Фотография строителей русских подворий в Иерусалиме в собрании видов Святой Земли епископа Порфирия (Успенского)

В Санкт-Петербургском отделении архива Российской академии наук в составе документов личного архивного фонда епископа Порфирия (Успенского) хранится коробка фотографий, кратко озаглавленная «Палестина». В коробке содержится 61 лист картонных паспарту с наклеенными на них 58-ю фотоотпечатками и тремя хромолитографиями. Большинство снимков подписаны именами двух известных на Востоке фотографов: Джона Динеса и Джеймса Робертсона. Отпечатки, не имеющие подписей, обладают (за небольшим исключением) характерными особенностями, позволяющими атрибутировать их Джону Динесу. Таким образом, коллекция представляет собой собрание работ двух ранних иерусалимских фотографов. Все фотографии сделаны в период с 1857 по 1859 год. Большая часть фотоотпечатков Робертсона датированы 1857 годом и были опубликованы издательством «Индрик» в 2007 году в юбилейном альбоме «Иерусалим в 1857 году», с приложением современных видов Святого Града, сделанных с того же ракурса, что и снимки Дж. Робертсона[1].

В 2010 году исполнилось 150 лет с момента приобретения епископом (в то время архимандритом) Порфирием (Успенским) в Иерусалиме коллекции фотографий видов Святой Земли. История этого приобретения связана с последним путешествием преосвященного Порфирия на Восток.

Епископ Порфирий (Успенский). 1880-е гг.

Деятельность епископа Порфирия и при его жизни и в наше время оценивалась неоднозначно. Остается бесспорным то, что именно Порфирий заложил фундамент русского церковно-политического присутствия в Святой Земле и стал основателем нашей Духовной Миссии в Иерусалиме. Будучи по сути первым официальным представителем Русской Церкви на святых местах, он оставил незавершенными множество начинаний, прерванных Восточной войной. Несомненно также, что, покидая Святой Град 8 мая 1854 года, Порфирий рассчитывал вернуться и продолжить начатое им дело после войны. Получилось не так. Излишне откровенная беседа в Вене с русским посланником князем А.М. Горчаковым на пути из Палестины в Россию стала фатальной для его карьеры на Православном Востоке, а изменившаяся после смерти императора Николая I конъюнктура государственной власти в Российской Империи вызвала к жизни новые задачи и новых деятелей.

В Санкт-Петербург Порфирий прибыл 2 октября 1854 года. Он все еще продолжал официально именоваться начальником Иерусалимской Миссии. Только 29 января 1855 года члены Миссии иеромонах Феофан и студент Санкт-Петербургской Духовной Академии Петр Соловьев получили другие назначения. Архимандрит Порфирий за особые заслуги и труды на Востоке Высочайшим указом был награжден пожизненной годовой пенсией в размере 1000 руб.[2]. Последовавшая 18 февраля 1855 года внезапная кончина императора Николая I на некоторое время парализовала естественное течение дел в Российской империи. Лишь 4 апреля 1855 года, уже в самый разгар военных действий под Севастополем и почти через год после начала Крымской войны, в Азиатском департаменте МИД всем сотрудникам архимандрита Порфирия в последний раз было выплачено причитавшееся им жалование. С этого момента первая Русская Духовная Миссия в Иерусалиме официально прекратила свое существование[3].

Парижский мир был началом новой эпохи взаимоотношений России и ведущих европейских держав. В Европе исчезла прежняя политическая структура. После смерти императора Николая Павловича необыкновенно быстро ушла в прошлое связанная с его именем пушкинская Россия. Классический Христианский Восток, оказавшись в объятиях морских держав Англии и Франции, менялся практически на глазах; русское влияние в Турции по необходимости сжималось, чтобы не исчезнуть совсем. Внутри России государственная элита выдвинула на ключевые роли новых деятелей: великого князя Константина Николаевича, князя А.М. Горчакова, Д. А. Милютина, графа Н.П. Игнатьева, князя А.И. Барятинского и др. Война пробудила в русском обществе неподдельный интерес к святыням восточного христианства. Сразу после подписания мира в Париже многие представители русской знати устремились на Восток: в Иерусалим, Бейрут и Александрию, чтобы увидеть те самые святые места, из-за которых лилась кровь русских солдат под Севастополем. Уже во второй половине 1856 и в начале 1857 года, там побывали представители многих известных в России фамилий, таких как коллекционер и меценат граф Н.А. Кушелев-Безбородко[4], сын пензенского предводителя дворянства Олсуфьев с супругой, урожденной Ребиндер и ее сестрой, граф Ферзен[5] и др. Тип русского аристократа, путешествующего в сопровождении ученого-эрудита, в глазах европейца становится «изображением русского нашего столетия»[6]. Весной 1857 года Египет и Палестину вместе с командой русского военного фрегата «Палкан» впервые посещает архимандрит Антонин (Капустин).

