Правопреемство России в отношении собственности Российской Империи на Ближнем Востоке

Россия в очередной раз стоит перед необходимостью решать традиционно сложный вопрос о своем правопреемстве в отношении государственной собственности СССР, в том числе и зарубежной. В свое время Советский Союз стоял перед необходимостью решения аналогичных проблем, основная часть которых была успешно разрешена, но часть перешла по наследству к современной России. К их числу относится проблема правопреемства России в отношении собственности Российской Империи на Ближнем Востоке. Серьезным фактором, влияющим на подходы к решению данного вопроса является проблема определения правового статуса собственности, которая находилась во владении и пользовании российских подданных и Русской Православной Церкви.

Первые объекты недвижимости на Ближнем Востоке были приобретены российскими подданными более века назад. В связи с тем, что все приобре­тенные таким образом объекты недвижимости находились в основном во владении и пользовании Русской Православной Церкви, преобладала и преобладает точка зрения, что собственником имущества является Русская Православная Церковь.

В основе такого подхода лежат два аргумента. Во-первых, факт приобре­тения недвижимой собственности начальниками Русской Духовной Миссии в Иерусалиме отцом Антониной и архимандритом Леонидом, и во-вторых, фактическое владение этой собственностью миссией в Иерусалиме. Это объек­тивные факты, К субъективным аргументам можно отнести личную позицию начальников миссии в этом вопросе, которая, в свою очередь, определялась проблемой соотношения государственного и церковного, взглядами о месте церкви в политической системе государства. Эти взгляды нашли свое отражение в борьбе между Русской Духовной Миссией и Генеральным консульством за «функциональные» сферы влияния в Иерусалиме.

Являются ли эти доводы достаточными для признания за русской недвижимой собственностью статуса церковной? Представляется, что нет, но они должны учитываться при исследовании вопроса о правовом статусе недвижимой собственности России на Ближнем Востоке. Кроме того, необходимо учесть, что принципиальное влияние на способы приобретения недвижимой собственности и ее дальнейшую судьбу оказало турецкое мусульманское законодательство XIX в. и соглашение между Россией и Турцией от 8 марта 1873 г. о праве русских подданных владеть недвижимой собственностью в Турции.

Основными приобретателями недвижимой собственности на Ближнем Востоке были Генеральное консульство в Иерусалиме, Палестинский комитет при Министерстве иностранных дел России, Русская Духовная Миссия в Иерусалиме и Российское Императорское Православное Палестинское Общество — общественная организация, цели которой состояли в истори­ческом, археологическом и культурном изучении стран Ближнего Востока и организации международных предприятий в Палестине по изучению и сохранению памятников старины или участии в таких предприятиях. Следует сразу оговориться, что, поскольку Российское Императорское Православное Палестинское Общество являлось общественной организацией и не обладало правами юридического лица в Палестине, оно, в соответствии с турецким мусульманским законодательством, не имело права приобретать недвижимую собственность, разве только на подставных лиц, а после 1873 г. на имена членов Палестинского Общества. Как правило, недвижимая собственность Палестинского Общества приобреталась именно на имена ее членов и впоследствии не переводилась на имя российского правительства. Поэтому в отношении такой собственности возникают определенные трудности. Ее титул не может оспариваться в публично-правовом порядке, так как имеет статус частной собственности. Так, например, в отношении собственности в г. Яффа, оформленной на имя Михайлова — члена Палестинского Общества, было донесение вице-председателя общества Генеральному консулу в Иерусалиме следующего содержания: «Считаю долгом уведомить Вас, что вышеупомянутая недвижимость была приобретена Михайловым вечно как частным человеком, а не как представителем ИППО (Императорское Православное Палестинское Общество. — Е. М), которое от принятия этой недвижимости отказалось».¹

