RSS
Написать
Карта сайта
Eng

Россия на карте Востока

Летопись

12 июля 1858 открылось прямое морское сообщение России со Святой Землей.

12 июля 1871 началось первое паломничество В.Н.Хитрово на Святую Землю, в ходе которого у него родилась идея создания ИППО

12 июля 1919 на заседании Совета было объявлено, что Совет Коммун предложил Академии наук принять Палестинское общество в свое ведение.

Соцсети


Код Перова

Размышления над картиной В.Г. Перова "Трапеза"

Побывали недавно в Русском музее. На все было часа два или три, так что бегом-бегом по залам. Но были картины, которые зацепили. Зацепили крестьянские портреты Венецианова, особенно после множества “лиц с обложек” - наверное, так сейчас назвали бы портреты знати. И после залов портретной живописи жанровая все-таки заставляет остановиться. Но особенно зацепила перовская "Трапеза”, чаще известная как “Монастырская трапеза”.


Трапеза.
Перов Василий Григорьевич (1833-1882). 1865-1876 гг. Холст, масло. 84x126 ГРМ

Если поищете в Интернете, легко найдете описание картины, которое в двух-трех строках расскажет об “обличительной сатире”, “карикатуре на духовенство”. Но цепляет в картине не это.

На первом плане - заплывшее жиром лицо монаха, сомкнувшего руки на необъятном животе. За столом с ним - прочая “братия”: кто рассказывает сальный анекдотец, кто спешит засунуть в рот кусок, кто набирает с собой, а один недовольно, с нетерпением смотрит на прислугу, что все не может откупорить бутылку - “Сколько можно ждать?” Центр картины - более чем щедрый стол, ярко контрастирующий со скромной, практически храмовой, обстановкой. На втором плане слева - распятие, о котором вроде как забыли пирующие, справа - просящая подаяния нищенка с детьми, до которой трапезничающим тоже нет дела, на другом плане справа - барыня с мужем-чиновником, перед которой раболепно распростерся один из “братии”, а слева - откупоривающий очередную бутылку слуга.

Казалось бы, все яснее ясного. Пирующие до ожирения церковники, забывшие о своем предназначении, раболепствующие перед богачами, отворачивающиеся от нищих. Действительно, можно отнести эту картину к сатире и карикатуре.


Трапеза.
В. Перов. 1865 г. Рисунок, 15,3х27,2.
Эскиз одноименной картины в Государственном Русском музее.
Государственная Третьяковская галерея


Трапеза.
В. Перов. 1865 г. Рисунок карандашом.
Эскиз одноименной картины в Государственном Русском музее.
Государственная Третьяковская галерея

Но карикатуры по одиннадцать лет не пишутся, вот в чем загвоздка. У Перова, действительно, немало произведений, обличающих церковь, особенно среди ранних: это и “Сельский ход на Пасхе” (запрещенный на несколько лет к показу), и “Проповедь в селе”, и “Чаепитие в Мытищах”. Но эти картины были созданы в ранний период, писались быстрее, и планов в них гораздо меньше. Они действительно обличительные и карикатурные по сути.

Перов обращался к теме веры и в поздний период, и это были уже совсем другие картины - “Христос в Гефсиманском саду” (1878), “Никита Пустосвят и спор о вере” (1880), “Первые христиане в Киеве” (1880). Если ранние картины Перова - зарисовки с натуры, то поздние - попытки осмыслить истоки и историю христианства. Получается, что “Монастырская трапеза” попадает ровно посередине. Пишется она одиннадцать лет (1865 - 1876), и даже при поверхностном знакомстве с биографией Перова видно, что за это время в его жизни многое произошло. С одной стороны, он становится признанным мастером, учителем, с другой - теряет во время эпидемии жену и детей, сближается с некоторыми из самых ярких мыслителей своего времени (его “Портрет Ф.М. Достоевского” знаком, наверное, каждому). Посмотрите, сравните два его автопортрета - 1851 и 1879 года. Вы все поймете сами.

