Доклад в рамках XXVI Международных рождественских образовательных чтений
«Нравственные ценности и будущее человечества»

Конференция «Духовное наследие Византии и Афона в истории и культуре России»
23 января 2018 г., Храм Христа Спасителя, г. Москва

Аннотация.

В статье рассматриваются свидетельства о непосредственной исторической связи русского монастырского строительства с Афоном и обителями византийской Палестины. В 1016 г. на Афоне уже существовал монастырь Роса (росов) – обитель Богородицы Ксилурга («Древодела»), ставший затем Русским монастырем св.Пантелеимона. «Русские монастыри» в Палестине известны как из древнерусских, так и южнославянских источников XII в. Традиция монастырского строительства на Руси, начиная с Антония Печерского, тесным образом связана как с Афонской, так и с ближневосточной киновией.

Ключевые слова: монастырь, устав, Афон, Палестина, общежительные традиции, Жития.

M.V. Bibikov

Dr.habil (Hist.), Prof. Institute of World History of Russ.Acad. of Sc.,Moscow State «M.V.Lomonosov» University

BYZANTINE TRADITION OF RUSSIAN MONASTIC LIFE (ATHOS AND BYZANTINE PALESTINE)

Abstract. The article deals with the evidences about cases of direct historical links of Russian establishment of monastic life with Athos and convents in Byzantine Palestine. As early as 1016 existed on Athos so called Rhos monastery – of St. Theotokos Xylourgou (“Carpenter”), that became later on Russian St.Panteleemon monastery. “Russian monasteries” in Palestine are mentioned as in Russian so in south-Slavonic texts of the 12th C. The tradition of monastic life in Russia starting with Antonios Pechersky was therefore connected as with Athos, so coenobia of the Holy Land.

Key words: monastery, typicon, Athos, Palestine, coenobian traditions, Lifes.

Начало монастырского строительства на Руси самым непосредственным образом связано с Афоном. Преподобный Антоний Печерский, основатель Киево-Печерского монастыря, согласно версиям Жития преподобного, известного из Повести о Печерской обители в составе Повести временных лет, из Киево-Печерского патерика, а также значительно более позднего греческого Великого Синаксария, именно во время своего пребывания на Афоне усвоил правила иноческой жизни. Там же был почерпнут и опыт межкультурного общения и полиэтнического культурного строительства, ибо Святая Гора была средоточием не только греческой, но и, как известно, грузинской, сирийской, болгарской, сербской, русской и даже латинской монастырской культуры.

Итак, в возрасте около 20 лет юноша из черниговского Любеча, крещенный под именем Антипа, согласно Летописцу Переяславско-Суздальскому XV в., добирается с высокими духовными помыслами в Константинополь, а затем на Афон, где эсфигменский старец игумен Феоктист постригает его с именем Антоний. Димитрий Ростовский, комментируя это решающее в жизни новопостриженного монаха событие, сравнивает прп. Антония Печерского с отцом восточно-христианского монашества прп. Антонием Великим (ок. 251–ок. 356), сближая тем самым предначертания устроителей монашеской жизни в раннехристианское время с христианской эпохой на Руси.

После десятилетнего пребывания прп. Антония на Афоне в пещере близ Эсфигмена (?) он благословляется Феоктистом в обратный путь в Русскую землю. В Киев прп. Антоний прибывает в 1013 г. Два года он вел уединенный образ жизни в пещере на берегу Днепра около села Берестова. Пережив после смерти в 1015 г. князя Владимира Святославича междоусобия претендентов на великокняжеский стол, жертвами которых пали святые князья Борис и Глеб, Антоний, по преданию, возвращается на Афон, где останавливается в известной ему обители.

Если предание верно, то в 1028 г. прп. Антоний возвращается на Русь, где вскоре основывает Киево-Печерский монастырь – первую обитель такого типа на Руси, ставшую затем Лаврой во имя Успения Божией Матери. Событие датируется по поздней Густынской летописи временем около 1028/30 г., а по Житию прп. Феодосия Печерского после 1051 г. [6, c.602–603; cp. 11, c.662–668]. Но скорее всего Антоний был на Афоне один раз, а предание разделило его подвиг на-двое.

Сведение о так называемом втором афонском путешествии Антония появляется только во Второй Кассиановской редакции Киево-Печерского патерика в 1462 г. и признается редакторской интерполяцией.

