Образы Святой Земли. Валаамский монастырь как образ земного и Небесного Иерусалима.
Тема Небесного Иерусалима характерна для всего христианского искусства от его зарождения и до настоящего времени. В церковной культуре Византии, а в дальнейшем и на Руси осуществляется попытка продемонстрировать Иерусалимский образ буквально во всем, начиная от церковной утвари и кончая целым монастырским ансамблем.
Осуществляется эта идея в архитектуре, иконописи и других сферах церковного искусства и быта всеми возможными и приемлемыми способами — это и копирование тех или иных реалий земного Иерусалима, использование различных реликвий Святой Земли; либо попытка отражения текста Откровения; или же использование различных метафор, которые могут олицетворять Горний Град. В русской архитектуре существуют примеры, когда эта идея воплощена настолько зримо, что ее можно буквально считывать в виде топографии Святой Земли (например, Новоиерусалимский монастырь патриарха Никона); либо в виде попытки следования тексту Откровения (что характерно для многих средневековых монастырских комплексов). Но существует памятник, в котором эти две стороны сочетаются — это Валаамский Спасо-Преображенский мужской монастырь.
Иеромонах Филадельф. Панорама Валаамского монастыря. 1827 г.
Архипелаг Валаам расположен в северо-восточной части Ладожского озера и по праву часто называется «Жемчужиной Ладоги». На протяжении долгого времени, вплоть до XVIII в., эти земли принадлежали Великому Новгороду, и с самого своего основания Валаамский монастырь стал не только духовным, но и ключевым культурным, экономическим и политическим центром северных новгородских земель. А в период своего наивысшего расцвета, в ХIХ-ХХ вв., обитель олицетворяла собой Северный Иерусалим и была одним из главных центров паломничества в России.
Несмотря на огромное количество исследований и публикаций, так или иначе связанных с Валаамом, его история была и по сей день остается загадкой. Судьба монастыря оказалась сложной, он не раз подвергался разорению, горел и находился в запустении, поэтому сведений о некоторых периодах его существования крайне мало. До сих пор в науке продолжается спор о дате основания обители — XII или XIV в., а в литературе на этот счет существуют уже сами ставшие историей легенды об основании монастыря самим Андреем Первозванным или во времена княгини Ольги.
Если собрать все имеющиеся в настоящее время сведения о монастыре, то его история реконструируется следующим образом: обитель возникает в конце XIV — начале XV в., по-видимому, в русле идей эпохи Сергия Радонежского, кроме того, это время массового освоения северных земель и укрепления границ Новгорода и Москвы. Его основатели, Ефрем Перкомский, Сергий и Герман Валаамские, принесли христианскую веру на языческий остров, что тоже является обычной практикой того времени. Первым игуменом был Сергий, возможно, живший некоторое время на Афоне, — этим можно объяснить его высокую образованность. Он одним из первых в новгородских землях ввел общежительный устав. Он же явился первым автором архитектурного замысла монастыря, по-видимому, изначально замыслив его как образ Небесного Града. Благодаря его личности на острове в дальнейшем возник крупный центр книгописания. Монастырь очень быстро стал честной лаврой, и ему принадлежали три дочерних монастыря, из его стен вышли наиболее известные святые: Савватий Соловецкий, Александр Свирский, Савва Сеннянский, Арсений Коневецкий, писец Закхей8 (возможно, именно он стал игуменом Хутынского монастыря) и другие.
Следующий этап в истории честной обители был, пожалуй, самым тяжелым: с 1611 по 1718 гг. территория ее принадлежала Швеции. Монастырь был полностью разорен, все постройки разрушены (существовала лишь деревянная часовня). Оставшаяся в живых братия скиталась и осела в монастыре Василия Кесарийского под Ладогой, старцы принесли с собой различную утварь, книги и колокола10; уже в 1687 г. из числа братии осталось всего три человека. Следующий исторический этап начинается после окончания Северной войны, но проследить преемственность между вторым и третьим этапом не удается в связи с отсутствием или невыявленностью надежных источников.
Известно, что при возобновлении Валаамской обители на остров пришли совсем другие иеромонахи, но им все же удалось сохранить дух Старого Валаама. Официальным началом восстановления обители можно считать грамоту Аарона, епископа Карельского и Ладожского от 16 февраля 1717 г.: «...велено на оном Валаамском острову вышереченную церковь во имя Преображения Господня с пределы строить». Первые десятилетия восстановительного периода были очень трудными, монастырь жил довольно бедно, было тяжело вновь налаживать хозяйство, деревянные постройки несколько раз горели, и их приходилось отстраивать вновь.
В 1730 г. императрица Анна Иоановна проявила благосклонность к Валаамскому монастырю и вернула часть вотчин, ранее ему принадлежавших. Вскоре судьбой монастыря заинтересовался архиепископ и вице-президент Синода Феофан Прокопович. Синодом было проведено расследование по делу о Валаамском монастыре. В результате святая обитель получила, наконец, законное право на самостоятельное существование.