Значительная часть недвижимой собственности, которая находилась во владении Палестинского Общества, была приобретена Генеральным консульством и Палестинским комитетом, т. е. государственными органами Российской Империи, и ее правовой статус не вызывает сомнений. Данная собственность является государственной, и факт владения этой собственностью Палестинским Обществом не может служить достаточным основанием для оспаривания ее статуса, потому что право владения является одним из правомочий, состав­ляющих право собственности и не более. На способы приобретения недви­жимой собственности существенное влияние оказало турецкое мусуль­манское законодательство, которое до первой мировой войны не признавало института юридического лица и не признавало также за иностранными гражданами и подданными права на приобретение недвижимой собствен­ности в пределах Оттоманской Империи. Хотя из этого правила было исключение для иностранных правительств. В справке о приобретении иностранными правительствами недвижимой собственности в Турции, в частности, говорилось: «Иностранные правительства и их миссии имеют право приобретать в качестве юридических лиц на свое имя недвижимости только в тех случаях, когда таковое приобретение имеет целью постройку посольского или консульского дома, церкви, школы или же какого-либо благотворительного учреждения».²

В этой же справке определялся порядок приобретения недвижимой собственности и процедура ее юридического оформления. «Если приобре­таемая недвижимость вакуф,³ т. е. доходы с нее поступают на нужды общественной пользы, то порядок приобретения следующий.

1. В оттоманское министерство иностранных дел представляется такрир, нота, на турецком языке с обозначением площади земли, ее границ и стоимости, а также с указанием, для какой цели она приобретается.

2. Такрир этот препровождается на рассмотрение компетентных властей для выяснения, допустима ли запродажа по военным, гигиеническим и другим соображениям. Затем дело направляется в трибунал  шариата, духовный суд, состоящий при министерстве вакуфов, назначающий особую комиссию для осмотра и оценки участка. После совершения этих формаль­ностей суд постановляет о неимении препятствий к переводу недвижимости на имя иностранного правительства или посольства. Все производство направляется далее через Высокую Порту на благовоззрение султана, утверждающего своим ирадэ совершившуюся сделку, после чего Управление кадастров выдает соответствующую владельческую грамоту».⁴

За приобретенную недвижимость иностранные правительства должны были выплачивать ежегодный налог («мукатаа»), который исчислялся в размере 1 % со стоимости недвижимости. Окончательно стоимость недви­жимой собственности определялась министерством финансов.

Процедура оформления недвижимой собственности, которая относи­лась к категории «мюльк», т. е. частной, носила упрощенный характер. Посольству достаточно было официально уведомить Высокую Порту о состоявшейся сделке. Расходы по переводу такой недвижимости на имя правительства, ее купившего, составляли 2/5 % ее оценочной стоимости.

Правительство России в лице своих представителей, консула и пред­седателя Палестинского комитета пользовалось этим правом. В качестве примера можно привести приобретение большого участка на Мейдамской площади, который получил название «Москобийе» или «Русское подворье». Характерно то, что приобретенные таким образом земельные участки оформлялись либо на имена русских консулов, либо председателей Палестинского комитета, а впоследствии переоформлялись на имя правительства Российской Империи.

Участок «Москобийе», приобретенный на имя председателя Палестин­ского комитета Великого князя Константина Николаевича, был переписан на имя правительства в 1897 г., что подтверждается фирманом турецкого султана, подлинник которого находится в Архиве внешней политики России.

Еще одним примером может служить приобретение в 1859 г. русским консулом Доргобуджиновым земельного участка «Даббега» внутри стен Иерусалима недалеко от храма Гроба господня. В 1861 г. к этому участку был присоединен еще один, приобретенный консулом Соколовым. В отношении этого участка хотелось бы заметить, что, несмотря на то что приобретен был на имена русских консулов, находился он во владении Российского Импера­торского Православного Палестинского Общества. Аналогичная ситуация была со многими участками. Приобретались они на имена одних лиц, прежде всего консулов, а находились во владении других. Этот пример еще раз подтверждает, какая собственность находилась во владении Палестинского Общества, кто был фактическим собственником этого недвижимого имущества.

Право владения является субъективным правом, входящим в состав более сложного субъективного права — права собственности. В гражданском праве России владение рассматривалось как «возможность фактически распоряжаться материальной вещью».⁵ Другими словами, право владения означает признанную за субъектом права возможность иметь у себя данное имущество.

Таким образом, фактическое владение Российским Императорским Православным Палестинским Обществом недвижимой собственностью на Ближнем Востоке не свидетельствует о том, что Палестинское Общество обладало правом собственности на эту недвижимость. Факт владения не является определяющим в проблеме установления правового статуса недви­жимой собственности России.

На имена русских консулов также были приобретены земельные участки «Гефсимания» с церковью Марии Магдалины и «Ару-Уль-Ха-баэль» на Масличной горе. В 1897 г. оба участка были переведены на имя российского правительства, что подтверждается фирманами турецкого султана, подлин­ники которых находятся в Архиве внешней политики России.

