«Рождество Христово» Василия Шебуева
Пошёл также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода Давидова, записаться с Мариею, обручённою ему женою, которая была беременна. Когда же они были там, наступило время родить Ей; и родила Сына Своего первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице. (Лк 2:4–7)
Рождество Иисуса Христа – один из самых распространённых и почитаемых сюжетов мирового искусства. Каждая христианская страна, каждая эпоха вносила свои черты, свои нюансы в иконографию, дополняла её различными деталями. Подробный рассказ о рождении Иисуса есть только у евангелиста Луки. Поэтому основными источниками сложившейся постепенно иконографии стали не только Евангелия и церковное предание, но и апокрифические тексты – «Протоевангелие Иакова» и «Евангелие Псевдо-Матфея». Так, в канонических Евангелиях пещера не упоминается, и в раннехристианском искусстве она изображалась далеко не всегда. А в «Евангелие Псевдо-Матфея» (гл. XIV) говорится: «На третий день после рождения Господа блаженная Мария вышла из пещеры, вошла в хлев, положила Младенца в ясли, и бык и осёл поклонились Ему».
Основные элементы композиции в каждом произведении присутствуют обязательно, однако художественное решение сюжета весьма разнообразно. На византийских иконах мы видим пещеру и лежащую на ложе Богородицу. В символическом смысле гора стала соотноситься с Самой Богородицей, а пещера – с Её чревом, вместилищем Невместимого Бога. Но есть и другая трактовка: пещера – это «тёмное место», означающее падший мир, в котором воссияло Солнце Правды – Иисус Христос. Западноевропейские мастера часто изображали не пещеру, а античные руины или ветхое жилище (или то и другое вместе) – как символ ветхого мира и язычества, на смену которым приходит новая эпоха, озаряемая Богомладенцем. Помимо главных персонажей, композиция может наполняться и другими действующими лицами. Различно бывает и количество пастухов и волхвов: от трёх фигур с дарами до изображения торжественной, многочисленной процессии – как в композиции Беноццо Гоццоли (Капелла дворца Медичи-Риккарди, Флоренция). Присутствие пастухов символично – ведь эти «малые сего мира» не только первыми пришли засвидетельствовать Богоявление, но и привели свои стада – символ народов, которые в будущем последуют за Христом – Добрым Пастырем.
Рождество Христово (Поклонение пастухов).
Василий Шебуев. 1847 г.
Василий Кузьмич Шебуев, известный в своё время как художник, формировавший новые черты русской религиозной живописи, создал необычную композицию «Рождества». Действие происходит в каком-то необычном пространстве – то ли это хлев, то ли овин для хранения сена или зерна; за ветхими стенами, на фоне соседнего здания, виден инструмент, похожий на ворот для подъёма мешков, а слева – два работника, заглядывающие за перегородку. Деревянные ясли покрыты соломой – подобная конструкция яслей изображена на гравюре Юлиуса Шнорра фон Карольсфельда. Рядом с Богоматерью – пожилая женщина, вероятно, повитуха Гелома, персонаж «Евангелия Псевдо-Матфея» (гл. XIII): «Гелома приблизилась к Марии и сказала Ей: «Позволь мне прикоснуться». И когда Мария позволила, женщина громко воскликнула: «Господи, Господи, умилосердись надо мной, я никогда не подозревала и не слышала ничего подобного; грудь Её полна молока, и у Ней Дитя мужского пола, хотя Она девственница. Ничего нечистого не было при зачатии, и никакой болезни при рождении. Девственницей Она зачала, девственницей Она родила, и девственницей Она остаётся!» В соответствии с традицией, основанной на апокрифах, в сцене Рождества иногда присутствуют две повитухи (вторую звали Саломея). Но чаще всего их изображают омывающими Младенца в купели. Чуть поодаль застыл, смиренно склонив голову и сомкнув руки, Иосиф Обручник. В его облике отразился излюбленный Шебуевым мужской типаж – с правильными чертами, прямым носом, густой бородой. Справа на полотне – группа детей, принесших Младенцу белых голубей. Обычно голуби изображаются в сцене Принесения во храм – как жертва за Младенца, приносимая родителями на сороковой день. Здесь присутствие детей напоминает о словах Иисуса Христа «не мешайте детям приходить ко Мне». В облике пастухов и детей подчёркнуты славянские черты. С XI века в иконах «Рождества» можно увидеть фигуру пастушка, играющего на рожке. В картинах западноевропейских художников также встречаются изображения пастушьих свирелей, рожков. В композиции Шебуева мы видим грубоватого, «мужицкого» вида пастуха, играющего на волынке – инструменте бродячих музыкантов и простонародья. За ветхой оградой на дальнем плане движется по склону холма кавалькада всадников и путников. Их облик трудно разобрать, но, судя по изображению животного, напоминающего верблюда, это всё же изображение волхвов, а не отряд римских воинов, посланных Иродом. А главное – над ними светит звезда, указавшая волхвам путь. Вдали видны силуэты тёмных гор и тонкие пальмы. Сцену венчают два ангела, разворачивающие свиток с текстом праздничного тропаря: «Слава в Вышних Богу и на земле мир, в человеках благоволение!»
