Общество в лице Василия Николаевича Хитрово не признало закономерным тех 9-ти тысяч рублей, которые потратил Антонин на несогласованный ремонт церкви Марии Магдалины. Антонин не решается напрямую жаловаться Сергию Александровичу, он пишет очень жалобное, но резкое по отношению к Палестинскому Обществу письмо великому князю Павлу Александровичу – любимому брату и другу Сергия Александровича. Всё рассказывает и говорит, что Палестинское Общество его разорило. Ну, конечно, не разорило, конечно, Палестинское Общество заплатило за него эти 9 тысяч рублей, но потребовало, чтобы из бюджета Миссии по 500 рублей в год на 17 лет разделить и выплатить Палестинскому Обществу эти деньги как долг. А Антонин обиделся, возмущенно назвал это «неслыханной торговлей». Как писал потом Василий Николаевич Хитрово в одном из своих предсмертных уже писем, архимандрит Антонин всю жизнь боролся с Мансуровым и Палестинской комиссией, а умер в убеждении, что все-таки Мансуров был лучше, чем Хитрово, которого он сам же вызвал к жизни.
В результате получился скандал. Палестинское Общество в лице Василия Николаевича Хитрово не признало закономерным тех 9-ти тысяч рублей, которые потратил Антонин на несогласованный ремонт церкви Марии Магдалины. Антонин не решается напрямую жаловаться Сергию Александровичу, он пишет очень жалобное, но резкое по отношению к Палестинскому Обществу письмо великому князю Павлу Александровичу – любимому брату и другу Сергия Александровича. Всё рассказывает и говорит, что Палестинское Общество его разорило. Ну, конечно, не разорило, конечно, Палестинское Общество заплатило за него эти 9 тысяч рублей, но потребовало, чтобы из бюджета Миссии по 500 рублей в год на 17 лет разделить и выплатить Палестинскому Обществу эти деньги как долг. А Антонин обиделся, возмущенно назвал это «неслыханной торговлей». Как писал потом Василий Николаевич Хитрово в одном из своих предсмертных уже писем, архимандрит Антонин всю жизнь боролся с Мансуровым и Палестинской комиссией, а умер в убеждении, что все-таки Мансуров был лучше, чем Хитрово, которого он сам же вызвал к жизни.
Проблемы сохранялись и позже. Последняя вспышка противостояния относится к 1910 году, уже при Елизавете Федоровне, когда последний дореволюционный начальник Русской Духовной Миссии архимандрит Леонид (Сенцов) ставит вопрос, чтобы все школы ИППО подчинить Русской Духовной Миссии, иначе какие же они православные, если начальнику Духовной миссии не подчиняются. А потом подготовил даже проект указа, чтобы вообще Палестинское Общество ему подчинялось, добывало деньги и отдавало в Русскую Духовную Миссию. Елизавета Федоровна написало ему очень мирное, очень благожелательное письмо, указав несколько пунктов, по которым имеются резкие расхождения.
Но проблемы не разрешились. В 1917–1918 годах архимандрит Леонид (Сенцов) приезжает для участия в Поместном Соборе Русской Православной Церкви, представляет доклад в соответствующую комиссию Собора и проект соборной резолюции по этому докладу, где предлагает полностью размежеваться с Палестинским Обществом, взять на себя все основные функции в Иерусалиме, чтобы Миссию возглавлял опять, как во времена Кирилла (Наумова), епископ, чтобы Палестинское Общество никуда ни с чем «не совалось».
Такая, достаточно напряженная ситуация сохранялась до самого 1917 года.
Но в целом, в результате работы ИППО в Палестине, выиграли все, и, конечно, Палестинское Общество себя и свою деятельность вполне оправдало.
Поскольку проект ИППО был таким масштабным, не всё еще подробно изучено. Достаточно ли сохранилось документов об ИППО в России, в каких архивах приходится работать, какого рода эти документы?
Что касается документального наследия, то оно огромно, в подавляющем большинстве сохранилось. Молодые исследователи даже пугаются такого количества документов. Есть, конечно, вопросы или какие-то периоды, по которым у нас не хватает документов, но в целом история Палестинского Общества с 1882 по 1917 год хорошо документирована.
В последние годы (1990-2000-е) началось также активное изучение документов и их публикация. Вышел в свет двухтомник «Россия в Святой Земле», где собраны, в основном, материалы из Архива внешней политики Российской Империи. Но есть и документы, сохранившиеся в небольшом архиве ИППО в Москве, документы архива Святейшего Синода в Петербурге, где хранятся материалы по истории Палестинского Общества и Русской Духовной Миссии в Иерусалиме (РГИА). Так, в собрании Синода находится дневник архимандрита Антонина (Капустина) – уникальный, доныне еще не изданный источник, только сейчас мы начинаем его вводить в оборот. В Архиве внешней политики Российской Империи есть специальный фонд, который называется (не совсем правильно) РИППО, т. е. как бы Российское Императорское Православное Палестинское Общество, так Общество никогда не называлось, но простим это архивистам. Это огромный фонд. Его полностью еще никто никогда не описал. Это задача ближайших лет, если за нами будут молодые ученые, которые захотят это сделать. Мне бы хотелось сделать его описание в виде книги, которая могла бы называться «Императорское Православное Палестинское Общество по документам архивов внешней политики Российской Империи». Просто не всегда силы и время есть.
А эта серия «Россия в Святой Земле» продолжится?
Двухтомник «Россия в Святой Земле» стал настольной книгой и для церковных представителей Русской Духовной Миссии, и для наших дипломатов, которые занимаются не только Иерусалимом, а и Ближним Востоком в целом.
В настоящее время руководство Палестинского Общества планирует осуществить его переиздание, исправленное и дополненное. Скорее всего, это будет трехтомник, потому что помимо тех документов, которые у нас были, мы сможем включить даже некоторые документы, которые только что здесь, на Ваших глазах, были найдены в архиве и библиотеке Сергиевского подворья. Мы добавим и документы, которые нам удалось выявить в архиве Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. По благословению Председателя Отдела внешних церковных связей (ОВЦС), нынешнего Святейшего Патриарха, а тогда митрополита Кирилла, и епископа Марка (Головкова) в прошлом году мы с Риттой Борисовной Бутовой имели возможность поработать в архиве Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Мы выявили около 300 документов, некоторые из них совершенно уникальной значимости. Это, прежде всего, переписка архимандрита Антонина (Капустина) с митрополитом Филаретом (Дроздовым), с цесаревичем Николаем Александровичем и т. д.
