Русские жалованные грамоты на Афоне (XVI–XVIII вв.)

Жалованные грамоты русских государей православным иностранцам занимают особое место среди других источников по истории связей Христианского Востока и России поствизантийского периода. Благодаря этим документам иноземцы приобретали официальный статус, могли рассчитывать на царскую аудиенцию и получение материальной помощи. Русские акты, хранящиеся на Афоне, были первыми по времени в этом ряду и почти три столетия оставались основными правоустанавливающими документами в двусторонних отношениях. На протяжении XVI–XVIII вв. Россию посетило большое число представителей святогорских монастырей, и большая часть полученных ими в Москве жалованных грамот до сих пор сохраняется в этих обителях.

Русские жалованные грамоты афонским монастырям в отечественной и зарубежной историографии

Систематическое изучение царских грамот, сохранившихся на Афоне, началось в XIX в. Некоторым исследователям, посетившим святогорские монастыри, удалось увидеть и описать их, давая представления о документах, практически недоступных широкому кругу исследователей^[1].Однако первые важные сведения о подлинных жалованных грамотах на Афоне оставил еще в XVIII в. знаменитый путешественник по православному Востоку Василий Григорович-Барский^[2]. В описании его второго посещения афонских монастырей сохранились замечательные свидетельства давних и активных связей обителей Святой горы и Московского царства. В. Григорович пишет о подлинных царских актах, которые ему довелось увидеть. Путешественнику принадлежит и важное замечание о грамотах, которые во время его пребывания могли быть отосланы из монастыря, чаще всего в его метохи[3]. Отсутствующий на Афоне акт мог сохраниться в одном из метохов в Придунайских землях или, наоборот, разделить печальную участь многих подворий афонских монастырей и их документов на территории современной Румынии. Григорович-Барский не имел возможности детально изучить монастырские библиотеки, о чем он сам неоднократно упоминает. Его последователи пользовались наблюдениями путешественника, ссылались на него, и им удалось заметно расширить поле исследования.

Важные наблюдения над русскими актами, хранящимися в афонских монастырях, принадлежат архимандриту Порфирию (Успенскому). Научные результаты его поездок на православный Восток, в том числе на Афон, создали прекрасную для своего времени базу данных о русских актах, хранящихся в греческих монастырях^[4]. Они не только дополняют архивные разыскания Н. Н. Бантыш-Каменского и его сотрудников, о чем будет сказано далее, но иногда удачно корректируют их. Например, Порфирий (Успенский) сообщает сведения об отсутствующих у Бантыш-Каменского грамоте царя Алексея Михайловича Лавре св. Афанасия 7166 (1657/58) г.[5] С другой стороны, неточные представления о приказном делопроизводстве привели о. Порфирия к ошибочному утверждению о том, что на обороте актов находится личная подпись царя^[6]. Как известно, грамоты визировались исключительно дьяками Посольского приказа.

В 1850-х гг. П. И. Севастьянов, организовав фотосъемку афонских древностей, среди которых есть и русские жалованные грамоты, оставил потомкам прекрасный исследовательский материал. Снимки с актов хранятся в Научно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной библиотеки[7]. Приходится только сожалеть, что в наше время при всем разнообразии технических возможностей не сделано ничего подобного.

В последние десятилетия подлинныежалованные грамоты стали предметом новых научных изысканий^[8]. Греческий ученыйК. Нихоритис обследовал русские грамоты из афонского Ватопедского монастыря^[9]. Это уже современное описание, позволяющее представить характер русских актов, сохранившихся в обители. Сведения о русских грамотах Ватопеда и Зографа содержатся в трудах болгарского исследователя К. Павликианова^[10]. Автор полагает, что жалованные грамоты давали право на самостоятельный сбор средств в пользу монастыря^[11], что не вполне корректно. Грамоты позволяли приезжать ко двору за государевой милостыней, право на самостоятельный сбор пожертвований, если оно существовало, оговаривалось особо, таким образом являясь еще одним видом царской милостыни.

Особенно повезло с вниманием ученых грамотам Хиландарскому монастырю на подворье в Москве^[12]. Последнее издание грамот с историей их изучения предпринял в 2004 г. С. М. Каштанов^[13]. В 2009 г. вышел в свет сборник сербских и русских документов по истории двусторонних отношений в XVI–XVIII вв. В издании воспроизведены тексты жалованных грамот русских царей афонскому Хиландарскому монастырю. К сожалению, сведения об отпусках и списках этих актов, имеющиеся в отечественных собраниях там отсутствуют. Поэтому в грамоте 1658 г. от имени Алексея Михайловича, опубликованной по подлиннику, хранящемуся в Хиландаре, имеются непрочитанные слова, которые можно восстановить по архивным документам, а также не опубликована запись на обороте грамоты^[14]. В книге издано также фото грамоты царя Алексея Михайловича этой обители на подворье в Москве[15], что в подписи под иллюстрацией не указано.

Несколько подлинных грамот, некогда пожалованных обителям православного Востока и греческим купцам, отложились в собрании РГАДА. Как правило, это происходило в тех случаях, когда монастырь получал новую грамоту, а прежнюю оставляли в Посольском приказе.

