Афонский старец схиархимандрит Макарий (Сушкин), игумен Русского Пантелеимонова монастыря
19 июня / 2 июля 1889 года печальные редкие удары колокола возвестили братии Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря и близлежащим окрестностям о кончине великого афонского старца и игумена русской святогорской обители схиархимандрита Макария (Сушкина).
С тех пор вот уже более 100 лет память о великом старце благоговейно хранится в Русском монастыре на Афоне, а в день его праведной кончины из года в год благодарной братией возносятся поминальные молитвы.
Афонский старец схиархимандрит Макарий (Сушкин) был учеником и преемником старца и духовника всех русских святогорцев иеросхимонаха Иеронима (Соломенцова, +1885). Под руководством его воспитался в нем тот строгий деятельный монашеский дух, который при благой помощи Божией послужил во благо и для славы русского подвижничества на Святом Афоне. Отец Макарий явился продолжателем того великого дела, которое начал старец Иероним, и он же его и закончил, т. е. окончательно восстановил русское монашество в Русском Свято-Пантелеимоновом монастыре на Святой Горе Афон.
Игумен Макарий (Сушкин).
Крайний слева - знак члена Императорского Православного Палестинского Общества. Судя по белой эмали в центре знака, это был золотой знак, которым удостаивались почетные члены Общества
Схиархимандрит Макарий (в миру Сушкин Михаил Иванович) родился 17 октября 1820 года в богатой купеческой семье в городе Туле. Так же как и отец Иероним, он с отроческих лет почувствовал влечение к иноческой жизни. Заветной мечтой его были путешествия по святым местам. Желание свое Михаил Иванович осуществил уже в более или менее зрелом возрасте. Родители его ничего не имели против этого и отпустили сына в дальний и неизвестный путь. В путешествие с ним отправился в качестве слуги один из приказчиков его отца.
Михаил Иванович намеревался совершить путешествие по Востоку, чтобы поклониться Святой Земле, посетить Синай, Египет и остаться где-нибудь в тамошнем монастыре. Путь его лежал через Одессу, где собралось около тридцати человек таких же путешественников, желавших, подобно ему, отправиться для поклонения христианским святыням Востока. Подобное скопление народа, желающего отправиться за границу, возбудило в начальстве подозрение в принадлежности этой группы к сектантам. Это обстоятельство крайне затруднило получение заграничных паспортов Михаилу Ивановичу и его спутнику. После продолжительных по этому поводу мытарств они наконец отправились в путь.
Путешественники посетили Иерусалим, окрестности его, Синай и вообще все более или менее замечательные места Палестины, после чего прибыли в Солунь. Здесь они остановились на Подворье Афонского Свято-Пантелеимонова монастыря. Это было в последних числах октября 1851 года.
Проводив торжественный Солунский праздник во имя святого Димитрия Солунского, Михаил Иванович и спутник его отправились сухим путем на Святую Гору Афон, куда и прибыли благополучно 3 ноября 1851 года. Остановились они в Русском Свято-Пантелеимоновом монастыре.
В Руссике в то время было еще немного русских иноков. Сразу после прибытия Михаил Иванович познакомился с духовником русской общины старцем Иеронимом (Соломенцовым), который своими беседами произвел на него глубокое впечатление и окончательно утвердил в нем решение остаться здесь на жительство. Но для начала он пожелал пройти по Афону, чтобы поклониться всем святыням. По ходу этого путешествия, во время подъема на вершину Афона, Михаил Иванович простудился и почувствовал приступ сильной лихорадки. Путешественники едва добрались до монастыря Кутлумуш. Здесь он настолько разболелся, что не мог больше продолжать путь. Михаил Иванович уже отчаялся и написал письмо старцу Иерониму, прося приехать к нему. Но отец Иероним велел перенести больного в Пантелеимонов монастырь. Больного перенесли на носилках в Руссик. При посещении больного игуменом Герасимом и отцом Иеронимом Михаил Иванович решился просить отца игумена принять его в монастырь послушником. Отец игумен исполнил его просьбу.