В 1749 г. в монастыре появился новый руководитель — игумен Ефрем; он принял обитель в плачевном состоянии: некому было служить церковную службу за неимением иеромонахов, хотя существовало две церкви и пять престолов. Благодаря настойчивости нового игумена императрица Елизавета обратила внимание на бедственное положение монастыря и пожертвовала 1000 р. на его нужды. Благодаря этому вкладу были восстановлены все необходимые хозяйственные сооружения. Понемногу жизнь начинает налаживаться, но монастырь постигают новые несчастья: с 1748 по 1754 гг. происходят четыре пожара «...монастырь весь сгорел с хлебными амбарами, с заготовленными бревнами, тесом и оградой»13. Но игумен не сдается: монастырь возрождается из пепла и отстраивается вновь. В период настоятельства игумена Ефрема у стен монастыря собиралась ярмарка, крупнейшая во всей Карелии, которая немало способствовала привлечению местного населения к православию, кроме этого, купечество жертвовало средства на развитие монастыря.
Но период относительного благосостояния продлился недолго, обитель в очередной раз приходит в упадок из-за церковных реформ, произведенных Екатериной II.
Знакомясь с трудами по истории монастыря, нельзя не отметить, что самые яркие моменты в жизни обители всегда связываются с именами двух последующих настоятелей — о. Назария и о. Дамаскина. Это были замечательные, энергичные, творческие руководители, и благодаря Божественному промыслу и их личным качествам периоды их правления так ярко сияют в истории Валаама. При Назарии монастырь перестраивается из деревянного в каменный. При нем же свет монастырского подвижничества распространяется далеко за пределы Православной России. «Из Афонских монастырей приходили посмотреть на Валаамскую обитель, и, по ея правильной организации в духе Православного аскетизма, предпочитали ее даже монастырям Афонской горы». Игумен отбирает 10 человек из числа Валаамской братии и направляет их с Евангельской проповедью в далекую Америку.
В конце жизни игумен Назарий удаляется в одинокую пустыньку, передав все дела своему преемнику, отцу Иннокентию. В период настоятельства последнего монастырь продолжал активно строиться и благоустраиваться. Обитель богатела, и Иннокентий смог пойти дальше: он, при поддержке императора Александра I, а позднее Николая I, занялся восстановлением еще двух монастырей: Ондрусовского и Сяндемьского. Восстановление этих славных обителей поднимало авторитет Валаамского монастыря среди местного населения и восстанавливало его право быть центром религиозной жизни Приладожья.
В 1808-1809 гг. происходит последнее военное столкновение между Россией и Швецией, и в результате победы России Финляндия присоединена к империи в качестве автономного государственного образования — Великого Княжества Финляндского. Деятельность Валаамского монастыря была официально организована в пределах пограничной (финляндской) Карелии, а поскольку православное население находилось в ведении Санкт-Петербургского митрополита, то Валаам являлся центром всей православной приладожской Карелии. Чтобы оградить монастырь от разного рода препятствий, связанных с новыми условиями существования Валаамских островов, император издал ряд указов, обеспечивающих первоочередные права православия и православных. Этим Александр I вошел в конфликт с основными законами Финляндии, им же гарантированными. Эти законы запрещали существование любых монастырей и владение ими земельной собственности.
Монастырь на Валааме
Рисунок из книги "Иллюстрация для всех из жизни русской земли".
Рассказ на с. 123 - 138 Томилин А.И. "Коневец и Валаам".
Санкт-Петербург, тип. В. Безобразова и К°. 1874 г.
Российская государственная библиотека (РГБ)
Валаамская обитель, являясь причиной этого конфликта, конечно, ожидала покровительства церковной власти России. Поэтому последовавший в результате всего происходящего приезд императора Александра I на Валаам оставил в истории заметный след15. По просьбе Иннокентия Александр I поручил Синоду внести день памяти святых Сергия и Германа во все церковные месяцесловы — так продолжилось возрождение культа валаамских старцев и они стали почитаться как общерусские святые. Кроме этого царь возвел монастырь в I класс, это повысило штатные суммы. По его личной инициативе было организованно Валаамское подворье в Петербурге и там возведена церковь. Из государственной казны было отпущено около 60 тыс. р., не считая церковную утварь и облачения.
При последующих нескольких игуменах в монастыре не происходило каких-либо заметных изменений, вплоть до прихода игумена Дамаскина, с именем которого связан золотой период в истории обители — период его расцвета и благосостояния. Дамаскин управлял обителью 42 года, до самой своей смерти, и все это время монастырь только возрастал в своей духовной, культурной и хозяйственной жизни. По вступлении в настоятельство о. Дамаскин сразу приступил к устроению внутреннего состояния обители, далее принялся за ее внешнее благоустройство, очень много внимания он уделял развитию скитской жизни. Чтобы позволить братии еще больше совершенствоваться в духовной жизни, в монастыре начинает процветать институт старчества, что помогало духовно окормлять и все разрастающуюся общину братии, и большое количество страждущих богомольцев.
