О духовном наследии сирийских христиан
Доклад доктора богословия игумена Арсения (Соколова), представителя Патриарха Московского и всея Руси при Патриархе Великой Антиохии и всего Востока, на международной научной конференции «Русь – Святая гора Афон: тысяча лет духовного и культурного единства» в рамках юбилейных торжеств, приуроченных к празднованию 1000-летия присутствия русских монахов на Святой горе Афон (выездное заседание: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 22 сентября 2016 года).
Каноническая территория Антиохийской Православной Церкви охватывает не только Сирию и Ливан, но также Ирак, Иран, все страны Аравийского полуострова и Восточную Турцию, на территории которой, собственно, и находится теперь город Антиохия Сирийская. То есть, охватывает весь Ближний Восток, за исключением Иордании и Святой Земли. Христианство в этих землях распространилось фактически сразу же после своего возникновения. Некоторые ключевые события книги Деяний апостольских происходят в Дамаске и Антиохии. В первом поколении христиан церковные общины возникли также на финикийском побережье, в городах Междуречья и Аравии. Многие из них, включая общины в Дамаске, Антиохии и Тире, были основаны самими апостолами. Населением Ближнего Востока Благая весть принималась охотно, и уже к рубежу IV–V веков почти всё оно, за исключением Персии, стало христианским.
Накануне мусульманского завоевания, то есть в начале VII века, был христианизирован не только Ближний Восток: поместные христианские Церкви процветали также на Кавказе, по всей Средней Азии, включая Синьцзян, в прибрежных частях Индии и даже в Южном Китае. Столь широкое распространение христианства в Азии объясняется, прежде всего, успехом сирийских миссионеров. Исторический титул Антиохийских патриархов включает в себя слова «и всего Востока». Это не пустые слова, не восточное красноречие: в V–VII веках христианство распространялось во всей Азии благодаря именно сирийским миссионерам. Можно сказать, что в те века Сирийская Церковь была самой активной в миссионерском отношении Церковью.
Интенсивной в ту эпоху была не только внешняя, миссионерская деятельность Сирийской Церкви. Сирийское христианство процветало и там, где оно укоренилось с самого начала христианской эры – на Ближнем Востоке. Семитская по языку и по всей культурной основе Церковь создала уникальные, неповторимые духовные шедевры, среди которых на первое место следует поставить, конечно же, Пешитту – Библию сирийских христиан.
Самые древние рукописи Пешитты хотя и относятся лишь к V веку, но, по мнению некоторых исследователей, в основе ветхозаветной части сирийской Библии лежит древнесирийский перевод, составленный в I–II веках христианской эры неизвестными еврейскими переводчиками. Весьма рано появляются на сирийском (восточно-арамейском) языке и новозаветные переводы. Уже в середине II века на сирийское Евангелие ссылается Егезипп. В это же время старосирийскими переводами Евангелий пользуется Татиан, составивший на их основе Диатессарон – гармонизацию, соединяющую воедино повествования четырех евангелистов. Широко известное и издревле весьма авторитетное во многих христианских Церквах толкование преподобного Ефрема Сирина на Четвероевангелие является истолкованием этого татианова Диатессарона. Но поскольку впоследствии соборный разум Церкви отверг Диатессарон и почел порочным сам принцип гармонизации четырех Евангелий в одно, да и сам автор Диатессарона на рубеже IV–V веков был обвинен в ереси, то потребовался новый перевод Евангелий на сирийский язык. В начале V века этот перевод был сделан Раввулой, епископом Эдесским [1]. Раввула перевел не только Евангелия, но и весь Новый Завет. Его-то перевод, заменивший собой все предыдущие новозаветные переводы на сирийский, мы и находим в Пешитте. Состав Нового Завета в Пешитте отличается от привычного нам: отсутствуют Второе Послание Петра, Второе и Третье Послания Иоанна, Послание Иуды и Апокалипсис. Очевидно, эти книги тогда еще на признавались Сирийской Церковью каноническими [2].
Говоря о сирийской Библии, о Пешитте, нельзя не упомянуть и самую близкую к ней по языку арамейскую Библию, то есть Таргумы. Кто-то скажет: так ведь арамейские Таргумы появились в иудейской среде и с самого начала имели исключительно синагогальное употребление. Позвольте, ответим мы им, а в какой среде появилась Септуагинта? Разве перевод Семидесяти не был составлен александрийскими иудеями и разве он изначально не предназначался для внутренних нужд эллинизированного иудейства? Септуагинта была составлена иудеями и для иудеев. Да, впоследствии Септуагинте суждено было стать Библией христиан, поскольку греческий язык был языком тогдашней культуры всего Средиземноморья. Но при внимательном рассмотрении текстов Септуагинты, например, пророческих книг, нельзя не заметить, сколь порой полемичен этот перевод. И это именно внутрииудейская полемика, часто направленная против самаритян с их культом на горе Гаризим. Перевод LXX часто элиминирует мессианизм еврейского оригинала. Об «анти-мессианизмах» Септуагинты, в частности, греческого перевода книг Исайи и Иеремии ярко пишет Мария Гордийчук из Общецерковной аспирантуры и докторантуры.
У Септуагинты оказалась счастливая судьба. Этому переводу александрийских иудеев суждено было стать Библией грекоязычных христиан и самому лечь в основу многих других древних переводов. Совсем не так с Пешиттой и Таргумами. Сирийский и арамейский переводы, к сожалению, не вышли за пределы своего ближневосточного ареала.