Между тем болезнь Михаила Ивановича усиливалась, не помогали никакие лекарства. Даже доктор сказал старцу Иерониму, что больной едва проживет до следующего утра. Тогда отец Иероним решил постричь его в великую схиму. Это случилось 27 ноября 1851 года, Михаил Иванович в схиме получил имя Макария.
Сразу после пострига больной стал чувствовать себя лучше и после трехдневной бессонницы уснул спокойным продолжительным сном. Потом он быстро стал поправляться и уже к 4 декабря мог ходить и чувствовал себя легко. Так милостивый Господь оставил его жить, чтобы он прославил Бога и трудился во славу Его. Отец Макарий уже через месяц после своего пострига исполнял все послушания, которые ему давали: он и рыбу на кухне чистил, и лук в вязанки вязал, и кирпичи на стройке таскал, и пшеницу из сосудов выгружал — все прошло через его руки.
В 1854 году, 20 февраля, отца Макария рукоположили в иеродиакона, а через два года с небольшим, а именно 28 мая 1856 года, в иеромонаха. С этого времени начинается деятельность отца Макария как помощника духовника отца Иеронима и игумена архимандрита Герасима. Так, вскоре после посвящения его в иеромонаха старец Иероним, управляющий русской общиной, при отъезде своем по метохам обители поручал отцу Макарию в его отсутствие управлять монастырем.
Назначение это с полного согласия всей братии монастыря подтвердил своим избранием и игумен отец Герасим. С большим терпением и вниманием исполнял он свои обязанности: был и духовником, и экономом, и простым рабочим одновременно, продолжая примиренческую политику среди многонационального братства обители, которую стремился проводить его духовный отец Иероним. Старец и ученик своим глубоким взаимопониманием и взаимоуважением подавали прекрасный пример духовного общения. Они так слились духовно, что превратились как бы в одно существо – одну душу в двух телах. Переписка этих двух удивительных людей — прекрасное пособие для желающих спасения, она показывает высочайший духовный симбиоз этих двух подвижников, и воистину эти письма достойны публикации и всестороннего изучения.
10 мая 1875 года умер игумен Герасим, и 20 июля отец Макарий был утвержден новым игуменом Афонского Свято-Пантелеимонова монастыря. После этого он принялся с еще большим усердием за устройство русской святогорской обители. Труды его в этом отношении были и громадны, и крайне полезны. В своей деятельности он был неутомим: лично руководил всеми стройками в монастыре, следил за учреждением подворий в Москве, Ростове и Одессе; вникал в детали жизни многочисленных метохов монастыря; сам контролировал постройки новых келлий и скита «Новая Фиваида»; и все это при том, что ни на секунду не оставлял духовного окормления своих многочисленных чад, и даже в глубокой старости, на 69-м году своей жизни, проводил строго постническую, подвижническую, воистину аскетическую жизнь. При этом он был везде и во всем первым. Участвовал, например, в служении всенощной, которая по афонскому уставу продолжалась почти всю ночь, затем служил обедню и присутствовал на трапезе.
После этого, вместо того чтобы отдохнуть до вечера, ограничивался всего часом отдыха и, несмотря на почти тропическую жару, летом постоянно ходил по монастырю, осматривая все стройки, различные работы, отдавал распоряжения, выслушивал донесения и проч. Между тем в отсутствие отца Макария келья его наполнялась различными посетителями: монахами его монастыря, пришедшими за какими-нибудь распоряжениями; келиотами, обращающимися за милостыней; паломниками, желающими душеспасительных бесед.
День его начинался глубокой ночью. А ложился он спать за два часа до начала утрени. И не успеют отзвонить к утрени, как уже отец Макарий являлся в церковь, и вновь начиналась его деятельная сосредоточенная жизнь. Во время утрени масса монахов и еще большее количество паломников устремлялось исповедоваться у самого батюшки. Они буквально осаждали его исповедальную келью на хорах Покровского собора, ожидая по два-три часа в очереди, потому что отец игумен исповедовал очень долго — по часу и более, особенно паломников.