Большой массив документов находится в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ). Там находится, например, фонд великого князя Константина Николаевича, первого августейшего паломника в Святой Земле и председателя Палестинского Комитета. Там находится архив семьи Мансуровых, начиная с Б. П. Мансурова, знаменитого «Мансур-паши», который являлся строителем и создателем Русских построек, и который был главным двигателем и деятелем и Палестинского Комитета, и затем Палестинской Комиссии при Азиатском департаменте МИДа. Там находится архив знаменитого посла в Константинополе графа Игнатьева. По-настоящему, всё это должно входить в круг наших знаний о Святой Земле, о русско-палестинских связях, о Русской Палестине. Работы предстоит много. Архиепископ Берлинский и Германский Марк обещал, что даст нам некоторые документы по истории послереволюционного состояния и зарубежного Палестинского Общества, и Русской Духовной Миссии в Иерусалиме в юрисдикции Зарубежной Церкви.
Получается, что изучать предстоит еще много всего.
Конечно, поэтому нужно создавать Научный центр. Помимо того, что Палестинское Общество явилось одним из учредителей Русского Исторического Института (РИИ) и сейчас планируется создание его отделения в Иерусалиме, я считаю необходимым, уже сейчас приступить к формированию и созданию Научного центра Палестинского Общества на Сергиевском подворье – для изучения той библиотеки и того архива, который сегодня оказался у нас в руках. Кроме того, мы знаем, что очень многие документы рассредоточены в муниципальных и государственных архивах Израиля. Это тоже очень важная тема: уникальные документы могут оказаться и в зарубежных собраниях.
Насколько уникальны те материалы, которые обнаружены нами сейчас на Сергиевском подворье?
Конечно, многие документы дублируются. Но, конечно, есть и целые категории уникальных документов, которых нигде больше нет. Например, переписка Управления русскими подворьями, которое было здесь, на Сергиевском подворье, с местным русским консульством, находившемся через дорогу, всего в 200 метрах отсюда, или с Русской Духовной Миссией, до которой 5 минут идти. Тем не менее, писались письма и бумаги – «милостивый государь, примите заверение в моем неизбежном почтении» – по любому поводу, если килограмм гвоздей нужно купить или решить вопрос, чтобы выдать паломнику потерянный паспорт или еще что-то, – всё равно возникала переписка. И на полках нашего архива есть «копировальные книги», как они назывались, в которые заносились копии писем. Вот написал Павел Иванович Ряжский, управляющий русскими подворьями, письмо консулу, – и в эту тетрадку переписывается это письмо для потомства. Я образно говорю «для потомства», для отчетности, конечно же, но мы благодарны, что это для потомства оказалось.
«Сообщения» и «Палестинские собрники» ИППО,
найденные в библиотеке Сергиевского подворья
Что касается библиотеки Сергиевского подворья, даже учитывая, что собрание сохранилось не полностью, даже фрагментарно, тем не менее, здесь есть книги, которых нет в Москве и московских библиотеках.
Часть 4.
Сергиевское подворье – сердце Русской Палестины
Мы коснулись темы архивов, сохранившихся документов, даже беседуем среди архива Сергиевского подворья, в связи с этим можно ли считать, что история Сергиевского подворья Императорского Православного Палестинского Общества полностью известна и хорошо изучена? Что в ней было интересного или особенного?
Как это ни парадоксально, Сергиевское подворье, с моей точки зрения как историка, прежде всего, является памятником неладов, трений и конкуренции различных инстанций, которые занимались русским делом на Ближнем Востоке.
Палестинское Общество сразу же после своего возникновения, в 1882 году, ставило перед Палестинской Комиссией Азиатского департамента МИД вопрос о расширении помещений для паломников, поток которых быстро увеличивался. К тому времени уже существовали Елизаветинское и Мариинское подворья, но они не вмещали всех богомольцев. Предлагались разные идеи. Например, восстановить когда-то проектировавшиеся вторые этажи и на Елизаветинском, и на Мариинском подворьях. На литографиях они изображались с двумя этажами, как утвердил император. Но деньги быстро «испарились», и вторые этажи не были построены. Высказывалась также мысль строить новое подворье, – в частности, на том месте, где потом и было построено Николаевское подворье с боковым фасадом на Яффскую улицу. Палестинская комиссия встала насмерть, не разрешила. Она вообще не давала возможности первые годы Палестинскому Обществу работать в Святой Земле, опасаясь, очевидно, конкуренции, удвоения инстанций и властей и т. д.
Поэтому деятельность Палестинского Общества по отношению к паломникам в первые годы заключалась в другом. Оно добилось введения паломнических книжек, договорилось с директорами различных железных дорог, которых тогда было много, с Русским обществом пароходства и торговли (РОПИТ) о льготном проезде паломников. В 1885 году в Иерусалим был направлен уполномоченный ИППО Дмитрий Дмитриевич Смышляев с первоначальным заданием построить водогрейный аппарат, чтобы дать паломникам возможность просто чаю пить в достаточном количестве. Затем на деньги купчихи Болихиной была идея открыть чайную, затем была идея использовать для растущего числа паломников войлочные кибитки, которые во множестве остались в армии после туркестанских походов.
Руководитель строительства Сергиевского и Александровского подворий ИППОД. Д. Смышляев на строительстве Сергиевского подворья.
9 июня 1887 года. Фото иеромонаха Тимона
Нужно было все попробовать. И только в последнюю очередь, на обязанности Д. Д. Смышляева было возложено провести еще раз переговоры и решить вопрос о строительстве нового здания на наших старых подворьях. Этого Смышляеву не удалось. Но зато он нашел буквально рядом большой участок, на котором сейчас находится Сергиевское подворье, и написал В. Н. Хитрово буквально следующее: «если Вы хотите действительно построить подворье, если Вы хотите, чтобы деньги Палестинского Общества не пропали даром, а я не возьму на свою совесть такого, чтобы они даром пропали, то необходимо купить собственный участок и начать собственное строительство».
Этим «собственным строительством» и стало Новое подворье. Первоначально оно называлось Новое подворье, вот у нас на корешках инвентарных книг так и написано: «ИППО. Инвентарь Нового подворья». «Сергиевским» оно стало только после гибели великого князя Сергия Александровича в 1905 году.
Этим «собственным строительством» и стало Новое подворье. Первоначально оно называлось Новое подворье, вот у нас на корешках инвентарных книг так и написано: «ИППО. Инвентарь Нового подворья». «Сергиевским» оно стало только после гибели великого князя Сергия Александровича в 1905 году.