Бесспорность того, что недвижимая собственность, приобретенная консулами и Палестинским комитетом, является государственной, под­тверждается архивными документами. Генеральный консул в Иерусалиме Яковлев в доверительном донесении послу России в Константинополе от 14 апреля 1898 г. обращался с просьбой разрешить ему «в случае перевода недвижимости на мое имя (имя консула) делать в актовой книге Генерального консульства каждый раз заявление о принадлежности ее не мне или моим наследникам, а Императорскому правительству».⁶

Крупным приобретателем недвижимой собственности являлась Русская Духовная Миссия в Иерусалиме. «Недвижимости Духовной Миссии (кроме дома и сада, находящихся на старых постройках) были все приобретены о. архимандритом Антонином...»⁷

Выше мы уже отмечали, что турецкое мусульманское законодательство не признавало института юридического лица и права за иностранными гражданами и подданными приобретать недвижимую собственность в Турции. В связи с этим все граждане и подданные иностранных государств для обхода закона вынуждены были прибегать к услугам посредников из числа турецких подданных. Архимандрит о. Антонин писал по этому поводу: «...до 1873 г. ни один русский подданный не имел права приобретать в пределах Турции недвижимую собственность, и всякая подобная покупка (например, большей части территорий под здешними нашими поклонническими приютами) совершалась в законной форме, только на подставное имя какого-нибудь турецкого подданного».⁸

Купля-продажа оформлялась в суде в присутствии свидетелей, под­тверждавших законность прав собственности продавца. Интересы покупателя мог представлять его поверенный. При оформлении купли-продажи в суде обязательно представлялись документы на приобретаемую недвижимость с перечислением граничащих участков.

Постоянным партнером о. Антонина в деле приобретения недвижимой собственности был турецкий подданный — драгоман Русской Духовной Миссии Г. Яков Г. Халеби. На его имя, например, был куплен в 1868 г. земельный участок «Уара-Эль-Хас».

В 1873 г. Россия и Турция подписали протокол о праве русских подданных владеть недвижимой собственностью в Турции, который открыл возможность для перевода русской собственности с имен турецких подданных на имена русских подданных. Само название протокола говорит о том, что главным его достоинством было предоставление русским подданным права владеть недвижимой собственностью в Турции.

В нем закреплялась неприкосновенность жилища любого лица, прожи­вавшего на территории Оттоманской Империи, в том числе и иностранных подданных и граждан. Полицейские власти Турции могли нарушить непри­косновенность жилища иностранного подданного только с согласия и в присутствии консула его государства. Под жилищем протокол понимал «дом, в котором иностранец живет, со всеми его принадлежностями, то есть службами, дворами, садами и непосредственно прилегающими огорожен­ными пространствами...»

Далее в протоколе предусматривалось исключение из принципа непри­косновенности жилища иностранного подданного. В нем указывалось, что в том случае, если жилище иностранца находится на значительном расстоянии (девять часов пути) от места пребывания консула, «полицейские чины могут по требованию местных властей и в сопровождении трех членов Совета старшин общин войти в жилище иностранного подданного и без участия консульского агента; но только в случаях крайней необходимости и для розыскания или удостоверения по преступлениям убийства, покушения на убийство, поджога, кражи вооруженною рукою, или со взломом, или в ночное время в обитаемом доме, восстания с оружием в руках и выделки фальшивой монеты, притом без различия — совершено ли то преступление иностранным или оттоманским подданным... Однако в отношении иностранца должны быть соблюдаемы все присвоенные ему льготы».⁹

Последующие положения протокола регулируют вопросы юрисдикции Турции в отношении иностранных подданных.

Данный протокол практически установил национальный режим для недвижимой собственности иностранцев за некоторым исключением в части, касающейся неприкосновенности жилища. По смыслу протокола все вопросы, связанные с приобретением недвижимой собственности иностран­цами, ее юридическим оформлением и обеспечением эффективной правовой защиты, регулировались турецким законодательством. Для России протокол явился важным событием в деле защиты имущественных интересов русских подданных, проживавших в Турции.