Исповедовал он особенно. Не допрашивал о грехах, а одним своим словом и проникновенным взглядом действовал на исповедующегося так, что тот, чувствуя пред собой невидимое присутствие Всеведущего, Всемилостивого и Всепрощающего Господа, открывал с полной откровенностью духовнику самые потаенные движения своего сердца, содрогался душой и падал на колени в трепетном сознании своей греховности. После окончания утрени и исповеди отец Макарий немедленно шел совершать раннюю Литургию. И совершал ее так преданно и самозабвенно, что она заканчивалась вместе с поздней, начинавшейся на полтора часа позднее.
За самоотверженное служение Богу и людям отец Макарий был неоднократно утешаем видением Пресвятой Богородицы и Самого Спасителя. Отец Владимир (Колесников) в своем дневнике сообщает нам об одном из таких прекрасных моментов в жизни великого подвижника: «Игумен Макарий однажды в алтаре Покровского храма трижды видел дивный Свет от престола, а потом слышал и глас: первый свет - Бог-Отец, второй свет — Бог-Сын, третий свет — Бог-Дух Святой, Святая Троица неотступна от сего места».
Заканчивалась ранняя игуменская Литургия, и отец Макарий отправлялся в келью, но здесь, у ее дверей, уже опять дожидались многочисленные посетители: келлиоты, пустынножители, сиромахи, мирские — и русские, и греки. Лишь только игумен входил в свою келью, как вся эта толпа почти насильно врывалась за ним в переднюю и начинала просить о своих нуждах. Приходилось запирать дверь в передней, чтобы дать возможность отцу Макарию выпить хоть чашку чая и во время этого минут пять отдохнуть.
Как только бывала выпита чашка чая, сейчас же являлись и посетители — люди разных национальностей и с разными нуждами. У кого из них келлия требовала починки, у кого калива развалилась, кто просил одежды, кто — обуви, кто — сколько-нибудь денег. Всех выслушав, отец Макарий стремился каждому помочь в его просьбе. После того как все посетители бывали выслушаны и удовлетворены, отец игумен должен был идти на трапезу, после которой его опять окружали разные просители и паломники.
Наконец, бесконечно уставший отец Макарий отдыхал час или полтора. Затем, если день был почтовый, отец игумен садился за письменную работу, которая, исключая время вечерни и повечерия, занимала иногда все его время вплоть до десяти часов вечера.
Переписка отца Макария была разносторонней. В его личном фонде нашего архива хранятся тысячи его писем к разным адресатам: он переписывался с благотворителями, с чадами своими в России, с родными, с некоторыми братьями обители, находящимися на подворьях и метохах обители, с официальными государственными и церковными деятелями.
Одним из многих чад его был знаменитый философ Константин Леонтьев, который высоко ценил своего духовного отца и переписывался с ним, а после смерти горячо любимого им старца написал воспоминания о нем. Так проходили дни отца Макария, дни, полные трудов, физических и нравственных подвигов. И все братья монастыря по примеру своего начальника трудились каждый на своем послушании, стараясь для общего блага.
Особенно достойны внимания старания отца Макария в деле вовлечения в церковную жизнь его родных — родителей и братьев. Отец его, Иван Денисович, и братья его, Петр, Василий и Иван, стараниями отца Макария стали благотворителями Пантелеимонова монастыря и даже после смерти его много способствовали афонской обители. Они построили много зданий и церквей в самой обители, помогали также подворьям монастыря. Свидетельством их благотворной деятельности являются их письма, наполненные заботой и любовью к Пантелеимоновой обители.
Жизненный путь отца Макария постепенно приближался к концу. Глубокое впечатление на него произвела смерть старца Иеронима (Соломенцова), под руководством которого до сих пор он трудился. Он стал думать, что приближается и его кончина. С тех пор отец Макарий начал прихварывать, чему способствовало постоянное физическое и нравственное утомление.