Указание в литературе на Лавру св.Афанасия, Эсфигмен или Иверскую обитель как на место пострига Антония являются лишь недоказуемыми источниковедчески предположениями. Неверифицированной признается и догадка, известная по некоторым афонским преданиям, возникшим только в XVIII-XIX вв., о Русском монастыре Ксилурга («Древодела») в том же качестве. Лаврская версия возникла в дневнике иеромонаха Ипполита Вишенского из Борисоглебского Черниговского монастыря, посетившего Афон с 23 мая по 16 июня 1709 г. и 5-6 июня записавшего рассказ об Антонии, переданный иеромонахом Лазарем Прокудой (бывшим Киево-Печерским иноком), жившим около Великой Лавры. Еще менее достоверна Иверская гипотеза начала ХХ в. Эсфигменская же легенда восходит к 1840 г., когда иеромонах Иаков Ватопедский (Неаскитиот) в составленное им Житие Антония включил (только в подсточном примечании!) легенду о благословение Антония на монашеский подвиг эсфигменским игуменом Феоктистом. Это житие в греческой рукописной традиции (два афонских свято-пантелеимоновских списка и один ватопедский – автографы Иакова Неаскитиота, как он именуется сейчас; один – киевский – копия 1842 г. иеродиаконом Даниилом Ватопедским) анонимно, но было атрибуировано А. Муравьевым во время его пребывания в Эсфигменской обители 21 августа 1849 г.

Утверждается же эсфигменская «атрибуция» постига Антония в составленном и опубликованном лишь в 1893 г. Константином Дукакисом «Великом Синаксаристе» «Житии блаженной памяти отца нашего Антония Русского Эсфигменита». Переиздание памятника с произвольными эмендациями текста в 1973 г. еще более запутало хронологические и фактические неточности.

Достоверно можно сказать, что ни точной даты, ни места пострига Антония ни один из старших аутентичных источников не сообщает.

Возможно, по образу и подобию Антония до Афона добрался святитель Ефрем Печерский (ум. в 1098 г.), епископ Переяславский.

Посещение русскими Святой Горы Афон с начала распространения христианства на Руси до XII в. не было единичным [7, c.137-156; 5, c.314; 2, c.130–131].

В 70-е гг. XIV в. во время паломничества в Святую Землю на Афоне, возможно, некоторое время оказывается смоленский архимандрит Агрефений, составивший «Хождение в Иерусалим» [9, c.4 и сл.]. Во всяком случае, он указывает расстояние «от Лимна» (о. Лемнос) «до Святыя» (Святая Гора?) в своем «итинерарии».

Не исключено, что посещал Афон в молодости и святитель Дионисий, рукоположенный в 1364 г. св. Алексием Московским, а в 1382 г. возведенный Константинопольским патриархом в сан архиепископа Суздальского и Нижегородского, а затем митрополита Киевского и всея Руси. Во всяком случае, вернувшись из трехлетнего путешествия по христианскому Востоку, Дионисий вводит в своем Нижегородском Вознесенском Печерском монастыре общежительный устав [2, c.189], характерный для святогорских киновий. Позже общежительный устав на Руси получает широкое распространение благодаря Сергию Радонежскому. Сам свт. Дионисий в 1384–1385 гг. занимает кафедру митрополита Киевского и всея Руси.

В конце XIV–начале XV в. в Константинополь, Святую Землю, в Солунь и на Афон совершает хождения Игнатий Смольнянин–смоленский иеродиакон, член посольской свиты митрополита Пимена. В 1396 г. он оказывается на Афоне, где остается до самой смерти в 1405 г. Составленное паломником «Хождение Игнатия Смольнянина» включает и описание Солуни и Святой Горы, о которой он сообщает уже в перечне проходимых по паломническому пути пунктов: «а от Лимноса до Святыя Горы 60 миль близь Святые Горы» [4, c.282].

Инок Троице-Сергиева монастыря во второй половине XIV–начале XV в., Епифаний Премудрый, агиограф Сергия Радонежского, автор «Слова похвального» в честь прп. Сергия, Слова о житии Стефана Пермского и других замечательных памятников, сам посетил Царьград, Иерусалим и Афон, о чем в литературной форме самоуничижения сообщает: «Не взыска <св. Сергий> царствующего града, ни Святыя Горы или Иерусалима, якоже аз окаянный и лишенный разума. Увы, люте мне! Ползая семо и овамо и преплавая суду и овуду, и от места на место преходя…» [1, c.101].