С подписанием протокола о. Антонин организовал деятельность по переводу на свое имя недвижимой собственности, приобретенной им на подставных лиц. Перевод собственности проводился в судебном порядке. В решении суда приводилась полная характеристика собственности с последующими обязательствами фиктивного собственника. Приведем пример такого решения, опустив характеристику собственности: «Выше­поименованное недвижимое имущество куплено им (подставным лицом Яковом Халеби) путем окончательного акта купли, за уплаченную им цену в 125 тыс. пиастров от госпожи Малена... в силу законного акта, заключенного в бытность Сеида Мустафы Эфенди судьею г. Иерусалима, и за его подписью и печатью от 7 Зи-ль-Хиджа 1287г. (17.02.1870г.) и заявил, что сказанный деревья и два дома составляют собственность Его Преподобия архимандрита Антонина, сына Ивана, сына Леонтия, начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме и что имя его (Якова) поставлено в сем акте купли фиктивно вместо названного архимандрита, вследствие того, что Российское прави­тельство не имело еще разрешения владеть недвижимым имуществом в Турции (Неверное замечание. Русские подданные не имели права владеть недвижимой собственностью — это верно. Именно поэтому им приходилось прибегать к услугам подставных лиц. Что же касается правительства — то оно имело право приобретать недвижимую собственность. Факты свидетель­ствуют об этом. Русские консулы приобретали недвижимую собственность на свое имя уже в середине XIX в. — Е. М.), и что цена была выдана из сумм помянутого архимандрита, и что он (Яков) не имеет никакого права на сказанное имущество, и что ограда возведена на счет того же архимандрита и всецело принадлежащей ему, и признал вышеизложенное и подтвердил оное свидетельскими показаниями законными, каковое признание и показания были приняты...»¹⁰

Приведем еще один пример судебного решения, в котором точнее определены права русских подданных и российского правительства на приобретение недвижимой собственности: «...он (Яков) совершил все покупки по поручению и за счет помянутого архимандрита Антонина, что платил деньгами сказанного архимандрита, что его (Якова) имя в двух помянутых актах помещено фиктивно, так как турецкое правительство не дало еще русским подданным права владеть недвижимым имуществом ввиду того, что Россия отказалась принять предложенные условия, что он не имеет на них никакого права, но что все эти недвижимая имущества составляют собственность его доверителя, сказанного архимандрита Антонина, что уплаченная цена при покупке, расходы по постройке и исправлению покрыты из средств помянутого архимандрита».¹¹

Данные судебные решения свидетельствуют о том, что турецкие власти признавали за русскими подданными права собственника, несмотря на то что недвижимая собственность приобреталась ими в обход законодательства Турции.

Архимандриту Антонину не удалось перевести на свое имя все купленные им земельные участки. Так, например, земельный участок «Баляд-эн-Насара», приобретенный на имя шейха Хаммури, после его смерти в соответствии с турецким законодательством перешел по наследству старшему сыну шейха Ахмеду. После смерти Ахмеда в 1896 г. наследниками участка стали жены и дети шейха Хаммури и Ахмеда. В 1903 г. Русская Духовная Миссия предъявила свои права на этот участок. Однако владельцы не признали за миссией прав собственника. После этого миссия заявила иск в Хевронский суд о переводе данного земельного участка на имя о. Антонина, а затем на имя его наслед­ников. 16 апреля 1905 г. Хевронский суд вынес решение в пользу Русской Духовной Миссии. Однако в настоящее время документов, подтверждающих права России на этот участок, нет. Аналогичная ситуация с земельным участком «Халлят-эль-Бутля».

Что же касается собственности о. Антонина, переведенной на его имя, строго юридически подходя к этому вопросу, можно сделать заключение, что он являлся единственным законным и полноправным собственником, а после его смерти соответственно его наследники. Но существует ряд обстоятельств, которые делают такое заключение преждевременным. Остановимся на них подробнее.

