Из впечатлений паломника во Святую Землю

Паломнический очерк вятского священника, а впоследствии самарского архиепископа и священномученика Александра (Трапицына) извлечен из труднодоступных «Вятских епархиальных ведомостей»[1] попечением его внучки Нонны Андреевны Матвеевой и ныне, спустя более чем сто лет, вновь предлагается боголюбивому читателю «Духовного Собеседника».

Посещение Святой Земли – особая милость Божия, даруемая верующему человеку как добрый залог в его христоподобном житии, как награда и утешение за пренесенные труды во славу Божию. Каждое паломническое описание являет нам неповторимое сочетание постоянно меняющихся обстоятельств, человеческих судеб и характеров, картин природы и быта, различных духовных состояний и, самое главное, действие Божественной благодати, неизбывно пребывающей на святых местах.

Антология русских паломничеств во Святую Землю насчитывает тысячелетнюю историю. В ней содержатся многочисленные свидетельства веры и благоговейного почитания русской душой земного отечества Спасителя. В этом ряду достойное место занимает и паломнический дневник сщмч. Александра, ярко и убедительно показывающий душу самого автора повествования: трепетное отношение к святыне, глубокую религиозность, редкое благочестие, устремленность к Богу. Все то, что во время испытаний возросло и навеки подтверждено мученической кровью, пролитой им за Христа и освятившей нашу землю.

Молитвенно поклоняясь святому граду, идя по пути Христа, вновь прикоснемся к живительному источнику Божественной благодати и ощутим духовную радость и блаженство, как предвкушение будущих благ и вечного сопребывания с Господом в селениях Горнего Иерусалима.

Священномученик Александр (Трапицын)

Мысль посетить святые места Востока, особенно святой град Иерусалим, и поклониться там св. Гробу Господню и другим христианским святыням явилась у меня, когда я учился еще во втором классе семинарии. С тех пор намерение побывать в Святой Земле никогда не покидало меня, а под влиянием разных обстоятельств жизни еще более усиливалось, но за разными же обстоятельствами жизни исполнение его и откладывалось на неопределенное время. Наконец, возможность осуществить давнишнее желание явилась. Господь послал мне и спутников в лице двоих моих сослуживцев А. Н. П. и Д. П. Ч.

Получив напутственное благословение и увольнительный билет на проезд от Вятского Преосвященного владыки Сергия[2], я 25-го числа прошлого мая [1894 г.], после окончания экзаменов[3], выехал из Вятки. Сначала заехал к своим родителям, чтобы оставить на их попечение своего двухлетнего ребенка; а потом держал путь в Казань. Встретившись в Казани с А. Н., мы с ним уже вдвоем двинулись в дальнейший путь – в Москву (где, между прочим, купили по паломнической книжке Православного Палестинского общества), Киев и Одессу. В Одессе нам пришлось прожить в ожидании отбытия парохода четверо суток. Так как делать было здесь нечего, то все время мы употребляли на осмотр города и его достопримечательностей.

Одесса

Воздвигнутый сто лет тому назад на развалинах небольшого турецкого укрепления Хаджибея, город Одесса по благоустройству и богатству своему занимает одно из первенствующих мест среди городов Империи. С какой бы стороны вы ни въезжали в город – со стороны ли моря или по железной дороге, – Одесса производит на вас приятное впечатление. Широкие, по большей части ровные улицы, обильно обсаженные деревьями по обеим сторонам, иногда даже в два ряда с каждой стороны, прекрасные, всегда содержимые в чистоте и опрятности, гранитные мостовые, величественные и роскошные здания и щегольские магазины, постоянное движение экипажей и пешеходов – все это в совокупности представляет довольно изящную картину. Особенно красивы улицы Екатерининская, Ришельевская и Пушкинская; на Ришельевской улице находится грандиознейшее и самое лучшее по архитектуре здание города – городской театр.

Как город новый, Одесса не имеет памятников отдаленной древности. Все достопримечательности Одессы состоят в сооружениях новейшего времени. Из них особенного внимания заслуживает, во-первых, грандиознейшая гигантская лестница, ведущая к морю с Николаевского бульвара. Взглянуть на эту широчайшую лестницу и по ней спуститься вниз или подняться вверх считает своей обязанностью всякий путешественник. Об этой лестнице упоминается в любом учебнике географии. Лестница вся гранитная и состоит из двухсот ступенек с десятью широкими площадками. Внизу лестницы находится небольшая церковь свт. Николая, известная под названием Приморской. Вверху же лестницы, на горе, помещен памятник дюку де Ришелье, отлитый из бронзы и представляющий Ришелье в римской тоге с непокрытой головой; правая рука его протянута к морю, в левой он держит свиток. Памятник воздвигнут в 1828 году; на нем имеются следующие надписи: «Герцогу Еммануилу, управлявшему с 1803 по 1814 год Новороссийским краем и положившему основание и благосостояние Одессы. Благодарные к незабвенным его трудам жители всех сословий сего города и губерний Екатеринославской, Херсонской и Таврической воздвигли памятник сей в 1826 году. При новороссийском генерал-губернаторе графе Воронцове».

Другая главная достопримечательность Одессы и кормилец ее – это одесский порт; ему Одесса обязана быстрым обогащением и своим нынешним положением. Одесский порт имеет три гавани: Карантинную – для судов, прибывающих из-за границы; Практическую – для каботажных судов – и Новую. Все набережные порта облицованы гранитом, что придает им красивый и внушительный вид. Карантинная гавань тонкостью профиля и способностью выдерживать силу часто дующего здесь восточного ветра вызывает удивление всех прибывающих в Одессу моряков-иностранцев. Карантинный мол, имеющий закругленный вид и служащий для защиты входа в гавань, оканчивается электрическим маяком с меняющимися огнями. От конца мола по направлению к Практической гавани тянется брекватер (волнолом), назначение которого – защищать гавани от прибоя волн с моря.

Быть в Одессе и не побывать в окрестностях ее – на фонтанах и лиманах – значит не получить полного представления об Одессе. Одесские фонтаны суть не что иное, как городские предместья, расположенные вдоль морского берега и занятые множеством дач с роскошной при них растительностью. Под названием фонтанов в Одессе известны четыре предместья города: Ланжерон, Малый, Средний и Большой фонтаны. С фонтанов открывается обширный вид на море. Лиманы одесские – это соленые озера, некогда бывшие, как полагают, морскими заливами, теперь разъединенные с морем. Лиманы известны целебностью своих вод и в летнее время привлекают в Одессу с разных концов России массы больных для пользования лиманными купаниями. Вблизи Одессы три лимана: Куяльницкий, Хаджибейский и Клейн-Либентальский. Из всех этих предместий Одессы я имел возможность побывать в Ланжероне, на Малом фонтане и на Хаджибейском лимане.

Ланжерон расположен очень недалеко от города и занимает живописнейшее местоположение на берегу моря, но из-за неумелости владельца этой местности утилизировать природные дары имеет запущенный вид. Со стороны города к Ланжерону примыкает роскошный Александровский парк, получивший свое название в память Императора Александра II, который утвердил план парка и собственноручно посадил здесь дубок в 1875 году. Дубок этот заботливо охраняется городским общественным управлением и в настоящее время достиг уже изрядной высоты и величины. На холме подле дубка поставлен памятник-колонна Императору Александру II, оканчивающийся вверху бронзовой шапкой Мономаха.

Малый фонтан в сравнении с Ланжероном более благоустроенное предместье города. По гористой местности, террасами спускающейся к морю и покрытой густой роскошной растительностью, расположена масса прекрасных дач. Особенно живописное местоположение на самом берегу моря занимает дача г-на Дунина, которая собственно и пользуется издавна названием Малого фонтана на том основании, что здесь был прежде фонтан ключевой воды. На Малом фонтане мы с А. Н. провели часа два, любуясь обширным видом на море; здесь, между прочим, я в первый раз купался в море.

Ланжерон и Малый фонтан расположены на юге от города, Хаджибейский же лиман находится в совершенно противоположной стороне и отстоит от города в семи верстах. Самый лиман (озеро) имеет в длину тридцать одну версту, в ширину около двух верст, глубина же его простирается до шести сажен. Около озера расположены дачи, в которых живут летом приезжающие пользоваться лиманными лечениями больные; при дачах имеются сады с прекрасной растительностью. Лучшее место на Хаджибейском лимане – большой парк, принадлежащий городу, и в нем городское лечебное заведение. В парке вы встретите самую разнообразную растительность южного климата – и столетние дубы, и каштаны, и берест, и белые акации, и вишни, и дикие груши, сирени и проч.; при входе в парк имеется пруд, в котором плавают белые лебеди.

Наконец настало 14-е число июня, день, в который мы отправлялись в дальнее плаванье. Утром этого дня я первым делом сходил к литургии в кафедральный собор, где погребены скончавшиеся недавно наши знаменитые архипастыри-проповедники архиепископы Димитрий и Никанор[4], и молился о благополучном путешествии во Святую Землю. По окончании литургии, разменяв в меняльной лавке сторублевую кредитку на французскую золотую монету и рассчитавшись с содержателем номеров, я в два часа дня вместе с А. Н. отправился на пароход Русского общества пароходства и торговли «Одесса». На пароходе в это время шла деятельная работа: трюм его наполнялся волами, а палуба – клетками с заключенными в них курами и петухами (волы отправлялись в Константинополь, а куры и петухи частью туда же, частью в другие турецкие города). Вскоре после нас стали подъезжать и другие путешественники, и между прочим наш сослуживец Д. П., прибывший в Одессу еще 13-го числа и по пути захвативший своего знакомого М. В. Е. Ровно в четыре часа после полудня наш пароход снялся с якоря и медленно двинулся в путь. Все благочестивые поклонники[5] набожно крестились и творили внутреннюю молитву, прося Господа благополучно совершить путешествие.

Черное море

Выйдя из порта в открытое море, пароход пошел быстрее. Берег одесский мало-помалу начал удаляться и наконец совсем скрылся из виду. Жутко стало на сердце, кругом было море; мрачные мысли невольно приходили в голову… Но вот день склонился к вечеру. Солнце приблизилось к черте, где небо сливается с морем, еще несколько секунд – и солнце как бы юркнуло в море. Чудную картину представляет закат солнца на море! Наступила ночь; я лег в десять часов вечера, но долго не мог заснуть и спал тревожно: все думалось, что вот-вот с пароходом случится несчастье и мы пойдем ко дну.

На другой день, встав в половине седьмого и напившись чаю, я ненадолго вышел из каюты на палубу и в первый раз любовался игрой дельфинов, выпрыгивающих из воды и плывущих вдогонку за пароходом. День был пасмурный, и моросил дождик. Возвратившись в каюту, я занялся чтением книги Вятского Преосвященного владыки Сергия «О правилах и чинопоследованиях принятия инославных христиан в православие». Вечером, когда дождь прекратился и небо очистилось от облаков, я снова вышел на палубу и при наступлении темноты любовался фосфоресценцией черноморской воды, издающей блеск при разделении ее пароходом; особенно интересно было, когда какой-нибудь дельфин или морская рыба, мчась к пароходу, оставляли позади себя в воде светящуюся полосу. Часов в десять с половиной вечера показался на горизонте огонек, то был огонь маяка при входе в Босфор; через некоторое время показался огонь другого маяка, а в первом часу ночи наш пароход вошел в Босфор и бросил якорь у турецкого поселка Каваки, расположенного на азиатском берегу. Здесь мы простояли до восхода солнца – по морским правилам строго воспрещается входить в порт ночью. С восходом солнца наш пароход, получив практику [6], двинулся далее. Все пассажиры вышли на палубу любоваться открывшимися видами Босфора.

Босфор

По обоим берегам Босфора, длина которого простирается до двадцати шести верст, а ширина до полутора верст, тянется цепь живописных высот, спускающихся к проливу; дикие скалы и горы и пустынные овраги перемешиваются здесь с роскошными, окруженными прекрасной растительностью виллами. Особенно красив европейский берег Босфора, на котором расположены виллы посольств – австрийского, английского, итальянского и др.; здесь же, недалеко от выхода в Черное море, находится и прекраснейшая местность Буюк-Дере, в которой наше русское посольство имеет свой дом с раскинутым вокруг обширным великолепным парком, спускающимся по скату горы крутыми террасами. Ближе к городу [Константинополю] на Босфоре расположены султанские дворцы: на европейской стороне дворец Долма-Бахче, изящный в архитектурном отношении и весь построенный из белого мрамора; на азиатской, в Скутари, – дворец Белербейский с прекрасной мраморной набережной и роскошным садом.