Итак, перед нами не шарж, не быстро набросанная карикатура. Перед нами послание, которое художник писал очень долго и тщательно. Послание, в котором многое закодировано, многое требует внимательного прочтения. Давайте попробуем вчитаться.

На переднем плане - пирующая братия, центральная фигура при первом взгляде ну очень напоминает одного из нынешних церковных чиновников, а зал немного напоминает трапезную Троице-Сергиевой Лавры (впрочем, есть похожие и в других монастырях). Здесь четко прописано все, что нам так претит в сегодняшней церкви - непомерная роскошь, пошлость, лицемерие, стяжательство. Ощущение даже такое, что автор своими персонажами словно перечисляет все то, в чем обвиняют нынче (как видно, и тогда) церковь. И лица, тщательно прописанные, просто отталкивающие. И правда, напрашивается вопрос: “И это духовенство? И это церковь?”

Следующее яркое пятно - это барыня. Здесь вроде бы все тоже понятно. Один “монах” распростерся перед ней, другой раболепно указывает, мол, пожалуйте за стол. Позади барыни разномастный люд - нынешний “средний класс”, с явным любопытством разглядывающий (и явно пересуживающий) эту сцену прислуживания церковников богачам. Но по лицу барыни видно - ей самой эта сцена неприятна. Она не получает никакого удовольствия от того, что перед ней так лебезят, ей этого не хочется, да и ее престарелому супругу этого совсем ни к чему, ему бы присесть где-нибудь, и чтобы не приставали. Так что же получается? Да, есть раболепствующие перед властью и богачами церковники. Но это не значит, что их к этому принуждает та самая власть. Это - их личная инициатива, не всегда приятная и уместная для тех, перед кем они лебезят.

Итак, мы раскрыли одну из шифровок Перова. Становится интересно: что же еще зашифровано в картине? Продолжим вглядываться.

На заднем плане, позади основного стола, стоит еще один стол. Он пуст, единственная утварь - простая миска и одна простая кружка. За столом - тоже братия, но совсем другая. Простые монахи, не имеющие никакого отношения к пирующим. Связующее звено между двумя столами - два монаха, с укоризной смотрящие от заднего стола на то, что происходит на переднем плане. Для переднего же стола этого, “простого”, будто и вовсе не существует. А вот сейчас давайте попробуем взглянуть иначе на композицию, на планы.

Передний стол здесь вообще существует сам по себе, этакое “государство в государстве”. Он явно неуместен в общей, храмовой обстановке. Он со всех сторон окружен чуждыми ему элементами. Слева - иконостас, сзади - простой стол, справа - “народ”, со своим разрывом между бедными и богатыми (барыня и нищенка), а перед ними находимся мы с вами, но им до нас (наблюдающих со стороны, современников, потомков) дела тоже нет. Они сами по себе. Да, они находятся в церкви. Но они - не церковь. Они - некий “паразитирующий организм”, притягивающий к себе все внимание. А что же тогда, кто же тогда церковь?

Приглядимся к тому, что происходит за задним столом. Вот здесь и находится истинное монашество. Здесь - простота, чтение Евангелия, общение с народом (видите людей, слушающих чтение?). И здесь, вдруг, невидимо ни для кого, кроме читающего - некая птичка, словно осеняющая этот стол своим полетом. Да, это не величественный белый голубь, это не глас с небес, слышимый для всех. Это - небольшой знак Его присутствия, видимый тем, кто готов видеть. А кто в результате “готов видеть”? Читающий Евангелие и стоящий лицом к распятию, лицом к страдающему Христу.