Чиновник по особым поручениям Морского министерства Б.П. Мансуров. 1856 (?) г.

В конце ноября 1856 года на Восток отправляется Борис Павлович Мансуров имея при себе особое поручение великого князя Константина Николаевича, генерала-адмирала русского флота, брата и ближайшего сподвижника императора Александра II. Все говорило о том, что Россия не собиралась уступать своего исторического положения на Православном Востоке. Только архимандрит Порфирий, в недавнем прошлом официальный ее представитель на Святой Земле, оказался «прикованным» к Петербургу, дожидаясь затянувшегося решения своей судьбы. Он плохо вписался в тесный мир столичной бюрократии, как светской, так и церковной. Он не умел быть незаметным. Его суждения и умозаключения, сформировавшиеся за годы пребывания на Востоке, казались слишком независимыми и неуместными в светском обществе российской столицы. Это в свою очередь создавало архимандриту Порфирию большие проблемы и формировало негативное отношение к нему высшей бюрократии и церковного начальства. И обер-прокуроры Синода граф Н.А. Протасов, а потом и граф А.П. Толстой, и столичный митрополит Григорий (Постников), и многие влиятельные придворные считали его заносчивым, строптивым и гордым. Новый министр иностранных дел князь А.М. Горчаков находил Порфирия неудобной фигурой для представления интересов России на святых местах и сознательно отдалял его от Иерусалима. После назначения нового начальника Русской Духовной Миссии епископа Кирилла (Наумова) министр счел, что даже частная поездка Порфирия на Восток может осложнить там деятельность нового начальника Миссии. Перипетии «томления» в столице подробно обрисованы самим Порфирием в своем дневнике. Только покровительство великой княгини Елены Павловны и открытая поддержка великого князя Константина Николаевича позволили в конечном итоге положительно решить дело о новой командировке Порфирия, правда исключительно в качестве частного лица. Более того, по настоянию А.М. Горчакова Порфирий не мог путешествовать один, а должен был ехать в сопровождении доверенного человека великого князя Константина Николаевича[7]. При таких обстоятельствах в мае 1858 года началось последнее путешествие преосвященного Порфирия на столь любимый им Православный Восток. Продолжалось оно довольно долго: по август 1861 года, т.е. три года и три месяца ровного счета. В общей сложности он провел полтора года на Афоне, а в Иерусалиме прожил немногим более пяти месяцев — с 19 февраля по 24 июля 1860 года.

Робертсон Дж. Арка Ecce Homo на Крестном пути. 1857 г.

Порфирий прибыл в Иерусалим, говоря его же словами, «богачом», поскольку, отъезжая с Афона, он неожиданно для себя получил у капитана прибывшего русского корабля свое годовое жалование[8]. Именно это обстоятельство позволило ему приобрести в Иерусалиме большую коллекцию фотографий с видами Святой Земли. Известно, что позднее, 18 декабря 1860 года, в Египте он также купил большую коллекцию фотографий. Тогда за 64 фотоотпечатка он заплатил продавцу 342 франка[9] или около 16,7 полуимпериалов, что составляло месячный оклада самого Порфирия[10]. Возможно, и за иерусалимскую коллекцию он заплатил близкую цену. И в Палестине и в Египте фотографии приобретались им с практической целью: он собирался использовать изображения в качестве иллюстраций к своим трудам о Востоке, но ни одна иерусалимская фотография так и не была им опубликована.

