Восточная война в Крыму и на Дунайском фронте: с кем и за что сражалась русская армия в 1853-1856 годах?

I.

Восточная или Крымская война и сегодня остается одной из самых загадочных военных коллизий не только XIX века, но и всей  предшествующей истории  войн.  

Если спросить двух или более историков о смысле Восточной (Крымской) войны, то ответы, скорее всего, будут совершенно разными. В каждом из них найдутся элементы исторической правды, но, увы, неполной. Полной правды об этой войне, похоже, не знает никто, да и вряд ли когда-либо знал.

Два мнения, пожалуй, заслуживают особого упоминания:

Первое, Крымская война стала для России как бы продолжением войны Кавказской, в которой интересы России столкнулись с интересами Османской империи и  Каджарского Ирана. Для России, как в середине позапрошлого века, так и позже, Крым и Кавказ действительно имели глубокую внутреннюю взаимосвязанность, которую можно условно определить как «черноморскую». Она существовала наряду со связью Кавказа с Центральной Азией, которую в свою очередь можно определить как «каспийскую». С геополитической точки зрения допустимо говорить о «черноморско-каспийской геополитической триаде» –  Крым, Кавказ, Центральная Азия.

Второе, эту войну еще называют войной из-за ключей от Вифлеемского храма[1] или  войной Вифлеемской звезды.[2]

Два последних названия указывают, что в числе причин войны было желание России получить от Османской империи право покровительства над османскими христианами  – по разным оценкам от 10 до 12 миллионов человек, или треть всех  жителей Османской империи.[3]

Принимая во внимание вышесказанное, напомним, слова Е.В.Тарле о том, что среди причин Крымской войны значение религиозного фактора сильно преувеличивалось. Столь же фантастичными выглядят и планы вооружения христиан Дунайских княжеств для их привлечения к войне против османов, о чем говорилось в памятной «Всеподданейшей записке» князя И.Ф.Паскевича от 23 сентября 1853 г. Академик Е.В.Тарле усматривает в этих нереалистичных предложениях притворство светлейшего князя, который, не желая открыто противоречить царю, на самом деле просто искал повод отложить или совсем избежать вторжения в Османскую империю.[4]

На вопрос о том, с кем воевала русская армия в Крыму и на Дунайском фронте, ответим так: это могли быть англичане, французы или иные европейцы, могли быть индусы, там были и войска османского султана, которыми командовали турки, присланные из Стамбула, турками могли быть и были старшие офицеры (но далеко не все). А вот османская пехота, участвовавшая в целом ряде сражений на Крымском полуострове в районе Евпатории и на Инкерманских высотах,  а также в боях на Дунае при населенных пунктах Ольтеница, Бабадаг, Шумла, крепестей Рущук, Туртукай, Силистрия  в основном  говорила между собой по-арабски, да и то на особом – египетском – диалекте.  

Общеизвестно, что именно в разгар Крымской войны 22 октября 1854 г. Николай I повелел основать кузницу востоковедных кадров – факультет восточных языков Санкт-Петербургского университета, объединив в нем востковедов, в первую очередь специалистов-ближневосточников, Петербурга,  Казани и Одессы.[5] Что же побудило российского императора в разгар боев за Севастополь, накануне собственной смерти проявить заботу о российском востоковедном образовании, не те ли самые донесения с Крымского фронта, где говорилось, что пленные «турки» совсем не понимают по-турецки, да и не турки они вовсе? Аналогичные донесения приходили и с Дунайского фронта.  Получалось, что Россия толком не знала, с кем она воевала в Крыму и в Дунайских княжествах. «Турки» были однозначно турками только на Кавказском направлении.

II.

В Англии, которая выступила главным участником конфликта, практически всю войну  не прекращалась антивоенная критика в парламенте, которая строилась на тезисе о бессмысленности военных действий. Инициатор и вдохновитель военной кампании  премьер-министр Великобритании Джордж Абердин (1852-1855)  даже был вынужден уйти в отставку из-за  чрезмерности британских потерь под Севастополем (свыше сорока тысяч убитых и раненых), и это несмотря на то, что в итоге Англия вышла из войны победительницей.  Позднее английский историк Дж.Тревельян назвал эту войну «глупой экспедицией в Черное море». [6]

Откуда же такой дефицит англо-саксонского патриотизма? Или в целях войны было нечто такое, что непристойно обсуждать вслух, но нужно всегда помнить – чей-то особый интерес?

Британское внешнеполитическое ведомство во главе с Дж. Вильерсом, поддерживаемое министром внутренних дел лордом Пальмерстоном, к слову сказать, сменившим Дж. Абердина на посту премьер-министра, вступало в войну с хорошо мотивированной геополитической программой отторжения от  России ряда территорий в пользу Швеции, Пруссии, Польши, Австрии и Османской империи. На Кавказе вообще планировалось создание независимого Черкесского государства.[7] Самой Великобритании казалось бы от этой войны ничего не было нужно, кроме разве что одного – общего ослабления России.  

В английских оценках Крымская война  выглядит как война «национальных целей» на фоне бурных «национальных страстей», а еще как война «в классическом геополитическом интерьере» - война «самой сильной сухопутной державы с самой сильной державой морской».[8] Сегодня эту войну назвали бы геополитической битвой сильнейших сухопутных и морских держав – Слона с Китом.

Скрытой причиной войны со стороны Англии стало ее нежелание договариваться с Россией о разделе Османской империи «на двоих» и фатальное нежелание Николая I признать, что европейский мир ни при каких обстоятельствах не хочет видеть «петербургского деспота султаном Константинополя».[9]

Французский император Наполеон III весьма легкомысленно бросил в войну свыше 300 тысяч своих соотечественников, почти половина которых так и не вернулась назад, или  умерла от ран, или стала инвалидами. Неужели это делалось ради реванша за поражение в войне 1812 г. или от обиды, что Николай I не сразу признал право его семьи занимать французский престол? Сомнительно, хотя и подтверждено мнениями экспертов. А вот послевоенный захват Францией совместно с Англией контроля над османскими финансами вполне окупал материальные затраты на войну. Наконец, для Наполеона III, это была война престижа, победа в которой обеспечила Франции устойчивое второе место в послевоенном рейтинге европейского политического влияния, а самому Наполеону III – моральное право занимать императорский престол.