А вот с этого момента последим за светом. Художник нам уже показал часть истинной церкви, но он показывает и больше. Церковь - это не только несколько верных. На этом же плане, параллельно заднему столу, мы видим еще два цветовых и световых пятна. Это распятие и иконостас. И таким образом, задний план простирается шире, чем передний, почти обнимает собою все остальное. Задний план - это та самая “неприметная”, но самая настоящая Церковь - распятый Христос, святые, таинства (иконостас, алтарь) и те немного верных (хотя их и не так уж мало, просто они на заднем плане, и их “закрывают” сидящие на переднем), которые непричастны к творящейся вакханалии и живут Словом Божиим (читаемое Евангелие) и Его Духом (птица).

Но не слишком ли много мы вчитали в картину? Действительно ли художник все это подразумевал? Если и есть какие-то сомнения, то Перов на заднем плане неожиданно четко прописывает слова на стене (это особенно видно на оригинале в Русском музее, и к сожалению, теряется в электронных копиях). Если смотреть на картину, то становится ясно, что четко прописанные слова предназначены для зрителя, ведь остальной фон - роспись той же самой стены с цветами и пейзажами - нарисован расплывчато, приблизительно.

Итак, мы подходим к самому главному. Перов, умело разбросав разные подсказки по всей картине, заставил всмотреться, вчитаться. Теперь хочется рассмотреть и прочитать и словесное послание. Это - четыре отрывка из Евангелий, четыре разных высказывания Христа. Перов дает нам подборку, которая вряд ли появилась бы именно в этой последовательности, а уж на стене монастырской трапезной - тем более. Первый отрывок, к сожалению, прочесть довольно сложно (из-за освещения в музее и бликов), можно только гадать. Но остальные три видны совершенно четко:

“Лазарь, выйди вон” (Ев. от Иоанна, 11:43)

“Не судите, да не судимы будете” (Ев. от Матфея, 7:1)

“Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, и в Меня веруйте” (Ев. от Иоанна, 14:1)

Эти слова написаны выше всех персонажей картины, представляя словно бы надпись или некий девиз. Они явно обращены к зрителю, к аудитории. Никто из персонажей картины их не видит.

“Лазарь, выйди вон”. Это слова из истории о воскрешении Лазаря. В евангелиях представлено несколько историй о том, как Христос воскрешал из мертвых. Но только в истории с Лазарем речь идет о том, кто долго болел, уже умер и оплакан, несколько дней как схоронен и “уже смердит”. Здесь речь идет о воскрешении того, про кого все бы сказали, что и воскрешать уже нечего. Пошли необратимые процессы гниения. Но для Христа нет ничего невозможного. Он - воскресение и жизнь. И здесь эти же слова обращены к церкви, которую многие считают вконец прогнившей, неспособной возродиться. “Лазарь, выйди вон!” - напоминание нам о Том, Кто способен воскресить, возродить, обновить даже то, что, казалось бы, безнадежно омертвело и неспособно к жизни.

Остальные два послания - нам с вами. Да, то зло, какое мы видим в церкви, оно существует: стремление к роскоши и наживе, лицемерие, пренебрежение к “простому народу”, раболепное и корыстное преклонение перед властью. Но, во-первых, это еще не вся церковь, а может, и не церковь вовсе. Они сами по себе. Есть в этих же стенах настоящая церковь, где проповедуется Христос распятый, где обитает Дух Святой. А нам с вами остается следить за собой и не судить. Если есть тот, Кто способен воскрешать, так есть и Тот, Кто способен судить.

“Да не смущается сердце ваше. Веруйте в Бога, и в Меня веруйте”. Нам остается веровать и не судить. Смотреть на Христа распятого. Читать Евангелие. Стремиться к простоте. Чуждаться беззакония. И заботиться о тех, кому нужна помощь. Ведь фигура нищенки так и остается одинокой - о ней не позаботился никто. Может быть, это то, что можем сделать мы с вами?

© Нина Корякина,
Высшая школа бизнеса МГУ имени М.В. Ломоносова, старший преподаватель
http://sergeykoryakin.blogspot.ru/2012/09/blog-post.html


04 апреля 2012 г.

Тэги: Перов В.Г., изобразительное искусство

Ещё по теме:

Пред. Оглавление раздела След.
В основное меню