Инок того же Троице-Сергиева монастыря иеродиакон Зосима в 1419–1422 гг. совершил хожение в Иерусалим и на Афон, о чем поведал в «Книге Ксенос» [8, c.298; 10, c.52-54 2, c.205–206]. В отличие от подробного описания Святой Земли и Константинополя, рассказ Зосимы об Афоне укладывается в простое перечисление святогорских обителей: «…минули остров Лимнос. Оттуда плыли шестьдесят миль и пристали к Афонской горе. Поднялись на Святую Гору и поклонились всем церквам и монастырям, которые находятся наверху. Всех же монастырей на Афонской горе двадцать два, се же их имена монастырем: первое Лавра, второе Ватопед, третие Хиландарь, 4 руски монастырь святыи Пантелеимон, пятыи Пандакратор, шестыи Свимень (Эсфигмен), седмыи Иверски монастырь, осмыи Зуграф, девятыи Дохиарь, десятыи Сенохь (Ксенофонт), 11 Алуп, 12 Калакал, 13 Кутлумус, 14 Протатии, 15 Ксеропотамь, 16 Филотеи, 17 Василеф-пирги, 18 Павлова пустыни, се же общая жития, 19 Деонисьев монастырь, 20 Григорьев монастырь, 21 Симона Петра, 22 Кастамонит» [3, c.126]. Путь на Афон иеродиакон проложил в начале 1420 г.

Посещение русскими паломниками Афона в первой половине XV в. становится более частым. Трижды ходил туда преподобный Арсений Коневский (ум. в 1444 г.), после чего в 1393 г. у себя на Коневецком острове на Ладоге положил начало подвигу безмолвия. После нового посещения Святой Горы через пять лет, по благословению Афона он основывает Рождество-Богородичный Коневский монастырь на острове [2, c.215].

Около 1411 г. прп. Савва Вишерский (ок. 1380–1461), игумен Тверского Сретенского монастыря, три года подвизался в одном из святогорских монастырей, где изучил греческий язык, переводил богословские и служебные книги. С Саввой связывают привоз на Русь с Афона списка им самим переведенной и составленной Кормчей книги [2, c.215–216].

Почти столь же давнюю тысячелетнюю историю, как и само христианство на Руси, имеет традиция паломничества русских поклонников в Святую Землю. В начале XII в. игумен Даниил посетил Святые места, описав свой путь по византийским дорогам в «Хождении». В 1065 г. на пути из паломничества в Иерусалим и Константинополь скончался во Владимиро-Волынском Святогорском монастыре Успения Богородицы другой известный поклонник Варлаам Печерский – первый игумен Киево-Печерского монастыря.

В 1167 г. или в 1173 г. в Иерусалим прибывает паломница из дома Рюриковичей — святая княгиня Евфросиния Полоцкая – просветительница Белоруссии, ≪неокопанное корение Русьстей земли≫, как ее славили современники. Об этом повествует Житие св. Евфросинии Полоцкой, созданное вскоре после кончины княгини и погребения ее у Иерусалима в Лавре св. Феодосия. В паломничество княгиня отправилась уже будучи игуменьей основанного ею в Полоцке женского Спасского монастыря, за которым утвердилось имя Евфросиньевского. Внучка известного полоцкого князя Всеслава Брячиславича, дочь витебского князя Святослава, она в двенадцать лет ушла из дома, совершила монашеский постриг и несла послушание в полоцком соборном храме Святой Софии. В дальнейшем стала основательницей женской Спасо-Преображенской обители, а также мужского Мариина монастыря во имя Пресвятой Богородицы в Полоцке. В Софийском соборе Полоцка по заказу преподобной в 1161 г. был изготовлен и хранился напрестольный крест со вложенными частицами святых мощей и фрагмента Живоносного Древа Креста Господня. Другим благочестивым поступком Евфросиньи Полоцкой стало ее прошение и способствование перенесению в ее обитель чудотворного образа Корсунской (Эфесской) Божией Матери, с которого было сделано на Руси множество списков. Сам образ (по сведениям Жития) был прислан византийским императором Мануилом I Комнином, с которым Евфросинья встретилась по пути в Палестину, была им принята и в Константинополе же получила благословение в путь к Святой Земле от известного Вселенского Патриарха Луки Хрисоверга. Ее сопровождали двоюродная сестра Евпраксия Борисовна и брат Давид Святославич.