Игумен Дамаскин прикладывал много усилий для прояснения исторической судьбы монастыря. При нем была собрана огромная и богатейшая библиотека. Существовала монастырская иконописная мастерская, которая выполняла не только все иконописные работы в монастыре, но и писала на заказ. Настоятель привлекает к строительству монастырских ансамблей известных и талантливых специалистов, и вскоре Валаам становится действительно красивейшим архитектурно-природным ансамблем. Именно при нем обителью начинают интересоваться художники, писатели, музыканты — они черпают здесь свое вдохновение и возвращаются сюда вновь и вновь.
После Дамаскина игуменом в обители был назначен Ионафан II. Он направил все свои усилия на поддержание и укрепление монастырского хозяйства, главным событием в период его игуменства стало строительство нового Спасо-Преображенского собора. После него были обустроены такие замечательный скиты, как Воскресенский, Гефсиманский (повторяющие топографию Святой Земли) и Смоленский, которые довершили полную картину архитектурного ансамбля архипелага, и монастырь стал реальным воплощением Иерусалима.
Однако Валаам своими устроителями и насельниками мыслится как Иерусалим Небесный с самого своего основания, и эта мысль красной нитью проходит через всю историю его строительства. Любой монастырь в Средневековье воспринимался как образ Царствия Небесного, который явлен на земле, и конечно, это коренным образом влияло на его планировку. Обители создавались в подражание Небесному Иерусалиму, который «имеет большую и высокую стену... расположен четырехугольником и длина его такая же, как широта» (Откр. 21: 12, 16). Если вспомнить изображения Небесного Иерусалима на иконах, на них также можно увидеть стремление следовать описанию Откровения Иоанну. На них Горний Град имеет регулярную планировку, в центре — престол Бога и Агнца, по периметру — жилища праведных; монастырь так же стремится к регулярной планировке, в центре располагается главный собор с престолом, который является престолом Бога и местом заклания Агнца во время Евхаристии; а по периметру — братские кельи. В некоторых монастырях были соблюдены даже такие детали, как «с востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот» (Откр.: 21: 13). Стремление к регулярной планировке в монастырском строительстве относится ко времени Сергия Радонежского, тогда и было предписано их строить «убо четверообразно», и чтобы церковь была «посреди... со всех сторон зримая». Таким образом, монастырь как образ Иерусалима должен, по крайней мере, обладать основными принципами планировки: главенством собора, периметральностью и концентричностью расположения построек, в плане представлять собой квадрат. Всеми этими свойствами на протяжении своего существования обладал интересующий нас Валаамский монастырь. В Откровении так же говорится о «реке воды жизни» и о «древе жизни», которые находятся в Небесном Граде, так же и монастыри чаще всего имеют на своей территории сады, цветники и источники, некоторые из которых связываются с чудесным их обретением, что наделяет их еще большей мерой сакральности. На Валааме этому отводится особая роль: все богатство лесной, дикой растительности и вкупе с ней сады, аллеи деревьев, цветники и другие насаждения, взращенные заботливыми руками братии, создают неповторимый ландшафт того или иного участка архипелага. «Все архитектурные ансамбли архипелага неразрывно связаны с природным окружением. Размещение монастыря, скитов, хозяйственных построек свидетельствуют о глубоком понимании их создателями особенностей местности и активном использовании ее ландшафтных возможностей».
Поскольку Небесный Иерусалим — это идеальный город, своего рода пример для всех городов, в том числе монастырей, то в нем нет ничего случайного, ничего лишнего, ничего необдуманного. И планируя и возводя архитектурные комплексы в монастыре, их создатели стремились продумать все до мелочей. Должно было учитываться, что при восприятии архитектурно-ландшафтной среды недостаточно только зрительных ощущений; по возможности, старались использовать все ощущения, которые только возможно (кинестетические, осязательные, слуховые, обонятельные) для создания наиболее целостного, гармоничного монастырского ансамбля, чтобы как можно ближе приблизить его к первообразу — Граду Небесному.
Однако главным критерием воплощения Иерусалима в монастырях является жизнь духовная, которая складывается опять же из видимой ее стороны: устав монастыря, устроение монастырской жизни, богослужения в монастыре, труды и молитвенные подвиги братии. А с другой стороны, невидимой человеку, которая знаема только Богом, — сердце каждого христианина, жившего в этом монастыре, глубина его веры, любви к Богу и всякой Твари. Все это вместе составляет славу монашеского жития, которая освящает весь монастырь и всех приходящих в него, подобно тому, как Горний Иерусалим освящается светом Божественной Славы.
Застройка Валаамской обители подчинялась тем же законам, что и большинство средневековых монастырей, для которых характерна четкая иерархическая система строений между собой: «...собор доминировал над трапезной, трапезная — над близстоящей поварней и пекарней, а те являлись центром для ледников, сушил и амбаров. Это решение... воплощало принцип иерархии, господствующий в культуре средневековья». К этому принципу примыкает закон концентричности построения монастырского ансамбля, он связан с представлением о теоцентричности мира, т. е. более значимое располагается ближе к центру, ближе к Богу. В монастыре последовательность чередования была следующей: собор—кельи—стены—хозяйственные дворы и службы за стенами. Кроме этих принципов, можно назвать еще и стремление к геометрической правильности очертания монастыря — старались, чтобы монастырские стены в плане были квадратом или хотя бы прямоугольником. Квадрат наделялся в Средние века сакральным значением, он связывался с Вселенной, а в христианской традиции — с Ковчегом Завета и с Горним Градом. Как удавалось воплотить данную форму в каждом конкретном случае строительства? Это уже было связано с привязкой построек к заданному ландшафту, этим можно объяснить срезанные углы, изгибы, неровности на планах с регулярной планировкой.