Союз Луи Наполеона Бонапарта с англичанами – смертельными врагами его дяди Наполеона I, лишал Николая I большей части шансов на победу в войне с коалицией сильнейших государств мира. Такой войны он не хотел и к такой войне не стремился, а, оказавшись втянутым в неё, был морально сломлен и 18 февраля 1955 г. ушел из жизни. Рассказывали, что, почувствовав резкое ухудшение, Николай покрылся походной шинелью, позвал внука и, обратившись к нему со словами: «Учись умирать», впал в забытье.[10]

Синопский бой 1853 г.
И.К. Айвазовский


Синопский бой 18 ноября 1853 г. Ночь после боя.
И.К. Айвазовский

А как политически и дипломатически квалифицировать сражение адмирала П.С.Нахимова в Синопской бухте (его военное  значение бесспорно), которое, собственно, и было использовано Англией и Францией как повод для вступления в войну против России? В этой последней морской битве эпохи парусных судов П.С.Нахимов за 3,5-4 часа боя истребил свыше 3 тысяч османских моряков и солдат, потеряв сам лишь около 40 человек. По масштабу военного успеха и коварству замысла, проявленных в одном сражении, современные историки сравнивают синопскую бойню разве что с Пёрл-Харбором (1941 г.). В обоих случаях победители конкретного боя оказались жертвами собственных побед: адмиралам Павлу Нахимову (1802-1855) и Ямамоту Исороку (1884-1943) не суждено было дожить до конца начатых ими войн, оба погибли от рук неприятеля.

Сам П. С. Нахимов до конца жизни испытывал переживания за политические последствия своего синопского военного триумфа. С точки зрения причин войны с позиций антирусской коалиции, если бы синопского сражения не было, его следовало бы выдумать. Бегство исламизированного английского советника капитана Адольфуса Слейда (Adolphus Slade, он же Мушавер-паша) с места сражения на пароходофрегате «Таиф» под командованием капитана Яхья-бея наводит на мысль о провокационном, по крайней мере, неслучайном характере происшедшего. Узнав именно от Слейда о поражении турок у Синопа, британский посол в Стамбуле Чарльз Стрэтфорд-Каннинг радостно воскликнул: «Слава богу! Это война». Это был достойный ответ на слова лорда Пальмерстона: «Как трудно жить на свете, когда с Россией никто не воюет».

По составу держав-участниц и задействованным в ней ресурсам, эта война не имела прецедента в истории. В ней участвовали на тот период фактически все основные великие державы. Против России выступили Англия, Франция, Османская империя и позднее (1855 г.)  присоединившийся  участник – Сардинское  королевство под эгидой Савойской династии.

Австро-Венгрия прямого участия в войне не принимала, придерживаясь так называемого «двойного нейтралитета», но весьма искусно шантажировала Россию, заставив ее в 1855 г. принять свои ультимативные требования. Формальный нейтралитет сохранила и Пруссия, при этом заключив тайный договор с Австро-Венгрией о возможном вступлении в войну против России, если это же сделает Австрия. Скажем так, дипломатически обе страны участвовали в войне на стороне коалиции.  

Боевые действия разворачивались по всему периметру российских границ – на Кавказе, в Дунайских княжествах, на Балтийском, Белом и Баренцевом морях, на Камчатке, наконец, на Черном и Азовском морях, в Крыму.

Война велась в бассейнах трех (!) мировых океанов, кроме Индийского. Эти строки пишутся на Карельском перешейке в нескольких километрах от современного города Сестрорецк (Курортный район Санкт-Петербурга), которому в 1855 г. пришлось испытать обстрел англо-французской эскадры. Об этих событиях и сегодня помнят местные краеведы.[11]

Огромные ресурсы трех крупнейших империй своего времени были брошены против четвертой – российской. Для этого были нужны более чем весомые - неоспоримые  основания. И они, конечно же, были, поскольку войны таких масштабов случайными не бывают.  Только формальный нейтралитет Австро-Венгрии и Пруссии не позволяет назвать  Крымскую войну Первой мировой.[12]    

В Крымской войне действительно обнаруживается много признаков того, что присуще явлениям мирового масштаба, обеспечивая ей репутацию «предпервой мировой войны». Со временем все очевиднее становится связь минувшего с настоящим, все понятнее мотивы участников конфликтов, все грубее становятся  формы решения политических задач военными средствами, вместе с тем все изощреннее методы сокрытия их истинных причин от глаз непосвященных в суть проблемы.

III.

Вспомним лишь один на первый взгляд незначительный эпизод той войны – судьбу теперь уже легендарного парусно-винтового фрегата «Принц» (HMS Prince), которого историческая молва сделала со временем «Черным принцем» или «Принцем-регентом». Этот, один из самых современных по тем временам военных кораблей британского флота, имел металлический корпус, был зафрахтован английским правительством и использовался для доставки в Крым особо ценных грузов – секретного оборудования для глубоководного погружения и борьбы с надводными кораблями, зимней амуниции более чем для 35 тысяч английских солдат и жалованья войскам – не менее 200 тысяч фунтов стерлингов золотом, а возможно и больше.

14 ноября 1854 г. невиданной силы ураган, пронесшийся над Крымским полуостровом,  разбил о прибрежные скалы свыше 30 судов, среди которых оказался и «Принц», затонувший с ценным грузом. Из 150 членов экипажа погибли 144, включая двух капитанов Гуделя и  Бэйтона (Baytoun). «Еще одну такую бурю, и союзники убрались бы из Крыма», - воскликнул Николай I, узнав о катастрофе. Русским судам ураган не мог причинить вреда, поскольку еще в 1854 г. большая часть кораблей была затоплена перед входом в Севастопольскую бухту.

К слову сказать, через три месяца после урагана и под его непосредственным впечатлением была создана первая в мире карта прогноза погоды. Именно с этого времени берет свое начало история метеослужбы, учрежденная сначала во Франции, а затем и в других странах мира.

