Мария Магдалина
Марина Цветаева
Магдалина
1
Меж нами — десять заповедей:
Жар десяти костров.
Родная кровь отшатывает,
Ты мне — чужая кровь.
Во времена евангельские
Была б одной из тех...
(Чужая кровь — желаннейшая
И чуждейшая из всех!)
К тебе б со всеми немощами
Влеклась, стлалась — светла
Масть! — очесами демонскими
Таясь, лила б масла
И на ноги бы, и под ноги бы,
И вовсе бы так, в пески...
Страсть по купцам распроданная,
Расплеванная — теки!
Пеною уст и накипями
Очес и потом всех
Нег... В волоса заматываю
Ноги твои, как в мех.
Некою тканью под ноги
Стелюсь... Не тот ли (та!)
Твари с кудрями огненными
Молвивший: встань, сестра!
26 августа 1923
2
Масти, плоченные втрое
Стоимости, страсти пот,
Слезы, волосы, — сплошное
Исструение, а тот
В красную сухую глину
Благостный вперяя зрак:
— Магдалина! Магдалина!
Не издаривайся так!
31 августа 1923
3
О путях твоих пытать не буду,
Милая! — ведь все сбылось.
Я был бос, а ты меня обула
Ливнями волос —
И — слез.
Не спрошу тебя, какой ценою
Эти куплены масла.
Я был наг, а ты меня волною
Тела — как стеною
Обнесла.
Наготу твою перстами трону
Тише вод и ниже трав.
Я был прям, а ты меня наклону
Нежности наставила, припав.
В волосах своих мне яму вырой,
Спеленай меня без льна.
— Мироносица! К чему мне миро?
Ты меня омыла
Как волна.
1923
Борис Пастернак
Магдалина
1
Чуть ночь, мой демон тут как тут,
За прошлое моя расплата.
Придут и сердце мне сосут
Воспоминания разврата,
Когда, раба мужских причуд,
Была я дурой бесноватой
И улицей был мой приют.
Осталось несколько минут,
И тишь наступит гробовая.
Но раньше, чем они пройдут,
Я жизнь свою, дойдя до края,
Как алавастровый сосуд,
Перед тобою разбиваю.
О где бы я теперь была,
Учитель мой и мой Спаситель,
Когда б ночами у стола
Меня бы вечность не ждала,
Как новый, в сети ремесла
Мной завлеченный посетитель.
Но объясни, что значит грех
И смерть и ад, и пламень серный,
Когда я на глазах у всех
С Тобой, как с деревом побег,
Срослась в своей тоске безмерной.
Когда Твои стопы, Исус,
Оперши о свои колени,
Я, может, обнимать учусь
Креста четырехгранный брус
И, чувств лишаясь, к телу рвусь,
Тебя готовя к погребенью.
2
У людей пред праздником уборка.
В стороне от этой толчеи
Обмываю миром из ведерка
Я стопы пречистые Твои.
Шарю и не нахожу сандалий.
Ничего не вижу из-за слез.
На глаза мне пеленой упали
Пряди распустившихся волос.
Ноги я Твои в подол уперла,
Их слезами облила, Исус,
Ниткой бус их обмотала с горла,
В волосы зарыла, как в бурнус.
Будущее вижу так подробно,
Словно Ты его остановил.
Я сейчас предсказывать способна
Вещим ясновиденьем сивилл.
Завтра упадет завеса в храме,
Мы в кружок собьемся в стороне,
И земля качнется под ногами,
Может быть, из жалости ко мне.
Перестроятся ряды конвоя,
И начнется всадников разъезд.
Словно в бурю смерч, над головою
Будет к небу рваться этот крест.
Брошусь на землю у ног распятья,
Обомру и закушу уста.
Слишком многим руки для объятья
Ты раскинешь по концам креста.
Для кого на свете столько шири,
Столько муки и такая мощь?
Есть ли столько душ и жизней в мире?
Столько поселений, рек и рощ?
Но пройдут такие трое суток
И столкнут в такую пустоту,
Что за этот страшный промежуток
Я до Воскресенья дорасту.
1949
Возникновение этого небольшого цикла-диптиха тесно связано с двумя близкими для Пастернака поэтами – Райнером Мария Рильке и Мариной Цветаевой. Первым за этот сюжет взялся Рильке, написавший в 1907 году стихотворение «Пиета» о Марии Магдалине, оплакивающей Христа. В 1923 году появилась «Магдалина» Цветаевой.
В двадцатые годы между тремя поэтами велась переписка, которая составляет, возможно, величайший эпистолярный роман прошлого века. Первым из нее вышел Рильке, умерший в конце 1926 года. В 1941 году в Елабуге покончила с собой Марина Цветаева. Еще через восемь лет Пастернак пишет для романа первое стихотворение о Марии Магдалине, которое по фабуле повторяет «Пиету» Рильке: плач женщины над телом Учителя (у Рильке – над телом Любимого).
Второе стихотворение диптиха стало откликом на «Магдалину» Цветаевой, точнее, на третье стихотворение из ее цикла. Действие в обоих произведениях происходит во время первой встречи Магдалины с Христом, когда она, раскаявшаяся блудница, омывает волосами ноги Иисуса (1).
Но если Марина Цветаева в своем стихотворении обращалась к Марии Магдалине, то есть говорила от лица Христа, то Пастернак взял на себя женскую роль, он говорил за Магдалину(2).
(1) В Евангелии нет указаний на то, что женщина, омывавшая ноги Иисусу, и Мария Магдалина одно и то же лицо. Но позднейшая традиция часто их соединяла.
(2) Об этом можно прочитать в статье И.Бродского «Примечание к комментарию» Неофит