Документы РГАДА в Реестре жалованных грамот Н.Н. Бантыш-Каменского

В отечественных архивах, прежде всего в РГАДА, сохранился большой объем отпусков и списков жалованных грамот афонским обителям, которые содержат исчерпывающие данные о характере актов. Вместе с тем, они не всегда передают «букву» документа, списки одной и той же грамоты, выполненные в разное время разными людьми, отличаются по написанию отдельных слов. То же относится и к имеющимся публикациям актов XIX в., которые, как правило, отражали орфографию своего времени. Бóльшая часть жалованных грамот «греческим духовным и светским людям» известна по Реестру, составленному Н. Н. Бантыш-Каменским (1737–1814 гг.)[16], но есть и такие, которые в Реестре не упоминаются. Материалы жалованных грамот, включенных в Реестр, были обработаныархивистами в конце XVIII в. Почти все они, за исключением текстов, изданных в 1-й[17] и 3-й[18] посольских греческих книгах, практически не изучены. Реестр содержит 101 единицу хранения, построен по хронологическому принципу и дает довольно полную информацию о царских грамотах, в разное время отправленных на Христианский Восток. Грамоты, жалованные афонским монастырям, занимают в нем значительное место. В 1858 г. подлинные жалованные грамоты греческим монастырям и отдельным лицам, по каким-либо причинам отложившиеся в Посольском приказе, были присоединены к фонду 154 (Жалованные грамоты на вотчины, чины и дворянство).

Отпуски жалованных грамот греческому духовенству и купцам, хранящиеся в РГАДА, имеют исключительное источниковедческое значение. В частности, эти документы позволяют судить о содержании подлинных актов, которые уходили на Афон и до сего дня могли не сохраниться. Кроме того, отпуски грамот компенсируют малодоступность оригиналов. В конце черновика присутствует очень ценное для исследования описание подлинника, например: «Государева грамота писана в лист на александрейской меншой бумаге, государево имянование по “московского” писано золотом. Подпись дьяка Ивана Патрикеева такова: “Божиею милостию великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Великия и Малыя Росии самодержец”»^[19]. В отсутствии подлинника данная информация становится известной только из чернового документа.

Помимо отпусков жалованных грамот в делах Посольского приказа находятся и списки с них, которые делались в пограничных городах и с донесениями воевод отсылались в Москву или выполнялись непосредственно в приказе. По внешнему виду списки отличаются от отпусков. Они, как правило, не имеют исправлений и содержат указания на пометы, которые делались в грамоте уже после того, как она уходила из Посольского приказа. В списке с грамоты афонскому Павловскому монастырю 1653 г. помечено: «У подлинной государевой грамоте назади написано: Божиею милостию великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии самодержец. Да в той же грамоте печать вислая красная. Подана в Севску мая в 5 день 191 (1683 г.– Н. Ч.)»^[20]. Следовательно, данный документ должен бы храниться среди дел 1683 г., хотя является списком грамоты 1653 г. Довольно часто архивисты, обрабатывая документы Посольского приказа и отбирая списки с жалованных грамот конкретному монастырю или частному лицу, создавали отдельное досье. Оно могло включать не один, а несколько списков, сделанных в разные годы посещения иноземцамирусской столицы. Такие досье легко находятся по описи, но создают проблему для датировки конкретного списка. Только проделав определенную исследовательскую работу, можно понять, когда именно была сделана та или иная копия грамоты.

Содержательная часть грамот

Текст грамоты включает в себя полный царский титул, наименование монастыря и имя действующего настоятеля или монастырского архимандрита, которому она давалась. Акт определял, в какие сроки представители данной обители могут приходить за милостыней, количественный состав посольства, фиксировал цель приезда, таможенные и иные льготы для посланцев монастырей, а также гарантировал содействие со стороны русских властей. От имени государя приезжим предписывалось не провозить в Россию чужих людей и товаров^[21].

Cудя по дошедшим до нас документам, первой жалованной грамотой иноземным православным, по-видимому, можно считать грамоту 1509 г. великого князя Василия III Ивановича, хотя и посланную на Афон со старцами Пантелеймонова монастыря, но обращенную к проту Святой горы Паисию и собору всех 18 святогорских монастырей. В ней великий князь писал: «А вперед, коли похотите к нам послати милостыни ради, и вы бы посылали с сею нашею грамотою, а мы, оже даст Бог, хотим честныя обители, иже в Святеи горе Афонстеи, и впред дозирати и милостынями помогати, доколе Бог взвелит»^[22]. Формуляр грамоты еще не сформировался,она не названа подобно более поздним актам жалованной грамотой, хотя является ею по существу,так как выражает желание московских государей покровительствовать православному миру и позволяет его представителям приходить в Москву за материальной помощью. Эту грамоту Н. Н. Бантыш-Каменский не выделил для своего Реестра: Реестр начинается с грамоты того же великого князя от 7 марта 1515 г. с тем же разрешением приходить за милостыней. Первые жалованные грамоты называются проезжими или проезжими жалованными. В дальнейшем условия пребывания в России будут оговорены в собственно жалованной грамоте, а проезжая станет играть роль пропуска по территории государства, т. е. в прямом смысле документом для проезда по стране. Обычно проезжие грамоты в деле не сохранялись, что и понятно: с ними православные иноземцы уезжали домой. Столбцы Посольского приказа хранят только записи о выдаче названных проездных документов. Благодаря фотоснимкам П. И.Севастьянова мы имеем возможность представить проезжую грамоту, данную царем Петром Алексеевичем афонскому Иверскому монастырю в 1707г.[23]

Содержание грамоты, как правило, повторяло образцы аналогичных документов, созданных ранее и отложившихся в Посольском приказе. Греческие дела содержат множество выписок с примерами, из которых черпалась необходимая для каждого конкретного случая информация^[24]. Об использовании архива Посольского приказа для составления новой грамоты говорят сами документы. В 1658 г. в грамоте Хиландарского монастыря обнаружилось, что количество лет, через которые старцы имели право приходить за милостыней, подчищено^[25]. Тогда «та грамота для справки»^[26] была взята в Посольский приказ, где выяснилось, что афониты появились в Москве раньше срока, так как «в отпуску написано: велено приезжати к великому государю бити челом о милостине в 10 год»^[27]. В итоге монастырь получил новую грамоту с правом приезжать в Россию через 7 лет^[28]. Возможно, проступок хиландарских монахов не имел последствий, потому что тогда они привезли для Патриарха Никона икону Божией Матери «Троеручицы»^[29], и Патриарх мог ходатайствовать за них перед царем^[30].