Французские, итальянские, японские, наконец, русские и другие экспедиции еще в позапрошлом и прошлом веке потратили на поиск предполагаемых сокровищ свыше миллиона золотых рублей и… безрезультатно. Ни золото, ни сам корабль длительное время обнаружить не удавалось, по крайней мере там, где его искали – на дне Черного моря.[13] В 2010 г. украинские поисковики из Национальной академии наук объявили, что якобы обнаружили место затопления «Принца». Золота вновь обнаружено не было[14].

Ряд исследователей вопроса (И.С.Исаков, В.Б.Иванов и др.) допускает, что в Балаклаву «Принц» пришел уже без золота. Оно было сгружено по распоряжению британского суперинтенданта, контора которого находилась во время войны в Стамбуле (Константинополе). Российский историк (о, ужас!) допускает мысль, что речь идет о грандиозной афере, проделанной британской интендантской службой, ловко манипулировавшей разницей, которая получалась при некоторой задержке отправки в Лондон сведений о реальных потерях и завышении численности воюющего войска[15]. Может быть эту разницу как раз и покрыли 200 тысяч фунтов с борта «Принца», оказавшиеся как бы «лишними»? Вполне возможно, что деньги вовсе не пропали, а были выплачены, по крайней мере, выплачивались непосредственно в Стамбуле.

Зачем так много информации о столь незначительном эпизоде, даже если речь идет о государственной собственности? В том-то и дело, что речь идет не совсем о государственной собственности. Золото на борту «Принца» принадлежало банковскому дому Ротшильдов, которые финансировали британские войска в Крыму[16].

С какими целями они это делали?  Однозначного ответа нет, но можно предположить, что речь шла о многоплановой операции, которая учитывала и финансовые интересы банкиров в России, и их планы на Ближнем Востоке, в частности в Палестине, и текущие выгоды от ведения войны. Так или иначе, но после поражения в Крымской войне Россия получила от Ротшильдов первый в ее истории государственный займ и открыла свою финансовую систему для европейского капитала.

Таким образом, Крымскую войну вполне можно рассматривать как вызов России от имени эпохи глобализации.  А о золоте «Принца» лучше всего спросить у хранителей архива семьи банковских гениев – у самих Ротшильдов, если, конечно, это теперь кому-нибудь еще нужно.

IV.

Фактически Крымскую войну начала Россия, 21 июня (3 июля) 1853 г. без объявления войны осуществив ввод своих войск в Дунайские княжества Молдавию и Валахию, входившие в состав Османской империи. Инициатором вторжения был Николай I, именно на его плечи и легла вся ответственность за последствия этого шага. Использовав методы дипломатического воздействия на Россию, включая созыв международной конференции в Вене, Османская империя в октябре объявила ей войну.

В ноябре произошло Синопское сражение, затем в Крыму высадился англо-французский десант, который объединился с корпусом османской армии. В начале 1855 г. к ним присоединился весьма боеспособный 18-тысячный корпус пьемонтских солдат, направленных в Крым вступившим в войну Сардинским королевством. (Пьемонт – итальянская область со столицей в Турине). Главная военная база России в Крыму – город-порт Севастополь оказался в осаде. 349-дневная оборона Севастополя, завершилась, как известно, сдачей южной части города, вернее руин, оставшихся от него, войскам коалиции – англо-франко-сардинско-османскому корпусу. Ряд блестящих побед на Кавказском фронте привел  к завоеванию Россией города, крепости и области Карс (1855 г.).  Неэффективность командования и бездействие, а по существу противодействие Австрии, помешали реализовать российское военное преимущество на Дунайском фронте. На остальных направлениях военные действия носили локальный характер. Вот, собственно, и вся фабула Крымской войны.

Прямые потери в войне составили со стороны России – 134 тыс. человек, а со стороны коалиции – 162 тыс. чел, включая потери Османской империи 45 400 человек. Общее число убитых, раненых и умерших от болезней в связи с Крымской войной с обеих сторон достигает по некоторым оценкам 500 тыс. человек.

Именно в Крымскую войну в российской медицинской практике появились сестры милосердия – медицинские сестры, не связанные с определенными религиозными учреждениями, впервые в массовом порядке был применен наркоз и наложение гипсовых повязок при травмах и ранениях. С обеих сторон широко использовались ракетные снаряды, как бы сейчас сказали, класса земля-земля. Есть мнение, что курение европейцами самокруток из газетной бумаги – прообраз современных сигарет – также получило широкое распространение именно в Крымскую войну.

Наконец, бытует мнение, что главным бенефициаром Крымской войны было Сардинское королевство, которое уже в 1861 г., поддержанное Англией и  Францией, добилось объединения Италии, провозгласив итальянским королем сардинского монарха Виктора Эмманулила II. Это был выдающийся дипломатический успех, связанный с именем графа К.Кавура.

Именно пьемонтцы 3-го пехотного полка на памятнике павшим однополчанам  на горе Гасфорт в Крыму поместили  примечательную надпись: «В честь погибших пьемонтцев 3-его пехотного полка установили этот памятник 17 апреля 1856 г. товарищи по оружию, доверив его вчерашним врагам, сегодняшним друзьям – солдатам России».[17] «Вчерашние враги-сегодняшние друзья» – этот лозунг приобрел неожиданно много сторонников к концу войны.

Перед убытием из Крыма англо-французское командование устроило на мысе Херсонес военный парад в честь главнокомандующего русской армии и грандиозный торжественный прием  для 50 тыс. французских и 30 тысяч английских войск и русского командования. Пьемонтцы отказались от участия в приеме под предлогом занятости перед отбытием, но устроили свой мини-прием в честь командира и штаба 17-й русской дивизии генерала Веселитского, с которым незадолго до этого непродолжительное время сражались. На следующий день состоялся ответный прием уже в расположении русских войск на  Мекензиевых горах.

Красиво завершили войну!

Парижский мирный договор 18 (30) марта 1856 г. лишал Россию права иметь флот в Черном море, выводил из под русской опеки православных христиан Османской империи, ограничивал российское военное присутствие в Дунайских княжествах и на Аландских островах на Балтике.