Константинополь

В семь часов утра наш пароход остановился, бросив якорь против Топхание [7]. Пред нами открылась чудная картина Босфора с его Золотым Рогом [8] и виднеющимся вдали Мраморным морем, целого леса мачт стоящих на рейде судов различных национальностей [государств] и бесконечного города, расположенного на обоих берегах Босфора, с живописными куполами мечетей и почти сплошной массой зданий, амфитеатром спускающихся к морю.

Рейдового мола в Константинополе нет, он еще только строится французами. Поэтому пароходы останавливаются среди пролива и сообщение пассажиров с берегом происходит на лодках, которых масса приплывает к каждому вновь прибывающему пароходу; причем вокруг него поднимается страшная суета, шум, гам, драка; лодочники наперерыв лезут на пароход, пристают к пассажирам и бесцеремонно хватают их вещи, чтобы перевезти на берег. Русские паломники обыкновенно избегают лодок туземцев и отправляются в город на лодках русских афонских в Константинополе [монастырских] подворий – Пантелеимоновского, Ильинского и Андреевского, от которых на каждой лодке бывает по монаху. Мы избрали лодку Ильинского подворья.

Едва только мы вышли на берег и вошли в город, как очарование наше Константинополем при взгляде на него с Босфора сразу исчезло. Вместо улиц мы увидели какие-то грязные и черезвычайно узкие переулки; даже так называемые большие улицы настолько узки, что два экипажа с трудом могут разъехаться. Большая часть домов, казавшихся нам с Босфора живописными, в действительности оказались грязными полуразвалившимися лачугами, прямо сколоченными из досок, и притом так, что верхний этаж их выступает над нижним и таким образом загораживает солнечный свет. Дома в буквальном смысле лепились один к другому без всяких промежутков и дворов. На улицах всюду валялись сор, хлам и разные отбросы кушаний и производили грязь и зловоние. Множество бродячих собак еще более увеличивали безобразие и грязь Константинополя. Собаки здесь, кстати заметить, пользуются большим вниманием со стороны обитателей Царьграда. Турки смотрят на собак, как на животных, от которых зависит их благополучие. Поэтому турок никогда не позволит себе причинить собаке какое-нибудь зло и заступится за нее, когда чужеземец ударит ее. Рассказывают, что за убийство собаки виновный подвергается штрафу в десять турецких лир. При таком расположении к себе со стороны турок собаки постарались наполнить своими особами весь город, распределив его на участки, которые ревниво и оберегают друг от друга.

Пройдя по двум-трем узким и переполненным собаками переулкам, мы дошли до Ильинского подворья. Все русские афонские подворья – Ильинское, Пантелеимоновское и Андреевское – расположены в Галате, в близком соседстве одно с другим. Подворья построены специально для русских поклонников, отправляющихся в Святую Землю и на Афон, и составляют великое благо для них: под кровлей подворий русский паломник находит мирный уголок России и после шума и гама и всего, что он видит и слышит на улицах турецкой столицы, ему приятно здесь отдохнуть. Дома подворий довольно обширные, в несколько этажей и выстроены скорее в европейском, чем азиатском вкусе. При каждом подворье имеется церковь, где богомольцы ежедневно могут слушать богослужение на родном языке. Комнаты для паломников светлы и опрятны; нет в них излишних затей, но есть все необходимое; комнаты имеются и общие, и отдельные. Пища в подворьях предлагается одинаковая с братской; определенной платы за нее не назначается, а каждый платит по своим средствам.

Храм св. Софии

В Ильинском подворье нам дали проводника, с которым мы и отправились осматривать Константинополь. Осмотр достопримечательностей начали с храма св. Софии. Святая София стоит в древнем Стамбуле, и расстояние до нее от Ильинского подворья около версты. По пути к св. Софии мы прошли мимо Галатской башни, поражающей своей ветхостью и служащей теперь пожарной каланчой; с башни открывается широкий вид на Константинополь и Босфор. По переходе через деревянный мост, которым Галата соединяется со Стамбулом, мы поднялись в гору и вышли на небольшую, довольно опрятную площадь Августеона, на которой и стоит величественная София. Святая София с западной, северной и восточной сторон застроена различными зданиями, которые скрывают величественный вид ее, и открыта только с южной стороны, с которой и видна вся ее грандиозность.

Храм св. Софии воздвигнут греческим императором Иустинианом I. Постройка его была начата в 532 году и продолжалась, по одним сведениям, шестнадцать лет, а по другим – пять лет; строителями были художники Анфимий Траллеский и Исидор Милетский. Храм имеет до пятидесяти сажен в длину, до сорока – в ширину и до пятидесяти в высоту. Главный вход в храм св. Софии, теперь турецкую мечеть, через литые медные ворота; кроме него с северной стороны храма имеется еще боковой вход, через который обыкновенно и впускаются в мечеть путешественники-христиане. За вход в мечеть берется плата (бакшиш), на которой паломник сумеет договориться с муллою; прежде чем войти, путешественник обязан снять сапоги или надеть особые туфли без задников.

При входе в св. Софию сначала видишь притвор, из которого в сам храм ведут пять медных дверей больших размеров с отлитыми изображениями четвероконечных крестов и надписями I. N. B. I.[9] Над главными входными дверями – огромной величины медный карниз; по преданию, в этом карнизе погребена дочь императора Иустиниана. Под карнизом, над самыми дверями, сделано небольшое медное изображение Духа Святого в виде голубя, парящего над раскрытым Евангелием с начертанными в нем священными словами. Входя в этот святой, некогда бывший православно-христианским храм, каждый благочестивый русский поклонник, для которого сей храм имеет еще то важное значение, что отсюда воссиял для нашего отечества первый луч Христовой веры, обнажает свою голову, хотя этого турки и не требуют, и невольно делает крестное знамение.

Каждого входящего храм поражает своим величием и красотою[10]. Он имеет форму равноконечного креста и покрыт обширным плоским куполом, имеющим в поперечнике до пятнадцати сажен и освещенным тридцатью двумя окнами; купол утверждается на четырех столбах, стоящих на равных расстояниях один от другого и соединенных между собой арками. Для придания куполу большей устойчивости с наружной стороны храма приставлены к столбам контрфорсы[11].

Христос Пантократор.
Фрагмент мозаики храма св. Софии

С восточной и западной сторон к главному куполу присоединены полукуполы. Внутри храма с трех его сторон идут обширные хоры с роскошными перилами; вход на хоры из боковой паперти. В храме насчитывается до ста колонн (40 внизу и 60 на хорах) из драгоценных цветных пород мрамора, с прелестной резьбой; колонны придают св. Софии богатый и изящный вид. Стены храма покрыты мрамором и яшмой, а потолок во многих местах украшен роскошными мозаиками, причем на потолке встречаются изображения четвероконечных крестов. Обратив св. Софию в мечеть, турки старались стереть или замазать в ней всю христианскую живопись. Немало им удалось уничтожить, но многие священные изображения, несмотря на все старания замазать их, и по сие время видны из-под извести. Так, например, в арке над прежним алтарем ясно виден, в особенности с хор, лик Христа Спасителя, благословляющего народ; в северной части храма под хорами также ясно виден контур изображения Богоматери, сидящей на троне, с подле стоящим Спасителем; наконец, под кольцеобразным поясом купола на парусах совсем почти открыты четыре мозаичных шестикрылых Серафима.

Овладев св. Софией (в 1453 г.) и уничтожив в ней все христианские принадлежности и священную живопись, турки приноровили [приспособили] храм для богослужения лжепророку. В нише бывшего горнего места они поставили кафедру с алькораном, а там, где был прежде левый клирос, устроили трон для султана (трон имеет форму восьмиугольника с вызолоченной кругом решеткой и с куполом вверху и поставлен на восьми мраморных колоннах). К задней стороне этого трона примыкает роскошный зал для отдыха султана. На противоположной стороне от трона стоит высокая мраморная кафедра с узкой лестницей для мусульманского проповедника. На столбах храма висят громадные круглые щиты с изречениями из корана. Множество больших паникадил и лампад с привешенными к ним страусовыми яйцами спускаются сверху и служат для освещения мечети. Мраморный пол храма весь устлан циновками.

В храме св. Софии мы пробыли около часа и с сердечной грустью оставили его: тяжело видеть мерзость мусульманского запустения на святом христианском месте. По выходе из св. Софии мы обошли вокруг храма и затем направились через одну из оживленных улиц Царьграда к мечети, известной под названием мечети Ахмета.

Мечеть Ахмета построена по образцу св. Софии; мечеть светлая и внутри облицована изразцами. В ней насчитывается до сорока четырех мраморных колонн (36 колонн внизу и 8 колонн на хорах). Купол мечети, как и купол св. Софии, плоский; к нему со всех четырех сторон присоединены полукуполы. Перед мечетью большая площадь, на которой в древности происходило конское ристание. На площади возвышаются три колонны времен Константина Великого: одна – древний египетский обелиск, сооруженный из цельного фивского гранита, вышиной до шестидесяти футов, обелиск покрыт иероглифами; другая – медная, из трех перевившихся между собой змей (с отрубленными Магометом II головами), взята из храма Аполлона в Дельфах; и третья – каменная, вся обгорелая и угрожающая падением, вышиной до семидесяти-восьмидесяти футов. В одном конце площади стоит здание – музей янычар, за вход в который берется по три пиастра (около 25 коп.) с человека. Музей янычар не представляет никакого интереса и содержится весьма грязно; в длинных узких и вонючих комнатах расставлены отвратительные чучела янычар в костюмах различных эпох.

Гораздо интереснее музей греческих и египетских древностей, расположенный на холме Серальского мыса. Музей этот устроен в недавнее время любителем старины Гамдебеем и заключает в себе – в двух зданиях – множество каменных фигур и статуй (Юпитера, Геркулеса, Венеры, императора Адриана), кувшинов, орнаментов и разных других предметов греческого, египетского и даже ассирийского происхождения. За вход в музей берется плата в количестве одного черека (около 40 коп.) с человека. Из древностей музея особенно выдаются два мраморных саркофага, относимых учеными ко времени Александра Македонского, а один из них некоторое время признавался даже за гробницу самого Александра. Оба саркофага найдены недавно в Сидоне и снаружи со всех четырех сторон украшены барельефами, которые по замыслу и художественности исполнения верх совершенства. Барельефы сохранились прекрасно и изображают: на одной гробнице плакальщиц, на другой, мнимой гробнице Александра Македонского, сцены из войны и охоты. Встречаются в музее и предметы христианской древности: железная кадильница, железный четвероконечный крест и несколько барельефных изображений на камнях от VI века по Р. Х., как-то: Крещения Господня (изображены Спаситель, стоящий в воде, Предтеча Иоанн на берегу Иордана и два Ангела с одеждой на руках, готовые покрыть Господа), Тайной вечери, Пастыря, несущего на плечах овцу, двух апостолов с Евангелием в руках и нескольких святых в епитрахилях.

Осмотрев музей древностей, мы возвратились в Ильинское подворье. Было около четырех часов вечера. После обеда наш неутомимый проводник повел нас в европейскую часть города – Перу. Едва только мы вышли с подворья, как около Галатской башни нам встретился кортеж – это возвращался после осмотра св. Софии и других достопримечательностей Константинополя сербский король Александр.

Европейская Пера расположена на горе над Галатою; сообщение с ней происходит из Галаты по железной дороге. Вы садитесь в поезд и после двух-трех минут быстрой езды во тьме туннеля оказываетесь уже на горе. Вагоны, скудно освещаемые лампочками, обыкновенно бывают переполнены публикой; движение поездов происходит до заката солнца. После неуклюжих домов Галаты Пера своими благовидными зданиями в европейском вкусе, прелестным дворцом русского посольства и довольно порядочными магазинами производит приятное впечатление, напоминая благоустройство европейского города. Одно, что так же скверно в Пере, как в Галате и Стамбуле, это узкие улицы. И извозчичьи фаэтоны, и вагоны конножелезной дороги, и толпы пешеходов, и грязные собаки, хотя их в Пере и меньше, чем в других частях Царьграда, смешиваются здесь в одну кучу. При звуке кондукторских рожков, то и дело оглашающих улицы, толпа на время расступается, чтобы затем снова сомкнуться.

