Святая Земля в рукописном наследии святителя Феофана
(по документам Афонского архива)
Доклад на VI Феофановских чтениях 5 октября 2012 г.
В архиве Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря сохраняется личный фонд святителя Феофана. В нем — документы и материалы, приобретенные в сентябре 1896 г. у наследников. В их числе рукопись «Оговорки в книге “Православные поклонники в Иерусалиме”»[1] и черновая копия путеводителя «Священный град Иерусалим»[2].
Рукопись «Оговорок…» атрибутируется по почерку. Ее автор — святитель Феофан.
Авторство черновой редакции «Путеводителя…» в описях Афонского архива условно приписано также свт. Феофану, однако смысл сохранившихся на листах помет, исправлений, замечаний и почерк, которым они сделаны, ясно показывают, что преосвященный выступил в данном случае как эксперт и консультант.
Оба документа не датированы. «Оговорки…» относятся к подготовительному периоду восстановления русского присутствия на Святой Земле после Восточной войны. Упоминание Русского общества пароходства и торговли (РОПиТ) определяет нижнюю границу датировки: не ранее августа 1856 г. Но русское Консульство в Иерусалиме еще не учреждено; следовательно, не позднее 1858 г.
В «Путеводителе» речь уже идет о русских постройках в Иерусалиме, что подсказывает временну́ю границу, ранее которой он не мог появиться: начало 1860-х гг. Ансамбль зданий на Мейдамской площади возводился с 1860 по 1864 гг., а строительство дома для поклонников началось в ноябре 1861 г.
Кратко напомню основные вехи жизни святителя Феофана в этот период.
В феврале 1848 г. молодым иеромонахом он прибыл на Святую Землю в составе Первой Русской Духовной Миссии и пробыл там более шести лет.
Позднее, по окончании Восточной войны, в период служения в Константинополе настоятелем русской посольской церкви архимандрит Феофан принял непосредственное участие в обсуждении Палестинского вопроса при подготовке новой Иерусалимской Миссии. Так, его замечания были приложены русским послом А.П. Бутенёвым к официальной депеше, направленной директору Азиатского департамента Министерства иностранных дел Е.П. Ковалевскому.
Изучение вопроса о возможных и необходимых действиях России на Востоке вел. кн. Константин Николаевич доверил Б.П. Мансурову, в ту пору чиновнику особых поручений 5-го класса в Морском министерстве. Ему же, помимо серьезных поручений политического свойства, предложили составить для русских паломников путеводитель по Святой Земле. В Записке, представленной в 1857 г. под грифом «секретно», Мансуров подчеркнул необходимость заняться в первую очередь улучшением бытовых условий поклонников: строительством подворий, странноприимных домов, приютов, больниц, — а не путеводителем. Но книгу все же издал.
Она была напечатана в Петербурге, в типографии Морского министерства в 1858 г. под названием «Православные поклонники в Палестине». Именно эту книгу столь внимательно изучил архим. Феофан, записав свои размышления характерным мелким почерком на десяти страницах крупного формата.
Архимандрит Феофан читал книгу Б.П. Мансурова не в Константинополе, а уже в Петербурге, куда летом 1857 г. был переведен на должность ректора С.-Петербургской Духовной академии при активном содействии обер-прокурора Св. Синода гр. А.П. Толстого. Не исключено, что именно А.П. Толстой поручил архимандриту Феофану изложить свои суждения по вопросам, поднятым в книге Б.П. Мансурова, поскольку высокий авторитет Русской Православной Церкви на Святой Земле на рубеже 1840–1850-х гг. создавался во многом и подвигом жизни молодого иеромонаха Феофана. Слабый намек на служебный характер записей сохранился на первой странице архивного документа: зачеркнуто первоначальное его заглавие — «Замечания на книгу», и смягчено: «Оговорки в книге».
Мансуров свою задачу видел в том, чтобы «ознакомить всех русских с вещественною стороною путешествия в Палестину и раскрыть пред ними те явления, коими сопровождается поклонничество в святые места» (с. 4).
Содержание книги составили многие подробности, собранные автором в его поездке по Востоку. Но перейти от стороннего взгляда к глубине анализа петербургскому чиновнику не удалось. Одна из причин — в отсутствии ясного понимания объекта своих наблюдений, в смешении всех русских — путешественников и паломников — с явным пиететом к первым (путешественникам) и долей недоумения по отношению ко вторым (паломникам).
Этот существенный недостаток «Православных поклонников в Палестине» был выявлен архимандритом Феофаном в его заметках. Рецензент не столько критиковал Мансурова, сколько прояснял суть изложенного, и делал это как пастырь, под чье попечение в течение шести лет попадали прибывавшие в Иерусалим русские паломники; их подлинные нужды — не столько бытового, сколько духовного свойства — архим. Феофан знал по исповедям и беседам. О другой категории русских на Востоке — путешественниках — архим. Феофан не писал, только в двух-трех местах поименовал их туристами и вояжерами.