Если говорить о научном исследовании, то и здесь Пешитта и Таргумы несправедливо забыты. Септуагинта тщательно и многосторонне исследуется и на Западе, да и у нас были и есть ученые, активно ей занимающиеся. Сто лет назад Септуагинту переводил на русский язык и комментировал Павел Юнгеров; сегодня Септуагинту исследуют Михаил Селезнёв, уже упомянутая Мария Гордийчук и другие православные ученые-библеисты. Задам риторический вопрос: а кто в России занимается переводом и комментированием Пешитты и Таргумов? Таких исследователей и на Западе-то можно по пальцам пересчитать. А ведь стоит только подумать, какие могли бы открыться горизонты, появись у нас в обиходе и в научном обороте русские переводы Пешитты и Таргумов, каким мощным толчком они могли бы стать для богословской мысли! Может быть, сегодня как раз настало такое время? При таком количестве высококлассных духовных академий, семинарий и институтов, какое сегодня имеется у Русской Православной Церкви, при таком изобилии ученых монастырей задача перевода на русский язык Пешитты и Таргумов может быть осилена. Была б охота. Но одному-двум энтузиастам такое, конечно же, не под силу; это дело должно привлечь самый широкий круг церковных и светских ученых.
Сказанное о Пешитте и Таргумах вполне справедливо и в отношении других письменных памятников, прежде всего творений отцов Церкви, писавших на сирийском языке. Русские богословы, церковные историки и аскеты, несомненно, порадовались бы новым, уточненным переводам творений преподобных Ефрема и Исаака [3]. Это актуально в свете новооткрытых источников. Необходимы и переводы трудов других древних сирийских церковных писателей – Афраата, Иакова Низибийского, Иешу Столпника, Иоанна Эфесского, Фомы Маргского и других.
Нельзя не согласиться с митрополитом Волоколамским Иларионом, который в одном из своих последних исследований утверждает: «В сирийской традиции евангельское учение нашло свое, особое преломление» [4]. Это действительно так. Несмотря на то, что, начиная с раннего Средневековья, жизнь Антиохийской Церкви подвергалась мощному византийскому влиянию, и даже само ее богослужение было унифицировано по византийскому образцу, она все же смогла сохранить определенную самобытность, чего, кстати, не скажешь, о других восточных патриархатах – Иерусалимском и Александрийском. Иерусалимская и Александрийская Церкви в Средние века стали совершенно «греческими» и по языку, и по традициям, и по всему укладу церковной жизни. Антиохийской же Церкви, несмотря на всё многовековое культурное давление Византии, удалось сохранить часть своей самобытности, хотя и в гораздо меньшей степени, чем, скажем, дохалкидонским Древневосточным Церквам. В силу различных культурных и исторических обстоятельств тысячелетняя эллинизация в Антиохийской Церкви оказалась не такой тотальной, как в Иерусалимской и Александрийской Церквах.
Поскольку эта конференция посвящена афонскому монашеству, следует отметить, что сейчас интенсивно развиваются связи между православными монастырями Ливана и афонскими монастырями. В эпоху османского владычества монашеская жизнь в Ливане понесла урон, но сейчас мы видим, как в древних горных обителях возрождается аскетическая жизнь. Такие недавно возрожденные обители, как, например, мужской монастырь в Хаматуре [5] и женский монастырь в Дыдде, живут по афонскому уставу и поддерживают постоянную связь с монастырями Афона. Когда-то, тысячу с лишним лет тому назад, когда на Афоне начали появляться первые монастыри, на них немалое влияние оказала сирийская аскетическая традиция; сегодня – наоборот: афонские обители помогают возрождающемуся на Ближнем Востоке монашеству в устроении монашеской жизни.
В древней Сирии монашеское движение было очень мощным, уступая, быть может, лишь египетскому. Сирийское монашество имело свои особенности. Например, такие формы подвижничества, как затворничество и столпничество имеют сирийское происхождение. Кроме того, сирийское монашество, в отличие от египетского, изначально было миссионерским и оказало основополагающее влияние на возникновение и развитие монашества в Армении, Грузии, Персии, Аравии, а позднее – в Средней Азии, Китае (VII–VIII века) и даже в Монголии.
___________
Примечания
[1] Сирийский богослов и гимнотворец Раввула (Раббула) Эдесский был епископом Эдессы в 411/412–435 годах. Преподавал в Эдесской богословской школе. После Эфесского собора поддержал Кирилла Александрийского, выступив против Нестория. Православная церковь почитает его память 19 февраля (3 марта) в високосный год или 19 февраля (4 марта) в невисокосные годы.
[2] О древнесирийских новозаветных переводах см., напр.: Иванов А.И. Текстуальные памятники священных Новозаветных Писаний / Богословские труды. Вып. 1 (1960).
[3] Начало новым переводам творений прп. Исаака Сирина на русский язык положено митрополитом Иларионом (Алфеевым): Исаак Сирин, прп. О божественных тайнах и о духовной жизни. Новооткрытые тексты. Пер. с сир. иером. Илариона (Алфеева). Москва, 1998. Начатое дело требует продолжения. Было бы весьма полезно иметь перевод и толкования на Четвероевангелие прп. Ефрема. Дореволюционный перевод, который мы имеем (Ефрем Сирин, прп. Толкование на Четвероевангелие. Творения. Т. VIII. Сергиев Посад, 1914), сделан с армянского перевода, поскольку сирийский оригинал тогда еще не был доступен переводчикам. Но в середине XX века найден текст этого толкования на сирийском языке, поэтому необходимость нового перевода очевидна.
[4] Иларион (Алфеев), митр. Иисус Христос: жизнь и учение. Книга II: Нагорная проповедь. М., 2016. С. 54.
[5] О современной монашеской общине в Хаматуре см., напр.: Бахтин Е. На склонах Ливанских гор. «Православный паломник», № 5 (2015). С. 74–81.