На Валааме самые первые постройки возводятся при игумене Сергии, т. е. в начале XV в.20. Преподобный Сергий выбирает место, по-видимому, на берегу Монастырской бухты и строит церковь Преображения Господня с приделами Иоанна Богослова и Николая Чудотворца. Рядом построена церковь Рождества Христова с трапезной. Монастырь обносится оградой в виде квадрата, стены которой располагаются по сторонам света. Ворота располагаются на южной стене. Центральный собор стоит строго по центру. В конце XV — начале XVI вв. сгорел весь монастырь и был отстроен вновь в середине XVI в. Представление о его новом облике дает изображение монастыря на миниатюре из жития Александра Свирского (рукопись жития датируется XVII в. но восходит к протографу сер. XVI в.). На миниатюре изображается две церкви: одна побольше, с тремя главками, т. е. у нее три придела — это церковь Преображения с приделами Иоанна Богослова и Николая Чудотворца. Другая церковь поменьше, и к ней пририсован четырехугольник — это храм Рождества Христова с трапезной. Интересно, что обе церкви показаны каменными, т. к. изображены белыми, так же каменным нарисован домик на переднем плане, видимо, келья игумена. Конечно, в это время постройки на острове не могли быть каменные, скорее всего, это связано со стремлением миниатюриста придать монастырю большую значимость. А на заднем плане один домик выделяется своей высотой — это келия прп. Александра. Ограда показана условно, ворота вовсе не изображаются. И хотя ограда изображена круглой, это не играет большой роли, потому что в Средние века круг и квадрат воспринимались как взаимозаменяемые формы. Существует также грамота Федора Иоанновича из которой следует, что монастырь конца XVI в. имеет традиционный функциональный набор построек: собор (неизбежно существовало несколько культовых построек), трапезную, кельи и ограду и, конечно, хозяйственные постройки, хотя они в грамоте не указаны.
Исходя из всего выше сказанного, можно заключить, что Валаамский монастырь на протяжении XV—XVII вв. придерживается преемственности в строительстве. Осознанная топографическая преемственность является очень характерной для культового строительства вообще. Нам кажется, что эта осознанность как раз является уже существующим в то время представлением о том, что монастырь — это Град Небесный. Град — как видимый, осязаемый образ Града Небесного на земле и как та самая, становящаяся реальность, которая будет явлена в конце времен, но эволюция ее уже происходит, уже длится и на земле, и на Небе.
Второй этап строительства и возрождение обители начинается в 1717 г.23. Из монастырской описи 1739-1741 гг. впервые становится известен состав деревянных построек монастырского комплекса: две церкви, колокольня, 13 келий и амбар. В описи подчеркнуто, что «вокруг монастыря ограды не имеется».
В результате пожаров 1748-1754 гг. «монастырь весь сгорел с хлебными амбарами, с заготовленными бревнами, тесом и оградой. Уцелела только часть монастырской стены над Святыми воротами, да часовня в честь Благовещения Пресвятой Богородицы». Важно подчеркнуть, что в 1741 г. ограды вокруг монастыря не было, а в 1754 г. она уже точна была, ведь ограда — это важный элемент в воплощении идеи: «Монастырь — образ Небесного Иерусалима». А ее отсутствие на протяжении недолгого периода можно объяснить элементарной нехваткой средств на возведение монастырской стены. В 1755 г. начинаются строительные работы, и в 1756 г. монастырский комплекс восстановлен и обнесен оградой, периметром в 250 саженей. Функциональное зонирование монастыря XVIII в. можно рассмотреть подробнее, благодаря сохранившимся графическим документам. План монастыря 1751 г. составлен сержантом Кексгольмского гарнизонного полка Иваном Леховым. На нем изображены постройки до пожаров, отмечено что сгорело, какие произошли перестройки и одновременно проект восстановления монастырских объектов. И еще один план, составленный архитектурным учеником Марком Евстратовым, также в период с 1751 по 1754 гг., более подробный, с показанной внутренней планировкой зданий. Судя по планам до пожара 1754 г., на территории монастыря, обнесенной оградой, существовало несколько функциональных комплексов. В центре — культовые сооружения: Собор Преображения, Церковь Успения с трапезной и колокольня. Их взаимная ориентация иная, чем у каменных построек более позднего времени: трапезная расположена к юго-западу от собора (позднее к северу), а колокольня решена отдельным сооружением (восьмигранная в плане, что обеспечивало ее высокую устойчивость, в условиях ее открытости всем ветрам на острове) и поставлена к северо-западу от собора (а не на его продольной оси).