Пастырское отношение сохранялось у архим. Феофана ко всем православным христианам Святой Земли, невзирая на их национальную принадлежность; он отдавал должное греческому духовенству, силами и трудами которого православный Восток продолжал существовать. И эта позиция ясно обозначена в «Оговорках к книге…».
В нескольких случаях отмечены и попавшие в книгу Мансурова фактические неточности; например, о Лавре преподобного Саввы Освященного, где сам архим. Феофан провел много недель и даже месяцев в период своего служения в Русской Духовной Миссии.
Так, оговорка Мансурова, что «Во время оно большинство отшельников обители Св. Саввы было русское, и в монастыре имеется много следов и памятников сочувствия России; например, вся живопись великолепной новой церкви совершена русскими художниками» вызвала поправку свт. Феофана, чрезвычайно ценную для нас ввиду скудости сведений о внутренней жизни древней обители. Святитель пишет: «Монахов русских в монастыре Св. Саввы никогда не бывало в большом числе, и не от этого там иконы и большая часть утвари церковной русские. Был там один старец русский (Дамаскин, кажется), который приезжал в Россию за сбором и украсил церковь».
В ходе нашей работы с афонской рукописью «Оговорок к книге…» была обнаружена ее копия. Как неатрибутированный документ она находится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки, в фонде А.Н. Муравьева[3]. Изучение этого документа и его истории впереди.
Вернемся к рубежу 1850–1860-х гг. Итак, на Святой Земле он был отмечен важными шагами к осуществлению предложений первых сотрудников Русской Духовной Миссии. Во-первых, состоялось возвращение Миссии в Иерусалим, где также учреждено Российское консульство; создан Палестинский Комитет (позднее — Палестинская Комиссия); Русское общество пароходства и торговли (РОПиТ) активно занялось доставкой паломников к святыням Ближнего Востока.
Актуальной оставалась мысль о путеводителе. И в 1863 г. «Путеводитель по Иерусалиму и его ближайшим окрестностям», составленный Н.В. Бергом, был издан в Петербурге. Правда, эта брошюра мало отвечала духовным потребностям русского православного паломника, преодолевшего огромное расстояние и претерпевшего немалые трудности, чтобы припасть к величайшим святыням. Преимущественно этнографические, географические и бытовые зарисовки приближали ее к очеркам путешествий.
Но паломничество — не экскурсия; это, прежде всего, молитва и поклонение святым местам.
Идея путеводителя именно как духовного руководства, духовного проводника по Святой Земле явлена в Афонской черновой копии путеводителя «Священный град Иерусалим». Там же — и собирательный портрет русских паломников, какими их увидел автор, и для кого создавал путеводитель: «Завидев издали Святый Град, благочестивые поклонники исполняются чувствами умилительного благоговения, падая ниц, поклоняются святому Граду; некоторые, от избытка чувств, проливают радостные слезы; другие молятся вслух, иные — тихо в глубине сердца, как кто умеет; каждый по состоянию души своей выражает радость; но, кажется, безошибочно можно сказать, что все проникнуты бывают неизреченным благодарением к Господу, что сподобились узреть место спасения своего, заветную святыню христиан — святой Иерусалим» (л. 1 об.).
Первые разделы путеводителя — о главных святынях. Последующие посвящены не столько самим местам, сколько великим событиям, здесь происходившим.
Такова канва путеводителя, по которой положен богатый узор духовной беседы с православным читателем — о покаянии, об исповедании грехов своих на святых местах.
Конечно, путеводитель нового типа, нисколько не похожий на те, к которым привыкли европейские путешественники, мог вызвать и вызвал — не столько, может быть, отрицание, сколько недоумение и размышления. На страницах сохранились карандашные пометы, настойчиво отсекающие все формальные нарушения жанровых границ. Пометы эти, как было сказано выше, принадлежат свт. Феофану.
Наиболее густая правка в первой главе, по которой и названа вся Афонская рукопись: «Священный град Иерусалим». Это ранняя редакция; последующие расширяют обозначенные темы. На последней странице главы рукой свт. Феофана запись: «Сколько тут сбито материй?! И Иерусалим описывается с историею его — и первый прием в Патриархии, и первый обход святынь. Не след так. Все это, впрочем, так общеизвестно, что не знаешь, чего ради тратить бумагу на писание и печатание сего» (л. 22).
Путь к ответу об авторстве путеводителя по Иерусалиму подсказало письмо свт. Феофана от 29 декабря (без года), адресованное афонскому монаху о. Арсению (Минину).