Строительство монастыря Сестер Сиона на Крестном пути. 1859 г.

Особенность коллекции, приобретенной Порфирием (Успенским) в Святой Земле, заключалась в том, что составившие ее снимки принадлежали к истории ранней фотографии: до 1860 года. В начале 1860-х годов в Иерусалиме и в его окрестностях начинается масштабное строительство, стремительно изменявшее облик Святого Града. Последовавшее за тем развитие фотографической техники дало возможность заниматься фотографированием большому числу любителей. Фото-фиксации событий или объектов быстро стали массовым явлением на Святой Земле. Несмотря на всю информативность и значение для истории, такие фотографии были лишены «священной поэзии», свойственной произведениям ранних иерусалимских фотографов.

Джон Мендель Динес, снимки которого оказались в составе коллекции Порфирия (Успенского), был крещеным евреем, учившимся искусству светописи у первого профессионального иерусалимского фотографа Джеймса Грема[11]. После того, как в 1857 году последний покинул Палестину, Джон Динес сделался едва ли не единственным признанным мэтром фотоискусства в Иерусалиме. Он находил наиболее удачные ракурсы для съемки большинства видов и памятников Святого Града и иногда делился своими секретами с приезжавшими в Иерусалим фотографами. Он же стал фотовожатым и для английского фотографа Джеймса Робертсона, основателя мастерской «Robertson, Beato & Co», прибывшего в Иерусалим из Константинополя в 1857 году. Согласно устной договоренности между двумя фотографами Динес показывал Робертсону палестинские памятники и наиболее удобные ракурсы для их фотосъемки, а Робертсон обязывался не продавать своих отпечатков в Иерусалиме и Палестине. Однако этого обещания Робертсон не сдержал. Хотя он провел в Святой Земле менее года, ему хватило времени создать богатейшую коллекцию первоклассных видов, которые затем поступили в продажу в основные гостиницы Святого Града. Джон Динес, покидая Восток в 1860 году, сетовал на необязательность своего коллеги по цеху, которая нанесла существенный удар его бизнесу.

В дневнике Порфирия (Успенского) не сохранилось упоминания о покупке им фотографий в Иерусалиме. Можно предположить, что он приобрел их у иерусалимского архитектора Эрмета Пьеротти. Пьеротти, в прошлом капитан сардинских инженерных войск, оставив Италию, при поддержке французского консула в Иерусалиме Эдмонда де Баррера, сделал удачную карьеру, заняв в 1858 году должность архитектора Святого Града. Б. П. Мансуров познакомился с ним в 1857 году, в первое свое посещение Святой Земли. Пьеротти произвел на него большое впечатление глубоким знанием археологии и истории Святой Земли. Теперь в распоряжении иерусалимского архитектора, благодаря его официальному статусу, сосредоточились еще большие возможности[12]. Пьеротти был первым ученым, исследовавшим и описавшим знаменитый Купол Скалы на Храмовой Горе Иерусалима. В 1857 году он, с разрешения паши, устроил посещение этого памятника для Б.П. Мансурова[13], а в 1858 году при участии Джона Динеса организовал первую подробную фотофиксацию святыни. Близко познакомившись с Мансуровым, Пьеротти оказывал ему всевозможные услуги, в том числе и по приобретению земельных участков, выступая для продавцов как служащий российского консульства[14]. Он даже намеревался сам отправиться искать счастья в России, но, не найдя поддержки у первого русского консула В.И. Доргобужинова, вынужден был оставить свой план. Джон Динес постоянно работал на Пьеротти, изготовив по его заказу множество фотоснимков. Пьеротти располагал работами и других фотохудожников, которые он в будущем использовал в своей фундаментальной книге о памятниках Святой Земли.

Фотография строителей Русских подворий в Иерусалиме. 1858 г.