Иногда грамоты переписывали по просьбе приехавших, практически повторяя текст предыдущего акта и не объясняя причин, почему одна грамота заменялась другой. Иногда подробно описывалась судьба акта, пожалованного ранее. Например, замена одной жалованной грамоты на другую происходила в случае воцарения нового государя. В октябре 1654 г. Алексей Михайлович повелелдать инокам афонского Павловского Георгиевского монастыря «царскую жаловалную новую грамоту против прежней жаловалной грамоты отца нашего блаженные памяти великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея Русиисамодержца»^[31] с разрешением приезжать ко двору в пятый год. В прежней грамоте был указан тот же срок.

Документ переписывали и в тех случаях, когда посланцы монастырей, имевшие право приезжать в Россию раз в 10 лет, просили разрешения приходить за милостыней чаще^[32].Новую грамоту давали, если она имела какие-либо повреждения или была утрачена. В начале 1660 г. в Москву после долгого перерыва приехали старцы из афонского Пантелеймонова монастыря. Они просили переписать свою грамоту потому, что прежняя по пути к Москве «на море помокла и печать попортилась»^[33].

Помимо разрешения на приезд за милостыней тексты грамот включали в себя сведения об особых отношениях, связывавших афонскую обитель и русское правительство. Так, в грамоте Ватопедскому монастырю 1683 г. цари Иоанн Алексеевич и Петр Алексеевич выразили твердое намерение не возвращать на Афон крест царя Константина и главу Иоанна Златоуста, присланные в Россию в 1655 г. «на поклонение и на освящение»^[34]. Грамота 1646 г., с которой приехали ватопедские старцы, скорее всего, осталась в Москве. В тексте отпуска нового документа записано, что грамоту Алексея Михайловича было велено «отставить»^[35]. После этих слов лист столбца обрезан (скорее всего, при обработке архива Посольского приказа), но смысл фразы вполне завершен. Во всяком случае, на Афон грамота не вернулась. Там сохранилась только тщательно выполненная копия этого документа и его перевод на греческий язык^[36].

Даты и подписи жалованных грамот

Обычно грамоты писались на бумаги, значительно реже на пергамене, чем подчеркивалась особая важность документа. Первые жалованные грамоты, выданные от лица молодого царя Алексея Михайловича, были писаны на пергамене (в терминологии документа телятине) и оформлены очень торжественно. Милостивые царские грамоты визировались дьяками Посольского приказа, которые подписывали государево имя на обороте грамоты. Тогда же ставилась дата, точнее день месяца, так как его название и год был указан писцом еще в черновике. Иногда день месяца не проставлялся вообще, но акт и без него использовался, как и грамота с числом. С такой грамотой приезжали (иногда неоднократно) в Московское царство, ее переписывали вновь или подписывали именами новых государей.

В последней трети XVII в. грамоты иногда не переписывались вновь, а подписывались на обороте от имени нового государя. Например, на обороте милостивой грамоты Алексея Михайловича 1660 г. Пантелеймонову монастырю имеется запись о подтверждении прав обители царями Иваном и Петром Алексеевичами «198 маия 31»[37].Петр Алексеевич подписывал жалованные грамоты лично. При Петре I поменялся и внешний вид документа. Вместо большого парадно оформленного листа жалованные грамоты превратились в тетради, которые вкладывались в обложку, обтянутую дорогой тканью. Именно так выгладит жалованная грамота императрицы Елизаветы Петровны афонскому Павловскому монастырю 1754 г.[38]

Сроки действия грамот

Уже к середине XVII в. многие из афонских монастырей имели грамоты, дарованные им в предшествующее время. Отсутствие жалованной грамоты вынуждало греческое духовенство заручаться всевозможными рекомендациями. В ноябре 1646 г. путивльские воеводы получили из Посольского приказа наказ пропускать к Москве только тех греков, которые привезут запечатанные грамоты Греческих Патриархов о «государевом деле»^[39]. В том же документе были приведены примеры, когда приезжие греки выдавали письма с просьбами о милостыне за важную политическую информацию конфиденциального характера^[40]. Сроки прихода за милостыней, указанные в жалованных грамотах, были различными. Принцип, по которому определялись «указные годы» для монастырей, до конца не ясен, хотя некоторые приоритеты во внешней политике России на православном Востоке прослеживаются. Как правило, смысл этих особых отношений отражен в тексте самого акта.

Печати жалованных грамот

Описание государевых печатей сохранилось в источниках XVII в. Одно из них принадлежит подьячему Посольского приказа Григорию Котошихину^[41]. В 1664 г. он бежал в Речь Посполитую, позже переехал в Швецию, где и составил для шведского правительства подробное описание русского двора и системы государственного управления России. Другое описание содержит Титулярник, вышедший в свет в 1672 г., там же помещено и изображение печатей^[42]. В Русском государстве использовались большая и малая государственные печати. На большой печати в щитке на груди орла находилось изображение всадника, поражающего дракона (чудо Георгия о змие). После присоединения к России Украины по сторонам от орла возникли изображения крепостей, которые символизировали Великую, Малую и Белую Россию, а также восточные, западные и северные владения государства. Вокруг шла надпись с полным царским титулом.

На малой государственной печати изображения всадника и орла размещались на разных сторонах. Надпись включала краткий царский титул без перечня земель. Такая печать в документах называлась «кормленной», так как в свое время ее привешивали к жалованным грамотам на кормление. Котошихин писал: «Да в том же приказе (Посольском.– Н. Ч.) ведомы печати: болшая государственная, которою печатаю грамоты, что посылают в окрестные государства; другая, что печатают грамоты жаловалные на вотчины всяких чинов людем; тою же печатью печатают грамоты х крымскому хану и х калмыкам»^[43].