Видимо, комплекс культовых построек мало изменился и в результате полного обновления после пожаров. Это видно при сопоставлении вышеназванных планов с гравюрой, на которой отображен монастырь, из книги Н. Я. Озерезковского 1785 г. издания. Взаиморасположение построек соответствует прежнему: монастырь снят с южной стороны, и в центре оказывается колокольня, справа — собор, слева — трапезная. Изменение можно проследить лишь в увеличении количества престолов: в 1759 г. в паперти Успенской церкви устроен Никольский придел, в 1763 г. около трапезной построена церковь Рождества Христова (к сожалению, других данных об этой церкви нет, поэтому оценивать ее роль в изменении облика культового комплекса крайне затруднительно).
Кроме всего перечисленного, можно выделить еще два функциональных комплекса — жилой и хозяйственный; они, конечно, не так стабильны в своем расположении, но все же можно выявить некоторые общие принципы: жилые постройки тяготеют к южной стороне монастырской ограды, хозяйственные большей частью располагались вдоль северной линии. Если до пожаров эти принципы были выражены не столь явно, то в проектной части плана Ивана Лехового это уже выражается в виде тенденции, регулирующей монастырский ансамбль. Это также подтверждается и характером проектируемой ограды: во-первых, ее ортогональный план, во-вторых, расположение ворот, которые проектировались не на пересечении ограды и дороги, а ближе к центру северной и южной линий, что подчеркивало меридиональную ось монастыря и удачно сочеталось с ближайшей часовней.
В этот же период закладывается важнейший принцип, легший в основу формирования структуры валаамской обители, — опыт «музеефикации». Начало этому положил игумен Ефрем: он соотносил легендарную память о прошлом монастыря с одной из Валаамских местностей и строил здесь культовые сооружения, которые становились памятниками прошлому. Первым таким памятником можно считать пещеру на острове Святом; устроена она была по замыслу Ефрема и олицетворяла собой ту пещеру, в которой как бы спасались Сергий и Герман (по утверждению лихенологов, лишайники на стенах пещеры весьма молоды и указывают на довольно поздний характер строения). Островок с пещерой был назван «Старый Валаам», располагался он на пути к монастырю с восточного побережья Ладожского озера и привлекал к себе богомольцев и путешественников.
Таким образом, Ефрем задает идею строительства монастырского комплекса на всем архипелаге и вводит принцип музеефикации Валаама; этими достижениями воспользуются Назарий, Иннокентий и последующие игумены, вплоть до игумена Маврикия, который уже в XX в. доведет эти принципы формирования ансамбля архипелага до полной их кульминации — устроив на Валааме подобие Святой Земли.
Последующий строительный этап оказался, пожалуй, самым ярким в жизни Валаама. Начинается этот период при игумене Назарии. 10 февраля 1785 г. митрополит Гавриил утверждает план постройки каменных монастырских зданий, составленный Назарием. Проект представлял собой два четырехугольных каре, заключенных одно в другое; после игуменства Назария его преемники лишь завершили строительные работы.
Спасо-Преображенский собор и внутреннее каре были возведены еще при Назарии. Внутренний четырехугольник включал в себя одно- и двухэтажные келейные корпуса, объединенные с церковью Богоматери на северной линии и Николая Чудотворца на южной. Внешний четырехугольник возведен в период с 1801-1838 гг., состоял из каменных корпусов различного назначения (в основном, жилые келии), главный вход оформляла надвратная церковь Петра и Павла, а на противоположной стороне — больница с церковью Живоносного Источника, над ней в 1837 г. была возведена церковь Живоначальной Троицы. План монастыря, в основном, не изменился и до настоящего времени.
Главный храм монастыря {Спасо-Преображенский собор был закончен в 1794 г.), судя по описаниям, в плане четырехугольный, одноапсидный, двухэтажный, имел пять глав с высокой готической колокольней над папертью. Нижняя, теплая церковь собора была освящена во имя Сергия и Германа Валаамских Чудотворцев и имела придел свв. Петра и Павла. Во втором этаже находилась церковь Спаса Преображения. Особо чтимой святыней храма являлась икона Нерукотворного Образа Спасителя: «...в серебряном вызолоченном окладе; в него врезан небольшой крест, с частицей Животворящего Креста Господня, частью камня Гроба Господня и 23 частями святых мощей угодников Божиих, имена коих обозначены на обороте св. иконы». В старом каменном соборе монастыря находились реликвии Святой Земли, среди которых частица Гроба Господня. Напомним, что с этой святыней христианского мира тесно связано представление о Иерусалиме и о Граде Небесном. «В мире средневековых реликвий часть в полной мере заменяла целое, и все фрагменты потенциально обладали равной силой чудотворения», и пространство, в котором находилась святыня, наделялось ее характеристиками.
Скит Спасо-Преображенского Валаамского монастыря (скит Всех святых).
Новый двухэтажный храм построен в 1849 году по проекту архитектора А.М. Горностаева. Прежний храм пошел трещинами.
Рисунок из книги "Иллюстрация для всех из жизни русской земли".
Рассказ на с. 123 - 138 Томилин А.И. "Коневец и Валаам".
Санкт-Петербург, тип. В. Безобразова и К°. 1874 г.