Об о. Арсении известно, что родился он в 1823 г. (или 1824) в Мамадышском уезде Казанской губернии в благочестивой купеческой семье. При крещении был наречен Александром. В возрасте 33 лет отправился паломником в Иерусалим. Тогда же посетил и Святую Гору. Увиденное так пленило Александра Ивановича Минина, что он остался на Афоне. Первые послушания проходил на кухне; впоследствии его перевели в канцелярию.
Вскоре афонские старцы благословили о. Арсения на сбор пожертвований для Пантелеимонова монастыря, и в августе 1862 г. он отправился в Россию. За четыре года много где побывал. Энергичный и деятельный, все силы отдавал новому послушанию. На Афон шли большие пожертвования. Это побудило о. Арсения рекомендовать старцам Руссика открыть постоянное подворье в Москве.
Вернемся к письму свт. Феофана к о. Арсению — также из Афонского архива, прежде не печатавшееся.
«Милость Божия буди с Вами, отец Арсений!
Прочитал Ваши тетрадки. Заметки там прочитаете. Так путеводители не пишутся. Путеводитель только указывает места святые и вообще все замечательное, и предуведомляет поклонника, на что обратить внимание, в каком месте. Это простое перечисление мест и указаний. Размышления тут решительно не у места. Надобно Вам переделать все».[4]
Условная архивная датировка письма — 1872 или 1873 гг. Уточним: это 1870 г.
Во-первых, «Путеводитель…» о. Арсения, о котором идет речь, получил цензурное разрешение 27 июля 1872 г. и в том же году был напечатан в Киеве. Следовательно, наипозднейшая возможная дата письма — декабрь 1871 г. Но в пользу датирования не 1871, а декабрем 1870-го года говорит похожее содержание нескольких писем свт. Феофана, близких по датам.
Отметим и то, что Афонский черновик путеводителя дошел до нас именно в виде тетрадки, о которой упоминает преосвященный. Листы сшиты блоками, в соответствии с главами. Копиисты разные; есть случаи, когда фрагменты одного текста переписаны разными почерками. Отдельные страницы тетради содержат вклейки.
Это материалы, относящиеся лишь к нескольким (всего их 55) главам «Путеводителя»: «Иерусалим», «Сион», «Гефсимания», «Страстной путь», «Голгофа», «Иерусалимский храм Воскресения Христова», «Ночь при Гробе Господнем».
Замечания свт. Феофана касаются, в первую очередь принципиального вопроса: каким, на его взгляд, должен быть путеводитель.
После главы «Ночь в Гефсиманском вертограде» начертано: «Особо мысли сии по выправке могли бы сойти. Но в путеводителе они лишний груз. Если б писались размышления о страданиях Господа, дело бы. Но пишется путеводитель по Святым местам. — И водите. Размышления же и чувства предоставьте самим поклонникам» (л. 39). А на полях этой же главы начертано: «Лишнее» (л. 23 об.).
По верху первой страницы главы «Животворящий Крест Христов» карандашом: «Вся статья нейдет» (л. 57). И далее, параллельно заглавию: «Может идти только указание, что теперь осталось в Иерусалиме от сего Креста… и как поклонник может сподобиться поклониться тому» (л. 57).
Тем же карандашом между первых строк текста главы «Предание Господа Иудою…»: «Вся статья с начала до конца нейдет к путеводителю. На это надо особую составить книгу — размышления о страданиях Господа».
Редакторская правка касается и фактических неточностей. Их, впрочем, немного.
Афонская рукопись дает возможность стать свидетелями рождения текста, в котором объединились как творческие намерения автора, иером. Арсения (Минина), так и критические размышления редактора, в роли которого выступил еп. Феофан.
По роду своих послушаний о. Арсений непрестанно находился в самой гуще народной среды; исходил вместе с православными паломниками всю Святую Русь и Святую Землю. Не случаен выбранный им псевдоним: Паломник Святогорец, — вполне точно обозначивший повествовательную особенность будущего издания. Автор идет вместе со всеми и рассказывает; его рассказ — духовная беседа. «Дело Божие надо делать, не откладывая», — обычно говорил о. Арсений. К тому же и запросы русских православных паломников Святогорцу известны; их вопросы о святынях он постоянно слышит, знает их потребность в назидательном рассказе. Добавим: жанр беседы преобладает в духовном наследии о. Арсения. Вспомним его «Беседу о молитве», «Маргарит, или избранные душеспасительные изречения…» и другие.
Преосвященный Феофан смотрит на путеводитель иначе, как богослов и церковный писатель отстаивает «чистоту жанра»
Главное замечание свт. Феофана касалось состава и содержательной стороны «Путеводителя». О. Арсений его учел и постарался усилить аргументы в пользу нового типа путеводителя.