После завершения строительства Нового подворья вопрос с размещением паломников разрешился?
На самом деле оно не сильно увеличило площади для паломников. Его значение было в другом. Оно стало, как мы теперь говорим, штаб-квартирой Палестинского Общества или, как говорят сами документы, Конторой Управления русскими подворьями в Святой Земле.
Оно действительно было штабом, руководящим центром всех направлений деятельности и всех учреждений Палестинского Общества. Именно поэтому мы здесь видим документы и по всем подворьям, и по всем школам, и по русской больнице, и по амбулаторной в Бет-Джале, и по амбулаторной в Назарете, которые были Палестинским Обществом построены для медицинского обслуживания местных жителей и паломников в разных местах Палестины.
Сергиевское подворье с поднятым флагом, но еще не до конца отделанное
Здание с круглой угловой башней готического вида, с развевающимся флагом Палестинского Общества на вершине, и было с самого начала задумано, прежде всего, как символ русского присутствия в Иерусалиме и в Святой Земле. Конечно, существовала Русская Духовная Миссия, это было представительство Церкви, существовало русское консульство, это было государственное политическое и дипломатическое представительство. Но православную Россию, ее народ, мощную православную культуру, или, как мы теперь говорим, православную цивилизацию – вот их представляло Сергиевское подворье Императорского Православного Палестинского Общества. Поэтому флаг, поэтому библиотека, поэтому архив, поэтому народная трапезная, украшенная, как монастырская трапезная, росписями евангельскими. Это не церковь и не часовня, это трапезная, и эта трапезная не только была для тех, кто жил на подворье.
Пасхальное разговение во дворике Сергиевского подворья ИППО
На подворье, в основном, жили представители так называемых I и II классов, т. е. привилегированные сословия, а народ сюда имел возможность приходить именно в народную трапезную. Здесь обедали, здесь разговлялись на Пасху, когда весь двор Сергиевского подворья заставлялся столами со всех русских подворий, сюда приходили разговляться за счет Палестинского Общества. Есть фотографии, как огромную бочку вина выкатывают на подворье для разговения паломников.
То есть это была именно столица Русской Палестины, вот так я бы назвал. Сергиевское подворье – столица или центр Русской Палестины, и, естественно, что вся руководящая работа по подворьям, и по науке, и по раскопкам, и по учебному процессу русских школ, всё сосредотачивалось здесь. Вот в чем смысл Сергиевского подворья.
То есть это была именно столица Русской Палестины, вот так я бы назвал. Сергиевское подворье – столица или центр Русской Палестины, и, естественно, что вся руководящая работа по подворьям, и по науке, и по раскопкам, и по учебному процессу русских школ, всё сосредотачивалось здесь. Вот в чем смысл Сергиевского подворья.
И все-таки на подворье останавливались паломники. Расскажите, кто из известных людей здесь побывал?
Что касается непосредственного использования подворья для проживания, здесь останавливались известные лица. Василий Николаевич Хитрово – основатель Палестинского Общества и его бессменный секретарь с 1889 по 1903 год до самой смерти; профессор Алексей Афанасьевич Дмитриевский – секретарь Палестинского Общества, когда приезжал в Иерусалим; архимандрит (впоследствии епископ) Михаил (Грибановский) – зачинатель нового направления в русском богословии; делегация Московской Духовной Академии – группа профессоров и студентов во главе с ректором епископом Арсением (Стадницким). Здесь останавливался Илья Ефимович Репин. Здесь останавливались многие писатели, публицисты, художники. Их имена вписывались в отдельную книгу, и в издававшемся журнале «Сообщений ИППО» даже была специальная рубрика «Список останавливающихся на Сергиевском подворье». Про другие подворья так не писали.
По существу Сергиевское подворье, наконец, восполнило то, чего так не хватало Русским Постройкам. Оно стало «дворянским подворьем». С самого начала, как только были построены женское и мужское подворья, т. е. еще с 1864 года, возник вопрос, а где же будет останавливаться, как тогда говорили, «чистая публика»? Не в общих же палатах с крестьянами-паломниками. И тогда было принято решение выделить часть здания Русской Духовной Миссии под «дворянский приют». И первый этаж южного корпуса Русской Духовной Миссии, там, где теперь канцелярия Духовной Миссии, «Красная гостиная» и помещения членов Русской Духовной Миссии, весь первый этаж этого корпуса, именно там, где теперь центральный вход, это был «дворянский приют».
По существу Сергиевское подворье, наконец, восполнило то, чего так не хватало Русским Постройкам. Оно стало «дворянским подворьем». С самого начала, как только были построены женское и мужское подворья, т. е. еще с 1864 года, возник вопрос, а где же будет останавливаться, как тогда говорили, «чистая публика»? Не в общих же палатах с крестьянами-паломниками. И тогда было принято решение выделить часть здания Русской Духовной Миссии под «дворянский приют». И первый этаж южного корпуса Русской Духовной Миссии, там, где теперь канцелярия Духовной Миссии, «Красная гостиная» и помещения членов Русской Духовной Миссии, весь первый этаж этого корпуса, именно там, где теперь центральный вход, это был «дворянский приют».
Отец архимандрит Антонин (Капустин) всё время с этим боролся. Он говорил, что это неправильно, что у Миссии отняли огромную часть площади, что в Миссии должны жить, прежде всего, духовные лица, которых тоже много приезжало в Иерусалим, и их иногда негде было разместить. Словом, он боролся за то, чтобы Миссии были возвращены все эти помещения, но ему только обещали: «да, да обязательно». Наконец, когда в 1888 году приехал второй раз великий князь Сергей Александрович, и о. Антонин в очередной раз к нему приступил и подал соответствующую бумагу, великий князь решил, что как только будет построено Новое подворье, «дворянский приют» переселится в него.
Но, тем не менее, были комнаты III класса?
Первоначально были, потом они исчезают. Вот перед нами инвентарные книги, в которых, начиная с определенного времени, вообще не упоминаются комнаты III класса. Помните, когда нас на подворье посетили посол РФ в Израиле П. В. Стегний и начальник Русской Духовной Миссии архимандрит Тихон (Зайцев), мы им показывали наши буклеты о Сергиевском подворье, где прямо написано – только помещения I и II класса, III-го уже не было. Хотя повторяю, народная трапезная была для народа, I и II класс имели свои столовые.
Но потом начались трагические страницы в истории Сергиевского подворья.