В январе 1888 года отец Макарий тяжко заболел и более двух месяцев не мог выходить из своей кельи. При этом он отказался от помощи докторов, предавшись воле Божией. Он все уже приготовил на случай своей смерти и попрощался с братией. Но Господь Бог воздвиг болящего, отец Макарий выздоровел, хотя болезнь оставила свои глубокие следы. Он сильно поседел, появились одышка и кашель. Несмотря на все это, подвижник не изменил своего обыкновенного аскетического образа жизни. Так же как и прежде, он не имел покоя ни днем ни ночью. Каждый день бывал за утреней, исповедовал, служил свою «игуменскую» раннюю Литургию, после которой был осаждаем разными посетителями. Крепился отец Макарий, но уже чувствовал приближение своей кончины. Особенно заметно это было, когда он служил панихиды на могиле отца Иеронима. В эти минуты казалось, что он всем существом своим переносился в загробный мир, куда ему в скором времени суждено было отправиться.
Незадолго до своей кончины отец Макарий пожелал, чтобы при жизни его был избран преемник, который пока состоял бы помощником ему в управлении громадным хозяйством монастыря. Из всей братии были определены несколько старцев, способных, по мнению всех, понести высокий ответственный пост игумена. Из них по жребию был избран отец Андрей (Веревкин), который и был утвержден пока в должности помощника отца Макария, а после его смерти стал игуменом монастыря.
За месяц до своей кончины отец Макарий стал чувствовать какую-то особенную слабость. Доктора объяснили ему и другим, что это происходит от чрезмерного утомления батюшки. Врачи и братия советовали отцу Макарию поменьше заниматься делами, не служить и отдохнуть где-нибудь на келлии. Отец Макарий уступил им и стал дня на два в неделю уезжать в любимое им монастырское поместье Крумицу. Там он мог спокойно отдохнуть, удаленный от хлопотливой монастырской деятельности. Но лишь только возвращался он в Руссик, как невольно, по привычке начинал лично входить во все дела и распоряжения.
Тяжело было отцу Макарию лишать себя, по настоянию докторов, служения своей ранней Литургии; день, в который он не служил, был для него днем потерянным, днем скорби, днем духовной неудовлетворенности.
Как только отец игумен чувствовал себя несколько лучше, никакие просьбы и уговоры братии не действовали на него. Он с вечера объявлял, что завтра будет служить. Литургия совершалась им, больным и слабым, так же продолжительно и в таком же порядке, как и прежде. Предписаниям врачей он не особенно следовал, всецело предавая себя Господу Богу, и говорил, что если Богу угодно, то Он продлит его жизнь, а не угодно, то никакие доктора, никакие лекарства не смогут отсрочить конец и дать ему хотя бы одну минуту жизни.
18-го июля 1889 года, накануне кончины отца Макария, случилось празднество в Покровском храме в честь чудотворной иконы Боголюбской Божией Матери. Икону эту отец Макарий особенно чтил, потому что ею благословили его родители, когда он уезжал из дома.
Так как 18-го числа было празднество в честь всех Новомучеников Византийских, то отец игумен распорядился праздновать память Боголюбской Божией Матери на другой день, 19-е июля. Сам он намерен был служить Божественную Литургию в храме Успения Божией Матери. С вечера на 19 число отец Макарий долго занимался написанием отдельных писем и разных деловых бумаг и заснул только за два часа, как и всегда, до начала утрени. Он чувствовал себя легко, отстоял утреню и приступил к совершению ранней Литургии.
