Своеобразие религиозно-поэтического мировосприятия
в очерке Д.В. Дашкова «Русские поклонники в Иерусалиме»

Впервые в отечественном литературоведении рассматривается очерк Д.В. Дашкова «Русские поклонники в Иерусалиме» как явление русской литературы начала XIX в. С точки зрения жанровой типологии очерк определяется как паломническое путешествие и рассматривается как одно из произведений этого ряда. Предметом анализа стал важный аспект художественной природы очерка - своеобразие религиозно-поэтического мировосприятия. В статье проводится мысль, что поэтика очерка строится на соединении древнерусских и романтических поэтических традиций. 

Ключевые слова: русская классика, духовная литература, паломническая проза, древнерусская литература, духовная традиция, поэтика, экфрасис, символика. 

Special features of religious and poetic mentality in the essay “Russian pilgrims in Jerusalem” by D.V. Dashkov. OLGA N. ALEKSANDROVA-OSOKINA (Far Eastern State University of Humanities, Khabarovsk).
The author of the article is the first to analyze the essay “Russian pilgrims in Jerusalem” by D.V. Dashkov as a phenomenon of Russian literature at the beginning of the nineteenth century. In terms of genre typology the essay is defined as a literary pilgrimage travel and is treated as a piece of literature close to other works of this type. The main focus of the article is on the analysis of special features of religious and poetic mentality of the author. The article supposes that the poetics of the essay by D.V. Dashkov is based on a combination of Old Russian and romantic poetic tradition.
Key words: Russian classical literature, Slavophiles spiritual literature, pilgrimage prose, spiritual literature, spiritual traditions, poetics, ecphrasis, symbolism. 

В современном отечественном литературоведении идет процесс переосмысления содержательных, ценностно-смысловых, эстетических основ русской литературы в свете выявления религиозных, православных начал. 

Обращение к религиозному контексту меняет взгляд на многие составляющие историко-литературного процесса: расширяется круг имен русских писателей, по-другому видится жанровый состав, иерархические соотношения литературных произведений; новым звучанием наполняется содержание и поэтика русской литературы; по-иному прочитывается проблема традиции и новаторства, литературных заимствований и оригинального творчества. 

С этими процессами в литературоведении связано и изучение такого интересного жанра, как паломническое путешествие - описание путешествий в святые места. Рассказывая о духовном личностном опыте приобщения человека к святыне, паломническая проза сближается с исповедальной, мемуарной, автобиографической, духовной литературой. 

В литературе XIX в. к жанру паломнического путешествия обращались Д.В. Дашков, И. Вешняков, Кир Бронников, А.Н. Муравьев, А.С. Норов, П.А. Вяземский, архимандрит о. Антонин (Капустин) и многие другие писатели. Изучение паломнической прозы во всем многообразии индивидуально-авторских художественных решений позволит существенно обогатить общую картину русского историко-литературного процесса: дополнить представление о развитии повествовательных жанров, о путях формирования духовной традиции в литературе. 

В отечественном литературоведении жанрово-стилевое своеобразие паломнической прозы изучалось преимущественно в связи с жанром древнерусского хождения и путевым очерком XVIII в.: в работах В.В. Данилова [4], Н.И. Прокофьева [13, 14], С.Н. Травникова [17], С.В. Корнилова [6], В.А. Михельсона [7]. На рубеже ХХ-ХХ! вв. литературоведение обратилось к осмыслению паломнической прозы XIX в.: издаются отдельные произведения (А.Н. Муравьева, А.С. Норова, о. Парфения) и сборники паломнических путешествий; изучается жанрово-стилевой генезис и особенности поэтики [см., в частности, 3, 8, 11, 16, 18].

Проделанная работа позволила осознать паломническую прозу как художественно значительное явление в истории русской литературы. Однако многие вопросы эстетического своеобразия паломнической прозы: ее жанрово-стилевого генезиса, художественного языка, взаимодействия с произведениями русской классической и европейской литературы, с православным мировосприятием и церковной практикой - ждут своего изучения. 

Предметом нашей статьи является анализ очерка Д.В. Дашкова «Русские поклонники в Иерусалиме». 