В 1914 году, когда началась Первая мировая война, и по приказанию турецких властей, были закрыты все учреждения Палестинского Общества, прекращены занятия в школах Общества, Сергиевское подворье разделило судьбу всех наших подворий. Персонал, в том числе, школьные преподаватели были либо высланы из страны, либо интернированы. Подворья были заняты турецкой армией – под казармы, под жандармерию, под командование, под штабные помещения и т. д. Так продолжалось до 1918 года. В декабре 1917 года в Иерусалим вошел генерал Алленби, и турецкие казармы, то есть наши подворья, были предоставлены английской армии. Теперь уже она вселилась в те же самые здания: здесь располагались как жандармские, так и штабные помещения. У нас на Сергиевском подворье была жандармерия вплоть до 1948 года.
На правах так называемой принудительной аренды.
Именно власти Британского мандата ввели условно-принудительное арендование помещений. Они рассуждали примерно следующим образом: мы же гуманные люди, мы же думаем о том, что голодают матушки Горненского и Елеонского монастырей, что нужно поддерживать Русскую Духовную Миссию, что надо поддерживать учреждения Палестинского Общества, им нужны деньги, которые Британское правительство не может гарантировать, значит надо недвижимость забрать в аренду.
Британские солдаты выстроились на площади перед Троицким собором Русской Духовной Миссии в Иерусалиме.
Фото между 1917–1948 гг.
Фото между 1917–1948 гг.
Так, здание Духовной Миссии было сдано под Верховный суд Британского мандата, и он там находился до 1948 года. В Сергиевском подворье была жандармерия, в Мариинском была тюрьма для тех, кто выступал против Британского мандата, в Елизаветенском был полицейский участок. Англичане платили символическую арендную плату, которой, как считают некоторые специалисты, в том числе, С. Баталден, на первых порах хватало. Но на самом деле матушкам ни на Елеоне, ни в Горней этих денег не хватало, или они до них отчасти не доходили. И матушкам приходилось работать, даже на тяжелейших земляных работах, когда шоссе в Иерихон строилось. Это наши матушки копали. Матушкам приходилось работать домработницами и няньками по всему Иерусалиму. В период Британского мандата выше всего ценились русская прислуга и русские няньки. Это были наши матушки.
Как честно признает в своей работе С. Баталден о русских недвижимостях в период Британского мандата, от описываемых аренд больше всего выиграл сам Британский мандат. Никакой благотворительности здесь не было. Англичане думали, что они будут здесь сидеть долго и прочно, что они вокруг создадут арабские вассальные государства по отношению к Англии, а Иерусалим будет административным центром для руководства. Сохранилась карта, как планировалось расчленение Палестины и Святой Земли на арабские вассальные государства с центром в Иерусалиме. Вот о чем думали британцы.
Но в 1948 году британцы покидают Иерусалим. Что происходит, когда прекращается действие Британского мандата?
Отряды Хаганы и еврейской армии используют первоначально наши подворья с той же самой целью. Только британскую жандармерию сменяет иерусалимская полиция, Верховный суд Британского мандата сменяет Верховный суд Израиля. Меняются язык и вывески, суть остается та же. Аренды остаются, только ведает теперь ими не Верховный английский комиссар, а Исаак Рабинович, который еще при Еврейском агентстве, когда еще не было сформировано правительство, исполнял функции того, что будет потом называться «генеральный опекун». Таким образом, автоматически русские подворья были подготовлены англичанами к тому, чтобы перейти в ведомство Генерального опекуна Израиля.
Руководством наших подворий делались попытки добиться какой-то независимости. Полковник Самарский в этот период оказался здесь на месте. Он отстаивал наши интересы, жаловался, если солдаты что-то разграбили или полиция куда-то вторглась незаконно, все время писал протесты: и британцам, и власти, которая пришла в период междувластия, и позже еврейскому правительству, и тому же Рабиновичу. С 1948 года, он пишет жалобы также и Советскому правительству, начиная от консула, первого посланника Ершова, и до высокого уровня включительно, пишет, что жители Русского Иерусалима ждут не дождутся, когда, наконец, «победоносный вождь И. В. Сталин» возьмет все это под свое руководство и т. д.
Судьбу Сергиевского подворья действительно можно назвать трагической. В период Первой арабо-израильской войны 1948 года – и даже раньше, когда были перестрелки во время гражданских беспорядков, подворье подвергалось обстрелам. Это описано в документах того же Самарского и в его отчетах о том, что происходит на других подворьях, что происходит на Александровском подворье. Один из куполов Троицкого собора был разрушен снарядом. Сергиевское подворье сполна разделило горькую участь Русского Иерусалима в XX веке, а поскольку оно было головной организацией, главным подворьем, то ему и больше досталось, в том смысле, что за него больше зубами и когтями держались. Когда мы в 2004 году первый раз пришли в ведомство Генерального опекуна и впрямую спросили, почему не возвращается Сергиевское подворье, нам ответили, что оно записано на Сергия Александровича. Я говорю: «Вениаминовское тоже записано на Сергия Александровича, почему Вениаминовское было возвращено, а потом было продано уже Хрущевым, а Сергиевское не было продано, но и не возвращено?» Чиновник задергался и сказал: «это для нас очень болезненная тема». Наш адвокат Славик Роденко чуть не упал со стула и сказал: «уважаемый господин, но это уже не правовое понятие «болезненная тема», «эмоциональные какие-то отношения и т. д.». С этой точки зрения Сергиевскому подворью наименее повезло.
Очевидно, Господь по своему промыслу, сберег Сергиевское подворье до того времени, когда оно будет возвращено России, будет возвращено Императорскому Православному Палестинскому Обществу. Теперь это время наступило. Ведь подворье первоначально было включено в список имущества, подлежащего продаже, в составе так называемой «апельсиновой сделки», в результате которой были проданы Мариинское, Николаевское, Елизаветенское и другие наши подворья. Переговоры велись долго, они были длинные, нудные, тягучие, с 1959 до 1964 года. Но в 1963 году, за год до окончания переговоров, наш посол Бодров, очевидно, по указанию МИДа, вычеркнул Сергиевское подворье из подлежащих продаже, чем израильская сторона была очень недовольна. Свое решение Бодров обосновал с экономической точки зрения: мы ведь говорили о 7 миллионах, а вы теперь готовы заплатить только 4,5. Хотя возможно не только это. Но, во всяком случае, Бог спас тогда Сергиевское подворье от продажи, и тогда бы нам и говорить о нем было бесполезно.
Каким Вы видите сегодняшний и завтрашний день Сергиевского подворья?