По обыкновению он прежде совершил молебен, затем начал продолжительную проскомидию и вполне благополучно окончил Литургию. Он с особенным умилением и благоговением совершал эту последнюю приносимую им бескровную жертву, точно чувствуя, что уже не придется ему больше священнодействовать. После окончания Литургии раздал присутствовавшим в церкви антидор и удалился в алтарь, где встал у окна и начал читать благодарственные молитвы. Диакон, потреблявший у жертвенника Святые Дары, вдруг услышал какие-то хрипящие звуки и, взглянув по направлению отца Макария, увидел, что батюшка как-то неестественно склонился у подоконника. В это время вошли в алтарь некоторые церковнослужители и, видя такое положение отца Макария, подошли к нему, понимая, что с ним очень дурно. Посадив его на стул, начали его разоблачать и потом отнесли его в келью. Печальная весть о предсмертном состоянии отца Макария быстро распространилась по обители. В келье его собрались почти все старшие братья. Они старались помочь ему, но Господу Богу было угодно призвать к Себе своего великого труженика. Через несколько часов после совершения им своей последней ранней Литургии отец Макарий мирно отошел ко Господу. Случилось это 19 июня ст.ст. (2 июля – н.ст.) 1889 года.
Печальные редкие удары колокола возвестили монастырю и окрестностям о кончине великого деятеля на благо русского монашества на Святой Горе Афон.
На четвертый день после смерти, 23 июня / 6 июля, при разборе бумаг в келье найдено было написанное собственноручно завещание отца Макария. Оно было прочитано в присутствии всей братии обители. Завещание имеет следующее содержание:
«Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Возлюбленные о Господе Отцы и Братья!
Последнее слово мое вещаю вам ныне, в он же день Господь судил мне оставить временную сию жизнь и перейти в вечность. Но, чада мои, присно мне возлюбленные, прежде нежели душа моя предстанет на страшное и нелицеприятное судилище Христово, прошу и молю вас коленопреклонно, простите меня за все мои ошибки и недостатки, равно как и я всех вас прощаю и разрешаю, и вознесите ныне наипаче горячие сыновние ваши мольбы ко Господу, да обрящу я милость у Него. Ибо хотя я при помощи Божьей старался всегда исполнять должность свою по силе своей, возлагая всю надежду свою на Восполняющего недостающее и Изводящего честное от недостойного, но при всем том вполне сознаю, что далеко не соответствовал тяжелой и неудобоносимой своей обязанности и великому моему предместнику — старцу блаженной памяти отцу Иерониму. Кроме же того, если и праведник, по словам Св. Писания, едва спасется, — то где аз грешный явлюсь? И если человек не прав пред Судом Божьим, аще и един день токмо жития его был на земле, — то что я могу сказать о себе, имев в жизни моей не един день, но десятки лет и исполнен быв многих забот?
Помяните ныне, возлюбленные мои чада, оные мои попечения и многие скорби, которые я имел ради вашего блага и спасения, покройте мои великие недостатки вашей любовью и восполните недостающее во мне вашим собственным тщанием, что будет достойно вашего священного звания. Да, ради вашей любви ко мне, помилует и примет меня Господь. Молю убо Вас всех и каждого: ныне более всего нуждаюсь в молитвенной вашей мне помощи. Не оставляйте и не забывайте меня вашими теплыми о мне молитвами, да не отринет единодушную вашу любовь Бог Любви, но и мне отраду и милость сотворит и вам щедротами Своими воздаст за благоприятную пред Ним сыновнюю вашу любовь.
Ради собственного вашего блага прошу и убеждаю вас исполнять поминовение имен благодетельских, чтобы синодики, заведенные в обители, неопустительно читались как положено. Ибо оставление или небрежение относительно сего нашего долга весьма ответственно для нас пред Господом. Будем помнить милость благодетелей наших и их помощь во время нужд обители, ибо их благочестивое благотворение поддерживает и восполняет наши нужды, особенно в тяжелые для обители времена. Сие нам никогда забывать не должно, и необходимо воздавать, как обязались, молитвой за их милость. Судьбы будущие обители неизвестны и заключаются в деснице Божьей. Также памятовать должно, что многие приносят обители свои посильные жертвы часто из последних средств, даже с лишением и ограничением своих нужд. Крайне грешно будет наше неисполнение по отношению к их усердию. Сему долгу-совести внимайте, ибо за это спросится с нас на Суде Божьем.