Дмитрий Васильевич Дашков (1788-1839) -русский дипломат, талантливый писатель-романтик пушкинского круга, член Петербургского общества любителей словесности, наук и художеств и литературного общества «Арзамас». Проза и поэзия, публицистика, литературная критика, издательская деятельность - вот сферы, в которых закрепилась его роль в литературных кругах первых десятилетий XIX в. Личные и творческие интересы связывали его с И.И. Дмитриевым, А.И. и Н.И. Тургеневыми, А.Ф. Мерзляковым, В.А. Жуковским, А.С. Пушкиным. Произведения и переводы Дашкова печатались в сборнике «Утренняя Заря» (1800-1808), в альманахах «Северные цветы», «Цветник», «Полярная звезда», журналах «С.-Петербургский вестник», «Московский телеграф» (о Д.В. Дашкове см.: [12, т. 15, стб. 630-631; 15, т. 6, с. 138-142]. 

Очерк писателя «Русские поклонники в Иерусалиме. Отрывок из путешествия по Греции и Палестине в 1820 г.» появляется в «Северных цветах» [5]. Документальной основой стали впечатления писателя, связанные с его дипломатической деятельностью на Востоке в 1818-1820 гг. и путешествием по Греции и Палестине в 1820 г. 

В свете жанровой типологии очерк соотносится с жанром паломнического путешествия: предмет повествования - посещение Святых мест и осмысление практики паломничества; идейно-художественные доминанты очерка - образ Святой земли, Священная история, события крестовых походов, размышления о месте религиозного начала в жизни человека. 

Художественный язык очерка свидетельствует о том, что эстетические ориентиры для писателя находятся на стыке традиций древнерусского хождения и поэтики европейской литературы, связанной с палестинской тематикой, историей крестовых походов. 

Произведение наполнено упоминаниями литературных «предшественников» автора: Т. Тассо, Дж. Мильтона, Р. Шатобриана, Ф. Петрарки. Увиденное воспринимается сквозь призму страниц их сочинений: «Я смотрел на могилу Годфеда, и вдохновенная Тассова песнь гремела в моем слухе»1 (24); «у подошвы бьет из камня ключ силоамский, о коем вспоминает певец Потерянного Рая» (30); «старцы, как дряхлый поклонник в сонете Петрарки, брели на костылях» (32). 

Особенно часто упоминается путешествие в Иерусалим Шатобриана2: «Вид сей пустыни, весьма живо и верно описанной Шатобрианом» (18), «Известия Шатобриана о нынешнем Иерусалиме столь же точны» (21), «многие отрывки Шатобриа-новы <.. .> останутся навсегда в памяти у каждого, кто умеет ценить изящное» (21), «мастерское перо Шатобриана живо изобразило сию дебрь» (30) и т.д. 

Образ автора в очерке в большей степени тяготеет не к «образу паломника», как он сложился в древнерусских «хождениях», а к типу «чувствительного» путешественника: доминирующим оказывается не молитвенно-покаянный настрой, а интересы интеллектуального характера: автор обращается к историческим, историко-религиозным, географическим, литературным сведениям. Поэтизация героики крестовых походов, характерная для поэзии романтизма, проявилась в очерке Дашкова в том, что он чувствует себя в большей степени наследником религиозной миссии крестоносцев, «древним пилигримом», нежели православным паломником: не евангельские страницы он вспоминает в Храме Гроба Господня, а венчание Годфреда Бульонского на иерусалимский престол; не молитва звучит в его душе, а «вдохновенная песнь» (24) Тассо. 

В сентименталистско-романтическом ключе раскрывается авторское эмоциональное мироот-ношение. Таков, например, возвышенный пафос его монолога о пребывании в Иерусалиме и Храме Гроба Господня: «мы провели в сем священном уединении несколько дней, для меня незабвенных; 

____________
1 Очерк Дашкова Д.В. «Русские поклонники в Иерусалиме. Отрывок из путешествия по Греции и Палестине в 1820» цитируется по изданию: Cвятые места вблизи и издали. Путевые заметки русских писателей I пол. XIX века. М.: Вост. лит., 1995. C. 17-39. В круглых скобках указаны страницы.
2 Chateaubriand, Fran9ois-Rene. Itineraire de Paris a Jerusalem et de Jerusalem a Paris, en allant par la Grece, et revenant par l'Egypte, la Barbarie et l'Espagne; par m. le vte de Chateaubriand. Paris: Le Normant, 1811. Книга переведена на русский язык: Путешествие из Парижа в Иерусалим через Грецию и обратно из Иерусалима в Париж через Египет, Варварию и Испанию г. Шатобриана / перевел с франц. яз. Императорского военносиротского дома Cвященник и Законоучитель Иоанн Грацианский. CTO.: Мед. типогр., 1815; Путевые записки из Парижа в Иерусалим и из Иерусалима в Париж в первом пути через Грецию, а в возвратном через Египет, Ваварские земли и Гишпа-нию Ф.А. Шатобриана: пер. с франц., с 3-го изд. М.: Типогр. Н.С Всеволожского, 1815. 