Что касается сегодняшней его роли, я думаю, что она будет очень важной. Дело заключается в том, что 60 лет существует государство Израиль, в том числе, существует Западный Иерусалим, а с 1967 года существует присоединенный или, как считается в официальных правовых документах международного сообщества, «оккупированный Восточный Иерусалим». Во всяком случае Иерусалим существует, и государством Израиль даже провозглашен столицей, хотя никакие державы этого не признают. Тем не менее, на протяжении 60 лет после декларации независимости, 40 лет после Шестидневной войны 1967 года, в Иерусалиме нет никакого русского присутствия. Есть Русская Духовная Миссия, но она представляет Русскую Православную Церковь, но нет никакого культурного центра, как во многих странах и во многих городах, никакого научного центра, как существуют францисканские, доминиканские, американские, немецкие учреждения в Иерусалиме.
Сергиевское подворье на сегодняшний день может стать единственным центром русского присутствия в Святой Земле и в Иерусалиме – реального, светского, а не церковного. Поэтому я считаю, что очень актуально было бы на Сергиевском подворье создать Научный центр Императорского Православного Палестинского Общества на основе той самой библиотеки и того самого архива, который сохранился. Пусть он не полностью сохранился, будем восполнять, будем восстанавливать, будем с помощью электронных средств воссоздавать недостающие звенья. Так или иначе, это должен быть форпост научной и общественно-культурной жизни России и Императорского Православного Палестинского Общества в Иерусалиме. Вот что такое для нас сегодня Сергиевское подворье.
Дорогой Николай Николаевич, при беглом осмотре сохранившихся документов можно ли предполагать, что нас ждут какие-то особенные открытия в истории Сергиевского подворья, или уже найдены какие-то документы, которые прямо сейчас можно считать открытием?
Если говорить строго в научном плане, радикальных открытий не будет по двум простым причинам.
Во-первых, архив довольно плохо сохранился, причем, виноваты в этом те арендаторы, которые занимали это помещение. Получилось так, что 100 лет всё сохранялось, всё было нормально, и почему-то перед тем, как передать подворье России, нужно же было так «случиться», чтобы в 2004 году произошел пожар, чтобы выгорел 2-й этаж, чтобы всё было залито водой при тушении пожара, чтобы выгорела крыша, чтобы потом дождь заливал всё Сергиевское подворье, особенно именно его восточный корпус. Шкафы с книгами и бумагами были просто залиты водой. Мы видим, разбирая сегодня пострадавшие книги и документы, что это не столетней давности утраты. Это результат того тушения пожара, который имел место в 2004 году.
Во-вторых, как я уже сказал, вся структура деятельности Палестинского Общества, именно в силу ее высокой организованности и прозрачности, представляла собой настолько четкую иерархическую систему, что все основные документы дублировались, и соответствующие копии откладывались в руководящих органах в Петербурге.
Инвентарные книги, сохранившиеся в Сергиевском подворье ИППО в Иерусалиме
Но, повторяю, есть данные, в частности, это относится и к инвентарным книгам, и к копировальным книгам документов, и к продовольственным книгам, которые могут многое сказать исследователю. Сколько именно чего елось, пилось, на каких подворьях, и, значит, сколько людей там было. Вот мы открываем книгу, которая передо мной на столе, и читаем: «шкафчиков 3 таких-то, шкафчиков прикроватных для паломниц 64 и т. д.». Мы сразу определяем, сколько же было паломников, как гигиена была устроена, сколько было умывальников и «отхожих мест». Вот таких документов нигде больше не отложилось. Эта сторона – уникальная часть архива Сергиевского подворья, и касается она не только самого Сергиевского, но и жизни, хозяйственной и функциональной деятельности всех подворий в Иерусалиме.
С другой стороны, как я уже тоже сказал, в составе библиотеки и архива, сейчас нами разбираемого и описываемого, есть некоторые издания и книги, которых я в других местах не видел. Есть и такие.
С другой стороны, как я уже тоже сказал, в составе библиотеки и архива, сейчас нами разбираемого и описываемого, есть некоторые издания и книги, которых я в других местах не видел. Есть и такие.
Значит, есть перспектива для научной деятельности ИППО? Архив и библиотека могут заинтересовать российских ученых?
Конечно. Если мы создаем Научный центр, мы создаем его на основе имеющихся здесь библиотеки и архива. Именно для того, чтобы ученые из Москвы, из Петербурга, откуда угодно, могли приехать на Сергиевском подворье в Иерусалиме и посмотреть эти архивные уникальные материалы, поработать с ними. С этой точки зрения, значение архива и библиотеки огромно.
Н. Н. Лисовой знакомится с архивами на Сергиевском подворье ИППО
Я не говорю уже о том, что материалы библиотеки и архива важны с точки зрения реализации того, что мы называем «русским присутствием». Дело в том, что есть наши русские документы, разрозненные по иерусалимским архивам, но там опись на иврите, ты должен сначала знать, что ты собственно ищешь, и можешь не найти того, что надо. Здесь у нас свой архив, русский, России принадлежащий архив, размещенный в России принадлежащим здании, над которым по торжественным дням будет вывешиваться флаг Императорского Православного Палестинского Общества. Возвращенное подворье в буквальном смысле станет и административным, и духовным, и научным центром нового Русского Иерусалима.
Нам приходится сегодня начинать там, где когда-то наши предки остановились в 1914 году. Между 1914 и 2004 годами шла борьба за сохранение этого наследства, но не за приумножение его. Сегодня мы имеем возможность в научном отношении идти дальше. Мы можем продолжать то, что когда-то начали В. Н. Хитрово, А. А. Дмитриевский – великие наши ученые, которые работали в Иерусалиме.
Нам приходится сегодня начинать там, где когда-то наши предки остановились в 1914 году. Между 1914 и 2004 годами шла борьба за сохранение этого наследства, но не за приумножение его. Сегодня мы имеем возможность в научном отношении идти дальше. Мы можем продолжать то, что когда-то начали В. Н. Хитрово, А. А. Дмитриевский – великие наши ученые, которые работали в Иерусалиме.
Какого рода конференции, по каким темам можно предложить после возвращения Сергиевского подворья Императорскому Православному Палестинскому Обществу в рамках изучения его архивов, что было бы актуальным на сегодня?
Назову, в качестве примера, лишь несколько знаменательных дат. В этом году исполняется 175 лет со дня рождения Василия Николаевич Хитрово. Конечно, Сергиевское подворье и Императорское Православное Палестинское Общество просто обязаны отозваться на эту дату. Это была бы самая достойная тема для конференции и по истории Сергиевского подворья, и по истории деятельности Палестинского Общества в Святой Земле.