Правда, в обмен на город Карс с одноименной крепостью, Россия возвращала себе Севастополь и другие города Крыма, оказавшиеся на тот момент уже никому не нужными. Дело в том, что к этому времени геополитический рейтинг стран Европы претерпел изменения: Россия ушла с первых позиций в нем. Получается, что именно за это и воевала коалиция, а вовсе не за крымские степи и узкую полоску черноморского побережья.

Финансовые и геополитические последствия поражения в войне Россия смогла полностью ликвидировать только  к концу 19 в., когда русский рубль вернул себе статус конвертируемой валюты, который он имел до Крымской войны.

V.

В европейской литературе эту войну нередко именуют Восточной. Действительно, с позиции Англии и Франции она велась к востоку от их имперских столиц. А вот «восточный компонент» войны для России был связан с Османской империей, строго говоря, находившейся по отношению к столице империи Москве буквально на юге, а с учетом османских владений в Африке, даже на западе. Рассматривать Османскую империю в России как Восток можно было только под влиянием европейских стереотипов.  

С российских позиций главным театром военных действий был Крым. Но не стоит забывать,  что параллельно с крымской, в целом неуспешной, все годы с 1853 по 1856 гг. развивались и весьма успешно дунайская и особенно кавказская линия войны. Именно успехи на Кавказском фронте  позволили сохранить за Россией Севастополь и сам Крым, обменяв на них захваченные во время войны территории в Восточной Анатолии – Карс и его окрестности.     

Напомним, что война началась как русско-турецкая, точнее русско-османская. Общеизвестно, что она выявила многие недостатки русской армии, которые в дальнейшем были устранены, но продемонстрировала общую боеспособность России, и даже, если так можно выразиться, ее непобедимость.

Что же касается Османской империи, то она оказалась к войне совершенно неготовой. Как уже было сказано выше, и будет объяснено ниже, в Крыму и особенно на Дунайском фронте ядро османской армии составляли не турки, а арабы, точнее египтяне. Турки же всей мощью своей армии сконцентрировалась на Кавказе и потерпели там полное поражение. Более того, война настолько расстроила османские финансы, что уже в 1858 г. Стамбул объявил о банкротстве султанской казны, попав в полную долговую зависимость от недавних союзников – англичан и французов.

Эти события привели султана Абдул-Меджида I (1839-1861) к глубокой депрессии, разврат и пьянство довершили дело – в 1861 г. он скончался от туберкулеза. Последними четырьмя султанами Османской империи были его сыновья, правление ни одного из которых нельзя назвать спокойным и успешным.

Чем же руководствовался султан Абдул-Меджид, начиная войну против России, не имея должного военного ресурса? Неужели он всецело доверился европейским союзникам? Увы, время скрыло от нас многие хитросплетения беспощадной дипломатической войны, которая в конце-концов втянула слабеющую Османскую империю в войну реальную и непосильную. Ясно одно, наряду с общими и очевидными причинами войны было что-то такое, что испугало султана и его окружение и подтолкнуло к авантюре, лишь по счастливому случаю не завершившейся полным развалом страны, но подготовившей ее крушение.

Этим «что-то» могла быть англо-российская экспедиция по демаркации границы между Османской империей и Ираном. С российской стороны она преследовала наряду с официальными, также и особые, секретные цели, содержание которых могло быть передано англичанами султану. Разумеется, это гипотеза, но имеющая под собой весомые основания.   

VI.

В начале XIX в. обострились пограничные споры между Османской империей и Ираном, что привело к войне 1821-1823 гг. Война завершилась подписанием Эрзерумского мирного договора, однако взаимные территориальные претензии урегулированы не были. В 1837 г. османский губернатор Багдада организовал военный рейд против иранского города-порта Мухаммары (совр. Хоремшехр), что едва не спровоцировало очередную войну. При посредничестве российских и английских дипломатов в Тегеране удалось склонить обе конфликтующие стороны созвать вторую мирную конференцию в турецком Эрзеруме. Итогом работы конференции и многолетнего последующего переговорного процесса стало подписание Второго эрзерумского соглашения (16 мая 1847 г.), которое наряду с прочим предусматривало создание смешанной международной комиссии по демаркации границы между Османской империей и Ираном на всем ее протяжении от горы Арарат до Персидского залива.  В нее вошли представители двух заинтересованных стран – Ирана и Османской империи, а также представители двух стран-посредниц – России и Англии. На практике комиссию составили четыре независимые команды экспертов, представлявших свои страны и имевших собственные инструкции.

Российскую группу экспертов возглавлял комиссар-посредник Егор Чириков (1804-1862), его visavis с британской стороны был господин Вилльямс (Mr.Williams), Османскую империю представлял бывший командующий османскими войсками в Боснии и Герцеговине Дервиш-паша, а иранскую сторону представлял Мирза Джафар-хан, в прошлом отвечавший за демаркацию российско-иранской границы по Туркманчайскому мирному договору (1828 г.).

Все  члены комиссии встретились в Багдаде, куда российская миссия во главе с Чириковым добиралась четыре месяца (через черноморский порт Самсун, далее караваном в Мосул, потом по реке Тигр уже в Багдад, где члены русской миссии провели еще 7 месяцев, ожидая разрешения приступить к работе). В декабре 1849 г. объединенная комиссия отправилась вниз по р. Тигр, а затем по Шатт аль-Араб к Персидскому заливу, откуда она должна была начать свою работу.  Комиссия действовала до 1853 г., т.е. фактически до начала Крымской войны.