По свидетельствам документов, печати на жалованных грамотах были «отворчатые под кустодией», т. е. прикладные, закрытые для сохранности бумагой, «двойные» или «на обе стороны» (подвешенные на шелковом шнуре), и «кормленные», т. е. малые государственные печати. Для оформления грамот восточнохристианскому духовенству использовалась и большая государева печать, которая применялась в дипломатической переписке с иностранными державами и, казалось бы, не должна была использоваться в данном случае. Фигурный бумажный лист, наклеенный на «отворчатую» печать для ее сохранности, в терминологии источника называется кустодией. Бумажная кустодия прикрывала либо собственно печать, либо место прикрепления к грамоте шелкового шнура, на котором печать привешивалась. В западноевропейской традиции кустодией называется и футляр, куда для сохранности помещалась печать. В русских архивных документах XVI–XVIII вв. она именуется ковчегом.Если в документе описание ковчега отсутствует, он непременно существовал, чтобы сохранить непрочную восковую печать.

Обычно грамоты запечатывались красными восковыми, точнее воскомастичными печатями, но бывали и исключения. Отношение русского правительства к различным афонским монастыря отражалось и на оформлении данных документов. Для афонских актов печати из драгоценных металлов делали несколько раз. В XVI в. хрисовулы жаловались Иваном Грозным Хиландарскому монастырю на подворье в Китай-городе (1571 г.)[44], Федором Ивановичем, подтвердившим данные права в ноябре 1585 г.[45], Борисом Годуновым той же обители на приезд хиландарских старцев за милостыней в 1603 г. Исследуя акты XVI в., С. М. Каштанов не исключал возможности оформления грамот золотыми печатями и в более позднее время, что прекрасно подтверждают архивные документы.

В марте 1624 г. из приказа в Серебряную палату принесли жалованную грамоту Федора Ивановича Хиландарскому Введенскому монастырю с привесной печатью из литого золота. Царь Михаил Федорович приказал изготовить такую же печать «на свое государево имя»^[46]. Золотая печать была на упомянутой выше ноябрьской 1585 г. грамоте Федора Ивановича на Хиландарское подворье в Москве. По всей вероятности, речь шла о подтверждении прав Хиландарского монастыря на двор в Китай-городе. Таким образом, печать, изготовленная мастером А. Степановым, должна была скрепить грамоту Михаила Федоровича от 30 апреля 1624 г.^[47] Русские государи придавали большое значение оформлению жалованных грамот, дарованных православным подданным турецкого султана. Начало царствования Алексея Михайловича ознаменовалось выдачей богато украшенных грамот с использованием большой государевой печати.

Сохранившиеся до наших дней печати, например, на подлинных грамотах из собрания РГАДА, представляют исключение из общего правила. Чаще всего печати, как восковые, так и выполненные из золота или позолоченного серебра, до наших дней не дошли. Хрупкие воскомастичные печати получали повреждения во время дальних путешествий с православного Востока в Россию, как это было с грамотой афонскому Пантелеймонову монастырю 1626 г.^[48] Печати из драгоценных металлов трудно было сохранить по другим причинам. На них покушались и османские чиновники, досматривавшие путешественников, и разбойники, которые действовали на дорогах.

Среди известных по документам жалованных грамот, отправленных на Афон, сведения о печатях сохранились далеко не для всех актов. Но даже выборка примеров показывает все разнообразие видов печатей, которые использовались при оформлении этих грамот^[49].

Подлинные жалованные грамоты в собрании РГАДА и фотоснимках П. И. Севастьянова

Фотоснимки афонских актов из коллекции П. И. Севастьянова существенно дополняют наших сведения о подлинных государевых грамотах, отправленных в разное время на Святую гору. Почти все фото, выполненные Севастьяновым более 150 лет назад, и сегодня позволяют прочитать текст акта и изучить все особенности его оформления. Еще в 1880 г. Т. Флоринский привлек внимание к снимкам Севастьянова, проведя, по его выражению, «библиографическое разыскание»[50], где жалованные грамоты лишь упоминались. Коллекция фотоснимков жалованных грамот русских государей на Афоне почти полностью соответствует данным архимандрита Порфирия (Успенского). Из 36 афонских актов Реестра Бантыш-Каменского, включая 6 пропущенных им по разным причинам грамот, Севастьяновым отснято 9. Эти подсчеты не окончательны, так как в процессе исследования могут появиться новые данные. Остановимся только на одном из актов, отсутствующем в Реестре Бантыш-Каменского, – жалованной грамоте императрицы Елизаветы Петровны Павловскому Георгиевскому монастырю. Для этого необходимо отчасти повторить и дополнить материал нашей статьи, где опубликована предыдущая грамота тому же монастырю 1683 г.[51]

Павловский Георгиевский монастырь, чаще именуемый в документах Павловским, находится на юго-западе Афонского полуострова, недалеко от Дионисиата на высоте 180 м над уровнем моря. По преданию, он был основан в X в. одновременно с Лаврой св. Афанасия игуменом Ксиропотамского монастыря Павлом. По другим свидетельствам, основателем монастыря стал отпрыск императорского рода, либо оскопленный сын императора Маврикия (582–602 гг.), либо сын Михаила I Рангаве (811–813 гг.)^[52]. Согласно данной традиции, отшельник первоначально поселился в пещере на берегу моря, но набеги пиратов вынудили его подняться в горы. Там, где в скиту жил св. Павел, со временем возник монастырь во имя великомученика Георгия с собором Сретения Господня.

Древние сказания неслучайно связывали начальную историю монастыря с византийскими автократорами. В XIV в. обитель заселили сербские и болгарские монахи, что в позднейшей историографии объяснялось славянским происхождением св. Павла^[53]. По мнению других историков, славянизация монастыря произошла во время пребывания на Афоне сербского краля Стефана Душана (с декабря 1347 по апрель 1348 г.)^[54]. Ктиторами обители в разное время были сербский деспот Георгий Бранкован (1367–1457 гг.) и его дочь Мария, супруга султана Мурада II (1401–1451 гг.) и др. Значительную роль в поддержании монастыря св. Павла в XVI–XVII вв. сыграли правители Молдавии и Валахии^[55]. В середине XVIII в. обитель перешла в руки греческих насельников.