100 лет исполняется со дня смерти генерального консула в Иерусалиме Александра Гавриловича Яковлева – замечательного русского человека, больше всех сделавшего по закреплению и юридическому описанию всего массива документации по русскому присутствию в Святой Земле. Видимо, МИД отмечать этого не будет, а Палестинское Общество, членом которого был Яковлев, по приглашению и по рекомендации В. Н. Хитрово, который с ним дружил, Палестинское Общество, считаю, обязано это отметить. Именно при Яковлеве совершилось закрепление основных наших недвижимостей, в т. ч. Сергиевское подворье было оформлено как номинальная собственность великого князя Сергия Александровича в 1898 году именно Яковлевым.
В 1889 году, 120 лет назад, на угловой башне Сергиевского подворья был впервые поднят флаг Императорского Православного Палестинского Общества в день рождения великого князя Сергия Александровича 29 апреля (12 мая по новому стилю). А 20 октября (2 ноября по новому стилю) мы будем праздновать другой юбилей – 120 лет освящения Сергиевского подворья.
А если не привязываться к датам, то Палестинское Общество при первой же возможности, при первых же средствах финансирования должно не забывать о научно-популярной деятельности. Сегодняшнему израильскому обществу нужно объяснить, что такое Сергиевское подворье, что такое Императорское Православное Палестинское Общество, каков его научный потенциал, каковы его научные и гуманитарно-просветительские цели, с которыми мы возвращаемся в Иерусалим и в Святую Землю. Это не пиар, не дешевая реклама, это просто нужно самому Иерусалиму и Израилю.
С помощью международных конференций, семинаров, которые можно здесь проводить, чтения цикла лекций надо положить начало деятельности Научного центра Сергиевского подворья. Нам есть, о чем говорить, и есть, на чем строить научные обсуждения на научных конференциях.
Часть 5.
Перспективы и планы ИППО в ХХI веке
У ИППО намечаются большие перспективы, скажите, можно ли считать, что прежнее ИППО умерло, и сейчас действует или появится в будущем что-то совершенно другое, принципиально новое?
Я против того, чтобы считать, что Императорское Православное Палестинское Общество когда-либо умирало. Мы как раз в начале нашего разговора, достаточно подробно проследили, что, даже в самые трудные годы военного коммунизма в 1918 году, в годы сталинской эпохи в 1948–1950 годы Палестинское Общество с новой силой, с новым дыханием продолжало свою деятельность. Менялись формы политической власти в России, менялись они и в Палестине. Мы работали при турецких султанах, мы работали при Британском мандате, мы работаем при Государстве Израиль. Точно так же мы в России работали – при царе-батюшке, при большевиках, при демократах, теперь работаем в постдемократической России.
В принципе, Императорское Православное Палестинское Общество не зависит от форм правления в России или в Палестине. Успех Общества не во власти, дело во внутренней глубокой духовной связи с тысячелетней историей Православия, вот в чем дело. При этом, еще раз повторяю, оно не узкоконфессиональное, оно не часть церковной администрации и не подчинено церковной администрации, хотя является православным и в высоком смысле Православным Обществом.
В том и состоит его уникальность. И, может быть, именно в силу этого Общество никогда не умирало. Оно оказалось непотопляемым в разных катаклизмах истории. Общество выходило всё более сильным, и опять близко восстанавливала свои первоначальные функции. Оно никогда не умирало, а продолжалось, и оно будет продолжаться и дальше.
Каковы, на Ваш взгляд, перспективы развития Императорского Православного Палестинского Общества на современном этапе? Возможно ли возрождение ИППО на уровне дореволюционной деятельности – в единстве государства, Церкви и общества?
Если говорить о масштабах и цельности проекта, который был, скажем, в дореволюционное время, сегодня он вряд ли возможен. Он недостижим по очень простой причине. Императорское Православное Палестинское Общество было задумано и функционировало первые 35 лет своего существования до 1917 года как национальный, православный, хотя и не церковный и не государственный, а общественный и даже частный проект. В то время и во главе МИДа, и во главе любых учреждений Российской Империи, и во главе самой Империи стояли православные люди. И во главе Палестинского Общества стояли православные люди – великий князь Сергий Александрович был глубоко верующим человеком, а его преемница Елизавета Федоровна причислена к лику святых.
В настоящее время мы радуемся тому, что восстановлена теснейшая связь Палестинского Общества с Матерью Церковью, и Святейший Патриарх по нашему уставу является главой Комитета почетных членов Общества. По уставу именно Комитет почетных членов призван разрабатывать, предлагать какие-то новые направления деятельности и изыскивать для этого средства. Но, конечно, такой государственно-церковный симбиоз, какой был до 1917 года, сегодня невозможен.
А усиливает ли перспективы Общества на общественно-политическом уровне избрание председателем Императорского Православного Палестинского Общества Сергея Вадимовича Степашина, возглавляющего в настоящее время Счетную палату России?
Да, в последние годы произошли важные качественные изменения в руководстве ИППО. В 2007 году Председателем Общества был избран Сергей Вадимович Степашин, государственный деятель с огромным опытом, тактом и авторитетом. Заместителем Председателя по международным вопросам является замминистра иностранных дел России Александр Владимирович Салтанов. Русская Православная Церковь также представлена в Совете Палестинского Общества известными иерархами. Еще совсем недавно митрополит, а ныне Святейший Патриарх Московский, Кирилл был постоянным членом Совета и тоже заместителем Председателя Общества. Сейчас Его Святейшество возглавляет Комитет почетных членов.
Конечно, всё это чрезвычайно повысило ранг и общественный статус Палестинского Общества, хотя Сергей Вадимович Степашин иногда шутит, «но вы не думайте, что я брат царя». Нет, конечно, он не брат царя. Но умелое сочетание государственных, церковных и общественных интересов, правильный выбор политических и духовных приоритетов, понимание того, что русское присутствие в мире — это во многом русское православное присутствие, что Палестинское Общество и его работа в Святой Земле представляет модель именно такого присутствия, — то, что это начинают понимать первые лица государства, исполняет нас надеждой.
Приход в Общество людей из государственного сектора позволило начать диалог с Православным Палестинским Обществом на Святой Земле, возглавляемым архиепископом Берлинским и Германским Марком. Что Вы можете об этом сказать, есть ли в этом какие-то реальные перспективы?