Экспедиция Чирикова имела весьма щедрое финансирование, что объяснялось особыми инструкциями, данными ей военным министром (1832-1852) светлейшим князем А.И.Чернышёвым (1785-1857) и состоявшие в тщательном изучении путей движения русской армии по османской территории в период войны. Чириков приложил немало усилий, чтобы выполнить поставленные перед ним задачи. Обширные материалы военного, топографического, географического, этнографического и иного характера были доставлены в Санкт-Петербург. Систематизация их выразилась в составлении подробных карт по маршруту от Карса у подножья Арарата, до побережья Персидского залива. Кроме того было составлено 96 подробных планов местности с комментариями и пояснениями к каждому из них. Огромное количество материалов невоенного характера попало в архивы. Некоторые из них вошли в отчеты и были представлены в форме докладов в Российском Географическом обществе в Санкт-Петербурге. Позднее уже в 1875 г. увидели свет извлечения из путевых заметок Е.И.Чирикова.[18]

Какое же отношение эта экспедиция имеет к Крымской войне? Обратим внимание на два обстоятельства. Во-первых, миссия Е.Чирикова подготовила маршрут движения войск из Карса, который был взят русскими войсками в 1855 г., вниз по р. Тигр и Шатт аль-Араб к берегу Персидского залива. Сам по себе этот маршрут интересен тем, что он позволял, используя особенности местности и специфику местного кочевого населения избежать крупных боестолкновений с противником вплоть до берега Персидского залива. А далее, имелся еще один маршрут, разработанный Чириковым, который просто не мог входить в официальную часть заданий комиссии.

Речь идет о маршруте, который экспедиция Чирикова скорее всего не проходила, но о котором навела самые подробные справки и составила примерный план следования по нему русских войск. Маршрут движения начинался из южно-иракского города Мешхед-и-Али (совр. Неджеф) и шел к Мекке – духовной столице Ислама. Далее описан путь следования из Мекки в Медину, а так же возможные маршруты движения к острову Бахрейн и г. Маскат. Эти маршруты имеют мало общего с официальной миссией экспедиции, но в свете грядущей Крымской войны обретают весьма коварный смысл, связанный, например, с возможным броском русских войск на юг от Карса к Неджефу, и далее караванными путями к Мекке и Медине. Даже трудно представить, какими последствиями  грозило выполнение этих замыслов Османской империи, и что мог противопоставить султан завоеванию Мекки неверными, кроме собственного отречения.  Так или иначе, но если эти планы и существовали, то они умерли вместе с Николаем I в 1855 г., а вот до этого они вполне могли бы дополнить летопись российских побед, по своей эффективности, встав рядом, например, с Синопским сражением.

VII.

В Крыму военные действия вели, как известно, английские, французские и османские войска. О роли последних в боевых действиях на полуострове  известно совсем немного, скупо освещены они и в воспоминаниях участников. Дело в том, что под именем «турок» в Крыму наряду с турками воевали и египтяне, попавшие туда при совершенно особых обстоятельствах. Многотысячный египетский корпус под именем «турок» воевал и на Дунайском фронте.

Своеобразие Египта XIX в. состоит в том, что почти всю первую половину столетия  (1805-1848 гг.) страной правил выдающийся человек, неизменно входящий в сто самых влиятельных исторических личностей всех времен и народов, яркий политик, талантливый реформатор, именем которого названа целая эпоха - Мухаммад Али (1769 (?)-1849). С легкой руки английского историка Г.Додвелла  Мухаммада Али нередко называют основателем современного Египта. [19]

Военно-политические успехи Мухаммада Али были феноменальными, вызывавшими зависть в Лондоне и Санкт-Петербурге, Париже, Берлине и Вене. Дважды в 1832 и 1839 гг. его армия оказывалась на подступах к Стамбулу и могла им овладеть, но оба раза на защиту султана вставали европейцы, вначале  Россия, затем Великобритания.

В 1840 г. Египет (формально входивший в состав Османской империи) столкнулся с невиданной по мощи коалицией Англии, Австрии, Пруссии и России, которая спасла османского султана. На Египет распространялись условия англо-турецкого договора 1838 г., дополненные султанским вердиктом от 1 июня 1841 г., которым впредь должны были подчиняться все египетские правители.

Ограничения касались численности армии, которая в мирное время не должна была превышать  18 тыс. человек, а в военное – могла быть увеличена только по требованию Высокой Порты; военное судостроение полностью прекращалось и могло возобновиться также только с согласия османского султана. Срок службы в армии ограничивался 5 годами (прежде он официально составлял 15 лет, а на практике носил бессрочный характер). После смерти талантливого военачальника, сына и наследника Мухаммада Али –  Ибрахим-паши (1848), а затем и самого Мухаммада Али к власти в Египте пришел внук последнего – Аббас-Хильми  I(1849-1854 гг.), которому и надлежало выполнять эти и другие требования султанского фирмана 1841 г.

В детстве Аббас относился к особой категории детей, которых называют проблемными. Его отец, младший из двух любимых сыновей Мухаммада Али – Тусун-паша, командуя по поручению отца военной экспедицией в Аравии, приехал на побывку в Каир,  заразился чумой и умер. Вскоре умерла и мать, так что Аббас остался круглым сиротой и воспитывался в доме деда – всесильного египетского правителя, как сын. Полагают, что Мухаммад Али благоволил к внуку, перенеся на него любовь к своему безвременно умершему сыну. Казалось бы при такой родственной поддержке юноша мог не переживать за свое будущее, но, увы и  ах! Жизнь наделила его такими чертами характера, которые не давали ему возможности вполне соответствовать высоким постам и званиям,  дарованным ему судьбой и происхождением.[20]

Уже став правителем, Аббас-Хильми  I не разделял прозападных настроений деда и дяди, не разделял он и их надежд на успех так называемой «догоняющей модернизации», но понимал важность международной политической поддержки Египта. Ища такую поддержку, Аббас отошел от опоры на Францию – союзницу Мухаммада Али, которая в решающий момент конфликта 1838-1840 гг. не оказала помощи Египту, и переориентировался на Великобританию.

Родственники Аббаса, недовольные его «проегипетской» политикой, интриговали в Стамбуле, добиваясь его отстранения от власти. В этой обстановке, находясь в постоянном страхе быть смещенным, Аббас вопреки существовавшим ограничениям начал наращивать численность египетской армии, которая уже к 1853 г. превысила 100 тыс. человек. Из них более 90 тыс. составляли регулярные части. Опасаясь высадки турецкого карательного десанта, он укрепил египетское побережье Средиземного и Красного морей, приказав построить 8 фортов и 27 земляных укрепленных районов, мобилизовав для этого 3 тыс. человек, работавших ежедневно[21].

Султан Абдул Меджид в преддверии войны с Россией не хотел иметь в своем тылу враждебную египетскую стотысячную армию, поэтому пошел на маневр, предложив Аббас-Хильми  I принять участие в войне против России.