Паломничество полоцкой преподобной явилось образцом чистоты помысла и благочестия. Она поклонилась Гробу Христову, потом поставила при гробе золотое кадило и принесла много даров Церкви Иерусалимской и Патриарху. Блаж. Евфросинья обошла и прочие достославные места в окрестностях Иерусалима; поклонившись с великим умилением святыням, княгиня поселилась в монастыре, называвшемся Русским и находившемся при церкви, выстроенной в честь и во славу Богородицы.

Сама кончина достигшей преклонного возраста и занемогшей полоцкой паломницы, свершившаяся по ее собственной молитве в Святой Земле 23 мая 1173 г., и погребение ее тела в Феодосиевом монастыре на паперти храма, недалеко от могилы матери прп. Саввы Освященного и матери прп. Феодосия Великого, доказывает высокий смысл духовного подвига полоцкой просветительницы. Ее святые мощи, перенесенные в 1187 г. в Киево-Печерскую лавру, только в начале ХХ в., в 1910 г, нашли окончательное упокоение на родине святой, в Полоцке. Однако в монастыре Феодосия Великого под Иерусалимом до сих пор можно видеть чтимое место первоначального погребения преподобной.

Видимую же связь литературного отражения контактов Древней Руси и Палестины с реальными реликвиями из Святой Земли в современных храмовых и музейных коллекциях демонстрирует так называемый «Иерусалимский крест» XII в. из ризницы кафедрального собора в немецком городе Хильдесхайме. Этот крест-мощевик новгородского происхождения с частицами палестинских святынь содержит надпись: «Господи помози рабу своему Илии стяжавшему крест сей в сей век и в будущий…».

Аналогом чуть более ранней доставки иерусалимских святынь в Новгород может рассматриваться привезенная по заказу новгородского посадника (1135-1136) Мирослава Гюрятиновича «доска оконченная» Гроба Господня, упомянутая Киевской летописью под 6642 г., фактически – под 1133/4 мартовским годом.

С именем архиепископа Иоанна, как и смоленского князя Ростислава Мстиславича, занимавшего киевский стол в 1154-1167 гг. (с перерывами), связано и паломничество 1163/4 г. из Новгорода «40 муж калици ко граду Иерусалиму ко Гробу Господню. И Гроб Господень целоваша и ради быша. И поидоша, вземше благословение у Патриарха и святые мощи».

Что касается свидетельства о Русском монастыре в Иерусалиме в последней трети XII в., то текст Жития Евфросинии Полоцкой в этом отношении уникален. То, что княгиня останавливалась в Святом граде ≪у святыя Богородици в русском монастыри≫, является единственным, но очень важным упоминанием русской Богородичной обители в Иерусалиме, существовавшей уже в XII в.

Поскольку автор ≪Хождения≫ в Святую Землю игумен Даниил в начале XII в. (принятая датировка 1106–1107 гг.), очень внимательный и тонкий наблюдатель, ничего не говорит о русском монастыре в Святой земле, хотя подробно сообщает о других обителях, резонно заключение о возникновении Русского Богородичного монастыря в Иерусалиме в период между примерно 10–ми и 60–ми гг. XII в. (скорее, ближе к концу этого периода) . Вряд ли русская обитель, возникшая в обстановке усиления византийского православного влияния в Палестине, в условиях сближения династической политики крестоносных латинских королевств в Святой Земле с Византийской империей, правящим там домом Комнинов (с соответствующими строительными и реставрационными акциями Византии в Иерусалиме, Вифлееме, Газе и т. п.) , смогла пережить захват Иерусалима султаном Салах-ад-дином (Саладином) в октябре 1187 г., положившим начало мусульманского господства в регионе. Больше об этом Русском монастыре в Иерусалиме ничего не сообщается.