В 2007 году состоялось историческое воссоединение Русской Православной Церкви зарубежом с Матерью Церковью – Московским Патриархатом. Русская Церковь во всем мире восстановила своё единство. Это требует и от нас предпринять усилия, чтобы объединить различные ветви Палестинского Общества. Православное Палестинское Общество, возглавляемое архиепископом Берлинским и Германским Марком, с которым наше руководство провело несколько встреч, идет на это объединение, во всяком случае, на сотрудничество, на широкое разноплановое сотрудничество. Растет понимание того, что работать надо вместе, что русское дело в Святой Земле должно делаться общими усилиями объединенного Палестинского Общества. И поэтому я думаю, что все почкования, о которых мы в первый час нашей беседы говорили, рано или поздно станут достоянием прошлого.
Как Вы оцениваете развитие паломничества через ИППО? Должна ли Церковь принимать в этом участие, как прежде, – материальное, просветительское. Какое будущее ИППО в этом направлении могло бы быть оптимальным?
Сейчас вопрос о паломничестве является довольно сложным. Да, мы в 1992 году восстановили историческое название и попытались восстановить три основных приоритетных направления деятельности, в том числе, попытались — между 1994 и 1998 годами, перед дефолтом — организовывать свои группы паломников в Святую Землю. Но в современной России в силу демократических и экономических преобразований возникли сотни и тысячи туристических, паломнических, псевдопаломнических фирм и организаций, которые работают в этой сфере. Обыкновенный туристический тур нетрудно назвать «паломническим». Церковь попыталась как-то всё это осмыслить и разграничить, даже ввести в правовое поле. Для этого был создан Паломнический центр Московской Патриархии, генеральным директором которого является С. Ю. Житенёв, и он же возглавляет паломническую секцию Палестинского Общества.
Сейчас во многих, чтобы не сказать — почти во всех епархиях, при многих влиятельных и известных обителях, а иногда даже при некоторых приходах существуют свои агентства, свои паломнические службы, которые посылают паломников. Конкуренция со стороны Палестинского Общества им не нужна. Церковь строит свои гостиницы на Святой Земле. В Вифлееме построена большая гостиница, в Тивериаде с помощью фонда «Единства Православных народов» небольшая гостиница, планируется развитие паломнической деятельности Русской Духовной Миссии здесь в Иерусалиме.
С этой точки зрения Палестинское Общество оказывается в конкуренции как со светскими туристическими организациями, так и с церковными паломническими, что не позволит возродить паломническую фнкцию ИППО в прежних масштабах. Эта ниша во многом просто занята.
Другое дело, в чем мы сильны? Мы сильны своей традицией, своим историческим преемством, своим бесценным научным опытом. Мы могли бы заниматься научным паломничеством. Как раньше было? Приезжает в Святую Землю профессор А. А. Олесницкий, возвращается в Россию и издает два тома, единственные в русской литературе, по археологии Святой Земли. Приезжает Василий Николаевич Хитрово, изучает и пишет книги о состоянии Православия и развитии паломничества в Святой Земле. Приезжает Алексей Афанасьевич Дмитриевский, останавливается у нас на Сергиевском подворье — и изучает рукописи Иерусалимской библиотеки. Вот эта сторона – безусловно, наша, и мы бы могли, наверное, это делать в современных условиях.
Более того, можно подключить не только научные, но и учебные центры, например, работать с университетами, работать со Свято-Тихоновским Православным университетом, с другими учебными заведениями. Это была бы совершенно новая и по существу не развитая на сегодняшний день форма организации паломничества. Ведь не обязательно же возить бабушек, пусть бабушек возят епархиальные и монастырские паломнические службы, а мы будем дедушек возить – профессоров и академиков, возить студентов, нам же нужно воспитывать молодое поколение.
Василий Николаевич Хитрово горько сетовал перед смертью, что не смог подготовить, оставить после себя наследников и продолжателей своего дела. Архимандрит Антонин, понимая, что у него не будет наследников, преемников и продолжателей, горестно говорил, что «приедет какой-нибудь “батюшка” в кавычках, которому ничего будет не нужно», не нужна будет та Русская Палестина в высоком смысле, которую он создавал. И мы сегодня должны думать о том, для кого мы вошли в Сергиевское подворье, для кого мы восстанавливаем русское присутствие в Святой Земле, в том числе, научное, религиозное и культурное, кто придет после нас, какая будет смена.
Если удастся соединить научную деятельность с паломнической, Палестинское Общество сможет обрести свою нишу на рынке туристических и паломнических услуг. Нишу самую высокую из всех, VIP-персон тоже надо воспитывать. Ведь не секрет, что люди, даже достигшие высоких степеней и в государстве, и в руководстве культурой, и в руководстве наукой, очень мало сегодня знают о Русской Палестине, о Палестинском Обществе и о необходимости русского присутствия здесь. Вот миссия Общества, высокая и традиционная, которую мы должны продолжить.
Н. Н. Лисовой в архиве Сергиевского подворья ИППО
Наконец, надо расширять и различные формы непосредственно научной работы, в том числе, и научно-издательскую базу. Вот у нас здесь, на Сергиевском подворье, неплохая библиотека, в России тоже есть весьма востребованные и до сих пор не изданные книги. Сейчас в Петербурге под эгидой Палестинского Общества совместно с издательством Олега Абышко начата серия «Библиотека Русской Палестины». Первый том уже вышел, это была монография А. А. Дмитриевского «Императорское Православное Палестинское Общество», второй том сейчас выходит — сборник статей того же Дмитриевского «Русская Духовная Миссия в Иерусалиме». Потом выйдут тома сочинений В. Н. Хитрово, Б. П. Мансурова, А. А. Олесницкого, Д. Д. Смышляева… Все лучшие достижения нашего научного и литературного наследия должны быть изданы, возвращены в научный и культурный оборот современного российского общества. Нужно восстановить международный научный престиж Палестинского Общества, его исторические связи с Немецким Палестинским Обществом (Der Deutsches Palästina Verein), с Британским Палестинским фондом исследований (The Palestine Exploration Fund) и с другими организациями, с которыми когда-то В. Н. Хитрово состоял в переписке. Журнал «Сообщения Императорского Православного Палестинского Общества» всегда охотно предоставлял свои страницы иностранным исследователям.
Все это позволит Палестинскому Обществу на базе нашего Сергиевского подворья найти свое место в работе по восстановлению российского духовного и культурного присутствия в мире, влияния России за рубежом. У нас сегодня научного присутствия за рубежом нет. Нет на сегодняшний день аналога Русского археологического института в Константинополе. И Палестинское Общество представляет собой в этом отношении апробированный, гибкий и надежный инструмент восстановления нашего духовного и научного присутствия.