Можно с уверенностью предположить, что с именем Пьеротти связано происхождение снимка строителей Русских подворий в Иерусалиме, который дошел до нас в составе коллекции епископа Порфирия. Внешне он как бы выбивается из общего ряда фотографий этой коллекции. На нем в первом ряду кроме основных членов Русской Духовной Миссии: епископа Кирилла (Наумова) и иеромонахов Леонида и Ювеналия, сидят: первый русский консул Святого Града В.И. Доргобужинов и вдохновитель «Иерусалимского проекта» Б.П. Мансуров. Во втором ряду между епископом и консулом стоит архитектор М.И. Эппингер, а за ним, левее, в третьем ряду, отображено лицо человека, как две капли воды похожего на Эрмета Пьеротти. Если первый ряд был предназначен для самых почетных русских деятелей в Палестине, второй — для русских же, но попроще, то третий ряд, в котором помещены только три фигуры, оставлялся для «всех прочих», формально не имевших прямого отношения ни к Миссии, ни к консульству, ни к экспедиции Б.П. Мансурова 1858 года. На сохранившемся отпечатке рукой епископа Порфирия сделаны подписи: Леонид Кавелин, Доргобужинов, Пр. Кирилл, Б.П. Мансуров, Ювеналий.

Эрмет Пьеротти на фотоснимке строителей Русских подворий в Иерусалиме. 1858 г.

 
Эрмет Пьеротти. 1860-е гг.

Фотоснимок строителей Русских подворий (точнее было бы сказать «будущих») получил свое название благодаря изображенному на нем архитектору М.И. Эппингеру, с 1860 по 1864 г. исполнявшему должность Главного строителя русских подворий в Иерусалиме. Это единственное известное изображение М.И. Эппингера. Снимок был сделан во время второй поездки в Палестину Б.П. Мансурова осенью 1858 года. Хронологические рамки  устанавливаются благодаря письмам Б.П. Мансурова к отцу[15]: в Иерусалим он прибыл 17 сентября, а покинул Святой Град 3 ноября. Точно датировать снимок позволяет запечатленная камерой фигура М.И. Эппингера и о. Леонида (Кавелина). В качестве Главного строителя Эппингер приехал в Палестину только летом 1860 года, после утверждения императором Александром II проектов и смет построек и необходимой доработки строительной части документации. Член Русской Духовной Миссии в Иерусалиме иеромонах Леонид (Кавелин) оставил Иерусалим 20 мая 1859 года, практически через неделю после отъезда из Святого Града августейших паломников: великого князя Константина Николаевича с супругой и старшим сыном. Таким образом, снимок не мог быть сделан в период долговременного пребывания М.И. Эппингера в Иерусалиме в 1860–1864 гг. Его точная дата находится между 17 сентября и 3 ноября 1858 года, когда все изображенные на нем лица находились в Иерусалиме. Интересно и место съемки. Групповая фотография сделана на террасе (на крыше) так называемого Дома Порфирия, построенного в 1853–1855 годах Греческой Патриархией при участии архимандрита Порфирия (Успенского) для размещения в нем Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Сам Порфирий ни одного дня не жил в этом доме, так как после начала Крымской войны вынужден был уехать в Россию. Дом находился во внутреннем дворе (в саду) Патриархии. После прибытия в Иерусалим Русской Духовной Миссии во главе с епископом Кириллом (Наумовым) она расположилась в Доме Порфирия. Характерной привязкой служат узорчатые фрагменты вершины оградной стены, частично сохранившиеся до настоящего времени. Через небольшую улицу за стеной Патриархии располагался Авраамиев монастырь — место расположения первой Духовной Миссии архимандрита Порфирия в 1847–1854 годах.