Но это не единственное свидетельство о древнерусских обителях в Святой Земле. В Житии св. Саввы Сербского сообщается, что сербский архиепископ во время своего первого паломничества в Иерусалим (в 1229 г.) жил в лавре св. Саввы Освященного ≪у святого Михаила в русском монастыре, вблизи великой церкви≫, отождествляемой с лаврским собором. Житие создано в середине XIII в. учеником и спутником святого Доментианом и имеет характер достоверного свидетельства. Данные о русских монастырских постройках в Палестине подтверждаются и латинским ≪Паломничеством в Святую землю≫ вюрцбургского пресвитера Иоанна, посетившего Иерусалим в середине 60-х гг. XII в., т.е. практически одновременно с Евфросинией Полоцкой. Завершая повествование, вюрцбургский паломник заключает: ≪Итак, мы описали поклонные места в святом граде Иерусалиме, начав от церкви Святого Гроба, двигаясь по кругу от Давидовых ворот и снова к ним вернувшись, при этом не говоря о многочисленных часовнях и не столь знаменитых церквях, которые содержат там различные народы. Надобно знать, что там есть греки, латиняне, немцы, венгры, ирландцы, наваррцы, бретонцы, англы, русь, чехи, грузины, армяне…≫. Имеются ли здесь в виду только упомянутые Богородичный и Свято-Михайловский монастыри, или речь идет еще о каких-то ≪не столь знаменитых≫ часовнях и церквях, не известно.

Решение вопроса о датировке и локализации появления русских обителей в Св. Земле предложено А.В. Назаренко. «Где располагались русские Богородичный и Михайловский монастыри? Последний, согласно ≪Житию св. Саввы Сербского≫, был загородным, находясь на территории лавры св. Саввы (в Иудейской пустыне, между Иерусалимом и Мертвым морем). Именно там, в лавре св. Саввы, хотела быть погребенной и прп. Евфросиния Полоцкая, но не получила такого разрешения и в результате упокоилась в лавре св. Феодосия Киновиарха, также к востоку от Иерусалима. Такой отказ сановной паломнице, которая, безусловно, располагала денежными средствами, было бы нелегко понять, если бы обитель Пресв. Богородицы, где обитала княжна-игумения, находилась, как и Михайловская, в лавре св. Саввы. Остается предположить, что в отличие от Михайловского (вероятно, мужского) монастыря, Богородичный (скорее всего, женский) входил в состав лавры св. Феодосия».

Естественно думать, что оба русских монастыря в Иудейской пустыне возникли из потребностей паломнического движения русских людей. Поэтому – возвращаясь к вопросу о датировке их возникновения — надо принять во внимание, что как раз в 60-е гг. XII столетия должно было наступить количественное оживление паломничества в связи с тем, что наступательная политика византийского императора Мануила I Комнина (1143–1180) привела в то время к освобождению южного побережья Малой Азии от турок-сельджуков; в итоге стали возможны сухопутные маршруты от Константинополя до Киликийских ворот и далее — до Иерусалима.

Османское завоевание Константинополя в 1453 г. не могло не сказаться на судьбах «Русского Афона» и «Русской Палестины» , однако не прервало этих связей окончательно.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

Жизнь и Житие Сергия Радонежского / Сост. В.В. Колесов. М., 1991.
Житенев С.Ю. История русского православного паломничества в X–XVII вв. М., 2007.
Книга Хожений. Записки русских путешественников XI-XV вв. М., 1984.
Малето Е.И. Антология хожений русских путешественников XII-XV вв. М., 2005.
Мошин В.А. Русские на Афоне и русско-византийские отношения в XI-XII вв.// Из истории русской культуры. М., 2002. Т. 2. Кн. 1.
Назаренко А.В., Турилов А.А. Антоний //Православная Энциклопедия. М., 2001. Т.II.
Соловьев А.В. История русского монашества на Афоне // Записки Русского Научного института. Белград, 1932. Вып. 7.
Странник Зосимы // Книга Хожений.
Хождение архимандрита Грефения обители пресвятыя Богородицы // Православный Палестинский Сборник. Вып. 48. СПб., 1896. Т. XVI. Вып. 3.
Ченцова В.Г. О причинах путешествия русского паломника XV в. Зосимы на Христианский Восток // Иностранцы в Византии. Византийцы за рубежами своего отечества. М., 1997.
Thomson F. Saint Antony OF Kiev – the Facts and the Fiction // Byzantinoslavica. T.56. Prague, 1995.

ССЫЛКА на статью: Бибиков М.В. Византийские традиции русского монашества (Афон и византийская Палестина) // Духовное и культурное наследие Византии и Афона в истории и культуре России: сборник научных трудов и материалов ХХVI Рождественских образовательных чтений 2018 года / Отв. ред. О.В. Розина. М.: ИИУ МГОУ, 2018. – 140 с. – С.16–23