Возникает вопрос финансирования. Достаточно ли сейчас у Палестинского Общества благотворителей, как это было до революции?
Да, до революции были люди, щедро жертвовавшие при жизни, а затем не забывавшие ИППО в своих завещаниях. Марья Михайловна Киселева из Пензы две церкви в Палестине построила, а перед смертью завещала 50 тысяч рублей Палестинскому Обществу, протоиерей Петр Затворницкий тоже 50 тысяч рублей оставил Палестинскому Обществу и 25 десятин земли. Графиня О. Е. Путятина построила амбулаторию в Назарете и завещала деньги на создание такой же амбулатории в Бет-Джале.
Таких благотворителей и жертвователей сейчас у нас пока нет. Может быть, это временный период. Вот нувориши и нуворишки пройдут, и следующее поколение уже даст нам прежних Мамонтовых, Морозовых и т. д. С другой стороны, сегодня государство начинает понимать общественное и культурное значение Палестинского Общества. В соединении того и другого появляются новые возможности для финансирования и научных, и паломнических, и ремонтно-восстановительных проектов, в том числе, непосредственно в Святой Земле.
Как мы видим, планов и перспектив у ИППО довольно много, и нужно смену растить. Работа с молодежью, что об этом можно сказать, как с молодым поколением надо работать?
Обязательно надо работать с молодежью. Мы уже говорили, как сожалел об отсутствии смены Василий Николаевич Хитрово. Говорили,, как к 1934 году, когда ушли из жизни старые руководители Палестинского Общества, Общество было вынуждено фактически прервать на некоторое время свою работу. Чтобы этого не случилось с нами и с нашим следующим поколением, мы уже сегодня должны принимать меры для того, чтобы воспитывать смену и привлекать молодежь в Палестинское Общество. Да, конечно, очень хорошо, что у нас есть ветераны, которые, как я, 35 лет являются членами Палестинского Общества, есть Юрий Михайлович Кабищанов, который 45 лет в Палестинском Обществе, мы в этом году отметим его 75-летие, он с 1964 года в Палестинском Обществе.
Но нужно, чтобы пришла молодежь, и чтобы молодежь прониклась не просто внешним интересом, а традициями, духом Палестинского Общества, это очень важно. Мы должны всячески пропагандировать эту идею, я очень надеюсь на продуктивность научного молодежного конкурса имени В. Н. Хитрово. Объявив этот конкурс, рассчитанный на поощрение молодых исследователей — аспирантов, дипломников, начинающих ученых, мы сообщили об этом во всех учебных заведениях, с помощью члена Совета нашего Общества, декана исторического факультета МГУ, члена-корреспондента Академии наук С. П. Карпова, мы об этом сообщили всем деканам исторических факультетов России. Но, видимо, пока еще инерция такова, что настоящего научного интереса к палестинской и русско-палестинской проблематике среди молодых ученых, среди учащихся и аспирантов высших учебных заведений, к сожалению, пока не наблюдается. Молодые научные кадры не осознали еще значения и перспективности этой темы, а для молодого человека очень важна перспективность, хочется поскорее всё сделать и поскорее защититься. А у нас «поскорее» не получается, у нас — сначала пойди и покопайся в архивах, в этих разрядных, инвентарных, амбарных книгах и напиши диссертацию. Здесь нужны патриоты, здесь нужны люди, которые действительно со всей силой молодого горения отдались бы задачам научного изучения и продолжения научной деятельности Императорского Православного Палестинского Общества. Но работа эта необходима, она нами ведется и думаю, будет шириться и продолжаться.
Надо ли изучать историю Императорского Православного Палестинского Общества в школе? Вообще введена ли история Императорского Православного Палестинского Общества в школу, в ВУЗы, в большую науку или это узкая изолированная область для специалистов?
Всё сказанное мною сейчас показывает, что для начала надо изучать и анализировать историю ИППО в научных трудах, чтобы по-новому, творчески и продуктивно, без ненужных коллизий и противоречий строить в современных условиях отношения между церковными институтами и светскими, между Палестинским Обществом и Русской Духовной Миссией, между Палестинским Обществом и МИДом. Для того, чтобы готовить и разрабатывать концепцию будущего развития Палестинского Общества как одного из главных и апробированных средств осуществления русского присутствия в Иерусалиме и в регионе.
Конечно, Палестинское Общество достойно того, чтобы его деятельность изучалась в высших учебных заведениях, во всяком случае, исторического профиля. В светских университетах, в Свято-Тихоновском Православном университете, в духовных академиях, безусловно, должна изучаться история Палестинского Общества как часть русского церковного делания в Святой Земле. Ну и, наконец, Вы спросили, о школах. Думаю, что рассказ о значении Палестинского Общества в культурной копилке Российской Империи и российской науки имеет смысл вводить в каких-то формах, допустим, как спецкурс, в институтах и в университетах, а в школах — как абзац в учебнике.
Что Вы планируете сделать по приезде в Москву после описи архивов? Уже задумали статью написать или книгу? Или родилась идея конференции?
Первое, что я сделаю по приезде в Москву, соберу научную секцию Палестинского Общества и сделаю доклад-отчет о том, что я здесь видел, о том, как мы с Вами здесь работали в очень непростых условиях, о том, что мы нашли, о том, как может развиваться дальнейшая научная работа нашего Иерусалимского отделения и Сергиевского подворья конкретно. Это первое, что я сделаю.
Что касается конференций, то я уже сказал, что есть несколько задумок. Мы попытаемся в какой-то форме что-то из наших планов в текущем году осуществить.
Относительно изданий, некоторые найденные здесь в Иерусалиме на Сергиевском подворье документы будут включены в подготовляемое трехтомное издание документов «Россия в Святой Земле». Безусловно, новые данные будут учтены также мною в готовящейся монографии, которая будет называться «Императорское Православное Палестинское Общество – век XIX, век XХI». Словом, результаты, обретенные здесь, на Сергиевском подворье, в совместной нашей работе, войдут в научный потенциал Общества, будут использованы в научной деятельности, в том числе, в моих научные публикациях и разработках.
Огромное спасибо Вам за беседу, дорогой Николай Николаевич, успехов Вам на научном поприще в рядах Императорского Православного Палестинского Общества.
10 марта 2009 г.
Иерусалим, Сергиевское подворье Императорского Православного Палестинского Общества
Беседу вел председатель Иерусалимского отделения ИППО Павел Викторович Платонов
Фото из архива ИППО и П. Платонова.
Беседу вел председатель Иерусалимского отделения ИППО Павел Викторович Платонов
Фото из архива ИППО и П. Платонова.