Благодаря письмам Б.П. Мансурова мы впервые узнаем о специальной экспедиции группы лиц во главе с самим Борисом Павловичем в рамках «Иерусалимского проекта» великого князя Константина Николаевича, предпринятой при участии и на средства РОПиТ летом и осенью 1858 года. Сам Мансуров еще зимой 1858 года уехал в Париж к отцу, получив заслуженный отпуск после возвращения из первой своей командировки на Восток и составления подробного отчета, поданного им великому князю Константину Николаевичу в декабре 1857 года. В специальном комитете, сформированном в Морском министерстве для обсуждения отчета Мансурова, было принято решение о сборе средств на  улучшение быта русских православных паломников ко святым местам Востока, о необходимости создания собственной паломнической инфраструктуры в Палестине и в других местностях Османской империи и о необходимости учреждения русского консульства в Иерусалиме. Эти предположения, с подачи великого князя, были одобрены императором. Особый акцент делался на гуманитарную форму, в которую при этом облекалась внешнеполитическая деятельность России на Востоке. При этом ее центром становилось Морское министерство, возглавляемое великим князем Константином Николаевичем. Со своей стороны глава МИД А.М. Горчаков еще весной 1857 года инициировал восстановление деятельности Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, повысив статус ее начальника до епископа. Члены Духовной Миссии были зачислены в штат Министерства иностранных дел, которое платило им жалование. 1 февраля 1858 года Русская Духовная Миссия прибыла в Иерусалим и сразу же стала заметным фактором всей церковно-политической жизни в Святой Земле. Возобновление Русской Миссии в Иерусалиме решало задачу создания альтернативной к деятельности великого князя Константина Николаевича собственной гуманитарной площадки МИД для деятельности на Ближнем Востоке. Так было посеяно зерно скоро проявившихся противоречий в действиях русских церковных и светских властей на Святой Земле.

Появление в Иерусалиме русского епископа с официальным предписанием МИД подыскивать и приобретать в собственность России палестинские земли сделало необходимой активизацию действий со стороны Морского министерства. Мансуров был вызван из отпуска и через Афины и Константинополь прибыл в Одессу, где должен был дождаться прибытия собранной в Петербурге группы, чтобы затем, на одном из кораблей РОПиТ, вместе со своими спутниками вновь отправиться в Иерусалим. Его должен был сопровождать прежний начальник Миссии архимандрит Порфирий (Успенский). Судя по тому, что Порфирий покинул Петербург 7 или 8 мая 1858 года, а Мансуров прибыл в Одессу в первых числах июня (до 10 июня), они или встретились в Одессе и Порфирий продолжил свой путь на Афон, или разминулись буквально несколькими днями. Поскольку в дневнике Порфирий упоминает о поручении Мансурова подыскать на Афоне место для строительства приюта для паломников из России, можно предположить, что с этим заданием он был отпущен на Афон лично Мансуровым. Порфирий жаждал вновь попасть на Святую Гору, чтобы закончить прерванные научные занятия, и Борис Павлович не стал заставлять его дожидаться прибытия остальных членов своей группы в Одессе, придумав для него логичное и удобное поручение.

Б.П. Мансуров покинул Одессу не раньше 30 июля. Вместе с ним на пароходе «Ласточка» ехали: директор-распорядитель РОПиТ Н.А. Новосельский; только что назначенный по указу императора на вновь учрежденную должность иерусалимского консула В.И. Доргобужинов; архитектор, занятый на строительстве Морского министерства в Николаеве М.И. Эппингер; дядя Б.П. Мансурова Алексей (Петрович?) Мансуров; некто  Хитров; «двое молодых людей г-н Кази[16] и г-н Калоти; и мой постоянный дрогман г-н Вуронклас, очаровательный юноша»[17]. 11 августа они были уже в Константинополе, затем, посетив Афон, Смирну и Бейрут, прибыли в Палестину. Нет сомнения, что почти все спутники Мансурова (за исключением Н.А. Новосельского) запечатлены на снимке строителей Русских подворий. В Иерусалиме Мансуров впервые познакомился с епископом Кириллом (Наумовым). «Епископ Кирилл мне очень понравился, мы очень тепло встретились, и я надеюсь, что все пойдет хорошо», — написал он отцу через два дня после приезда в Святой Град[18].

Можно считать, что памятный снимок, на котором оказались собраны вместе все, кто имел прямое отношение к истории появления комплекса Русских построек в Иерусалиме, был сделан Джоном Динесом в 1858 году по заказу Б.П. Мансурова, вероятно по инициативе иерусалимского архитектора Эрмета Пьеротти. Затем с негатива было изготовлено несколько отпечатков. Когда Порфирий (Успенский) прибыл в Иерусалим, он уже не застал в нем ни Б.П. Мансурова, ни Леонида (Кавелина). С новым начальником Миссии епископом Кириллом отношений он не поддерживал и почти не встречался. Поэтому, скорее всего, фотография строителей Русских подворий была продана ему в составе общей коллекции видов Святой Земли иерусалимским архитектором Эрметом Пьеротти. Таким образом, последний стал, возможно, не только инициатором и организатором памятной фотографии, но и продавцом единственного дошедшего до нас экземпляра.