С Россией афонский Павловский Георгиевский монастырь имел давние связи. На протяжении XVII – начала XVIII в. посланцы монастыря неоднократно посещали Москву, ища здесь материальной помощи и поддержки в тяжелое время турецкого владычества. Однако отношения обители св. Павла с Россией изучены недостаточно. Ни русские путешественники, побывавшие на Афоне, ни позднейшие исследователи не обратили должного внимания на достаточно интенсивные и плодотворные контакты русского правительства и этой афонской обители. В работе Н. Ф. Каптерева «Русская благотворительность монастырям св. горы Афонской в XVI–XVIII столетиях» монастырю св. Павла не уделено внимания вовсе^[56].

Документы РГАДА показывают, что с 20-х гг. XVII в. до 20-х гг. XVIII в. представители Павловского монастыря приезжали к русскому двору многократно. Кроме потребности в царской материальной помощи (приезды 1624 г.^[57], 1626 г.^[58], 1627 г.^[59], 1629 г.^[60], 1645 г.^[61], 1653 г.^[62] и позднее), были и другие причины, приводившие павловских старцев в Москву. Они приходили «на вечное в России житье»^[63], привозили выкупленного пленного^[64] или греческие рукописи, отобранные на Афоне Арсением Сухановым^[65]. Представители Павловского монастыря принимали активное участие в привлечении России к борьбе за освобождение греков и славян от османского владычества. В 1688 г. архимандрит Исайя доставил русским государям грамоты от Константинопольского и Сербского Патриархов, а также Валашского владетеля с призывом к активным военным действиям против Порты^[66]. Исайя, посланный в Валахию с ответными грамотами царей, был арестован и заключен под стражу в Вене. Благодаря вмешательству русских государей павловского архимандрита освободили, и в марте 1691 г. он приехал в Москву^[67].

Таким образом, пребывание посланцев Павловского Георгиевского монастыря в России в 1683 г. было одним из эпизодов давних исторических связей обители с русским правительством. В тот год архимандрит Исайя и его спутники прибыли в Севск по жалованной грамоте царя Алексея Михайловича 1653 г.^[68] В 1699 г. в Посольском приказе был составлен перечень греческих монастырей, получавших в разное время жалованные грамоты русского правительства. Об афонском Павловском Георгиевском монастыре в этом документе сказано, что грамота 1653 г. «переписана вновь на его великого государя (Петра Алексеевича.– Н. Ч.) имя, и велено приезжать к Москве для милостыни в 5-й год»^[69]. В 1744 г. она еще хранилась в монастыре, о чем сообщает В. Григорович-Барский^[70], а в середине XIX в. ее видел архимандрит Антонин (Капустин)[71].

На приеме в Кремле афониты преподнесли государям Иоанну и Петру Алексеевичам мощи сщмч. Василия и прп. Стефана Нового^[72], получив обычное царское жалование на милостыню. Кроме нее афонские старцы увезли из Москвы и служебные книги на русском языке. Монахи просили их в качестве дара, так как не могли приобрести печатные издания из-за бедности. Среди запрошенных афонскими старцами книг значились: Евангелие напрестольное, Апостол, Триодь постная, Триодь цветная, Евангелие от Иоанна толковое, Устав церковный, Псалтирь с восследованием, Прологи, Октаих, Требник, Чиновник архиерейский, Служебник, Ирмологии, а также «Обед и вечерня душевная» и неизвестное сочинение Григория Назианзина^[73]. При этом приезжие сообщили о своем монастыре: «А в нем мы, богомольцы ваши, живем все словенскаго языка. И бдение божественное все по-руски, и книги у нас московские, и нигде инде во всей Святой горе, кроме нашего монастыря, руским людем и белорусам пристанища нет, толко в нашем»^[74]. В досье Посольского приказа подробности о полученных книгах не сохранились, но есть свидетельство о выделении отъезжающим монахам подвод под книги и некой церковной утвари^[75].

В тот же приезд посланцы Павловского монастыря получили новую жалованную грамоту от имени царей Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича 1683 г. С этой грамотой в 1701 г. побывал в Москве архимандрит Василий. Список с нее сохранился в бумагах Посольского приказа^[76]. После освидетельствования документа и снятия с него копии, он был возвращен владельцам. С той же грамотой в 1717 г. приезжал иеромонах Пимен с двумя спутниками. С нее также сделали список, совпадающий по тексту с подлинником 1683 г. и предыдущими списками. В списке, в частности, говорится: «У той же великого государя[77] жалованной грамоты печать на красном воску в медном ковчежце вислая на красном шолковом шнуре с серебром под бумажною кустодиею»^[78]. Как видно из приведенного описания, в 20-х гг. XVIII в. документ сохранял свой первозданный вид, в котором и дошел до наших дней.

Последний приезд монахов Павловского монастыря зафиксирован по материалам РГАДА в 1719 г. Ни о каких жалованных грамотах в деле не упоминалось. Афонские монахи прибыли только с посланием игумена Михаила, написанным «росийским письмом»^[79]. Интересно, что один из двух приехавших, иеромонах Сергий, был русским. Его светское имя – князь Михаил Андреевич Прозоровский. После отъезда своего товарища на Афон, он поселился в московском Сретенском монастыре.