Пока мы были в Пере, солнце склонилось к закату, и мы поспешили возвратиться в Ильинское подворье, чтобы переночевать здесь. Утром, на следующий день, все мои спутники выразили желание прокатиться на пароходе по Золотому Рогу. Отправился и я с ними. Пароходы по Золотому Рогу ходят до Сладких вод; плата за проезд в один конец берется три парочки (5 коп.) с человека.

Золотой Рог, у своего соединения с Босфором очень широкий, приближаясь к Сладким водам, постепенно сужается и делается мельче – у Сладких вод ширина его не более двадцати сажен. Берега Рога, некогда бывшие чарующими местностями, теперь не представляют ничего такого. Правда, при впадении Рога в Босфор берега еще более или менее живописны благодаря амфитеатру зданий хоть сколько-нибудь сносных, а кроме того самый Рог оживляется здесь массой разнообразных судов, повсюду снующих: пароходов, лодок и прелестных узких каиков. Но уже за Галатским мостом картина изменяется – и тем более, чем ближе к Сладким водам: того оживления, какое происходит при впадении Золотого Рога в Босфор, здесь нет, сами берега становятся плоскими, лишенными всякой растительности, а о зданиях нечего и говорить, они здесь еще хуже, чем на улицах Галаты. Особенно убогий вид представляет правый берег Золотого Рога, левый же как будто попригляднее. На левом берегу Рога, на половине пути от Галатского моста до Сладких вод, на христианском его участке – Фанаре – находится Православная Вселенская патриархия. У патриархии на обратном пути я сошел с парохода, чтобы осмотреть патриаршую церковь, помолиться перед ее святынями и принять, если окажется возможным, благословение от Вселенского патриарха; из моих же спутников никто не пожелал идти в патриархию.

В патриархии я очутился в весьма неловком положении среди греков, совсем не умевших говорить по-русски, проводника же со мною не было. На мое счастье, вскоре явился сюда из афонского подворья русский монах, с помощью которого я и мог осмотреть патриаршую церковь. Патриаршая церковь не очень большая, имеет три придела. Иконостас храма резной из черного дерева и очень невысокий, иконы греческого письма; по всем панелям храма и по сторонам столбов устроены стасидии, то есть места для сидения. Церковь украшена хорошими лампадами и паникадилами. К достопримечательностям храма относятся: древний образ Богоматери (у южных дверей иконостаса), перенесенный сюда из храма св. Софии; часть колонны бичевания, к которой, по преданию, был привязан Спаситель, когда воины, приемше от Пилата Иисуса на судище… прияша трость и бияху по главе Его (Мф. 27, 27 – 30); и части мощей св. мц. Евфимии, царицы Феофании и св. мц. Соломонии, матери Маккавеев. Я с благоговением приложился ко всем этим святыням. Далее, к достопримечательностям храма относится древний патриарший трон св. Иоанна Златоуста, сделанный из черного дерева, с резьбой из слоновой кости; этот трон до настоящего времени служит престолом Вселенского патриарха.

Осмотрев среднюю часть храма, я, исполненный благоговения, вошел в св. алтарь. Устройство алтаря такое же, как и в наших церквах; только нет здесь, как и во всех храмах Востока, величественного горнего места. В нише горнего места в описываемом храме стоит сделанное из серебра старинной работы райское дерево, с которого змей подает Еве плод. На четырехугольном престоле, несколько продолговатой формы, лежит антиминс, на нем Евангелие, справа служебник, а позади возвышается ковчег. Святого креста на престоле, к моему удивлению, не было, впоследствии я убедился, что Греческая Церковь не имеет обыкновения полагать на престоле св. крестов. Антиминс, по обычаю Греческой Церкви, не завернут в шелковый плат, а вшит в белый льняной плат; изображение же на нем положения Тела Господа в гробе не отличается от изображения на наших русских антиминсах. Киевский протоиерей Климент Фоменко, с которым я встретился в Иерусалиме, в журнале «Труды Киевской Духовной Академии», 1895, № 1 («Особенности богослужения Греческой Церкви») пишет, что в Константинопольском патриаршем храме вместо завесы над Царскими вратами употребляется легкая деревянная рама, в которую вставлена икона, сделанная на полотне и изображающая Иисуса Христа в виде младенца, стоящего в купели и держащего в одной руке шар, а другой благословляющего народ; такая рама передвигается на колесиках по желобкам, прикрепленным к иконостасу. К сожалению, в описываемом храме я не обратил внимания на завесу, но видел подобные рамы в некоторых греческих храмах Востока.

По выходе из патриаршего храма я поднялся по широкой лестнице в помещение, где живет Вселенский патриарх. Меня ввели в приемную комнату, убранную мягкими диванами и креслами. Сопровождавший меня иеромонах показал мне развешанные здесь по стенам портреты бывших Константинопольских патриархов, отсюда он ввел меня в небольшую комнату, где бывают заседания Патриаршего Священного Синода, далее показал большой зал, в котором, как я понял, происходит соединенное собрание двух правительствующих учреждений Константинопольской патриархии – Священного Синода и постоянного народного смешанного совета (зал весь установлен золочеными креслами, обитыми малиновым бархатом).

Наконец, меня ввели в патриарший кабинет. Его Блаженство патриарх Неофит был один. По внешним отличиям патриарха узнать было нельзя, так как все высшие греческие священноначальники – патриархи и епископы – во внебогослужебное время, за исключением, конечно, парадных случаев, не надевают на себя архиерейской панагии и носят одинаковые со всем низшим духовенством, белым и монашествующим, черную одежду и черные креповые камилавки (черные камилавки на Востоке принадлежность даже диаконов немонашествующих). Я подошел под благословение патриарха. Благословляя, он милостиво спросил меня по-русски: «Как тебе имя? Иеромонах ты или священник?». Я почтительно ответил на вопросы патриарха. Далее он спросил: «Умеешь ли ты говорить по-гречески или по-болгарски?». Я отвечал, что ни на том, ни на другом языке говорить не умею. В это время подошел к нему какой-то светский грек, и патриарх, промолвив: «с Богом», отпустил меня. В настоящее время (с 25 октября 1894 г.) патриарх Неофит находится уже в отставке и живет на острове Антигоне.

Из патриархии я возвратился в Ильинское подворье, а оттуда отправился на русский пароход «Одесса», так как уже приближалось время нашего отхода из Константинополя в дальнейший путь. Вскоре после меня возвратились на пароход и мои спутники, которые в то время, как я был в патриархии, смотрели на церемонию выезда султана в мечеть. В четыре с половиной часа вечера мы отплыли из Константинополя. Пройдя с правой стороны Золотой Рог и Серальский мыс, а с левой небольшой остров на Босфоре, все время пребывания нашего в Константинополе бывший у нас на глазах, с построенной на нем невысокой башней, известной под названием Леандра, мы вступили в пределы Мраморного моря.

Мраморное море

Мраморное море одно из деятельнейших и оживленнейших в мире; то и дело попадаются здесь навстречу парусные суда и различные турецкие, греческие, английские, французские, австрийские и другие иностранные пароходы, поддерживающие сообщение между Константинополем, Галиполи, Дарданеллами, Смирной, Салониками, Пиреем и другими дальними морскими портами. Не будучи широким, Мраморное море – в этом его главная прелесть – не скрывает от глаз путешественника своих берегов и островов и не дарит его однообразием морской пустыни. Все время плавания по морю вдали видны то азиатский, то европейский берег. Так, тотчас же по вступлении в море из Босфора, справа, на европейском берегу, обрисовываются здания и мечети константинопольского предместья Сан-Стефано, памятного для России договором с Турцией после войны 1877 – 1878 годов, а слева в голубой дали видны Принцевы острова. В шестидесяти милях от Босфора поднимается из воды живописный по своей дикости скалистый Мраморный остров, известный каменоломнями; далее открывается Галиполи с его мечетями, маяком и невзрачными домами.

Мраморное море встретило нас весьма дружелюбно, оно было почти совершенно спокойно, только с десяти часов вечера началась небольшая, не предвещавшая усилиться качка. При таком состоянии моря пароход едва слышно разделял волны морские, и мы, сидя на палубе, долго любовались южным звездным небом. Наконец сон начал смежать наши глаза, и мы разошлись по каютам.

Дарданеллы

На другой день, восемнадцатого июня, я проснулся в шесть часов утра. Наш пароход стоял в Дарданелльском проливе у небольшого поселка Дарданеллы, расположенного на азиатском берегу пролива; около парохода было несколько лодок с изделиями из красной глины, которыми славится поселок (некоторые из этих изделий: вазы, кувшины, тарелочки и другие мелкие вещи – имели причудливую форму и были украшены позолотой). По окончании операции по выгрузке и загрузке товаров пароход двинулся далее по Дарданелльскому проливу.

Дарданелльский пролив будет несколько шире Босфора, а в некоторых местах почти и вдвое; длина его до шестидесяти верст. Берега пролива довольно живописны и покрыты зеленью и даже виноградниками. По обоим берегам расположены каменные и земляные укрепления с рядами пушек, которые грозно смотрят на вас с береговых высот. Подобные укрепления имеются и при входе в Босфор из Черного моря. По Дарданелльскому проливу мы плыли часа четыре.

Архипелаг и Афон

По выходе из Дарданелльского пролива в Архипелаг перед нами открылись новые картины. На азиатском берегу показались скалы мифологической Трои с затуманенной вдали Идою; по обеим сторонам пароходного пути были острова с разнообразными вершинами гор: по левую сторону Тенедос и Лемнос, по правую – довольно низменный Имбро, позади которого виднелся остров Самофраки, с могучим горным хребтом, славившийся в Древнем мире мистериями в честь сыновей Вулкана. Мы направились к священному Афону, видневшемуся вдали в синеве.

Священный Афон – это одна из трех лопастей (восточная) Халкидонского полуострова, находящегося в пределах нынешней Турецкой империи; по своему естественному образованию он напоминает одну громадную гору до пятидесяти-шестидесяти верст в длину и около десяти в ширину. Во времена глубокой древности Афон отделялся от Халкидонского полуострова узким каналом, следы которого, по рассказам путешественников, заметны и в настоящее время; канал был прорыт персидским царем Ксерксом, когда он шел на войну против греков. Высота Афона с его вершинами достигает местами до двух верст; некоторые вершины, как, например, Мраморная гора (расположенная на оконечности Афонского полуострова), покрыты облаками.

Как священное место Афон был известен и почитался еще в дохристианское время. Греки-язычники имели здесь капище богу Аполлону с золотой его статуей и во множестве стекались сюда для получения оракульских ответов и для созерцания чудной природы среди уединения и безмолвия; от этого капища и самый Афонский полуостров первоначально назывался Аполлониадой. Гораздо большую славу и большее уважение Афон приобрел в христианском мире. По преданию, избранный Самой Богоматерью в Ее священный удел Афон с самых древних христианских времен являлся столпом православия и местом истинно подвижнической жизни отрекшихся от мира. Отсюда воссияла иноческая жизнь и у нас на Руси; отец русского монашества преп. Антоний, основатель Киево-Печерской обители, был постриженником св. Афонской горы.

К св. Афонской горе мы прибыли в пять с половиной часов вечера и остановились в Афонском заливе у пристани Дафна. Благочестивые паломники, стоя на палубе, благоговейно осеняли себя крестным знамением. Вид с парохода на Афон был прелестный. Святая гора казалась покрытой густой растительностью. Направо, в трех-четырех верстах от парохода, лепился на крутом утесе, как птичье гнездо, монастырь Симонопетра; налево, тоже в трех-четырех верстах, виднелся русский Пантелеимоновский монастырь. Морская вода в заливе и кругом всего Афона на далекое расстояние была чудно-лазоревого цвета… Мое сердце сильно рвалось на Святую гору, но ступить на ее священную землю и побывать в каком-либо ближайшем монастыре, к душевному прискорбию, мне не пришлось, потому что пароход стоял очень недолго, а до ближайшего русского монастыря было несколько верст. Сошли с парохода только те пассажиры, которые предполагали пожить на Афоне не менее двух недель (русские пароходы заходят туда через две недели).

Около семи часов вечера мы распрощались с Афоном и двинулись по направлению к Салоникам. На Афоне в числе пассажиров сел на наш пароход Софийский митрополит Парфений (из Болгарии), благообразный и благодушный старец. Он ехал в Бейрут, а оттуда, по устроении своих дел, намеревался отправиться в Иерусалим. На следующий день в шесть часов вечера наш пароход прибыл в Салоники.

Святой град Иерусалим

Прежде чем начать описание нашего поклонения святыням Иерусалима, позволю себе вкратце изложить историю этого святого города.