Стремясь избежать конфликта с Портой по поводу нарушения им ограничений по численности сухопутных и морских сил Египта, Аббас, подчинился  фирману султана и направил для участия в войне против России значительный воинский контингент в составе: 12 кораблей, вооруженных 642 пушками при 6850 моряках; шести пехотных полков общей численностью 15704 чел., кавалерийского полка численностью 1291 всадник, 12 артиллерийских батарей с 72 пушками и 2727 артиллеристами. Суммарная численность египетского экспедиционного сухопутного корпуса вместе со штабными частями составила около 22 тысяч человек. Аббас провел в Александрии смотр войск, затем они отправились морем в Стамбул и прибыли туда 14 августа 1853 г., т.е. задолго до официального объявления Стамбулом войны России 16 октября 1853 г.[22]

После объявления войны на театр военных действий был отправлен еще один корпус  численностью 10 тыс. человек. Третий корпус численностью 8 тыс. человек высадился в районе Евпатории (Крым) 14 апреля 1855 г. Всего в Крымской войне принимало участие в общей сложности свыше 50 тыс. египтян[23].

Египтяне участвовали в сухопутных и морских операциях в районе Черного моря. Египетская эскадра разделилась: 2 судна участвовали в Синопском сражении 30 ноября 1853 г., оба были потоплены; 6 – осуществляли доставку войск в Варну; 4 судна занимались патрулированием в Эгейском море. 1 мая 1854 г. суда египетской эскадры соединились с французским, английским и османским флотами и в дальнейшем вели совместные с ними боевые действия против России[24]. 

Основная часть египетских сухопутных войск воевала на Дунайском фронте в районе населенных пунктов Ольтеница, Бабадаг, Шумла, крепостей Рущук, Туртукай, Силистрия, где они вели успешные бои с русскими войсками фельдмаршала И.Ф. Паскевича[25]. Во всех русских и европейских военных сводках и донесениях их именовали «турками». Даже такой вдумчивый исследователь как Е.М.Тарле, описывая события на Дунайском фронте, ошибочно именует египетских солдат «турками».  

 После трагической смерти Аббаса  I[26] к власти в Египте пришел сын Мухаммада Али – Саид-паша[27], который продолжил посылку войск в район боевых действий. Уже во время осады Севастополя египетско-турецкие силы вели бои в районе Евпатории, отразив русское наступление 17 февраля 1855 г.[28] И снова, российские и европейские источники, которыми пользовался Тарле, видимо не дают никаких сведений о египтянах в составе османской армии, называя их «турками». [29]

На самом деле в этих боях участвовали две египетские дивизии – 2-я, которой командовал Ибрахим-паша Абу Джабир и 3-я под командованием Сулейман-паши аль-Арнаути[30]. К этому времени относится прибытие в Крым третьего египетского корпуса численностью в  8 тыс. человек, который сражался в районе Инкерманских высот. Российские и западные источники именуют их «турками».[31] На Кавказском фронте, где русские войска добились значительных успехов, египетских частей не было совсем. 

Участие египетской армии в Крымской войне способствовало восстановлению обороноспособности Египта и подтвердило высокие боевые качества реформированных египетских войск.[32]

Для египтян, включая историков, Крымская война никогда не была предметом особой гордости и рассматривалась как вынужденная мера, направленная на достижение египетской независимости от Османской империи, т.е. турок. Парадокс Крымской войны наряду с прочим, состоял в том, что, воюя на стороне Османской империи, египтяне на самом деле воевали против нее, в это трудно поверить, но это так. В Крыму против России объединились и воевали не только друзья и союзники, но и враги – это особенность феномена «крымской геополитической ловушки» 1853-1856 гг.