все окружающее возбуждало в моей душе неизъяснимые чувства. Часто в глубокую полночь, когда привыкшие к оному зрелищу монахи покойно спали в кельях, я стоял, облокотясь на подножие столба, среди большой церкви» (24). 

Используемая фразеология («священное уединение», «незабвенные дни», «неизъяснимые чувства») типична для узнаваемого сентименталист-ско-романтического психологического описания, соотносима с языком романтических баллад и элегий, в которых реализована поэтика загадочного, одиночество героя, ночной пейзаж, таинственность. 

Авторское мировосприятие сформировано всей атмосферой культурных, интеллектуальных, философских, эстетических запросов русского образованного общества того времени. Дашков обнаруживает широкий кругозор и серьезную начитанность в вопросах христианской истории, древнерусской литературы, в понимании «восточного вопроса». Он апеллирует к трудам географов и историков средневековья и Нового времени (Иосифа Флавия, Маундрелла, Данвиля, Риттера, Гиббона, Ричарда Покока, Зеетцена3); обнаруживает знание литературных паломнических произведений (упоминает греческий проскинитарий, напечатанный в Вене в 1787 г., путешествие Шатобриана, русские памятники паломнической прозы Василия Барского, 1729, иермонаха Мелетия, 1794, крестьянина Кира Бронникова, 1824). 

В соответствии с традицией литературного путешествия сюжетно-композиционная структура очерка отражает этапы маршрута самого автора. «Мы еще простояли более суток против южного мыса Кипрского <...> Берег Сирийский открылся не прежде 20 августа: сперва показалась влево вершина Кармила; потом. вправо цепь высоких гор близ Иерусалима» (17-18); «Мы отправились из Яффы 22 августа. и ехали прекрасною Сарон-скою долиной до Ремли» (19) и т.д. 

Однако художественная география не становится у автора «Священной топографией»: он не связывает приметы палестинской местности со страницами Священного писания, как это характерно для «хождения», а остается в рамках символического видения палестинской земли. 

_______________
3 Маундрелл Генри (Генри Maundrell), 1665-1701, - английский путешественник, посетил Иерусалим в 1697 г., его книга «Путешествие Из Алеппо в Иерусалим на Пасху 1697 от РХ» вышла в 1703 г.; Данвиль (Jean Baptiste Bourgignon D. Anville), 1697-1782, - знаменитый французский географ и картограф; Карл Риттер (Karl Ritter), 1779-1859, - немецкий географ; Эдуард Гиббон (Edward Gibbon), 1737-1794, - знаменитый английский историк; Ричард Покок (Richard Pococke), 17041765, - английский исследователь; Зеетцен Ульрих Яспер (Ulrich Jasper Seetze), 1767-1811, - немецкий путешественник. 

В палестинских пейзажах очерка соединяются собственные впечатления писателя, влияние литературы романтизма, библейской традиции восприятия Палестины. Романтическая литература рисовала Палестину в поэтике контрастов роскоши и бедности, совпадая в этом и с библейским прочтением «обетованной земли», согласно которому Палестина - это «Рай на земле» и вместе с тем -земля, не принявшая Бога и поэтому оставленная Им [см. 2, 10]. 

В палестинских пейзажах, созданных Дашковым, находит отражение переплетение райской гармонии и мертвенного опустошения. Конкретное, «реалистическое» описание увиденного и символическое восприятие Палестины взаимно накладываются: сам реальный пейзаж средиземноморской, южной страны, сочетающий пустынную безжизненность и яркость оазисов, давал материал для такого символического, контрастного восприятия. 

Антитеза «грешного» и «райского» пространства строится в системе поэтических противопоставлений: «живая - мертвая вода», «наполненность пространства - опустошение», «радость - уныние», «цветение - высыхание», «единение - разобщение», «связь с родной землей - оторванность от корней». 

«Дорога, каменистая и трудная, то извивается по крутизнам, то спускается в глубокие овраги, на дно пересохших потоков» (19), «свист ветра, пронзительный лай чакалов» (19), «долиною Иосафато-вой, усеянною развалинами <...>, мутный поток, называемый Кедрским, летом и осенью совсем пересыхает <.> камни на кладбище евреев навалены, подобно груде обломков» (30), «окрестности Мертвого моря унылы и лишены всяких признаков жизни: нет свежести, нет зверей, птиц, растений, иссохшие деревья, лежащие корнями вверх по берегу» (37). 