Полотно, созданное далеко уже не молодым художником, возможно, и не отличается яркими живописными достоинствами, но подкупает каким-то по-детски простодушным реализмом в изображении священного события, той простотой и искренностью чувств, которые испытывают верующие в эту Святую ночь. Иван Бунин, вспоминая путешествие в Палестину, писал: «В Вифлееме чувствуешь, прозреваешь то драгоценное, первое, что сохранилось на его священном палимпсесте. В царские одеяния облекли рождённого здесь, царям, путеводимым звездою, повелели принести Ему, лежащему в яслях, венцы свои, злато, ладан и смирну, и легендами, прекраснее которых нет на Земле, расцветили сладчайшую из земных поэм – поэму Его рождения. Но когда благоговейно склоняешься над нею в Вифлееме, проступает простое, первое».
«Рождество Христово» было написано Шебуевым для Благовещенской церкви Конногвардейского полка в Петербурге и находилось там до 1928 года. Активное строительство в царствование Николая I храмов и полковых церквей вовлекло многих русских живописцев в их оформление. И хотя монументальным произведениям Шебуева недоставало порой подлинного размаха и живописной экспрессии, его опыт в этой труднейшей области искусства нельзя не признать ценным, а художественные достижения – значительными. Он трактует евангельские сюжеты в духе «возвышенного историзма», достигая простоты и строгой величественности образов. Ясность композиционного мышления Шебуева, умение группировать и располагать фигуры в пространстве с учётом сюжетных задач и значимости каждого персонажа, искусство работать ракурсами и пользоваться языком жестов сохраняют свою значимость и по сей день.
Василий Шебуев. Автопортрет.
Фрагмент картины «Гадание». 1805 г.
Сын небогатого дворянина, смотрителя (а попросту – вахтёра) при кронштадтских складах Адмиралтейской коллегии, Василий Кузьмич Шебуев (1777–1855) был принят в Императорскую Академию художеств пятилетним ребёнком. Проведя в её стенах пятнадцать лет, он прошёл все этапы классического академического обучения, сначала в Воспитательном училище, а затем в живописном историческом классе у известных живописцев Г.И.Угрюмова и И.А.Акимова. Конечно, академический метод в какой-то степени нивелировал индивидуальные особенности учеников. И тем не менее рядом со своими талантливыми соучениками – Алексеем Егоровым и Андреем Ивановым – Шебуев сложился как самобытный живописец и рисовальщик. Его отличала особая любовь к натуре и умение видеть художественную выразительность в самой простой и неказистой природной форме. Шебуеву присуща в хорошем смысле слова «мужиковатость» манеры, то есть отсутствие красивости, нарочитой изящности форм.
Когда молодой художник работал в течение трёх лет в Италии, его творческая зрелость и талант обратили на себя внимание иностранных мастеров, пробуждая интерес и уважение к русскому искусству.
Святой Василий Великий.
Василий Шебуев. 1811 г.
После затянувшегося возвращения на родину – из-за военных событий в Европе путь оказался кружным и небезопасным – молодых мастеров живописи ждали большие и ответственные дела. Шебуев вместе с Егоровым приступил к работам в Казанском соборе, где в то время трудились многие мастера Академии – живописцы и скульпторы. За эскиз композиции «Вознесение Богоматери на небо» для Казанского собора он в 1807 году получил звание академика. Часть росписей Шебуева не дошла до нас, но три композиции, принесшие художнику известность и почести, сохранились – это изображение трёх святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста. Искусство Шебуева обрело торжественную монументальность, способность выразить глубокую тишину и сосредоточенность, необходимые для характеристики этих персонажей.
В строгой сдержанности и значительности образов, наполненных духовной силой и жизненно правдивых, современники видели зачатки нового религиозного стиля. Стиля, который бы соединял на классической основе религиозно-мистический смысл библейских событий и образов с разумным реализмом и достоверностью изобразительного языка.