Российская государственная библиотека (РГБ)
После возведения собора Назарий приступает к устроению первого скита Всех Святых на Скитском острове, в 5 км от монастыря, и к 1796 г. там уже построена каменная церковь во имя Всех Святых и шесть одноэтажных келий.
В 1839 г. игуменом назначен о. Дамаскин, с приходом которого начинается качественно новый этап в монастырском строительстве. В период его настоятельства свои лучшие произведения создал — именно на Валааме — выдающийся академик архитектуры А. М. Горностаев. Почти два десятилетия (с 1845 по 1862 гг.) продолжалась его деятельность в обители. По его проектам были построены два скита (Никольский и Предтеченский), пять культовых построек (каменные церкви Всех Святых и Николая Чудотворца в одноименных скитах, деревянная церковь Иоанна Предтечи в Предтеченском скиту, две часовни — Знаменская и Крестных страданий Христа) и три гражданских постройки (гостиница, Странноприимный дом, Водопроводный дом).
Предшествующие настоятели обители восстанавливали разрушенное хозяйство и создали каменный монастырский ансамбль, о. Дамаскин смог приступить к новому этапу, он целенаправленно расширял и укреплял владения монастыря. Приобретая у финского и карельского населения острова Ладожского озера, он заботится об их обустройстве; в результате появляются деревянные церкви, часовни, рубятся кельи и возникают скитские поселения. Развивалась ландшафтная архитектура. Был создан питомник, где для посадок на Валааме выращивались саженцы таких ценных пород деревьев, как кедры, пихты, лиственницы, дубы, тополя, липы, клены и др. Поощрялось занятие садоводством и огородничеством, причем сады создавали ландшафты для монастырских зданий и скитов. Особое внимание уделялось созданной иконописной мастерской. Трудами ее мастеров и учеников расписаны стены монастырских храмов и выполнены иконы для всех иконостасов.
Самым значительным событием строительной жизни конца XIX в. явилось возведение нового Спасо-Преображенского собора по проекту архитектора А. Силина. Закладка нового храма произошла 30 июня 1887 г., а в полном объеме он был освящен 1 июня 1896 г. (освящена церковь Преображения Господня в верхнем этаже собора). Новый грандиозный храм — базиликального типа, двухэтажный: на первом этаже — теплая церковь свв. Сергия и Германа, во втором — холодная церковь Преображения Спаса.
Претерпевают изменения и здания наружного четырехугольника. По проекту архитектора А. Силина надстраивается вторым этажом северо-восточный корпус, а по проекту Н. И. Баранкевича надстроена третьим этажом вся южная линия наружного четырехугольника зданий. В результате всех этих преобразований здание монастыря окончательно сформировано и состоит из двух четырехугольников, заключенных один в другом. Над главным входом с южной стороны расположена надвратная церковь свв. Петра и Павла, напротив, на северной стороне внешнего каре, — церковь Живоначальной Троицы, а над ней — Живоносного Источника.
На этом этапе территория собственно монастыря окончательно сформирована, и становится очевидным, что на протяжении всего существования монастырь представлял собой в плане квадрат (в виде ограды или, в дальнейшем, монастырских каре) с постоянным центром (как в идейном, так и в материальном воплощении) собором Спаса Преображения.
В XIX — нач. XX вв. возводятся Воскресенский и Гефсиманский скиты, благодаря которым на острове была воплощена топография Святой Земли, что явилось своеобразной доминантой иерусалимской темы на Валааме. Воскресенский скит расположился в 800 метрах к западу от Гефсиманского по Большой монастырской дороге. В 1901-1906 гг. шло строительство храма Воскресения Спаса по проекту архитектора В. И. Баранкевича. За время постройки этого «Северного Иерусалима» сменилось четыре игумена, завершать строительство довелось настоятелю о. Маврикию, которому этот замысел был особенно близок. Ему посчастливилось ранее бывать на Святой Земле, и это путешествие оставило глубокий след в его памяти. Прибыв на Валаам около 1901 г., монах привез с собой величайшую святыню — кусок камня от Гроба Господня; благодаря ей строящийся храм преобразуется в своего рода реликварий и, кроме этого, является своеобразной аналогией храма Воскресения Господня в Иерусалиме. В 1906 г. храм предстал во всем своем великолепии: 30 июля освящена верхняя церковь Воскресения Христова, 29 октября — нижняя, Андрея Первозванного, с подобием «Кувуклии».
Храм задуман по принципу контраста: скорбный и печальный нижний призывает к покаянию и очищению; торжественный, светлый, полный ликования верхний, вселяет надежду на всеобщее Воскресение и Спасение. Особо торжественные службы в нижней церкви проходят на Страстной седмице — в Великий четверг и пятницу. А в верхней, весь год (исключая Страстную Седмицу и период от Вознесения до Троицы) служится Пасхальный канон.
Верхний храм Святого Христова Воскресения ярок и торжествен. Центральная часть перекрыта куполом с четырьмя круглыми слуховыми окнами, над ними — восьмигранный глухой барабан с луковичной, золоченой главкой. С востока — полукруглая апсида, с запада над папертью — двухъярусная колокольня, которая завершается куполом с барабаном и главкой с крестом.