Еще более выразителен «мертвенный пейзаж» в изображении Иерусалима, здесь усиливается мотив наказания Божия и последнего Суда: «нельзя вообразить ничего печальнее окрестностей Иерусалима, <...> казалось, что каменный дождь ниспал с неба на сию преступную землю» (20). «Видя перед собой печальный Иерусалим, над коим не приметно ни малейшего дыма, откуда никакой шум не исходит. нет существа живого. можно подумать, что уже раздался глас трубы, зовущей на суд, и что мертвые готовы встать из долины» (30). 

Рядом с подобными пейзажами соседствуют иные, идиллические, картины, в которых красота земли, патриархальный быт, гармония человека и природы словно свидетельствуют о сохранении «золотого века» человечества. «Следы древнего трудолюбия видны на каменистых холмах, обсеченных уступами для насаждения лоз и смоковниц» (31). «В долине зеленелись деревья и кусты, откуда кабаны выбегали на обработанные поля к самым хижинам. По ту сторону Иордана чернелся большой лес; <...> между двумя рядами гор Мертвое море ярко отражало лучи восходящего солнца. Предания священной древности оттеняли картину сельской жизни. Величавый аравлянин, полунагой, с длинным ружьем за плечами, гнал на паству коз и овец к потоку» (36). 

Влияние литературы романтизма на формирование религиозно-эстетической картины мира в очерке Д.В. Дашкова было значительным, но не определяло до конца все элементы его идейно-художественного своеобразия. Дашков - русский человек, связанный многими нитями с русской культурой, и, конечно же, эта связь обнаруживается в художественном мире его произведения. 

Прежде всего, очерк задуман как освещение русской паломнической традиции, что находит отражение в названии - «Русские паломники в Иерусалиме». И хотя русским паломникам уделяется совершенно незначительное внимание (указываются несколько статистических данных), сам факт обращения к этой теме свидетельствует о формировавшемся в русских культурных кругах интересе к теме православного паломничества. 

Отдельные описания (например, Храм Рождества в Вифлееме) тяготеют к поэтическому мировосприятию древнерусской литературы, отраженной в хождениях, духовных стихах. Субъективное мировосприятие «чувствительного» путешественника уступает место объективным картинам; для них характерна «простота», конкретика и предметность наблюдений. 

«Большая Вифлеемская церковь, построенная крестообразно, была некогда весьма великолепна, в притворе еще целы четыре ряда мраморных столбов редкой красоты. <...> По сторонам главного олтаря две лестницы ведут в святой Вертеп: там, у восточной стены, означено серебряною звездою, где родился Предвечный Младенец, <...> Вся пещера обложена драгоценным мрамором и освещается лампадами, из коих каждое исповедание имеет свое число, однажды навсегда уставленное» (31). 

Идеализирующие эпитеты «весьма великолепна», «редкой красоты», «драгоценный мрамор» соседствуют с эпитетами, передающими цвет и материал (серебряный, мраморный), и создают картину, опирающуюся на народные представления о прекрасном, на поэтический стиль древнерусских хождений. 

Подобный принцип описания сложился в рамках эстетики греко-римского экфрасиса (в соответствии с которым произведение храмового искусства описывается так, как оно непосредственно воспринимается зрителем [см.: 1]) и был унаследован древнерусской иконописью и литературой. Обращение к нему Дашкова свидетельствует об осознанном или интуитивном знании писателем канонов древнерусского искусства. 

О сближении автора с народной религиозной культурой, с бытом простых паломников свидетельствует сокращение культурной дистанции между автором и «простыми молельщиками»: «14 сентября, в день Воздвижения креста, мы лобызали в последний раз Гроб Господен и все святыни в великой церкви. Архиепископ Гефсиман-ский служил литургию на Голгофе; потом начался торжественный ход из греческого Кафоликона в подземелье св. Елены. Архиерей держал на голове серебряное Распятие с частию Животворящего древа; за ним несли хоругви, кресты, иконы; народ устилал ступени лестниц зелеными ветвями и цветами. Во время молебна знамение спасения было троекратно воздвигаемо на самом месте его обретения» (39). 

Знание деталей и последовательности чинов службы, личное соблюдение правил религиозного обряда, точное название священной атрибутики, написание прописных букв в словах церковной семантики - все это свидетельствует о хорошем знании автором норм и правил церковного этикета. 