Выводы

1. Для России Крымская (Восточная) война была «странной», т.е. возникшей из сплетения полуслучайных на первый взгляд обстоятельств. Это позволяет заключить, что она лишь внешне казалась возникшей спонтанно, а на самом деле в ее основе лежал феномен «геополитической ловушки», когда политического игрока подталкивают к цели, на первый взгляд внешне заманчивой и реализуемой, которая впоследствии оказывается недостижимой или избыточно затратной.      
2. Крымская война в некотором смысле является мировой, хотя бы по числу участников, поэтому как у  любого масштабного явления у нее нет одной общепринятой причины, а участников объединяет не общий интерес, а общий  противник (враг).
3. Особенностью Крымской войны является утрата какой-либо одной державой-участником контроля над ходом событий, и переход от фазы управляемого конфликта к фазе конфликта самоуправляемого, когда логика коллективной конфронтации побеждает логику её целесообразности с позиции каждого отдельного участника. Результатом стали необычайно большие для конфликтов такого масштаба потери обеих сторон, которые в стадии управляемого противостояния обычно удается  избежать.
4. Войны подобного масштаба обычно приходятся на переходные фазисы истории, например, на период перехода от этапа политической стабильности к политической неопределенности и разобщенности либо наоборот, они завершают период политической неопределенности и обеспечивает переход к стабильности, где царствует основополагающий принцип – статус-кво. Крымская война имела отношение к фазисам первого типа: она разрушала международную политическую стабильность – Венскую систему, и открывала путь политической неопределенности.
5. Политической изнанкой войны оказалась несостоятельность «идеологической солидарности трех монархов» (Россия, Австрия, Пруссия) в их противодействии «демократическому Западу» (Англия, Франция) с его глобальными финансово-экономическими амбициями. Впервые на столь высоком историческом уровне столкнулись принцип государственного «статус-кво» и космополитического духа финансово-экономической модернити, который, собственно, и защищала антироссийская коалиция в Крымскую войну. Монархический принцип сохранения «статус-кво» требовал упрощения ситуации и ее последующей стабилизации, тогда как дух модернити допускал усложнение, непредсказуемость и импровизацию на фоне перспективных изменений. В этом смысле определенность в оценке судьбы Османской империи (стратегический план Николая I о ее разделе) все упрощал и ставил точки над «i», а британское желание «лечить больного человека» все усложняло и запутывало, но предоставляло время и возможности для переустройства мира.[33]
6. Слова Николая I о том, что Турция «неожиданно может скончаться у нас на  руках» (1853 г.) косвенно подтверждает наличие планов радикального решения османского вопроса, например путем  установления контроля над священными городами ислама Меккой и Мединой с последующим дезавуированием султана, как гаранта прав мусульман империи. Само собой подразумевалось (на самом деле это не очевидно)  что, наряду с этим султан терял и статус гаранта прав христиан, например, в случае войны в христианских частях империи. Тогда положение османского монарха становилась бесперспективным. В беседе с Николаем Iпо этому вопросу, британский посланник Г.Сеймур возразил, что даже очень больные государства так быстро не умирают (1853), возможно, будучи уведомлен о том, что специальная экспедиция уже прорабатывает план движения русской армии по маршруту Карс–Мешхед-и-Али (совр. Неджеф)–Мекка–Медина и далее. Если допустить, что англичане знали об этих планах, то их вступление в войну на стороне Османской империи против России представляется объяснимым и обоснованным.
7. Скандально неудачное для Османской империи начало войны в Закавказье, связанное с жестоким нападением на русский пограничный пост св. Николая (16 (28) октября 1853 г., а затем поражением Анатолийской армии под Башкадыкляром  и разгромом турецко-египетского флота под Синопом в том же 1853 году, лишили Стамбул и Санкт-Петербург возможности контролировать конфликт, т.к. произошла его стремительная интернационализация: Запад спешил защитить «беззащитную» Турцию от «ненасытной» России. Точкой невозврата стал ввод в Черное море (в нарушении Лондонской конвенции о проливах 1841 г.) англо-французской эскадры и начало ее совместных действий с османской, точнее, с турецко-египетской эскадрой против российского флота.
8.  Прямое военное соприкосновение России с Англией и Францией в Черном море открыло окно бифуркации, мир изменился, война перешла в геополитическую стадию – войну за территории и морские пространства, для которой время не играет решающей роли: его тратят столько, сколько необходимо для решения военных задач, а платой выступают человеческие жизни.  
9. Наряду с геополитическим в Крымскую войну как никогда прежде проявился принципиально новый смысл войны – хронокультурный, когда война велась не за пространство, а, если так можно выразиться, за время. Важнейшее значение приобретает фактор времени, затраченного на войну, поскольку  параллельно идут некие политические, экономические, социальные и культурные процессы, для завершения которых фактор времени становится первостепенным. Самый простой пример: для нормального развития плода и рождения ребенка необходимо 9 месяцев. Увеличение количества женщин не может уменьшить время, необходимое для рождения здорового младенца. Вот суть принципа хронокультуры[34] – одного из неуловимых секретов Крымской войны.
10. Для Египта с 50 тысячами солдат и офицеров, участвовавших в боях, Крымская война имела исключительно хронокультурный смысл – она давала время решить другие проблемы. Поэтому курьезное отсутствие упоминания о Египте где  бы то ни было в источниках и исследованиях среди участников войны, более того ошибочное применение слова «турок» к войскам, которые состояли из их злейших политических противников египтян,  есть признание хронокультурного, а не геополитического смысла войны по крайней мере для Египта. 

Вместо заключения:   

Понятие «хронокультура» - это неологизм, который характеризует затраты времени для образования тех или иных искусственных форм (в том числе и впечатлений) и социально обусловленных моделей поведения людей и социумов.

Хронокультурный подход старается не замечать пространственного ландшафта, особенно если он в культурном отношении неоднороден или несет идею культурной альтернативы. Хронокультура – феномен  целеустремленный.

Вводя понятие хронокультуры, мы сознательно допускаем его в качестве смысловой оппозиции геокультуре с ее элементами геополитики, геоэкономики и иными компонентами.

Бинарная оппозиция «хронокультура-геокультура» рождает особую оценочную шкалу, которая ставит вопрос о культурном состоянии современного мира. Полюс хронокультуры символизирует универсальные ценности, восходящие преимущественно к западному паттерну культурного развития с его акцентом на духовную независимость личности и модернизацию общества. Полюс геокультуры, напротив, указывает на сохранение локального культурного разнообразия, культ консервативных ценностей.

Смысл Крымской войны раскрывается одновременно и в терминах геокультуры, и в терминах хронокультуры, но последние применимы к Крымской войне в невиданном прежде масштабе.

___________
Примечания

[1] Дело в том, что накануне войны возник международный спор о том, у кого будут храниться ключи от храма Рождества Христова (Вифлеем) - у представителя грекоправославной общины, покровительствуемой Россией, или у представителей католической церкви, опекаемой Францией. Россия настаивала на первом, Франция – на втором. В итоге в начале декабря 1852 г. ключи от храма по повелению османского султана были переданы Франции, а Россия начала думать о «войне оскорбленного самолюбия».

[2] Вифлеемская звезда – символ рождения Иисуса Христа, находится также в храме Рождества Христова в Вифлееме. Во время волнений 1847 г. она была похищена из храма неизвестными злоумышленниками, в 1853 г.; на деньги османского султана она была восстановлена, но по католическому канону, что возмутило православных. Сам же факт похищения реликвии рассматривали как плохое предзнаменование, приведшее к войне. Еще одним, менее значительным, предметом спора был вопрос о том, какая конфессия ответственна за поддержание в надлежащем состоянии купола храма Воскресения Христова (Гроба Господня) в Иерусалиме.

[3] В качестве оснований Россия приводила фирман султана от 1757 г. о восстановлении прав Православной Церкви в Палестине и положения Кючук-Кайнаджирского мирного договора, дававшие России основания защищать христиан на всей территории Османской империи.

[4] Тарле Е.В. Крымская война. 2 т., 607 стр. М., 2003. Т.1, с.9, с. 263.

[5] Бартольд В.В. Обзор деятельности факультета восточных языков.//Соч. в 9 томах. Т.9, 966 стр. С. 99-100.

[6] Тревельян Дж.М. История Англии от Чосера до королевы Виктории. Смоленск, 2001. С. 624. С. 530-536.

[7] Gueddella Ph. Palmerston. London, 1950, c.315.

[8] Henderson Gavin B.Crimean war diplomacy and other histоrical essays. Glasgow: Jackson, 1947. P. 204; Тарле Е.В. Крымская война. 2 т., М., 2003. Т.1, с.7-9.