Прежде всего необходимо отметить, что о. Антонин, являясь юриди­ческим собственником недвижимого имущества, сам себя таковым не считал. В донесении в Святейший Правительственный Синод он писал: «Равномерно считаю долгом присовокупить, что поименованные выше земельные при­обретения в Палестине сделаны мною не в частное мое собственничное право владения ими, а в общее пользование ими как поклонническими приютами или учено-археологического значения местами, находящимися в непосред­ственном ведении Духовной Миссии.... я бы не усомнился давно и прямо объявить все, записанные на мое имя русские владения в Св. Земле, нерушимою собственностью Иерусалимской Духовной Миссии».¹²

Главная цель о. Антонина состояла в закреплении за Русской Духовной Миссией тем или иным образом всей недвижимой собственности, которую он приобрел в Палестине. Достижение этой цели он видел в переоформлении этой собственности на имя Св. Синода. В одном из своих посланий он писал: «...проще всего достичь сего (перевода на имя Св. Правительственного Синода недвижимой собственности. — Е. М.) столько известным и употре­бительным у турков зачислением в вакуф указанных недвижимостей. Завакуфировать некую недвижимую собственность собственник имеет право по турецким законам на какое бы то ни было богоугодное дело, лицей, учреждение. Таким образом оказывается возможность и мои здесь земельные приобретения со всем, что на них было, есть и будет, посвятить формально и документально нашему здесь поклонническому делу, под главным ведением Святейшего Синода и его здесь делегата, начальника Духовной Миссии, навеки, нерушимо, в отпор всякому на них, с чьей бы то ни было стороны, притязанию».¹³

Под притязаниями с чьей бы то ни было стороны о. Антонин имел в виду предложения Посольства России в Константинополе и Генерального консульства в Иерусалиме всю недвижимую собственность, оформленную на его имя, перевести на имя российского правительства. Противоречия в этом вопросе явились следствием тех разногласий между миссией и консульством, о которых мы уже упоминали. Отец Антонин не мог смириться с потерей первоначальных широких полномочий, которые по праву перешли к консульству Поэтому он не допускал и мысли о закреплении собственности, им приобре­тенной, за российским правительством. В своем стремлении он не до конца учитывал те возможности, которые предоставляло турецкое мусульманское законодательство.

Совершенно справедливо писал по этому поводу в своем отношении начальнику Азиатского департамента МИД России тайному советнику Зиновьеву посол России в Константинополе: «В отношении моем от 23 июля 1887 года за № 451 по вопросу о переукреплении за Св. Синодом приобре­тенных в Палестине начальником нашей Духовной Миссии земельных участков я, между прочим, указывал на затруднения, могущие возникнуть при исходатайствовании согласия Порты на подобное переукрепление, которое сочтено было бы оттоманским правительством за нововведение, несогласное с местным законодательством. Перевод частной собственности на имя юридического лица не допускается турецким законодательством. Исклю­чение возможно только для земель, на которых воздвигнуты, или имеют быть воздвигнутыми, богоугодные или благотворительные заведения (как церковь, приют, госпиталь и т.п.), но и в этом случае переукрепление может быть сделано только на основании полученного на это султанского ирадэ, выдаваемого исключительно на имя Посольства или Консульства как единственных учреждений, представляющих Императорское Российское правительство на Оттоманской территории».¹⁴

Посол и консул России отдавали должное стремлению о. Антонина перевести недвижимую собственность на имена более правоспособных лиц, но в то же время отмечали не только невозможность осуществления такого перевода с точки зрения турецкого законодательства, но и подчеркивали его нецелесообразность, так как Св. Правительственный Синод и Палестинская комиссия «суть только ведомства того правительства, которое представлено в столице посольством, а в провинции консульством, — и как таковые не обладают в Турции правами отдельных юридических лиц».¹⁵ Не обладала правами юридического лица и Русская Духовная Миссия, хотя и являлась внешним духовным ведомством Св. Правительственного Синода.

Стремления о. Антонина сводились к приданию недвижимой собствен­ности, им приобретенной, статуса церковной. И он понимал, что для этого собственность надо завакуфировать. Что это означало для собственности?

К каким последствиям это могло привести? Прежде всего к тому, что как вакуф она находилась бы в бессрочном пользовании Русской Духовной Миссии, но последняя была бы лишена права свободно распоряжаться и в целом, и в части ее. Таким образом, миссия лишалась бы фактически прав собственности на все свое недвижимое имущество. Кроме того, мог быть поднят вопрос о взыскании налога.

Оставить же земельные участки в собственности о. Антонина означало бы сохранение за этой собственностью статуса частной. В соответствии с турецким законодательством частная собственность рассматривалась «только как уступка государством известного участка земли в пользование частному лицу, причем государство оставляет за собой право взять во всякое время обратно свое позволение на пользование землею и передать его кому угодно, с обязательством однако вознаградить это частное лицо за произве­денное им увеличение ценности этой земли».¹⁶

Наверняка, о. Антонин предвидел все последствия, к которым вел его план. Но желание добиться если не независимости, то определенной автономии от органов внешних сношений России в Оттоманской Империи заставляло его действовать именно таким образом.