Таким образом, очерк Д.В. Дашкова является еще одним художественным свидетельством синтеза эстетических поисков европейского романтизма и национальной религиозной традиции в творчестве русских романтиков. 

С начала XIX в. русская философско-эстетическая мысль обратилась к осмыслению духовно-религиозного своеобразия национальной культуры; с этого времени начинаются процессы художественного взаимодействия православного и мирского искусства; романтические суждения и образные представления о духовном бытии получают упорядочение в свете православных традиций, святоотеческого наследия, народной религиозной культуры [9-11]. 

Современному литературоведению еще предстоит оценить роль жанра паломнического путешествия в этом процессе. 

Анализ очерка Д.В. Дашкова показывает, что в литературе романтизма были осознаны художественные возможности паломнического путешествия как литературного жанра в поисках ответов на волнующие вопросы: о месте религии в жизни человека, о духовном смысле истории. 

___________________
Список литературы

1. Бычков В.В. Малая история византийской эстетики. Киев: Путь к истине, 1991. 408 с.
2. Вайскопф М.Я. Покрывало Моисея. Еврейская тема в эпоху романтизма. М.: Мосты культуры; Иерусалим: Gesharim, 2008. 384 с.
3. Гладкова Е.В. Духовная проза 30-70-х гг. XIX века: авто-реф. дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2003. 16 с.
4. Данилов В.В. О жанровых особенностях древнерусских «хождений» // Тр. отдела древнерус. лит. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962. Т. 18. С. 21-37.
5. Дашков Д.В. Русские поклонники в Иерусалиме. Отрывок из путешествия по Греции и Палестине в 1820 г. // Северные цветы. СПб., 1826. С. 214-283. То же: Святые места вблизи и издали. Путевые заметки русских писателей I пол. XIX века. М.: Вост. лит., 1995. С. 17-39.
6. Корнилов С.В. Древнерусское паломничество. Калининград, 1995. 102 с.
7. Михельсон В.А. Эстетическая концепция древнего «хождения» и русский путевой очерк // Эстетические взгляды писателя и художественное творчество. Краснодар: Кубан. ун-т, 1997. Кн. 2. С. 2-18.
8. Моклецова И.В. «Хождения» в русской культуре и литературе Х-ХХ веков. Ч. 1 М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2003. 74 с.
9. Моторин А.В. Духовные направления в русской словесности первой половины 19 века. Новгород, 1998. 212 с.
10. Моторин А.В. Образ Иерусалима в русском романтизме // Христианство и русская литература. СПб.: Наука, 1996. Сб. 2. С. 61-89.
11. Наумкин В.В. Пальмовая ветвь русских путешественников // Святые места вблизи и издали. Путевые заметки русских писателей 1 пол. 19 века. М., 1995. С. 5-14.
12. Новый энциклопедический словарь / под общ. ред. акад. К.К. Арсеньева. СПб.-Пг.: Изд-во Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон, 1911-1916. Т. 1-29. Сайт РГБ. http://dlib. rsl.ru/viewer/01004103478#?page= .
13. Прокофьев Н.И. Литература путешествий XVI-XVII вв. // Записки русских путешественников XVI-XVII вв. / сост., подгот. текстов, коммент. Н.И. Прокофьева, Л.И. Алехиной; вступ. ст. Н.И. Прокофьева. М.: Сов. Россия, 1988. С. 5-20.
14. Прокофьев Н.И. Хожение: путешествие и литературный жанр // Книга хожений: Записки русских путешественников 12-15 вв. / сост., подг. текстов, перев., вступ. ст. Н.И. Прокофьева. М., 1984. С. 5-22.
15. Русский биографический словарь в 25 т. / под наблюдением А.А. Половцова. СПб., 1896-1918. Электронная репринтная версия. URL: http://rulex.ru/xPol/.
16. Сафатова Е.Ю. Паломнический сюжет в «Путешествии ко Святым местам в 1830 году» и «Путешествии по Святым местам русским» А.Н. Муравьева: автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 2008. 16 с.
17. Травников С.Н. Писатели петровского времени: литературно-эстетические взгляды (путевые записки): учеб. пособие. М.: МГПИ им. В.И. Ленина, 1989. 104 с.
18. Хайруллина О.Н. Паломническая проза 30-60-х гг. XIX в.: учеб. пособие. Хабаровск: Изд-во ДВГГУ, 2010. 161 с.