По восточному преданию, Иерусалим основан современником [патриарха] Авраама — Мелхиседеком, царем… и священником Бога Всевышнего[12]. Мелхиседек назвал этот город Салим, что значит мир [13], и перенес в него тело нашего прародителя Адама, сохраненное Ноем в ковчеге и похороненное Мелхиседеком на Голгофе. В первый раз этот город называется Иерусалимом в Книге Иисуса Навина (Нав. 12, 10). Но слава и величие святого града начинаются со времени [пророка] Давида. Сделавшись царем всего Израиля, Давид в 1053 году до Р. Х. пошел с войском на Иерусалим, находившийся тогда во власти иевусеев и считавшийся неприступным, завоевал его вместе с городской крепостью Сионом и, поселившись в нем, назвал его городом Давидовым. Тирский царь Хирам приветствовал Давида с завоеванием и доставил ему кедры ливанские и рабочих для построения царского дворца. Давид окружил город стеной и построил скинию, в которую перенес ковчег завета (2 Цар. 5, 6 — 11; 1 Пар. 11, 4 — 9).

Сын Давида Соломон в четвертый год своего царствования, в 1017 году до Р. Х., во исполнение завещания своего отца построил на горе Мориа великолепный храм, чудо роскоши и искусства (3 Цар. 5 — 8; 2 Пар. 2 — 7). При мудром Соломоне Иерусалим достиг апогея своей славы, он украсился великолепными зданиями и дворцами.

По разделении царства Еврейского на Иудейское и Израильское Иерусалим становится столицей Иудейского царства. Но с этого времени история города делается кровавой летописью, исполненной грабежей и насилия, начиная с нашествия египетского фараона Сусакима, похитившего все сокровища храма Господня и дворца царского, разбоев филистимлян и сириян, осады израильского царя Иоаса, тоже взявшего богатства храма и дворца, и кончая разрушением города и храма вавилонским царем Навуходоносором [14].

Персидские цари Кир, Дарий I Великий (Гистасп) и Артаксеркс I Лонгиман покровительствуют иудеям и позволяют им восстановить храм и город (2 Езд. 6 — 7). Александр Македонский после торжественной встречи, оказанной ему в Иерусалиме первосвященником Адуем, сам приносит жертву Богу в иудейском храме и ограждает город своим покровительством. После смерти Александра Македонского для Иудейской страны и Иерусалима снова наступает скорбное время. Египетские Птолемеи и сирийские Селевкиды попеременно овладевают Иудеей, а Антиох Епифан даже поставляет в Иерусалимском храме идола Юпитера Олимпийского и приносит языческие жертвы.

Маккавеи дают сильный толчок развитию Израиля, освобождают его из-под власти сириян, очищают храм и восстанавливают богослужение. Но в 63 году до Р. Х. под стенами Иерусалима является римский полководец Помпей и, овладев городом, навсегда лишает иудеев их политической независимости; Иудея обращается в подвластную римлянам область. Правда, в 34 году до Р. Х. римский сенат дает Иудее в цари Ирода, но этот царь был родом идуметянин. Его царствование ознаменовалось страшными злодеяниями: по своей чрезвычайной подозрительности и корыстолюбию он казнил множество иудеев и многих своих родственников, убил даже свою жену Мариамну, которую весьма любил, тещу и трех сыновей своих. Избиение им 14000 младенцев в Вифлееме и окрестностях его, с целью убить между ними и родившегося Христа, довершает его жестокость. Но чтобы оставить по себе памятник, Ирод возобновляет в великолепнейшем виде храм Иерусалимский, возводит много прекрасных зданий в Иерусалиме и в других городах; особенное внимание он обращает на Иерихон, где строит крепость, великолепный дворец, ипподром и множество других архитектурных сооружений.

В конце царствования Ирода рождается обещанный Мессия. Но Иерусалим, украшенный великолепными зданиями, гордо отвергает пришедшего в уничиженном виде Иисуса, не признает Его за Христа, Сына Божия, и немилосердно распинает на кресте. За такое отвержение Мессии Господь посещает Иерусалим страшным опустошением. В 67 году по Р. Х. иудеи в надежде на скорое пришествие Мессии, Которого они ожидали в виде земного царя — завоевателя и освободителя их от чужеземного ига, дерзнули было подняться против Рима и начали истреблять всех ненавистных им язычников, живших в Палестине. Между иудеями и римлянами возгорелась жестокая война. В 70 году римские войска под предводительством сначала Веспасиана, а потом сына его Тита осадили Иерусалим. Иудеи заперлись в городе, который был окружен тройной стеной, и оборонялись с отчаянным мужеством. Но после долговременной осады римляне приступом взяли Иерусалим (10 августа 70 г. по Р. Х.), причем город был совершенно разрушен, храм сожжен и множество жителей погибло и отведено в плен (считают, что во время осады Иерусалима погибло 1 100 000 иудеев).

Однако беспокойные иудеи в 135 году снова поднимают восстание против завоевателей-язычников. Тогда император Адриан отправляет к Иерусалиму войска под предводительством Юлия Севера и повелевает воинам совершенно разрушить город и плугом пройти по его улицам. Приказание исполняется. На развалинах древнего Иерусалима является новый город с новым названием Элия-Капитолина и с новыми жителями. Иудеям под страхом смертной казни воспрещается приближаться к этому городу. Чтобы предать забвению христианскую святыню — св. Гроб Господень, Адриан повелевает засыпать святую пещеру и на образовавшемся холме строит языческое капище, но этой своей постройкой он только еще более способствовал увековечению христианской святыни.

С IV века по Р. Х. священный город начинает восставать из-под развалин и получает свое прежнее название. Царь Константин и в особенности мать его Елена разыскивают священные для христиан места и воздвигают на них святые храмы. Так ими были построены храмы св. Гроба Господня и Вифлеемский. При Константине Великом иудеи получают позволение посещать Иерусалим однажды в год.

В 614 году новое бедствие постигает святой град. Под стенами его является персидский царь Хозрой II и овладевает им, причем от руки персов погибает множество народа. Такая же участь постигает и окрестности Иерусалима. Храм Гроба Господня разграбляется и сожигается, даже древо креста Господня делается добычей персов. Иерусалимский патриарх Захария со многими тысячами христиан отводится в плен. На погибель христиан вместе с персами соединяются и палестинские иудеи; они выкупают несколько тысяч пленных христиан и умерщвляют их. Император Ираклий, разбив в 628 году наголову персов, полагает конец их жестокостям. Все христианские пленные и престарелый патриарх Захария возвращаются, равно возвращается и древо креста Господня.

Но едва только христиане начали восстанавливать город и приводить в порядок святые храмы, как в 638 году под стенами Иерусалима явились новые завоеватели — магометане-арабы, пришедшие из Аравии, и потребовали сдачи города. Калиф Омар, предводитель арабов, вступая в святой город, дает христианам обещание оставить неприкосновенными их жизнь и свободу исповедания и сохранить их святыни. Разыскав место, где был Соломонов храм, Омар полагает здесь основание мечети, известной под названием Омаровой. При Омаре, благодаря его терпимости, христиане в Иерусалиме и во всей Палестине пользовались относительной свободой; но затем для них опять начинается тяжелое время. Гонения на христиан с каждым годом усиливаются, и к XI веку доходит до того, что египетский султан Хаким повелевает разрушить храм Гроба Господня (в 1008 г. по Р. Х.); он восстанавливается только при преемнике Хакима султане Мостанзире усердием греческого императора Константина Мономаха.

Бедствия, испытываемые палестинскими христианами под владычеством арабов, побудили западноевропейские народы восстать на защиту гонимых христиан. По голосу пустынника Петра Амьенского многочисленные христианские войска под предводительством Готфрида Бульонского в 1099 году явились под стенами Иерусалима. Святой город освобождается от власти неверных, но ненадолго; через сто с лишком лет он снова переходит под власть мусульман. В 1517 году Иерусалим окончательно покоряется султаном Селимом и остается до сих пор во владении турок [15]. Селимом построены (в 1534 г.) и стены, окружающие Иерусалим в настоящее время. Такова история многострадального святого града.

Из приведенного краткого исторического очерка видно, что над Иерусалимом тяготеет непостижимая судьба Божия. Со времени разрушения его Титом он, несмотря на то что заключает в себе главнейшие христианские святыни, находится по большей части в руках неверных. Слова Спасителя: …Иерусалим будет попираем языки, дондеже скончаются времена язык (Лк. 21, 24) — и по сие время сбываются над Иерусалимом… Но въедем во святой град.

Иерусалим, по-арабски Эль-Кудс (Святой), расположен на возвышенном плато, поднимающемся на 2500 футов над уровнем Средиземного моря и на 3798 футов над уровнем Мертвого моря, и с трех сторон окружен глубокими оврагами: с востока Иосафатовой [Кедронской] долиной, где по временам [зимой] текут воды Кедрона, притока[16] Мертвого моря, и где вокруг Силоамского источника группируются хижины и пещеры; с запада и юга Гинномской или Гееннской [Енномовой] долиной. Город обнесен со всех сторон зубчатой стеной, которая имеет различную вышину (от 18 до 35 футов); ширина стены четыре-пять футов. В стене имеется шесть открытых ворот: на западе ворота Яффские; на севере — Дамасские, ведущие в Наплуз, Назарет и Дамаск, и Иродовы; на востоке — Гефсиманские или св. Марии; на юге ворота Африканские и ворота Сионские или Давидовы. Все они, за исключением Яффских, на ночь запираются.

Иерусалим. Гравюра, 1844 г.

Иерусалим — город небольшой, его можно обойти кругом в полтора-два часа. Улицы, как и во всех восточных городах, узкие, от четырех до шестнадцати футов ширины, и грязные. Дома каменные, с плоскими крышами и по большей части обращены окнами во двор. Жителей в Иерусалиме насчитывается в настоящее время [1894 г.] до 60000; число их начало увеличиваться особенно с проведением яффско-иерусалимской железной дороги. По народностям они распределяются на турок, арабов, евреев, греков и армян; все это постоянные жители Иерусалима, так сказать туземцы, и живут они все в особых частях города, которые носят название кварталов — христианского, еврейского, турецкого. Кроме туземцев в Иерусалиме проживает еще много европейцев — русских, французов, немцев и других.

Русские имеют в Иерусалиме и свой особый уголок, где воздвигнуты прекрасные здания, служащие обыкновенным местом приюта для всех богомольцев из России, приезжающих в Иерусалим. На эти русские постройки наши паломники прямо и отправляются с вокзала железной дороги. Сюда же, на русский участок, направились и мы… Быстро спустились с горной предыерусалимской равнины в Гинномскую долину, проехали по небольшому прекрасно шоссированному мосту и приблизились к Яффским воротам. Что-то родное и близкое почувствовалось в сердце при въезде в Иерусалим. Глаз еще с горной равнины старался увидеть святейший храм Гроба Господня, но он едва выделяется из массы зданий, его окружающих; гораздо более видны турецкая мечеть Омара в восточной части города и русский Троицкий собор на северо-западе. От Яффских ворот идет на север вне стены широкая шоссированная улица; на правой стороне ее расположены прекрасные магазины и обширные гостиницы в европейском стиле. По этой-то улице мы и проехали на русские постройки и через три-четыре минуты езды были на месте.

Русские постройки находятся вне черты древнего Иерусалима, на месте бывшей стоянки лагеря Тита. Они занимают довольно обширное пространство и разделяются на старое и новое подворья. Старое подворье заключает в себе площадь в 11523 кв. сажен и обнесено невысокой каменной стеной. На этой площади возведены пять больших каменных корпусов и посреди них Троицкий собор. Первый, при въезде (с яффской дороги) в южные ворота подворья, корпус на левой стороне — больница для занемогших поклонников; она двухэтажная и в гигиеническом отношении содержится безупречно. В больнице находят себе врачебную помощь и больные из туземного христианского населения Иерусалима. Рядом с больницей возведено двухэтажное же здание, самое большое, принадлежащее нашей русской духовной миссии. Главный вход в этот корпус с восточной стороны. Миссия занимает одну только левую половину дома (верх и низ), правая же сторона устроена для помещения состоятельных паломников. Все здание разделено на отдельные комнаты, выходящие в коридор. Комнаты высоки, просторны и содержатся опрятно. При доме имеется прекрасная церковь во имя великомученицы царицы Александры, поместительная, с дубовым резным иконостасом. В доме русской миссии останавливается большинство из приезжего русского духовенства, с которого за помещение здесь не берется никакой платы во все время пребывания в Иерусалиме.