Неверным было бы утверждать, что Россия не проявляла никакой заинтересованности в деятельности о. Антонина, как это утверждал он сам. Министерство иностранных дел в лице своих представителей в Турции не могло допустить неопределенности в вопросе с недвижимой собственностью. Необходимо учесть, что все земельные участки приобретались не на личные средства о. Антонина, а на средства, выделявшиеся правительством России на содержание Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Поэтому не вызывает сомнений правомерность подхода к проблеме, предложенного посольством в Константинополе и консульством в Иерусалиме.

Поскольку о. Антонин ни при каких обстоятельствах не хотел пере­водить земельные участки на имя русского правительства, посольству и консульству было трудно проводить свою линию. Тем более что после долгих колебаний Св. Синод встал на позицию о. Антонина. В одном из указов, адресованных начальнику Русской Духовной Миссии, ему предписывалось «принять меры к зачислению приобретенных им земельных участков с находящимися на них постройками в вакуф Русской Духовной Миссии в Иерусалиме...»¹⁸

Несмотря на то что юридическим собственником недвижимого имущества был о. Антонин и несмотря на его сопротивление, посольство и консульство предпринимали попытки к реализации своих планов. Так, при переводе в 1896 г. земельных участков «Керм-Уль-Баду» и «Керм-Уль-Габаль» турецкими властями было признано, что «эти участки принадлежат только на бумаге о. Антонину или его наследникам, а на самом деле они составляют собствен­ность Императорского правительства, для и на средства которого о. Антонин их и покупал».¹⁹ Турецкое правительство считало, что если посольство, которому поручена защита интересов русских подданных, ставит вопрос о признании за русским правительством права собственности на земельные участки, оформленные на имена русских подданных, значит у посольства есть для этого все основания. Генеральный консул в Иерусалиме в связи с этим делал следующий вывод: «...Порта совершенно основательно отступила от буквы Закона и признала права на них (земельные участки. — Е. М) не за наследниками о. Антонина, а за Императорским правительством».²⁰

Данное заключение не нуждается в комментариях. Если у турецкого правительства не вызывал сомнений вопрос об истинном собственнике земельных участков, юридически оформленных на имя о. Антонина, тем более таких сомнений не может быть у нас. Все вышеперечисленные доводы, а именно: особенности турецкого законодательства, которые вынуждали фактических приобретателей недвижимой собственности прибегать к помощи подставных лиц; признание о. Антонина, что он приобретал земельные участки не в частное свое владение; факт приобретения земельных участков на средства российского правительства; государственный характер Русской Православной Церкви, возглавляемой с начала XVIII в. Св. Синодом, который являлся государственным органом; наконец, признание правитель­ством Турции права собственности на земельные участки о. Антонина за русским правительством, дают все основания определить названную недвижимую собственность как собственность Российской Империи.

Единственным законным собственником земельных участков в Палестине была Российская Империя. Русская Православная Церковь была исклю­чительно владельцем и пользователем.

Признание за недвижимой собственностью России статуса государ­ственной означает, что правопреемником ее являлся СССР. Статус СССР как правопреемника Российской Империи является признанным фактом как у нас в стране, так и за рубежом. В подтверждение можно привести слова M. M. Авакова, который писал: «Новое, Советское, государство является законным преемником всех богатств, созданных трудом народных масс России».²¹ Из западных точек зрений приведем мнение Е. X. Филченфилда, который, не анализируя характера революционных изменений в России, отмечал, что СССР являлся новым государством и правопреемником России.²²

Исходя из вышеизложенного можно сделать вывод, что правами на собственность Российской Империи на Ближнем Востоке обладает Российская Федерация как продолжатель и правопреемница СССР. Это дает основания утверждать, что эффективное разрешение проблемы правопреемства в отношении этой собственности возможно на основе публично-правового подхода с применением таких средств, как прямые дипломатические переговоры, международный арбитраж и Международный Суд ООН. .;»

Примечания

¹ Архив внешней политики России (АВПР). Фонд «Императорское Православное Палестинское Общество». Оп. № 673/1. Д. 635. Дело канцелярии ИППО. Земельные участки в Палестине и Сирии, предложенные обществу для приобретения в собственность. Отношение вице-председателя ИППО Иерусалимскому Генеральному консулу. 30 сент. 1902 г. № 1324.