[9] Тарле Е.В. Крымская война. 2 т., М., 2003. Т.1, с.14.

[10] Тарле Е.В. Крымская война. 2 т. М., 2003. Т.II, с.346.

[11] Карельский перешеек – земля неизведанная. Часть 1. Юго-Западный сектор: Кивеннапа-Терийоки (Первомайское-Зеленогорск). Автор-составитель Балашов Е.А. Издание восьмое, исправленное и дополненное. СПб., 2012. – 340 стр., 295 илл. С.96.

[12] Уильям Рассел. Крымская война. СПб.: Лениздат, 2013.

[13] Аничков В.М. Военно-исторические очерки Крымской экспедиции, составленные Генерального Штаба капитаном Аничковым. Часть 1. Описание сражений на реке Альма, при Балаклаве и под Инкерманом. СПб, 1856 г.; Скрягин Л. Тайны веков.

[14] BBC News, 17 March 2010: Ukrainians uncover Crimean British Navy vessel.

[15] Аничков В.М. Военно-исторические очерки Крымской экспедиции, составленные Генерального Штаба капитаном Аничковым. Часть 1. Описание сражений на реке Альма, при Балаклаве и под Инкерманом. СПб, 1856 г.; Скрягин Л. Тайны веков.

[16] Шигин В.В. Загадки золотых конвоев. М., 2009: 368 с. С.16.

[17] Милошевич Н.С. Из записок севастопольца. СПб. 1904; Зайончковский А.М. Восточная война 1853-1856 гг. в связи с современной ей политической обстановкой. Т. 1-2, СПб. 1908.

[18] Вестник Императорского русского географического общества. СПб 1859, ч. 26, раздел 5, с. 17 – 19. Чтение Е. И. Чирикова о работах русской комиссии для определения персидско-турецкой границы;

Записки Кавказского отдела Императорского русского географического общества. Т. 9. Материалы для географии азиатской Турции и Персии. Путевой журнал Е. И. Чирикова русского комиссара-посредника по турецко-персидскому разграничению 1849 – 1852. СПб. 1875.

[19] Dodwell H. The Founder of  Modern Egypt. Cambridge, 1931.

[20] Было широко известно о гомосексуальных наклонностях Аббаса, распространялись слухи, характеризующие его как бессмысленно жестокого человека с садистскими наклонностями, за ним закрепилась репутация неумного и необразованного лодыря (Marsot, Afaf Lutfi Al-Sayyid. Egypt in the Reign of Muhammad Ali. C.300. Cambridge, 1984. C.89). Другие исследователи считают даваемые ему характеристики предвзятыми, составленными лицемерными приближенными в угоду его честолюбивым преемника (Heyworth-Dunne J. An introduction to the history of educationin Modern Egypt. London, 1938; Зеленев Е.И.  Две точки зрения на период правления Аббаса Хильми I в Египте (1848-1854 гг.)// XХI научная конференция по историографии и источниковедению истории стран Азии и Африки: 3-5 апреля 2001 г.: Тезисы докладов/ Ред. Б.Н.Мельниченко и др. – СПб., 2002. – 272 с. С.111-115).

[21] عمر طوسون. الجيش المصري في الحرب الروسية المعروفة بحرب القرم ١٨٥٣-١٨٥٥ م. القاهرة: مكتبة مدبولي, د. ت. ص. 47-59.

[22] عمر طوسون. الجيش المصري في الحرب الروسية المعروفة بحرب القرم ١٨٥٣-١٨٥٥ م. القاهرة: مكتبة مدبولي, د. ت. ص. 92-93.

[23] عمر طوسون. الجيش المصري في الحرب الروسية المعروفة بحرب القرم ١٨٥٣-١٨٥٥ م. القاهرة: مكتبة مدبولي, د. ت. ص. 246.

[24] عمر طوسون. الجيش المصري في الحرب الروسية المعروفة بحرب القرم ١٨٥٣-١٨٥٥ م. القاهرة: مكتبة مدبولي, د. ت. ص. 98.

[25] عمر طوسون. الجيش المصري في الحرب الروسية المعروفة بحرب القرم ١٨٥٣-١٨٥٥ م. القاهرة: مكتبة مدبولي, د. ت. ص. 135-138.

[26] أحمد حسين. موسوعة تاريخ مصر. 3 أجزاء. الجزء الثالث. القاهرة, د. ت. ص. 987-988. إلياس الأيوب. تاريخ مصر في عهد الخديوي إسماعيل باشا 1863-1879. ج.1-2. القاهرة, 1990. الجزء الأول. ص. 12-13.

[27] Зеленев Е.И. Мусульманский Египет. 270 с. СПб., 2007.С.258.

[28] عمر طوسون. الجيش المصري في الحرب الروسية المعروفة بحرب القرم ١٨٥٣-١٨٥٥ م. القاهرة: مكتبة مدبولي, د. ت. ص. 193-201.

[29] Тарле Е.В. Крымская война. 2 т. М., 2003. Т.II, с.328.

[30] عمر طوسون. الجيش المصري في الحرب الروسية المعروفة بحرب القرم ١٨٥٣-١٨٥٥ م. القاهرة: مكتبة مدبولي, د. ت. ص. 97.

[31] Тарле Е.В. Крымская война. 2 т. М., 2003. Т.II, с.180,200 и др. عمر طوسون. الجيش المصري في الحرب الروسية المعروفة بحرب القرم ١٨٥٣-١٨٥٥ م. القاهرة: مكتبة مدبولي, د. ت. ص. 209-210.

[32] Зеленев Е.И. К истории Восточного вопроса: участие египетской армии в Крымской войне (1853-1856 гг.). Материалы научной конференции Восточного факультета, посвященной 275-летию Санкт-петербургского университета. 8-9 апреля 1999 года. СПб., 1999. С.148-149.

[33] Итернет. Была ли Крымская война неизбежной? Военное обозрение. Военный архив.

[34] Подробнее о понятии «хронокультура» см.: Зеленев Е.И. Постижение образа мира. 386 стр. СПб., 2012. С.175-180.