Против больницы и здания русской миссии в юго-восточном углу подворья стоит одноэтажный дом русского консульства, над которым развевается русский национальный флаг. Перед консульством раскинут небольшой садик. Далее, в расстоянии нескольких шагов от дома духовной миссии, высится великолепный пятиглавый соборный храм во имя Пресвятой Троицы; форма храма — равносторонний крест. Против алтаря устроена под навесом из виноградных лоз цистерна для воды. За собором следует обширный одноэтажный странноприимный дом с общими палатами для простолюдинов-мужчин на тысячу человек. За помещение в общих комнатах поклонники в первые четырнадцать дней ничего не платят, за пребывание же в них сверх двух недель уплачивают по три копейки в сутки. Напротив мужского странноприимного дома в восточной части ограды стоит одноэтажный же корпус и с общими же палатами для простых женщин-поклонниц; для каждой имеется здесь отдельная железная кровать и шкафчик с замком. В этом доме может поместиться около тысячи поклонниц. Кроме того, на подворье имеется еще несколько отдельных небольших строений для сторожей и низших служителей. Все означенные постройки были возведены в промежуток времени с 1858 по 1864 год.

Новое подворье, называемое также подворьем Православного Палестинского общества и состоящее из одного великолепного здания, устроено за северной стеной старого подворья на купленном Православным Палестинским обществом (в 1886 г.) участке земли почти в тысячу кв. сажен. Оно освящено и открыто для пользования поклонников 20 октября 1890 года. Здание подворья двухэтажное, с башней и устроено в виде буквы П. В восточной и южной сторонах его помещаются: внизу контора подворья, столовая и чайная для простолюдинов, кухня, пекарня, водогрейная и прачечная, а вверху — квартиры для управляющего подворьем, его помощника и смотрителя дома, библиотека, ванная, две общие столовые и отдельные номера 1-го и 2-го разрядов для состоятельных поклонников. В каждом номере имеются кровать и мягкая мебель. Плата за номер с чистым постельным прибором, отоплением, освещением и прислугой — от одного до двух рублей в сутки. В западной части здания, вверху и внизу, устроены более дешевые номера — от тридцати до пятидесяти копеек в сутки. В каждом также имеется кровать, но без белья; желающие получить постельный прибор уплачивают за него пятнадцать копеек в неделю. За каждую сверх одной в комнате кровать приплачивается десять или пятнадцать копеек в сутки. Имеется для поклонников и баня (небольшое низенькое здание на северной стороне подворья), за пользование которой паломники уплачивают десять копеек. Во дворе нового подворья разведен небольшой садик из красивых деревьев Востока со множеством цветочных клумб по сторонам проложенных дорожек.

По прибытии нашем на русский участок Иерусалима нас окружили русские люди и приветствовали с благополучным приездом. После двухнедельного путешествия по турецким портам было весьма приятно очутиться среди соотечественников и услышать родную русскую речь. Мы почувствовали себя как бы на родине, даже более — как бы дома среди родных и знакомых: так чужбина сближает людей одной земли и одного языка! Мои вятские спутники пожелали остановиться на подворье Православного Палестинского общества; чтобы не разлучаться с ними, остановился и я на этом же подворье. Вместе с нами здесь же разместились симферопольский священник Димитрий Р., лектор Казанского университета М., какой-то художник и купчик из Смоленска. Смотритель дома любезно показал нам помещения разных цен. Мы взяли номера 3-го разряда и поместились по два человека в каждом, я поселился с А. Н.

Первым нашим желанием было поскорее поклониться Гробу Господню. Но мы были в грязном дорожном платье; вещи же наши еще не были доставлены с вокзала, их привезли вместе со всем паломническим багажом в семь часов вечера. В ожидании багажа мы сели пить чай и не заметили, как вдруг стемнело. Ночи в Палестине наступают очень быстро; наших продолжительных сумерек там не бывает. В конце июня и начале июля солнце закатывается около семи часов вечера, а в половине восьмого уже бывает совершенно темно. Поэтому когда наш багаж был доставлен с вокзала, идти куда-либо было поздно. Мы волей-неволей должны были отложить наше поклонение христианским святыням до следующего дня.

Утром 30 июня для прибывших поклонников была истоплена баня. Так как за двухнедельное плавание по морям все мы порядком загрязнились, то и положили, прежде чем идти на поклонение святыням, омыться в приготовленной бане, чтобы предстать пред Гробом Господним и Голгофой чистыми телом. Но баня могла быть готова только к одиннадцати часам дня, и от нечего делать я сначала прошелся по садику Палестинского подворья, а потом отправился на старое подворье. На площади последнего в нескольких шагах от западных дверей Троицкого храма мое внимание привлекла древняя монолитная колонна, огороженная железной решеткой. Нижней своей частью она не отделена от грунта и имеет около трех саженей длины и семь четвертей в диаметре (диаметр ее везде одинаков); на обоих концах колонны сделаны небольшие совершенно одинаковые карнизы. Дождь и непогода образовали в колонне мелкие поры и уничтожили полировку. По простоте обделки и громадности размеров колонны археологи относят ее к древнееврейским временам. Видно, что она предназначалась для каких-то колоссальных сооружений, «быть может даже для портиков Соломонова храма, тем более, что, по свидетельству Флавия, колонны для храма выбивались именно на западной стороне Иерусалима»[17]. Но по причине образовавшейся во время обделки поперечной трещины, видной и в настоящее время, колонну не отделили от ее природного ложа. С течением времени она оказалась совершенно забыта и была открыта только в 1871 году во время земляных работ на постройках.

От колонны я прошел в Троицкий собор. В соборе не служили, так как был четверг, а по четвергам русская служба отправляется на Елеонской горе в церкви (русской) Вознесения. Собор производит на путешественника очень благоприятное впечатление. Он достаточно освещен наружным светом. Стены его выкрашены в белый цвет. Пол и солея устланы «мрамором святого креста» — светло-розового цвета, взятого из каменоломен Крестного монастыря. Иконостас, в один ярус, изящно отделан золотой бронзой; иконы прекрасной работы лучших отечественных художников. Особенной достопримечательностью храма является большое круглое бронзовое паникадило, которое не висит по обычаю на цепи, спускающейся сверху купола, а прикреплено в виде обода к нижнему карнизу главного купола; паникадило уставлено множеством лампад. Вознесши в соборе благодарение Господу за благополучное прибытие в Иерусалим, я возвратился на подворье.

После бани, когда начала спадать дневная жара, мы в количестве восьми человек, остановившихся на подворье Палестинского общества, взяв в проводники православного христианина — чернокожего араба Димитрия, довольно порядочно говорящего по-русски, отправились в храм Гроба Господня. От русских построек до Гроба Господня двадцать минут пути. Сначала мы шли по уже знакомой нам улице до Яффских ворот. Проходя мимо лавок и магазинов, расположенных на левой стороне дороги, мы делались предметом зазываний со стороны торговцев; в лавках и магазинах продаются крестики, образки, четки и разные съестные припасы. При входе в Яффские ворота, сделанные в городской стене, нас охватила легкая сырость, в проходе стояли с ружьями турецкие часовые.

Мы вступили внутрь святого города. Первое впечатление было не особенно хорошее, по крайней мере нисколько не лучше, чем от других восточных городов. Грязная, заваленная всякого рода дрянью и отбросами площадь, на которую мы ступили, тяжелый запах, охвативший нас тотчас же по входе в ворота, гортанные крики разношерстной восточной толпы, караваны осликов и верблюдов с тяжелыми ношами, масса снующих евреев с длинными пейсами и в лисьих шапках — все это не соответствовало тому представлению, какое мы имели о святом городе. По-видимому, ничто не отличало Иерусалима от других городов Востока и не указывало на близость величайших святынь христианского мира.

Мы прошли к так называемой башне Давида, возвышающейся в стене вправо от Яффских ворот. Башня древняя, на что указывают лежащие в основании ее громадные камни от тринадцати до пятнадцати футов длины, от четырех до четырех с половиной футов ширины и трех с половиной футов высоты. Это одна из трех башен, которые были пощажены Титом при разрушении Иерусалима. Впоследствии она несколько раз лежала в развалинах и вновь восстанавливалась: разнохарактерная кладка ее этажей — наглядное тому свидетельство. В настоящее время башня Давида составляет часть иерусалимской арабской цитадели. Мы пожелали взойти на башню. За небольшой бакшиш турецкие солдаты пустили нас. Проводник Димитрий показал нам здесь, в новейшей арабской надстройке, камеру [внутреннее помещение], где, по преданию, царепророк Давид сложил многие из своих псалмов. С платформы башни открывается прекрасный вид на город и окрестности.

От башни Давида мы пошли по улице Давида, идущей от Яффских ворот на восток. Улица эта, известная у арабов еще под названием улицы Цитадели и Большой, самая длинная, довольно хорошо вымощена, но чрезвычайно узкая; в некоторых местах на ней устроены ступеньки для подъема и спуска. Сообщение по улице, как и во всем старом городе, возможно или верхом на лошади и осле, или пешком. По дороге то и дело здесь встречаются караваны верблюдов, мулов и ослов, навьюченных разными тяжестями. Дойдя до первой поперечной улицы, мы свернули в нее. То была улица христианская, харет-ен-Нассара, — самая красивая и людная, с лавками галантерейных вещей, но такая же узкая, как и улица Давида. Она начинается от последней и идет с юга на север. Посередине христианской улицы от нее отделяется вправо переулок, наполненный по обе стороны лавками восковых свечей и вифлеемских изделий из перламутра. Мы свернули в этот переулок и, спустившись по нескольким ступеням, вышли на площадку храма Гроба Господня.

Храм Гроба Господня

Храм Гроба Господня открыт только с юга, со стороны предшествующей ему площадки (но и то не полностью), со всех же остальных сторон к нему примыкают разные постройки. Площадь пред храмом Гроба Господня имеет около восьми кв. сажен и вымощена плитами из местного камня маляки. Некогда ей предшествовал портик, о чем свидетельствуют уцелевшие следы огромных колонн. В настоящее время площадь со всех сторон окружена высокими зданиями, в которых помещаются церкви различных вероисповеданий[18]. На южной стороне площади против храма Гроба Господня помещается греческое подворье Гефсимании, на восточной — греческий монастырь Авраамия [19], армянская церковь св. Иоанна Крестителя и коптская церковь Архангела Михаила. На западной стороне находятся три православные церкви: церковь святого апостола Иакова, брата Господня, первого иерусалимского епископа, свергнутого иудеями с портика храма за свидетельство веры Христовой; церковь святых жен мироносиц и церковь святых сорока мучеников Севастийских. Последняя находится в северо-западном углу площади под полуразрушенной от землетрясения колокольней и служит усыпальницей иерусалимских патриархов. На северной стороне площади вход в храм Гроба Господня.

Храм Воскресения Христова (Гроба Господня) в Иерусалиме

Вход некогда состоял из двойных ворот, или дверей, с огивными арками, но в настоящее время правая, восточная половина ворот заделана камнем. Столбы входных дверей украшены группами колонн, на которые и опираются арки ворот. На одной из колонн левого дверного столба имеется трещина, из которой, по преданию, вышел священный огонь, когда раз в Великую Субботу мусульмане, по проискам армян, не допустили православных ко Гробу Господню; местное предание приписывает трещине чудесную силу, исцеляющую от зубной боли. Притолоки дверей украшены барельефами воскрешения Лазаря, входа Господня в Иерусалим, Тайной вечери и разных фантастических животных, птиц и растений. На арках ворот стоит другой ряд подобных же арок; два огивных окна выходят сюда из православного Святогробского монастыря. Направо от заделанной половины входных ворот возвышается крыльцо, которое некогда вело на Голгофу, а теперь — в отдельную от храма латинскую церковь скорби Богоматери; внизу под церковью находится греческий придел св. Марии Египетской.

Обнажив головы и осеняя себя крестным знамением, мы с благоговением приблизились к входным дверям и переступили порог святейшего храма Гроба Господня. Но с первого же шага наше религиозное чувство было оскорблено: с левой стороны у дверей внутри храма сидели на возвышении, устроенном наподобие нар, три турка в чалмах и курили наргиле. «Зачем эти поклонники Магомета в святейшем христианском месте?» — спрашивали мы своего проводника. «Это стража, — отвечал проводник, — она необходима ввиду частых ссор и драк, происходящих в этом храме между лицами различных христианских вероисповеданий. Она преспокойно сидит на отведенном ей месте и вас не побеспокоит, если вы сами не дадите ей к тому повода». Но такие объяснения мало удовлетворяют возмущенное религиозное чувство. Эта турецкая стража находится при храме Гроба Господня издавна, но прежде, как о том свидетельствуют путешественники, привратники сидели вне дверей[20]. Стража держит у себя и ключи от храма и открывает вход в него утром с пяти часов до десяти и днем с двух часов и до восьми вечера; на ночь храм запирается привратниками.