² АВПР. Фонд ИППО. Оп. 673/6. Д. 16. Справка о приобретении иностранными прави­тельствами недвижимой собственности в Турции.

³ «Вакуф» (в переводе с арабского — «установление надзора») — термин Корана, означающий недвижимое имущество, принадлежащее магометанскому духовенству, отданное сему последнему в бессрочное пользование доходами с него, но без права свободного распоряжения ни в целом составе недвижимости, ни в части ея, таким образом право отчуждения, залога и раздела владельцу вакуфа не принадлежит (Большая энциклопедия. Т. 4. СПб.: Типо-Литография Книгоиздательского Т-ва «Просвещение», б. г. С. 315—316.

⁴ АВПР. Фонд ИППО. Оп. 873/6. Д. 16. Справка о приобретении иностранными прави­тельствами недвижимой собственности в Турции.

⁵ Большая энциклопедия. Т. 5. СПб.: Типо-Литография Книгоиздательского Т-ва «Просвещение», б. г. С. 208.

⁶ АВПР. Фонд ИППО. Оп. 873/7. Д. 323. Копия доверительного донесения Генерального консула в Иерусалиме коллежского советника Яковлева Г. Императорскому послу в Константи­нополе от 14 апр. 1898 г.

⁷ АВПР. Фонд ИППО. Оп. 873/7. Д. 451.

⁸ АВПР. Фонд ИППО. Оп. 873/11. Д. 3. Донесение начальника Иерусалимской Духовной Миссии архимандрита Антонина в Святейший Правительственный Синод от 23 авг. 1886 г.

⁹ Россия. Договоры: Сборник действующих трактатов, конвенций и соглашений, заключенных Россией с другими государствами и касающихся различных вопросов частного международного права. Т. 2. СПб., 1859-1896. С. 545-549.

¹⁰ АВПР. Фонд ИГТПО. Оп. 873/11. Д. 3.

¹¹ Там же.

¹² АВПР. Фонд ИППО. Оп. 373/11. Д. 3. Донесение начальника Иерусалимской Духовной Миссии архимандрита Антонина в Святейший Правительственный Синод от 23 авг. 1886 г.

¹³АВПР. Фонд ИППО. Оп. 873/11. Там же. 

¹⁴ АВПР. Фонд ИППО. On. 873/1I. Д. 3. Копия секретного донесения Российского Императорского консула в Иерусалиме от 11 нояб. 1886г. Г. начальнику Азиатского департамента.

¹⁵ АВПР. Фонд ИППО. Оп. 673/11. Д. 3. Копия отношения Г. Российского Император­ского посла в Константинополе от 30 июля 1886 г. за № 396. Г. начальнику Азиатского департамента, члену Палестинской комиссии, тайному советнику Зиновьеву.

¹⁶АВПР. ФондИППО. Оп. 873/11. Д. 3.        

¹⁷ АВПР. Фонд ИППО. Оп. 873/11. Д. 3. Копия секретного донесения Российского Императорского консула в Иерусалиме от 11 нояб. 1886г. №468. Г. начальнику Азиатского департамента.

¹⁸АВПР. Фонд ИППО. Оп. 873/11. Д. 3. Указ начальнику Русской Духовной Миссии № 179. 1888 г.

¹⁹ АВПР. Фонд ИППО. Оп. 873/7. Д. 3. Копия доверительного донесения Генерального консула в Иерусалиме коллежского советника Яковлева Г. Императорскому послу в Константи­нополе от 14 апреля 1898 г. № 323.

²⁰ Там же.

²¹ Аваков М. М. Правопреемство Советского государства. М., 1961. С. 13.

²² См.: Feilchenfeld Е. Н. Public Debts and State Succession. New York, 1931. P. 535 et seq.

Е. В. Мартыненко, кандидат юридических наук, доцент РУДН 

Мартыненко, Е. В. Правопреемство России в отношении собственности Российской Империи на Ближнем Востоке //Правоведение. 2000. - № 1. - С. 237 - 247

Юридическая Россия