Наше предположение о том, что акт 1683 г. остался в Москве в связи с получением новой жалованной грамоты от императрицы Елизаветы Петровны, высказанное ранее^[80], подтверждают документы Архива внешней политики Российской империи (АВП РИ) и фото П. И. Севастьянова. К сожалению, выделение материалов из РГАДА для АВП РИ в середине прошлого века проводилось по не всегда понятному принципу, без учета сложившихся архивных комплексов. В результате чего в разных собраниях оказались документы не только тематически связанные между собой, но дела, касающиеся одного и того же приезда в Россию афонских старцев с одним и тем же архивным шифром. Это касается приездов в 1717 г. иеромонаха Пимена^[81] и в 1719 г. иеромонахов Филиппа и Сергия (в миру Михаила Андреевича Прозоровского)^[82]. В дальнейшем монахи Павловского Георгиевского монастыря посещали Россию в 1722 и 1754 гг.

В 1754 г. святопавловский архимандрит Анатолий, воспользовавшись содействием духовника Елизаветы I протоиерея Федора Дубенского и подарив императрице часть Животворящего Креста Господня, попросил переписать грамоту 1683 г. на новую. Он писал государыне, что «оные жалованные предков вашего императорского величества грамоты^[83] вовсе обетшали (состояние грамоты 1683 г. вполне удовлетворительное, по-видимому важнее был следующий аргумент.– Н. Ч.) и количества милостыне в оных не изображено. Того ради Вашего императорского величества со всею обителью нашею богомольчески просим ради дражайшаго Вашего императорского величества здравия и благополучнаго государствования приказать оную грамоту за крайнею обетшалостию возобновить, которую при сем приношу, и во оной об отделенной Вашим императорским величеством части Животворящего Древа упомянуть, такоже и количество милостыне, что Бог положит по сердцу Вашему императорскому величеству изобразить, за что святая обитель наша о здравии Вашего императорского величества вечно должна Бога молить»^[84]. Императрица отделила небольшую часть Животворящего Креста Господня, вернув остальное архимандриту Анатолию, и велела даровать новую жалованную грамоту от своего имени, которая, по наблюдениям архимандрита Порфирия (Успенского), в XIX в. находилась в Павловской обители^[85]. Благодаря снимкам П. И. Севастьянова, теперь мы имеем возможность представить, как выглядела эта грамота, и опубликовать ее текст по оригиналу (см. Приложение).

Акт императрицы, скрепленный большой государевой печатью в золотом ковчеге, оказался настолько значительным даром, что посланцы монастыря не без оснований опасались везти его через турецкие заставы. В связи с этим был издан указ императрицы, согласно которому, грамоту отправили русскому посланнику в Константинополе, и уже через него передали насельникам монастыря^[86].

Мы можем с полным основанием добавить грамоту императрицы Елизаветы Петровны к Реестру Бантыш-Каменского не только потому, что она не попала в него по причине нахождения списка не в Посольском приказе, а в Коллегии иностранных дел, но и потому, что это, скорее всего, единственная жалованная грамота, данная православному иноземному монастырю после правления Петра Великого.

[1] См., например: Антонин (Капустин), архим.Заметки поклонника Святой горы. М., 2013; Леонид (Кавелин), архим. Историческое описание Сербской лавры Хиландаря и ее отношения к царствам Сербскому и Русскому. М., 1868. С. 100–101 (грамота Ивана IV 1571 г. Хиландарскому монастырю на подворье в Москве); Actes de Chilandar. 2-ème partie: Actes slaves // Византийский временник. 1915. Т. 19. С. 582–584; Акты Русского на Святом Афоне монастыря св. великомученика и целителя Пантелеимона. Киев, 1873.

[2] Григорович-Барский В. Второе посещение святой Афонской горы Василия Григоровича-Барского им самим описанное. М., 2004.

[3] Там же. С. 216.

[4] Порфирий (Успенский), архим. Первое путешествие в афонские монастыри и скиты. Т. 2. М., 1846; он же. Указатель актов, хранящихся в обителях св. Горы Афонской // Журнал Министерства народного просвещения. 1847. Ч. 55. № 7–9.

[5] Порфирий (Успенский) архим.Указатель актов… С. 194. В архиве Посольского приказа документ пока не обнаружен.

[6] См., например: Порфирий (Успенский), архим.Второе путешествие архимандрита Порфирия Успенского в Синайский монастырь в 1850 г. СПб., 1856. С. 45.

[7] НИОР РГБ, ф. 270 (Собрание П. И. Севастьянова), разд. III б, ед. хр. 3(7) (русские акты).

[8] См., например: Kämpfer F. Die russischen Urkunden im Archiv des Klosters Hilandar // Хиландарски зборник (Recueil de Chilandar). Београд, 1986. № 6; Посольская книга по связям России с Грецией (православными иерархами и монастырями) 1588–1594. М., 1988; Россия и греческий мир в XVI в. Т. 1. М., 2004; Москва–Сербия, Белград–Москва: Сборник документов XVI–XVIII вв. Белград; М., 2009; Чеснокова Н. П.Жалованная грамота царей Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича афонскому Павловскому Георгиевскому монастырю 1683 г. из собрания Российского государственного архива древних актов // Монфокон: исследования по палеографии, кодикологии и дипломатике. [Вып.] 1. М.; СПб., 2007. С. 472–479; она же.Печати жалованных грамот русских царей на православном Востоке (XVI–XVIII вв.) // Сигнум. Вып. 5. М., 2010. С. 129–145; она же. Христианский Восток и Россия: политическое и культурное взаимодействие в середине XVII века (По документам Российского государственного архива древних актов). М., 2011. С. 48–64.

[9]Νιχωρίτης Κ. «Zalovany gramoty» Ρωσικά Τσαρικά έγγραφα ελέους της Ι.Μ. Βατοπεδίου (Μία πρώτη προσέγγιση) // ΒΥΖΑΝΤΙΑΚΑ. 1997. Τ. 17. Σ. 499–513;idem.Η ΕΠΙΔΡΑΣΗ ΤΟΥ ΑΓΙΟΥ ΟΡΟΥΣ ΣΤΟΝ ΠΝΕΥΜΑΤΙΚΟ ΒΙΟ ΤΩΝ ΣΛΑΒΩΝ. Θεσσαλονίκη, 2004. Σ. 177–182.