В прежнее время за вход в храм с поклонников взималась еще плата. Братья Вешняковы, посетившие Гроб Господень в 1805 году, пишут: «Февраля пятаго дня сподобились мы приити ко вратам храма Гроба Господня. Пришедшие многие из магометан и арабов с ключами врата церковныя, запираемыя двумя замками, отперли и отпечатали; потом вошед внутрь, сели на диван с левой стороны близ оных врат и отбирая тескере (квитанции о взносе 23 пиастров за право на вход в храм) и фирманы, пропускали поклонников, по входе коих, заперев и запечатав врата с наружной стороны, разошлись по своим местам»[21]. В настоящее время в часы, когда двери храма бывают открыты, поклонники ничего не платят за вход.

Миновав стражу, мы прошли к камню миропомазания, который лежит на полу прямо против входных дверей в трех саженях от них. На этом камне [праведные] Иосиф Аримафейский и Никодим помазывали миром пречистое тело Господа по снятии Его с креста и обвивали плащаницей. Камень, длиной около одной сажени и шириной аршина полтора, покрыт розовато-желтым мрамором; кругом его устроена каменная рама с четырьмя бронзовыми шарами по углам. Над камнем сооружен невысокий балдахин на четырех металлических столбах, с балдахина спускаются лампады (от разных христианских вероисповеданий); по три высоких подсвечника стоят в изголовье и в ногах камня. За камнем возвышается глухая стена главного греческого храма Воскресения; на ней изображено миропомазание пречистого тела Христова праведными Иосифом и Никодимом. Камень миропомазания является первоочередным предметом поклонения паломников в храме, здесь богомольцы всех христианских вероисповеданий изливают первый порыв своего сердца, наполненного священным религиозным чувством.

От камня миропомазания мы прошли налево в темную галерею, образуемую наружной стеной храма Гроба Господня и внутренней стеной греческого Воскресенского храма. Здесь, в расстоянии семнадцати аршин от камня миропомазания, паломнику показывают небольшое место, огороженное грубой железной решеткой с горящей лампадой. На этом месте, принадлежащем теперь армянам, по преданию, стояли во время распятия Христа, издалеча зрящя, Мария Магдалина, Мария, мать Иакова и Иосии, Саломия и другие жены, споследствовавшие Иисусу от Галилеи[22]. Отсюда налево идет лестница вверх в главную армянскую церковь, а направо выход в круглый храм, называемый ротондой св. Гроба Господня. Ротонда (круглое здание с куполом) Гроба Господня имеет около двадцати пяти аршин в поперечнике и окружена восемнадцатью массивными столбами, на которых лежит купол голубого цвета, покрытый золотыми звездочками. По стенам под куполом устроены три яруса хор, в одном из которых висят в арках изящные сребропозлащенные лампады — дар нашей покойной Императрицы Марии Александровны.

Во времена земной жизни Иисуса Христа на месте нынешней ротонды находился сад прав. Иосифа Аримафейского. В саду, простиравшемся к западу до горы Голгофской, в пятнадцати саженях от нее, возвышалась скала. В ней Иосиф устроил погребальную пещеру с двумя отделениями: притвором, или вестибюлем, куда евреи обычно приходили оплакивать умершего и где по временам совершались богослужебные обряды, и гробничной комнатой, следующей за притвором, в которой Иосиф высек для себя каменный гроб — ложе в виде скамьи. Можно думать, что Иосиф хотел высечь в гробничной комнате гробы и для других членов своей семьи, но только дальнейшие работы здесь были остановлены Провидением: приготовленная погребальная пещера с одиночным ложем, на котором еще никто из мертвецов не полагался, сделалась гробницей Того, Кто, во всю жизнь Свою не имея где главы подклонити (Мф. 8, 20), не имел собственной усыпальницы и для Своего краткого смертного покоя. Бе же на месте, идеже распятся Иисус, верт [вертоград], и в верте гроб нов (Ин. 19, 41), иже бе изсечен от камене (Мк. 15, 46), в немже николиже никтоже положен бе; ту убо пятка ради иудейска, яко близ бяше гроб, Иосиф и Никодим положиста Иисуса (Ин. 19, 41 — 42).

Святая равноапостольная царица Елена, открыв Гроб Господень, приступила к созданию часовни над священной погребальной пещерой. Для этого она прежде всего сняла [убрала] кругом пещеры окружавшую ее скалу. Потом, так как гробница занимала много места в воздвигнутой над нею базилике, сняли и притвор гробницы, так что погребальная усыпальница осталась одна. «Входной грот в Гроб Господень, — говорит св. Кирилл Иерусалимский, — был изсечен в скале, как и в других гробницах, но в настоящее время его нет более, потому что он был срыт при украшении храма»[23]. Впрочем, притвор вскоре был снова пристроен к гробнице.

В настоящее время памятник Гроба Господня также имеет вид часовни, длиной одиннадцать аршин десять вершков, шириной семь аршин тринадцать вершков и вышиной до верхнего карниза семь с половиной аршин; она стоит посреди круглого храма. Известная более под греческим названием кувуклии, часовня Гроба Господня в настоящем своем виде сделана из прекрасного розовато-желтого мрамора и украшена шестнадцатью витыми колоннами, на которых в виде венца красуется купол. По наружному своему виду часовня довольно изящна. Вход в нее с востока; перед входом возвышается мраморный помост с мраморными же перилами; на помосте у перил стоят каменные скамейки и высокие подсвечники, огромные свечи которых достигают верхнего карниза кувуклии. Отверстие входа в часовню низкое — два аршина вышины. Над входом висят три изображения Воскресения Христова: нижнее, писанное на доске, принадлежит армянам; среднее, мраморное, высеченное на стене одновременно с постройкой часовни, — православным; верхнее, писанное красками, — католикам; перед образами теплятся лампады. Внутренность часовни, по примеру Иосифовой погребальной пещеры, разделяется на два отделения: первое — более обширное (около четырех аршин длины и пяти аршин ширины) — придел Ангела; второе — вмещающее в себе не более четырех человек — собственно пещера Гроба Господня.

Придел Ангела обложен внутри белым и серым мрамором; в правой и левой стенах придела имеется по одному небольшому круглому отверстию, выходящему в ротонду (круглый храм). По этим отверстиям-окнам можно видеть, что толщина стен придела Ангела неодинакова: на северной стороне она более аршина, на южной менее. Посередине придела стоит невысокий, около одного с четвертью аршина вышины, четырехугольный мраморный столп в виде вазы, имеющий в поперечнике около половины аршина. В этот столп вделана часть камня, который был привален ко входу в пещеру Гроба Господня. При воскресении Спасителя Ангел Господень сшед с небесе, приступль отвали камень от дверий Гроба… (Мф. 28, 2)[24]. Из придела Ангела собственно в пещеру Гроба Господня ведет низкая дверь — отверстие вышиной один аршин тринадцать вершков, шириной тринадцать вершков и толщиной один аршин один вершок. Перед стеной со входной дверью висят пятнадцать дорогих лампад, из которых пять принадлежат православным, пять — католикам, четыре армянам и одна коптам.

С благоговением вступив в придел Ангела, мы приложились к части камня, отваленного Ангелом от дверей Гроба, и в трепетном молчании остановились у входа в Святое Святых часовни. В это время в пещере Гроба Господня были молящиеся, и мы могли входить в нее только по мере освобождавшегося там места. Дождавшись своей очереди, каждый со страхом и с сознанием своего недостоинства вступал в священнейшую пещеру и преклонял колена и главу перед ложем Жизнодавца Господа. Я не буду описывать тех чувств, какими моя душа наполнилась тогда: подобные чувства не поддаются перу и не высказываются публично. Скажу только, что от сладостно-блаженного состояния не хотелось выходить из пещеры.

Святой Гроб Господень

Священнейшая пещера Гроба Господня имеет два аршина четырнадцать вершков длины, два аршина восемь вершков ширины и четыре аршина высоты и вся внутри обложена белым мрамором. Согласно со свидетельством евангелиста Марка (Мк. 16, 5), направо от входного отверстия (а вход в пещеру с востока) находится ложе, на коем покоилось пречистое тело Господа; ложе имеет длины, как и пещера, два аршина четырнадцать вершков, ширины один аршин пять вершков и высоты от полу тринадцать вершков. В ограждение от расхищений поклонников ложе сверху и с лицевой стороны обложено плитами белого мрамора толщиной в вершок, а с остальных сторон — с востока, севера и запада — непосредственно примыкает к стенкам пещеры. Верхняя плита ложа имеет посередине поперечную трещину, о которой созданы разные сказания. Плита очень часто в течение дня умащается розовой водой стоящим здесь греческим монахом, а еще более орошается горькими слезами молитв и покаяния тех многочисленных поклонников, которые со всей вселенной притекают сюда излить свою душу и свое житейское горе.

Поверх плиты, на высоте четырех с половиной вершков от нее, по стенам вокруг ложа идет карниз толщиной три с половиной вершка, на котором стоят подсвечники со свечами и мраморные вазы с цветами. Над карнизом на северной стене возвышается большое резное мраморное изображение Воскресения Христова, принадлежащее православным; направо от него армянский образ Воскресения, а налево — католический. На западной стене пещеры прямо против входа висит небольшая писанная красками икона Божией Матери. Главное украшение пещеры Гроба Господня — это сорок три сребропозлащенных лампады (13 греческих, 13 латинских, 13 армянских и 4 коптских), в несколько рядов висящих над св. Гробом и день и ночь освещающих внутренность пещеры. Для выхода дыма от горящих лампад и свеч в куполе пещеры сделано небольшое отверстие. Ежедневно на Гробе Господнем совершаются три литургии: сначала в первом часу ночи служат православные, вслед за ними армяне и, наконец, католики. Греки при служении постилают на плиту ложа парчовую пелену, причем левая половина плиты служит жертвенником, а правая — престолом; католики же ставят поверх плиты деревянную подставку, возвышающуюся над ложем на пол-аршина.

Православная Греческая патриархия

На следующий день, 1 июля, все вновь прибывшие богомольцы, в сопровождении каваса Палестинского общества, по заведенному издавна порядку отправились в Греческую патриархию. Пошли и мы. Греческая православная патриархия находится рядом с храмом Гроба Господня, примыкает к нему с западной стороны, и разделяется на старую и новую. Старая патриархия, прежде монастырь св. Феклы, выстроена очень неправильно, состоит из подъемов, спусков, площадок, на которые выходят келии святогробских монахов. В ней находятся пять церквей: две вверху – церковь святой первомученицы Феклы и, к востоку от нее, прислонившаяся к куполу ротонды (круглого храма) Гроба Господня церковь святых равноапостольных царей Константина и Елены; три внизу – известные нам церкви святого апостола Иакова, брата Господня, св. Марии Магдалины и святых сорока Севастийских мучеников. Новая патриархия, в которой в настоящее время живет Иерусалимский патриарх, расположена напротив старой, на северной стороне улицы, носящей название Патриаршей, и соединяется со старой патриархией аркой, переброшенной через улицу.

Кавас привел всех в старую патриархию. В воротах встретили нас греческие монахи и ввели в устроенную при воротах комнату, где нам было предложено угощение, состоявшее из рюмки ракички (местной водки), очень горькой на вкус, и горсти изюма. Многие из богомольцев отказались от предложенного угощения. Отсюда один из греческих иеромонахов, некоторое время живший в Тифлисе и хорошо говорящий по-русски, повел нас в патриаршую церковь святых равноапостольных царей Константина и Елены; кавас же остался в воротах. При входе нашем в церковь отворились Царские врата, и греки начали служить краткий молебен на греческом языке. Церковь свв. Константина и Елены небольшая, домовая патриаршая, с тремя-четырьмя окнами, из которых одно, в северной стене, выходит в ротонду Гроба Господня; невысокий свод церкви поддерживается одной колонной. Иконы хорошего русского письма, клиросы и патриаршая кафедра убраны мозаикой из перламутра и слоновой кости; пол разноцветный, мраморный. После молебна мы прикладывались к святым иконам и смотрели из окна в северной стене храма в ротонду Гроба Господня. Затем греки, пригласив всех к пожертвованиям на свечи (по 15 – 20 коп.), вывели нас из церкви и повели в какое-то помещение, состоящее из передней и двух комнат, где усадили на расставленные вдоль стен скамейки (мужички были посажены в передней, а мы в следующей комнате). Затем вошли три греческих инока и по древнееврейскому обычаю, совершенному в знак смирения и любви и Самим Божественным Учителем над апостолами, начали омывать мужчинам ноги, причем один инок держал таз и воду, другой полотенце, а третий уже омывал обе ноги. После омовения инок целовал ноги, а иеромонах, живший в Тифлисе, обливал богомольцу руки розовой водой. Во время омовения ног греки пели по-гречески: «Союзом любве связуеми апостоли, владычествующему всеми себе Христу возложше, красны ноги очищаху, благовествующе всем мир». Женщинам ног не умывали, а только обливали руки розовой водой; некоторые из паломниц, более чувствительные, смотря на обряд омовения, плакали от полноты чувств.