В 1820–1823 годах Шебуев работал над составлением эскизов и исполнением плафона «Вознесение Христа» для Воскресенской церкви Екатерининского Царскосельского дворца, который должен был заменить сгоревший при пожаре плафон работы Д.Валериани. За этот труд он получил звание придворного живописца при Эрмитаже. Конференц-зал Академии художеств украшает плафон, также исполненный Шебуевым, – «Торжество на Олимпе по случаю водворения изящных искусств в России».
Тайная вечеря.
Василий Шебуев. 1839 г.
В конце 1830-х годов художник пишет композицию «Тайная Вечеря» для Сионского собора в Тифлисе и для церкви Святой Екатерины при Академии художеств. Эта работа получила столь высокую оценку, что коллекционер Ф.Прянишников заказал у художника для себя авторское повторение, которое ныне хранится в Третьяковской галерее. Следуя традиционной западноевропейской иконографии, Шебуев выстраивает фронтальную, строго центричную многофигурную композицию.
Действие происходит в замкнутом пространстве, созданном условными архитектурными выгородками и натянутой по центру драпировкой, за которой видны строения и ночное небо. Ритм складок одежд и драпировок передан чеканным, лаконичным рисунком, без излишних подробностей и мелких деталей. Геометрически чёткие линии массивного стола и ступенчатое возвышение, на котором возлежат апостолы, усиливают эффект монументальности. «Подобно славной фреске Леонардо да Винчи, картина этого сюжета г. Шебуева есть, бесспорно, лучшее его сочинение», – писал биограф художника.
В Исаакиевском соборе, самом грандиозном сооружении и художественном памятнике николаевской эпохи, Шебуев исполнил четыре росписи: «Благословение детей», «Воскрешение сына вдовы Наинской», «Христос в дому у Марфы и Марии», «Воскрешение Лазаря».
С 1798 года, когда ему был всего 21 год, началась и преподавательская деятельность Шебуева, которая продолжалась более пятидесяти лет и привела его к должности ректора, а потом – заслуженного ректора Академии художеств.
В 1810 году его назначили преподавателем рисования наследника престола, и он учил рисованию великих князей Николая и Михаила Павловичей. Ему был доверен надзор и за преподаванием рисования в воспитательных заведениях ведомства императрицы Марии Фёдоровны.
16 апреля 1848 года состоялось торжественное празднование 50-летней службы Шебуева в Академии художеств. Многие поздние работы мастера, прекрасные графические и живописные этюды последнего времени убедительно доказывали, что его творческие силы не угасли. Когда в 1849 году члены Совета Императорской Академии художеств во главе с её новым президентом – герцогом Максимилианом Лейхтенбергским – пришли в Исаакиевский собор осматривать только что законченную роспись Шебуева «Воскрешение сына вдовы Наинской», президент внезапно снял шляпу и глубоко поклонился старому художнику со словами: «Почтение наше профессору профессоров! Композиция, стиль, рисунок, всё здесь грандиозно, прекрасно!»
Положение во гроб.
Василий Шебуев
Одним из лучших произведений Шебуева последних лет стала небольшая картина «Положение во гроб» (в экспозиции Третьяковской галереи). С глубоким и проникновенным чувством он передал трагический пафос происходящего, заставляя зрителя ощутить себя свидетелем евангельского события. Это позднее полотно художника отличается редкостной красотой живописи, сложностью цветных рефлексов и теней. Традиционно для религиозной живописи первой половины XIX века художник соединяет «земное» и «небесное» в одном пространстве картины. Высоко вознесённый над лежащей в пеленах фигурой Христа Крест с терновым венцом – это не только орудие Страстей, но и символический «мост» от дольнего мира к горнему. Высокие римские своды над лестницей, ведущей в склеп, экспрессия цвета в одеждах подчёркивают величие и торжественность свершающегося события. Два скорбящих ангела предстоят слева и справа как живые участники трагической сцены. Написанное вскоре после смерти горячо любимых дочери и жены полотно хранилось в мастерской художника.
Проявленная в маленьких этюдах к религиозным картинам смелость и свобода владения натурой свидетельствуют о том, что если бы художнику суждено было родиться и творить в следующую эпоху, его можно было бы по мощи реалистических художественных образов поставить в один ряд с Репиным, а может быть, – и Суриковым.
По воспоминанию современника, незадолго до своей смерти Шебуев обошёл всех учеников старшего возраста в мастерских и со всеми попрощался, предчувствуя свою скорую кончину. «Кто полагал постоянный труд в изображении Бога, Его святых, сонма ангелов, тот и умер как твёрдый христианин, кистью своею раскрывший перед нами небо», – написал его биограф Николай Рамазанов.