В нижний храм ведет широкая гранитная лестница, над входными дверьми располагалась икона Воскресения Христова, приобретенная в Святой Земле в Иерусалиме и освященная на Гробе Господне, — т. е. уже при входе каждый насельник монастыря и паломник соприкасался с истинным пространством Иерусалима, которое создавала эта святыня. Направо от входа расположен иконостас из белого мрамора, а слева — резная позолоченная сень на 4-х колоннах, под ней «камень помазания» из красного гранита, на камне покоится Святая Плащаница. Если пройти посередине храма в восточный придел и подняться на одну ступень, то окажемся перед узким полуциркульным входом в Кувуклию. Пройдя одну дверь, мы попадаем в придел Ангела. Посреди этого маленького придела находится большой камень из красного гранита (который был привален к входу в пещеру (см.: Мф.: 28,1-3), в верхней его части вделана частица подлинного камня из Иерусалима (еще одна реликвия, соединяющая воедино «Иерусалим Старый» и «Иерусалим Новый»). На стенах, в верхних частях, живописные изображения из событий Воскресения Христова. Наконец, из придела Ангела мы попадаем в главную святыню этого храма и всего скита — в пещеру Святого Гроба Господня, внутри которого по правой стороне — подобие Живоносного Гроба в виде каменного ложа, примыкающего к южной стене пещеры, на нем плащаница и в серебряной оправе частица от Живоносного Гроба из Иерусалима (это, наконец, доминирующая реликвия, ради которой, собственно, и был задуман этот храм и далее сформировался ансамбль Воскресенского и Гефсиманского скитов). Над камнем располагаются семь лампад, одна из этих лампад неугасимая. Дневной свет проникает через шесть маленьких окон, лампады и свечи дают мерцающий свет, над головой тяжелые своды.
Если сравнить Воскресенский храм на Валааме с церковью Гроба Господня в Иерусалиме, конечно, они не являются идентичными ни по составу построек, ни по проектному решению, ни по размеру, ни собственно по их восприятию. Валаамскому храму его основателями отводилась несколько иная роль: во-первых, это все же скитский, монастырский храм, существующий в довольно суровых северных условиях Валаамского архипелага. Во-вторых, Валаам претендовал быть «Новым Иерусалимом», а не повторением «Старого Иерусалима» — для этого ему были нужны подлинные реликвии: как, например, частица камня Гроба Господня, и в этом же смысле можно воспринимать как раз стремление повторить какие-то иерусалимские детали в организации Кувуклии. Наряду с этим Новый Иерусалим должен был быть иным, «новым», особенным, в валаамском характере.
Но игумен Маврикий не останавливается лишь на устроении Воскресенского скита, который, несомненно, со времен постройки стал являться жемчужиной валаамских святынь. Хорошо запомнив расположение Святых мест в Палестине, он находил много похожих мест на Валааме и, поражаясь этому обстоятельству, старался эти подобия зафиксировать. Так и возникает своего рода топография Святой Земли на Валааме, в основном этот процесс затронул окрестности Воскресенского и Гефсиманского скитов, объединив их в единый смысловой и архитектурно-ландшафтный комплекс. К тому же этот комплекс четко соотносился с собственно монастырем, для этого использовались и смысловые параллели, и их общность расположения, и выверенные при планировке системы зрительных связей. На Валааме это воплощается в следующих объектах: Храм Воскресения располагается на горе Сионской (ранее Никоновской) по библейскому сюжету здесь Христос вкушал Пасхальную трапезу со своими учениками. Далее, спускаясь с Сиона к горе Елеон (где Христос вознесся во плоти на 40-й день после Распятия и Воскресения), нужно перейти Кедронский поток, на Валааме — это дренажная канава, прорытая в низине между Никоновским озером и Ладогой.
Гефсиманский скит на Валааме.
Почтовая открытка, 1904-1917.
Российская национальная библиотека (РНБ)
Скит преп. Александра Свирского на Валааме.
Почтовая открытка, изд. АО "Сортавальский книжный магазин" (Sortavalan Kirjakauppa O. Y.), г. Сортаваль (Сердоболь), Карелия, между 1904 и 1917.
Российская национальная библиотека (РНБ)
Валаамский монастырь Скит во имя Коневской иконы Божией матери.
Почтовая открытка, изд. Тип. Е.И. Фесенко в Одессе, между 1904 и 1917.