[10] Павликянов К. История на българския светогорски манастир Зограф от 980 до 1804 г. София, 2005; PavlikianovC. The Athonite monastery of Vatopedi from 1462 to 1707. Sofia, 2008.

[11] Pavlikianov C. The Athonite monastery of Vatopedi… P. 95.

[12] Леонид (Кавелин), архим. Историческое описание Сербской лавры… С. 100–101 (грамота Ивана IV 1571 г. Хиландарскому монастырю на подворье в Москве); Actes de Chilandar…С. 582–584.

[13] Россия и греческий мир…

[14] Москва–Сербия, Белград–Москва… С. 542–543.

[15]Там же. С. 486.

[16] РГАДА, ф. 52 (Сношения России с Грецией), оп. 3. Публикацию Реестра см.: Чеснокова Н. П. Христианский Восток и Россия… С. 209–222.

[17] См.: Россия и греческий мир…

[18] См.: Посольская книга по связям России с Грецией…

[19] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1654 г., № 2, л. 35.

[20] Там же, 1654 г., № 3, л. 4.

[21] Как записано в грамоте: «иных монастырей старцов и слуг, и лошадей, и товаров чюжих и заповедных за свое и за своих людей не проводить, тем на себя нашей царской опалы не наводить» (РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1651 г., № 42, л. 40).

[22] РГАДА, ф. 52, оп. 1, кн. 1, л. 13 об. –14; Россия и греческий мир… С. 146.

[23] НИОР РГБ, ф. 270, разд. IIIб, ед. хр. 3(7), л. 24.

[24] См., например: РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1654, № 4, 1657 г. № 6, 1657 г. № 27, 1658 г. № 3, и др.

[25] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1658, № 37, л. 83. Этот эпизод упомянут Н. Ф. Каптеревым (Русская благотворительность монастырям св. горы Афонской в XVI–XVIII столетиях // Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. 1882. Март. С. 315). См. также: Фотиħ А. Света гора и Хиландар у Османском царству (XV–XVII век). Београд, 2000. 214–215.

[26] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1658 г., № 3, л. 83.

[27] Там же, л. 84.

[28] Отпуск новой грамоты – РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1658 г., № 37, л. 92–95.

[29] Чеснокова Н. П. Христианский Восток и Россия… С. 132–137.

[30] Известно о хлопотах будущего Патриарха Никона за монахов Иверского монастыря, доставивших в Москву икону Божией Матери «Портаитиссы», а также его участие в создании Иверского подворья в Москве.

[31] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1654, № 3, л. 2.

[32] В 1657 г. игумен афонской Лавры св. Афанасия Игнатий просил для своей обители позволения приходить за милостыней, подобно другим святогорским монастырям, в каждый четвертый год (Там же, оп. 1, 1657 г., № 27, л. 10).

[33] Там же, оп. 1, 1660 г., № 15, л. 18.

[34] Там же, оп. 1, 1683 г., № 3, л. 63–64; Каптерев Н. Ф. Характер отношений России к православному Востоку…С. 172 и след.;Фонкич Б. Л Чудотворные иконы и священные реликвии Христианского Востока в Москве в середине XVII в. // Очерки феодальной России. Вып. 5. М., 2001.С. 89–97.

[35] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1683 г., № 3, л. 65.

[36] Νιχωρίτης Κ. “Zalovany gramoty”… Σ. 510.

[37] НИОР РГБ, ф. 270, разд. III б, ед. хр. 3(7), л. 8, 9.

[38] Там же, л. 14, 16.

[39] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1647 г., № 6, л. 2–3.

[40] Там же, л. 4.

[41] Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. М., 2000.

[42] Титулярник. М., 2007.

[43] Котошихин Г. К. Указ. соч. С. 109–110.

[44] Об истории хиландарского подворья в Москве см.: Шахова А. Д. Греки в Москве в XVI–XVII вв. // Россия и Христианский Восток. Вып. 2–3. М., 2004. С. 186–197.

[45] С. М. Каштанов, ссылаясь на публикацию подлинной грамоты, выполненной Ф. Кемпфером, датирует ее ноябрем 1585 г. (Россия и греческий мир… С. 22). В книге Посольского приказа под документом стоит дата: сентябрь 7094 (1585) г. (РГАДА, ф. 52, оп. 1, кн. 2, л. 129).

[46] Викторов А. Описание записных книг и бумаг старинных дворцовых приказов. 1613–1725. Вып. 2. М., 1883. С. 511–512.

[47] Список с жалованной грамоты см.: РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1624 г., № 6.

[48] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1660, № 15, л. 18.

[49] Описание печатей приводится в правописании оригинала.

[50] Флоринский Т. Афонские акты и фотографические снимки с них в собрании П. И. Севастьянова. СПб., 1880.

[51] Чеснокова Н. П.Жалованная грамота царей Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича…

[52] Григорович-Барский В. Указ. соч. С. 396.; [Муравьев А. Н.] Описание монастырей и скитов, находящихся на Святой горе Афонской. СПб., 1859. С. 120.

[53] См., например: Langlois V. Le Mont Athos et ses monastères. Paris, 1867. P. 95–96.

[54] Леонид (Кавелин), архим. Славяно-сербские книгохранилища на святой Афонской горе. М., 1875. С. 28.

[55] Κοκκίνης Σπ.Τά μοναστήρια τῆς Ἑλλάδος. [χ.τ.], 1999. Σ. 66.

[56] См.: ЧОЛДП. 1882, вып. 1, 3, 5–7.

[57] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1624 г., № 6.

[58] Там же, 1626 г., № 16.

[59] Там же, 1627 г., № 16.

[60] Там же, 1629 г., № 11, 13.