____________
Примечания

[1]1 Гультяев Р. Иерусалим в 1857 году в фотографиях из коллекции епископа Порфирия (Успенского). М., 2007

[2]2 См.: Книга бытия моего. Т. 7. С. 13–143 Там же. С. 15.

[3] Там же. С.15.

[4]ГА РФ. Ф. 990, Оп. 1. Д. 32. Л. 83. Граф Кушелев вернулся из Иерусалима в сопровождении целой русской компании дам и кавалеров, которую он нашел в Святом Граде, в период своего кратковременного паломничества.

[5] Представители графского рода Ферзенов имели влияние при русском дворе вплоть до последнего императора Николая II.

[6] См.: Une Mission Russe en Palestine // Revue des deux Mondes. 1865. Vol. LVIII. P. 80.

[7]А.А. Дмитриевский пишет о том, что Порфирий был включен великим князем Константином Николаевичем в состав специальной экспедиции, отправлявшейся на Восток в рамках Иерусалимского проекта по устройству русской паломнической инфраструктуры на Святой Земле ( Дмитриевский А.А. Русская Духовная Миссия в Иерусалиме. М., 2009. С. 126–127). Это не совсем так, поскольку официально командировку на Восток архимандриту Порфирию предоставил Синод, согласно с прошением самого Порфирия. Задачи и маршрут путешествия также были утверждены Синодом согласно прошению Порфирия. Несомненно, великий князь лично повлиял на решение Св. Синода. В связи с этим Порфирию вменялось в обязанность практическое участие в делах экспедиции Мансурова. В частности, он должен был на Афоне подобрать более  удобное место для стоянки русских паломнических кораблей и найти место для устройства русского паломнического приюта на Святой Горе. Однако это поручение не ограничивало научной деятельности Порфирия, которая почти никак не соприкасалась с задачами и целями экспедиции Мансурова (см.: Книга бытия моего. Т. 7. С. 202, 220–221).   

[8]Там же. С. 222.

[9]Там же. С. 297

[10]Там же. С. 222. Порфирий получил 196 полуимпериалов годового жалования, что примерно соответствовало 16,33 полуимпериала в месяц.

[11]Историю ранней иерусалимской фотографии см. в кн.: Иерусалим в 1857 году. М., 2007. 

[12]«Я также познакомился с итальянским художником-архитектором господином Пьерротти, <...> человеком многих талантов, прекрасно образованным и редкой решительности путешественником, который находится в Палестине уже более двух лет, чтобы завершить огромный и замечательный труд на Святой Земле» — писал Б.П. Мансуров отцу. См.: ГА РФ. Ф. 990. Оп. 1. Д. 32. Л. 67об-68.

[13]Там же. Л. 68–68об.

[14]Россия в Святой Земле. Документы и материалы: В 2 т. Т. 1. М., 2000. С. 90. Характеристикой отношений Мансурова и Пьеротти может служить и то, что даже купив в декабре 1857 г. подобно другим участок земли на Мейдамской площади за 2400 франков с очевидной целью перепродажи, Пьеротти продает его весной 1859 г. консулу В.И. Доргобужинову за те же 2520 франков (учитывая затраты на оформление). См.: Россия в Святой Земле. Там же. С. 79.

[15]ГА РФ. Ф. 990. Оп. 1. Д. 34.

[16]Кази Михаил Ильич (11.10.1839 — 24.06.1896), представитель известной в России греческой фамилии. С 1853 г. воспитывался в Черноморской юнкерской школе. В 1856 г. зачислен на военную службу гардемарином. В 1858 г., получив чин мичмана, переведен на службу в РОПиТ и прикомандирован (благодаря инженерным способностям) к Б.П. Мансурову для участия в Иерусалимском проекте. См.: Сапожников С.А. Кази. К истории и генеалогии рода. М., 2010. С. 29–33.

[17]ГА РФ.Ф. 990. Оп. 1. Д. 34. Л. 8.

[18]Там же. Л. 14