По окончании обряда омовения ног явился архиерей и прошел в дальнюю комнату, всю уставленную иконами. За ним туда же вошли два иеромонаха, из коих один сел за письменный стол, на котором лежала громадных размеров книга для записи поминовений, а другой начал поодиночке вызывать поклонников. Каждому предлагалось записать для поминовения имена своих родителей и родственников, причем имена живых и умерших записывались, кажется, безраздельно. После записи паломник приглашался к пожертвованиям в пользу патриархии. Большинство, и даже мужички, жертвовали по рублю. В благодарность за пожертвование архиерей, сидевший у письменного стола, благословлял богомольца и вручал ему от имени Патриарха разрешительную грамоту, напечатанную на славянском языке (с грамматическими погрешностями) и украшенную по сторонам изображениями воскресения Господня, орудий распятия, кувуклии (часовни) Гроба Господня и святых евангелистов. Содержание грамоты совершенно тождественно с разрешительной молитвой, полагаемой у нас в руки умерших. Начинается она: «Умерение наше; от Благодати милости и власти Всесвятаго и Животворящаго Духа; данныя от Спаса нашего Иисуса Христа Божественным и святым Его учеником и апостолом, еже вязати и решити человеком согрешения, Рекшаго им…» – и т. д.

Когда все богомольцы благословились в патриархии, то иеромонах, живший в Тифлисе, пригласил нас в трапезную, где был приготовлен обед, – подавались черный хлеб, соленые маслины и каша. Многие из паломников отказались от обеда. Затем все всходили на кровлю храма Гроба Господня, а отсюда, через дверь в куполе, – внутрь ротонды, на верхние хоры. Этим и кончилось наше хождение в патриархию. К полудню все богомольцы возвратились на русское подворье. После обеда[25], когда начала спадать дневная жара, мы в количестве восьми человек, взяв в проводники знакомого уже нам араба Димитрия, отправились к храму Гроба Господня, чтобы оттуда пройти крестным путем на Елеонскую гору. В храме мы пробыли недолго; приложившись к главным христианским святыням, прошли в Гефсиманское подворье, что на южной стороне предхрамовой площадки.

Гефсиманское подворье

Здесь, в небольшой часовне, хранится почитаемая всеми православными иерусалимскими христианами святыня – плащаница, изображающая успение Пресвятой Богоматери. Плащаница за три дня до праздника Успения Пресвятой Богородицы, рано утром, торжественно, при многочисленном стечении народа, переносится из подворья в Гефсиманскую пещеру – место погребения Богоматери, и полагается на священное ложе, на котором покоилось тело Пречистой; здесь она и лежит до дня отдания праздника. Изображение усопшей Богоматери на плащанице резное, из дерева, и обложено богатым сребропозлащенным окладом; венец украшен драгоценными камнями. Оклад – дар графини Орловой-Чесменской. На Гефсиманском подворье имеет постоянное местопребывание игумен Гефсиманской пещеры.

Серебряная плащаница Богородицы

С запада к Гефсиманскому подворью примыкает древняя мусульманская мечеть, с которой связано предание об одном важном событии в истории святых мест Иерусалима. Первый мусульманский халиф, Омар, взяв Иерусалим, хотел совершить моление в храме Гроба Господня, чтобы потом обратить его в мечеть. Патриарх Софроний едва умолил Омара оставить во владении христиан их святейшее место. Тогда Омар произнес молитву вне храма, на том самом месте, где теперь стоит мечеть.

В Гефсиманском подворье мы прикладывались к плащанице Богоматери, а гостеприимный игумен предложил нам кофе и воду с вареньем. С подворья мы снова вышли на предхрамовую площадку и через калитку в юго-восточном углу вступили в узкий переулок, называвшийся в древности улицею Пальм. Пройдя с левой стороны большое здание гостиницы с лавками, принадлежащее патриархии, мы поравнялись с прекрасным, в европейском стиле зданием, выходящим углом на базар. Этот дом – русский и построен на месте судных врат, через которые Христос Спаситель прошел на Голгофу.

Русский дом

Место это куплено русским правительством в 1858 году у одного коптского священника с целью построить на нем странноприимницу для русских поклонников. Однако по разным обстоятельствам постройка замедлилась, пока в 1881 году не посетил святого града Великий князь Сергий Александрович. Его Высочество, обратив внимание на важность приобретенного места, повелел Православному Палестинскому обществу приступить к расчистке участка от мусора и ассигновал из собственных средств сумму, необходимую на издержки по раскопкам. Руководство и наблюдение за раскопками были возложены на архимандрита Антонина [Капустина], начальника русской духовной миссии в Иерусалиме. Архимандрит Антонин привлек к участию в работах археолога и городского архитектора Шика, около пятидесяти лет занимающегося изучением местности Иерусалима.

Когда начали производить раскопки, то неожиданно из-под мусора обнаружились две части древней стены и между ними древний порог со следами углублений для дверей. По тщательном археологическом исследовании оказалось, что в промежутке стен были древнееврейские судные врата и найденный порог принадлежал именно этим вратам. А так как еврейские судные врата служили для выхода за город и вели на Голгофскую скалу, которая тотчас же и возвышалась за вратами – прямо на запад, то открытый в результате раскопок порог получил священное значение: через него прошел на вольное распятие и смерть Спаситель мира. Кроме того, найденные врата подтвердили подлинность самого св. Гроба и Голгофы. До раскопок на русском месте некоторые англиканские ученые на том основании, что Гроб Господень и Голгофа находятся ныне внутри города, почти посредине его, тогда как при жизни Спасителя, как свидетельствуют апостолы Иоанн и Павел, они были близ града (Ин. 19, 20), вне врат городских (Евр. 13, 12), оспаривали подлинность св. Гроба и Голгофы. Но с открытием судных врат на русском участке подлинность эта стала несомненной: Гроб и Голгофа оказались вне остатков древней еврейской стены и судных врат.

По окончании раскопок Православное Палестинское общество постановило возвести на этом месте, для сохранения найденных священных остатков древности, приличное сооружение. После четырехлетних переговоров с турецким правительством, 13 сентября 1887 года, в тот самый день, в который некогда святой царицей Еленой был освящен первый христианский храм в Иерусалиме (включавший в свои сооружения и наше русское место), последовала закладка дома.

Мы пожелали войти в это здание. Смотрительница дома Александра Зубарева, родом вятчанка, охотно впустила нас. Сначала по входе идет небольшой коридор, по обе стороны которого расположены комнаты – номера для поклонников. Пройдя весь коридор, спускаются вниз по лестнице на площадку к святому порогу. Он огражден приличной решеткой, и над ним устроена арка, в основание которой вошла древняя стена. Отсюда мы по другой лестнице поднялись в церковь, которая построена к западу от площадки святого порога. Сооруженная шесть-семь лет тому назад, церковь освящена только 22 мая 1896 года и посвящена имени св. блгв. Александра Невского, в вечное воспоминание о почившем в Бозе возлюбленном Монархе нашем Государе Императоре Александре III[26]. Церковь производит приятное впечатление на путешественника; иконы в иконостасе прекрасного русского письма знаменитых художников. Входили мы и на кровлю здания, чтобы посмотреть на храм Гроба Господня, который отделяется от русского дома весьма незначительным пространством; крайний угол русского участка отстоит от пещеры обретения святого креста в трех-пяти саженях. Затем, положив по усердию в кружку дома кто сколько мог, мы распрощались с любезной смотрительницей.

Страстной путь

Русский дом с его священными остатками – судными вратами и порогом – составляет конечную западную часть так называемого в Иерусалиме страстного пути. По этому пути мы и пошли далее. В состав страстного пути – via dolorosa – входит несколько улиц, по которым шел на Голгофу из претории Пилата осужденный на крестную смерть Господь Иисус Христос. Начинаясь на месте дома Пилата, ныне казарм иерусалимского гарнизона, путь этот на протяжении пятисот пятидесяти шагов длины идет с востока на запад, у австрийского приюта делает поворот на юг Дамасской улицей, а через пятьдесят шагов снова принимает направление с востока на запад до судных врат на русском месте. Эта западная половина страстного пути имеет четыреста шагов длины и идет в гору. Весь путь довольно хорошо вымощен, ширина его неодинакова: в восточной половине он имеет две с половиной сажени ширины, в западной одну-полторы сажени.

Общее направление пути от дома Пилата до Голгофы – с востока на запад – не подлежит сомнению; но чтобы доселе остались те же улицы без всякого изменения, этому, конечно, верится с трудом. Нынешние городские здания стоят, как видно из раскопок, на толстых слоях минувших разрушений, поэтому напрасно католические аббаты и отцы стараются уверить путешественников в точном соответствии нынешнего страстного пути древнему. Весьма изобретательные по части святынь и преданий, они даже точно указывают на этом пути места, на которых, по их сказаниям, происходило то или другое событие во время крестного шествия Господа на Голгофу. Эти места обозначены латинскими надписями на наружных стенах домов и заборов и называются у католиков станциями. Посещению их поклонниками католические священнослужители придают большое значение в деле отпущения грехов. Они говорят, что каждая станция имеет силу давать благочестивым посетителям ее индульгенцию от мук загробного чистилища. И католические поклонники, идя от первой станции – претории Пилата, где Спаситель наш был осужден на крестную смерть, обыкновенно останавливаются на каждой последующей станции для произнесения особых молитв, за что сопровождающие их католические отцы и объявляют им индульгенции от чистилищных мук на несколько лет. Не все станции, по сказаниям католических отцов, имеют силу давать посетителям их одинаковые индульгенции: одна станция избавляет от чистилищных мук на большее количество лет, другая – на меньшее. Прошедшему весь страстной путь и остановившемуся для размышления и молитвы на всех станциях, по учению католических богословов, срок мучений в чистилище сокращается на восемьдесят пять лет[27].

Вот некоторые из этих мест, или станций, если идти по страстному пути с запада на восток, как шли мы. Прежде всего паломнику указывают на одну древнюю колонну, означающую, по католическому сказанию, место, где Спаситель во время крестного шествия обратился к следовавшим за Ним женщинам, плакавшим и рыдавшим, со словами: дщери Иерусалимски, не плачитеся о Мне, обаче себе плачите и чад ваших (Лк. 23, 28). Далее, к востоку, указывают: во-первых, место второго падения Спасителя (по преданиям Римской церкви, Божественный Страдалец во время Своего крестного шествия на Голгофу падал от изнеможения на пути три раза; место третьего падения Господа указывается на запад от судных врат); во-вторых, дом св. Вероники, которая, по преданию, увидев в окно окровавленного Господа, вышла к Нему и чистым полотенцем отерла от пота и крови пречистый лик Его; в-третьих, место, где произошла встреча Господа Христа с шедшим из села Симоном Киринейским, на которого воины Пилата возложиша крест нести по Иисусе (Лк. 23, 26). Все эти святыни, помимо латинских надписей, обозначены колоннами, прислоненными к стене или вделанными в нее. Последнее из упомянутых мест находится недалеко от поворота страстного пути на север, на Дамасскую улицу.

На этой улице показывают место дома евангельского богача, у ворот которого сидел нищий Лазарь. Но, очевидно, этот дом – чистая выдумка католических отцов: евангельское повествование о богаче и Лазаре есть притча, взятая Господом не из единичного примера какого-либо иерусалимского богача, а из нравов жизни еврейского народа. Неподалеку от этого мнимого дома евангельского богача показывают место первого падения Господа под тяжестью креста; большой обломок древней гранитной колонны, лежащий у глухой стены и полузасыпанный землей, означает этот участок страстного пути. Тут же находится латинская станция обморока Пресвятой Богородицы: на этом месте, по католическим сказаниям, Пресвятая Матерь Божия лишилась чувств, когда увидела Божественного Сына Своего изнемогающим под тяжестью несомого Им креста.