Текст: "Адрес монастыря: Выборгской губ., через г. Сердоболь, в Валаамский монастырь. Настоятелю"
Российская национальная библиотека (РНБ)
Здесь раскинулась Гефсимания — место, где Христос возносил свои молитвы к Отцу. В реалиях валаамской жизни это прекрасный сад; даже по его остаткам в настоящее время можно судить, что это было поистине райское место: пихтовые аллеи, рощи из широколиственных деревьев (дуб, ясень, клен, липа), благоухающие кусты сирени. Во всем этом великолепии взору открывается Церковь Успения Богоматери, которая является своего рода сердцевиной Гефсиманского скита. Чуть южнее располагается маленькая деревянная часовня Живоносного Источника, построенная в одном стиле с церковью. На самой Елеонской горе располагается часовня Вознесения. Она построена в 1912 г. и представляет в плане квадрат, перекрытый куполом с луковичной главкой на восьмигранном барабане, по углам — еще четыре декоративные главки. Особо изукрашен вход: открытое крыльцо на шести колонках с двухскатной кровлей, по стойкам крыльца накладной резной рисунок с фигурными кронштейнами, фронтон в виде декоративной бочки. Таким представлен ансамбль Гефсиманского скита, от него дорога ведет в монастырь, через большое поле — в Иософатову долину, далее канал — река Иордан. По правую сторону от дороги, как и в Палестине, Мертвое море (Лещевое озеро). Сама высокая монастырская бухта — это гора Фавор. Итак, в начале XX в. на Валааме складывается очень органичный архитектурно-ландшафтный комплекс Воскресенского и Гефсиманского скитов. Конечно, кроме них, на Валааме в разное время были обустроены и другие скиты, такие, как Авраамия Ростовского, Александра Свирского, Всех Святых, Ильинского, Коневского, Никольского, Сергиевского, Германовского, Предтеченского, Смоленского и Тихвинского.
Церковь святого Иоанна Предтечи в Предтеченском скиту Валаама.
Литографировал Петр Иванович Балашов (Балашев, 1835(?) - 1888) по собственному рисунку 1862 года. Бумага. литография в два тона. 317 х 432; 245 х 372 мм.
Опубл.: "Собрание видов местностей острова Валаама, рисованных с натуры художником П.И. Балашовым, изданное усердием настоятеля игумена Дамаскина с братиею". Издание Валаамского монастыря, 1863. Таблица № 12.
Государственный музей истории Санкт-Петербурга
Скит святителя Николая Чудотворца в одной версте от монастыря.
Литография П.И. Балашова по собственному рисунку. 22х32,5 см.
Опуб.: "Собрание видов местностей острова Валаама, рисованных с натуры художником П.И. Балашовым, изданное усердием настоятеля игумена Дамаскина с братиею". Издание Валаамского монастыря, 1863. Таблица № 10
www.raruss.ru
Несмотря на обширную площадь островов, на которой раскинулся монастырский комплекс (в общей сложности это около 36 кв. м), на довольно отдаленное расположение скитов друг от друга и от монастыря, на разновременность построек, архитектурный комплекс Валаама представляет собой единый уникальный и неповторимый ансамбль. «Логику Валаама можно сравнить с построением музыкального произведения, отдельные части которого имеют свой размер, ритмический рисунок и тональность», — как верно подметил один из исследователей.
Для создания наиболее целостного образа Горнего Града, воплощенного в архитектурных формах (храм, монастырь, город-крепость), впрочем, как и для восприятия любой пространственно-архитектурной среды, недостаточно одних зрительных ощущений, хотя, конечно, они доминируют. Важно предусмотреть, чтобы в процессе восприятия конкретных объектов были адекватно задействованы и другие ощущения. Например, на Валааме широко использованы кинестетические ощущения, которые возникают при движении тела, чаще всего это реализовывается через трудный подъем при подходе к большинству валаамских ансамблей. Это могла быть высокая лестница (подход к монастырю), наклонная плоскость (к скитам Всех Святых, Ильинскому, Коневскому и др.) и сочетание лестницы и наклонной плоскости (к Воскресенскому, Святоостровскому и Предтеченскому скитам). Преодоление подъема вызывает мышечное напряжение и замедляет движение, очевидно, это наводит на мысль о тяготах монастырской жизни, о бренности всего земного, дает время задуматься и, с другой стороны, позволяет испытать восторг при приближении к скиту, радость от преодоления трудностей.
Дополняют зрительное восприятие также ощущения осязания или непосредственного соприкосновения. На Валааме они весьма разнообразны: это ощущения от соприкосновения с гранитом лестниц, булыжниками мощеных дорожек, грунтовыми дорогами, лесными тропинками; ощущение покоя воды при движении по каналам, и ее мощи при движении по Ладоге и т. п. В гармонию восприятия включаются слуховые ощущения. Если в монастыре — обилие звуков, связанных с человеческой деятельностью, то на лесной дороге идущих охватывает тишина, из которой мягко доносится лишь пение птиц да шелест деревьев, — тишина, по сравнению с которой в скитах царит полное безмолвие. Даже обоняние присоединяется к процессу восприятия — так, запах растений неотделим от зрительных характеристик тех архитектурных ансамблей, рядом с которыми высажены эти растения.
Таким образом, в начале XX в. архитектурно-ландшафтный ансамбль Валаамского монастыря представлял собой сложный и многообразный комплекс, который стремился воплотить в себе все признаки идеального образца, которым для любого монастыря является Горний Град. К сожалению, обитель постигла печальная участь всех монастырей. В советское время он был разорен и разрушен, но сейчас, трудами братии, вновь возрождается и возвращается его былое великолепие и слава.
Пискунова Н., Санкт-Петербург
Журнал Новгородской епархии "София" № 4, 2003