[61] Там же, 1645 г., № 23.

[62] Там же, 1653 г., № 24.

[63] Там же, 1643 г., № 7.

[64] Там же, 1667 г., № 7.

[65] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1655 г., № 22, л. 17–18; оп. 4, № 45; Фонкич Б. Л. Арсений Суханов и греческие рукописи Патриаршей библиотеки в Москве // Фонкич Б.Л. Греческие рукописи и документы в России в XIV – начале XVIII в. М., 2003. С. 121.

[66] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1688 г., № 16.

[67] Там же, 1691 г., № 27; Каптерев Н. Ф. Приезд в Москву Павловского афонского монастыря архимандрита Исаии в 1688 году с грамотами от прежде бывшего Константинопольского Патриарха Дионисия, Сербского Патриарха Арсения и Валашского господаря Щербана с просьбою, чтобы русские государи освободили их от турецкого ига // Каптерев Н.Ф.Собрание сочинений. Т. 2. М., 2008. С. 588–627.

[68] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1654 г., № 3; оп. 3, № 46. Акт был не переписан, а подписан на обороте листа от имени царя Петра.

[69] Там же, ф. 52, оп. 1, 1699 г., № 4, л. 5; Чеснокова Н.П. Христианский Восток и Россия… С. 226.

[70] Григорович-Барский В. Указ. соч. С. 397.

[71] Антонин (Капустин), архим. Указ. соч. С. 223.

[72] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1683 г., № 7, л. 18.

[73] Там же, л. 29.

[74] Там же.

[75] Там же, л. 20.

[76] Там же, 1701 г., № 20, л. 6 об.–7.

[77]Хотя грамота 1683 г. была пожалована от имени Ивана и Петра Алексеевичей, в правление царя Петра было принято упоминать только его имя.

[78] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1717 г., № 20, л. 5.

[79] Там же, оп. 1, 1719 г., № 6, л. 2.

[80] Чеснокова Н. П. Жалованная грамота царей Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича… С. 475.

[81] РГАДА, ф. 52, оп. 1, 1717 г., № 20; АВП РИ, ф. 52, оп. 1, 1717 г., № 20.

[82] Там же, 1719 г., № 6; АВП РИ, ф. 52, оп. 1, № 6.

[83] Имеются в виду жалованные грамоты Алексея Михайловича и Иоанна и Петра Алексеевичей, хотя в Коллегию иностранных дел была представлена только последняя.

[84] АВП РИ, ф. 52, оп. 1, 1754 г., № 1, л. 2 об.

[85] Порфирий (Успенский), архим. Указатель актов… С. 197.

[86] АВП РИ, ф. 52, оп. 1, 1754 г., № 1, л. 41, 44.

Приложение

1754 мая 13. – Жалованная грамота императрицы Елизаветы Первой старцам афонского Павловского Георгиевского монастыря о приезде в Россию за милостыней в пятый год[1]

(Л. 14) Божиею поспешествующею милостию мы, Елисавет Первая, императрица и самодержица всероссийская, Московская, Киевская, Владимирская, Новгородская, царица Казанская, царица Астраханская, царица Сибирская, государыня Псковская и великая княгиня Смоленская, княгиня Эстлянская, Лифлянская, Корелская, Тферская, Югорская, Пермская, Вятская, Болгорская и иных, государыня и великая княгиня Новагорода Низовския земли, Черниговская, Рязанская, Ростовская, Ярославская, Белоозерская, Удорская, Обдорская, Кондинская и всея северныя страны повелителница и государыня Иверския земли карталинских и грузинских царей и Кабардинские земли черкаских и горских князей и иных наследная государыня и обладателница.

Нам, великой государыне, нашему императорскому величеству, Афонские горы Павловского Георгиевского монастыря архимандрит Анатолий в нынешнем 1754-м году, будучи в Москве для получения во оной монастырь по жалованным высочайших предков нашего императорскаго величества граммотам[2] милостыни, за которою велено им приезжать в пятой год, прошением представлял, что те грамматы весма обетшали, и просил, дабы в подтверждение оных дать в тот Павловской Георгиевской монастырь нашего императорскаго величества жалованную граммоту. А при том нам, великой государыне, нашему императорскому величеству, поднес привезенной оттуда ковчег с святым Животворящим Древом Креста Господня, что мы, приняв от того Животворящаго Древа часть, отделя, оставили здесь, а протчее отдано ему, архимандриту.

И он в тот Павловской Георгиевской монастырь отпущен обратно со всемилостивейшим нашего императорскаго величества награждением, которого от нас пожаловано на оной монастырь три тысячи, да особливо ему, архимандриту, на дорожной сюда и обратно проезд тысяча. Итого четыре тысячи рублев. А по прошению его в подтверждение высочайших предков нашего императорскаго величества (Л. 16) жалованных грамот повелели мы дать ему во оной Павловской Георгиевской монастырь вновь нашего императорскаго величества граммату, по которой для получения милостыни в нашу Всероссийскую империю приезжать из того монастыря трем или четырем монахам с одним служителем, так как и прежде было в пятой год. И получать им нашего Синода в оной монастырь милостыни то число, что по штату положено, и во время проезда их в нашу империю и обратно за границу не токмо свободно и без задержания их везде пропускать, но в потребном случае и возможное вспоможение им показывать, и по нашим указам перевозу и мостовщины, и с их вещей пошлины не брать.

Чего ради сия грамота из нашей Коллегии иностранных дел и дана в Москве лета от создания мира 7262, а от Рождества Христова 1754 маия 13 дня, государствования нашего третьяго на десять года.

Канцлер граф Алексей Бестужев-Рюмин. 

[1] ОР РГБ, ф. 270 (Собрание П. И. Севастьянова), разд. IIIб, ед. хр. 3(7), л. 14, 16.

[2] Здесь и далее так в тексте.

Седмица.ру