Как во дни моего с вами земного пребывания многократно просил и увещевал я вас: во имя заповеди Христовой и ради собственной вашей пользы, временной и вечной, храните между собой мир и любовь братскую, и взаимное снисхождение друг ко другу, и общее согласие, и единодушие, избегая всякого нестроения внутреннего и разногласия. О сем ныне, хотя и безгласно, через сие письменное мое к вам увещание и слезное отеческое моление напоминаю, прошу и молю вас: храните мир, любовь и взаимное братское единомыслие; не ищите каждый своего «я» и ради такого богопротивного себялюбия не забывайте вашей общей пользы, общего блага и чести обители и братии. Где мир, любовь — там Бог, а где Бог — там всякое добро. Мир и единодушие составляют твердое ограждение и благоустроение всякого общества. При внутреннем же несогласии падет всякий дом и всякое общество.
Прошу и увещеваю вас, возлюбленные братья, сохраните издревле установленный порядок общежития, постоянного исповедания и открытия своих помыслов и своего сердечного устроения игумену или духовнику и по разрешении приобщайтесь Святых Животворящих Таин, как всегда бывало. Этим поддерживается духовный строй и порядок души каждого в отдельности. Не нарушайте же сего спасительного доброго установления, которое мы здесь наследовали от отцов-предшественников.
Еще мое усердное завещание вам, отцы и братья! Врата обители да не затворяются никогда для нищих и убогих и всякого требующего помощи. Сам Господь засвидетельствовал воочию всех нас, воздавая обильно Своими щедротами обители за незатворение ее врат и милостыню для всех нуждающихся. Сие соблюдайте неизменно, как было, и не ограничивайте вашей милостыни и после меня.
Поручаю вас, как всегда, покрову и заступлению и милости Царицы Небесной, Преблагословенной Матери Господа нашего Иисуса Христа Бога истинного, Ему же со Отцем и Пресвятым Духом подобает всякая слава, честь и поклонение, и благодарение во веки. Аминь.
Игумен Русского св. Пантелеимона монастыря архимандрит Макарий».
Оценивая вклад двух великих подвижников, отца Иеронима и отца Макария, оценивая процесс возрождения и становления русского монашества на Афоне, в 1908 году, в год двадцатилетия со дня смерти отца Макария, отец Денасий (Юшков) писал:
«Мирно и спокойно почивают теперь до славного дня Христова два великих труженика во славу Божию и благо родной земли, два великих старца, столпы русского монашества на далекой чужбине — иеросхимонах Иероним и священноархимандрит Макарий. Заслуги их велики и пред Церковью, и пред Россией. Они основали и утвердили крепкое гнездо русского монашества, подняли и облагородили само монашество, так что афонское русское общежительное иночество может служить примером для всех прочих такого типа монастырей.
Каких мощных сил духовных были исполнены эти два великих старца! Сколько борьбы, борьбы непосильной, почти сверхъестественной, пришлось им испытать: одному — при насаждении, а другому — при воспитании и утверждении этого «афонского вертограда Христова» — Русского Пантелеимонова монастыря. Вообще все, что мы видим во внешнем и внутреннем благоустройстве Пантелеимонова монастыря прекрасного, доброго, чистого и святого, — все это плоды ревностных трудов иеросхимонаха Иеронима и схиархимандрита Макария».
Заслуги отца Макария перед Церковью и общественностью достойно были оценены и священноначалием, и светскими властями. В 1888 году игумен Макарий был награжден турецким султаном орденом меджидие. А 7 января 1889 года он был награжден Священным Синодом Российской империи орденом святой Анны II степени.
Святая жизнь отца Макария была подтверждена многочисленными посмертными явлениями его братьям обители, они записаны в специальных книгах монастыря.
Использованы материалы из книги: "Русский Афонский Отечник XIX - XXвеков". - Святая Гора, Русский Свято-Пантелеимонов монастырь на Афоне, 2012
Русский Афон