Однако общее пожелание, высказанное на последней странице: «Без вставок надо. Простой рассказ. Естественнее» (л. 21 об.), — о. Арсением принято не было. Главы расширены многими дополнительными сведениями, почерпнутыми из книжных источников.
Сохранен и пространный, на шести страницах, рассказ о последней беседе Учителя с учениками в Сионской Горнице, хотя на полях свт. Феофаном отчеркнуто и написано: «Все это лишнее» (лл. 14 об.–17).
Отметим, что история текста книги о. Арсения (Минина) «Путеводитель в Святый град Иерусалим к Гробу Господню и прочим святым местам Востока и на Синай» — тема специального текстологического исследования.
Сегодня хотелось бы подчеркнуть, что работа над «Путеводителем» стала началом не столь продолжительного, но чрезвычайно плодотворного творческого союза преосвященного Феофана и о. Арсения Минина.
В 1870-е гг. именно о. Арсений стал наиболее активным помощником свт. Феофана по подготовке к изданию его творений на Афоне. В письмах к о. Арсению (нам известны 19 эпистолярных документов) сохранились многие подробности творческой истории, истории печатания таких важных книг преосвященного, как «Евангельская история…», «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться?», уникальное пятитомное «Добротолюбие».
Свт. Феофан вдохновился также идеей малых брошюрок для народа, издававшихся на Афоне стараниями о. Арсения. «Се доброе дело. Пришлите мне по одному экземпляру изданных брошюр. Я присмотрюсь и, может быть, что-либо кропать стану» (I, 103–104).
В середине 1870-х гг. афонские старцы дополнили послушания о. Арсения еще одним, более трудным: в ответ на начавшиеся притеснения русских иноков на Святой Горе ему поручили найти на Черноморском побережье место, где бы могла быть устроена обитель, некий прообраз Руссика, где соблюдались бы его иноческие традиции и Устав. Святитель Феофан поддержал: «Переходите в Крым… все русские, и русский Афон сделайте… И ни одного греченка паршивого не принимайте. Затем за сбором ни один греченок не показывайся на русскую землю»[5]. Размышлял о других возможных местах для нового монастыря: «На Кавказ может быть далеко, но будто спокойнее» (I, 86–88). В местечке Анакопия, около города Сухуми, где стоял разрушенный храм во имя св. апостола Симона Кананита, такое место нашли. Здесь в 1875 г. трудами о. Арсения началось устроение Ново-Афонского Симоно-Кананитского монастыря.
Именно о. Арсений выполнил в августе 1879 г. деликатнейшее поручение свт. Феофана. Находясь в затворе, преосвященный вынужден был показаться московскому врачу-офтальмологу. Несколько дней он инкогнито прожил в доме Афонского монастыря на Большой Полянке. «В это время он посетил в Москве только одного митрополита Макария, своего бывшего товарища… ходил пешком в Кремль на поклонение св. мощам и Московским святыням», — вспоминал племянник преосвященного А.Г. Говоров.[6]
По возвращении на Вышу, свт. Феофан написал о. Арсению: «Се — мы дома!.. Приношу вам и еще преискреннюю благодарность за покой, какой вы мне доставили, особенно за прикрытие. Всегда буду помнить ваше добро!» (II, 105).
Через три месяца о. Арсений заболел острым воспалением легких и 17 ноября 1879 г. скончался. Был похоронен в Московском Крестовоздвиженском Алексиевском девичьем монастыре.
Таковы имена, события, факты, связанные с двумя афонскими рукописями, объединенными опытом служения свт. Феофана на Святой Земле в составе Первой Русской Духовной Миссии.
_____________
Примечания
[1] БРСПМ. Ф. Свт. Феофана (Говорова). Оп. 24. Д. 13. Док. 33104. Лл. 165–169 об.
[2] АРСПМ. Ф. Свт. Феофана (Говорова). Оп. 24. Д. 43. Док. 4347.
[3] НИОР РГБ. Ф. 188. Картон 11. Ед. хр. 5.
[4] АРСПМ. Ф. Свт. Феофана (Говорова). Оп. 24. Д. 41. Л. 246.
[5] АРСПМ. Ф. Свт. Феофана (Говорова). Оп. 24. Д. 41. Док. 4327. Лл. 17–20.
[6] Душеполезное чтение. М., 1894. Ч. II. С. 64–65.
Щербакова Марина Ивановна,
заместитель председателя Научно-редакционного совета по изданию Полного собрания творений святителя Феофана, Затворника Вышенского, заведующая Отделом русской классической литературы ИМЛИ РАН, профессор, доктор филологических наук