Гораздо более достойны внимания и благоговейного почитания места в восточной половине страстного пути, и прежде всего то, которое означено аркой, известной под названием «Се, Человек (ecce homo)». По латинскому преданию, именно здесь Пилат показал народу в багрянице и в терновом венце Божественного Страдальца, сказав: се, Человек (Ин. 19, 5). Арка перекинута через всю улицу. По исследованиям ученых, она – остаток древности (построена не позже III или начала IV в. по Р. Х.[28] и в течение веков подвергалась изменениям) и прежде состояла из трех арок: средней, большой, и двух меньших боковых. В настоящее время с улицы видна только средняя арка, боковые же вошли в высокие стены сооружений, воздвигнутых на обеих сторонах Страстной улицы. На верху арки устроена мусульманская молельня с маленьким окном, в молельне постоянно живет дервиш. С юга к арке примыкает высокая каменная стена, скрывающая внутри себя горы щебня и мусора, на которых ютится небольшой монастырь дервишей, в этом мусоре и находилась южная боковая арка, снятая дервишами при перестройке монастыря.

На северной стороне улицы в арку упирается величественное и прекрасное по своей архитектуре здание Сионской общины сестер милосердия, принадлежащее католикам. Оно построено в 1862 году крещеным в латинском вероисповедании евреем Альфонсом Ратисбоном на купленном им (за 60 000 франков) у индийских дервишей участке земли. Сестры милосердия, живущие здесь, составляют монашескую общину и занимаются воспитанием и обучением детей. По первоначальной мысли основателя общины, сестры должны были иметь целью обращение в христианство евреев и воспитание еврейских детей в духе латинской церкви. Но так как евреев, желающих креститься и отдавать своих чад в латинское учебное заведение, почти не оказывалось, то сестры стали принимать на воспитание детей других национальностей и вероисповеданий. В настоящее время здесь учатся дети и арабов, православных и католиков, и армян, и евреев, и магометан.

Кроме школьных помещений, при общине имеется церковь. Мне случилось побывать в ней. Церковь общины сионских сестер расположена вдоль Страстной улицы и заключает в себе малую северную арку [из триады] «Се, Человек». В притворе, куда ведут по входе с улицы восемь или десять ступеней, находится простой черный крест в натуральную величину, с известной евангельской надписью на еврейском, греческом и латинском языках, и прекрасная статуя скорбящей Божией Матери. Главный престол храма прислонен к арке (боковой) «Се, Человек»; над престолом, в арке, на особом карнизе стоит художественно исполненная статуя из белого мрамора, изображающая Спасителя в терновом венце. Над статуей по карнизу, окружающему арку, высечены слова: Sanguis Ejus super nos et super filios nostros – кровь Его на нас и на чадех наших (Мф. 27, 25). Как место осуждения Спасителя, прекрасная церковь сионских сестер есть жилище безмолвия: на дощечках у алтаря посетитель храма читает запрещение: Silence [молчание]. Само богослужение совершается здесь вполголоса; орган звучит едва слышно. С левой стороны главного алтаря находится придел Божией Матери, из которого спускаются в особый склеп, высеченный в скале и назначенный для погребения сестер общины. На наружной стене (южной) здания Сионской общины сестер милосердия большими золотыми буквами сделана надпись: via doloroza (страстной путь).

На той же северной стороне Страстной улицы, несколько восточнее здания общины сионских сестер, находится францисканский монастырь в память бичевания Христа, построенный на развалинах древнего христианского храма. В церкви этого монастыря под престолом показывают место, омоченное, по преданию, бесценной кровью Божественного Страдальца; оно обозначено черным кругом на мраморном помосте. На наружной стене монастыря начертаны золотыми буквами на латинском языке слова: …Пилат взял Иисуса и велел бить Его (Ин. 19, 1).

Против монастыря бичевания, на другой стороне улицы, расположены казармы турецкого гарнизона. Они построены, по преданию, на месте дома Пилата, развалины которого древними христианскими путешественниками указываются в северо-западном углу площади Соломонова храма, то есть там, где в настоящее время и стоят казармы. За подлинность этого места, по мнению нашего ученого археолога Олесницкого, говорит также «общий на востоке обычай строить храм на месте древняго храма, дворец на месте древняго дворца»[29]. Следуя этому обычаю, «позднейшие владетели Иерусалима и возобновили преторию Пилата или, лучше сказать, из его развалин построили группу новых зданий, для местопребывания иерусалимских пашей; в настоящее время она обращена в казармы. Новейший арабский стиль этих зданий не подлежит сомнению; но легко заметить также, что при постройке его пользовались готовым древним материалом. Очень много камней в основании здания принадлежат крестоносцам»[30]. Прежний вход в преторию со Страстной улицы заделан, но порог крыльца виднеется и ныне. Претория Пилата была исходным пунктом крестного шествия Спасителя. Отсюда, от дома Пилата, католики и начинают счет своих станций.

Церковь св. Анны с руинами купальни Вифезда. Соврем. вид

На той же Страстной улице, восточнее казарм, недалеко от Гефсиманских врат, находятся латинская церковь святой прав. Анны и овчая купель – Вифезда. Церковь св. Анны, по преданию, идущему от первых веков христианства, построена на месте дома святых праведных Богоотец Иоакима и Анны. В V веке по Р. Х. здесь уже стояла церковь, построенная императрицей Евдоксией, и называлась базиликой св. Марии. Арабы, овладев Палестиной, разрушили храм св. Марии. Крестоносцы на его развалинах снова строят храм – в честь св. Анны, и при нем основывают аббатство, между инокинями которого считались супруга короля Балдуина I Арда и дочь Балдуина II Юдифь. В 1192 году церковь св. Анны была обращена Саладином в школу факиров под именем Салагийе, каковое название она удерживала до 29 октября 1856 года, когда поступила в распоряжение французского правительства – была подарена Франции султаном за союз ее с Турцией во время Крымской войны против России. Современная латинская церковь св. Анны имеет сорок шагов длины, двадцать семь – ширины и состоит из трех зал, которые все оканчиваются абсидами. Под главным алтарем находится иссеченная в скале пещера, спуск в которую (21 ступень) идет из середины храма. Здесь, в этой пещере, по древнему преданию, и родилась Приснодева Мария.

Напротив храма св. Анны, за загородкой, находится огромный пустой пруд, наполовину засыпанный мусором и разными нечистотами. Этот пруд в описаниях путешественников известен под названием евангельской овчей купели – Вифезды, при которой, по повествованию евангелиста Иоанна, было пять крытых ходов, и в них лежало великое множество болящих, слепых, хромых, сухих, чающих движения воды (Ин. 5, 2 – 3). Здесь Спаситель встретил расслабленного, находившегося в болезни тридцать восемь лет и не имевшего человека, который опустил бы его первым в купель по возмущении в ней воды Ангелом. Спаситель исцелил этого расслабленного Своим всемогущим словом.

Наш ученый археолог А. Олесницкий высказывается против подлинности этого места. Он говорит: «…Этот пруд не имеет никакого права на имя Вифезды. 1) Местные жители не знают никаких преданий о чудесах, совершившихся в этом пруде, самое имя котораго им неизвестно. Как бы именно вопреки мнению ученых, считающих этот пруд чудесною евангельскою купелью, арабы оказывают к нему крайнее неуважение, большее чем к какому-либо другому древнему пруду. Почти до половины он засыпан уже городским сором, навозом и проч. 2) Пруд, носящий в описаниях Иерусалима имя Вифезды, не имеет живаго ключа и очевидно питался дождевою водою или водою прудов Соломона. Между тем до настоящаго времени в Палестине ценятся только бассейны с живыми ключами, так что трудно предположить, чтобы купель Вифезда, при своем священном значении в народе, зависела от дождей и следовательно подвергалась возможности то истекать, то наполняться… Наконец, соединяемый с прудом Вифезды дом призрения больных и увечных со своими пятью галереями не мог быть в такой близости к замку (Антония)[31], в какой стоял к ней пруд, лежащий на северной стороне храма (площади Соломонова храма). Самым удобным местом для богадельни в Иерусалиме была именно часть города на западной стороне храма, долина Тиронсон, представлявшая, так сказать, деревенскую часть города»[32]. Почтенный профессор полагает, что пруд вблизи церкви св. Анны был вырыт иерусалимскими правителями со стратегической целью – защищать храм Соломонов, к которому он так близко примыкает, с северной его стороны[33].
Не беру на себя смелости опровергать доводы почтенного профессора против исторической подлинности Вифезды около латинской церкви св. Анны, но позволю себе привести только свидетельство св. Иоанна Дамаскина, писателя VIII века, указывавшего овчую купель именно вблизи дома святых праведных Богоотец. В своем «Изложении православной веры» он говорит: «Мария, став Материю Творца, сделалась Госпожею всех тварей. Рождается же в доме Иоакимовом, близ Овчих врат»[34]. А дом святых Богоотец ученые и наш профессор, согласно с древним преданием, указывают на месте латинской церкви святой прав. Анны.

Иосафатова долина

Пройдя весь страстной путь, мы вышли за город через Гефсиманские ворота. Тотчас за воротами, направо у городской стены, встречается четырехугольная площадка, служившая, по преданию, основанием несуществующей теперь церкви святого первомученика Стефана на месте его мученической смерти. К востоку от ворот идет обрывистый спуск в узкую Иосафатову, или Кедронскую долину, имеющую здесь направление с севера на юг.

Невеселую картину открывает Иосафатова долина перед взорами путешественников. Крутые склоны ее, восточный и западный, почти сплошь усеяны надгробными памятниками. Уже древние евреи погребали своих мертвецов в Кедронской долине. Нынешние же израильтяне считают за великое счастье быть погребенными на этом древнем кладбище. По общераспространенному еврейскому верованию, основывающемуся, вероятно, на значении слова «Иосафат» (Иосафат, или Иехошафат значит «Господь судит») и на словах пророка Иоиля, который от лица Господня говорит: И соберу вся языки, и сведу Я на юдоль Иосафатову, и разсуждуся с ними ту о людех Моих, и о наследии Моем Израили, иже разсеяшася во языцех… <…> Да востанут и взыдут вси языцы на юдоль Иосафатову, яко тамо сяду разсудити вся языки яже окрест (Иоил. 3, 2 и 12), – последний Страшный суд над родом человеческим будет произведен в долине Иосафатовой[35]. А раввины иудейские при этом утверждают, что погребенные в Кедронской долине при трубном гласе Страшного суда «воскреснут немедленно, тогда как все другие должны будут прорывать себе, как кроты, подземный проход до священнаго места, где их вызовет трубный глас»[36]. Кроме того, по сказаниям раввинов, погребенного в долине Иосафатовой не посмеет коснуться не только червь, но и сам Ангел суда[37].

Отсюда и происходит стремление многих из нынешних ревнителей закона Моисеева прибыть перед смертью в Иерусалим, чтобы сложить свои кости в Кедронской долине. Есть свидетельства, что в XVII веке были присылаемы из Европы в Иерусалим транспортом через Яффу целые тысячи умерших израильтян для погребения их в Иосафатовой долине. Верование иудеев о месте Страшного суда в Иосафатовой, или Кедронской долине разделяют и палестинские мусульмане и поэтому стараются класть своих мертвецов в эту же самую долину, причем они хоронят усопших на западном склоне долины, еврейское же кладбище находится на восточном склоне, обращенном к святому граду.

Гробница Авессалома

Из многочисленных надгробных памятников, возвышающихся в этой долине смерти, особенно резко выделяются три древнееврейские гробницы, известные под именем гробниц Авессалома, Иакова и Захарии. Они находятся на западном склоне Елеонской горы, вправо от дороги на нее. Первая из этих гробниц, памятник Авессалома, есть полумонолит, имеющий до семи саженей высоты; нижняя часть его высечена в скале и имеет около трех саженей длины и ширины; внутрь его ведут четыре небольших отверстия. Издали памятник очень похож на небольшую колокольню. По свидетельству Второй книги Царств, Авессалом сам еще при жизни своей взял и поставил себе памятник в царской долине; ибо сказал он: нет у меня сына, чтобы сохранилась память имени моего. И назвал памятник своим именем (2 Цар. 18, 18). Хотя известно, что Авессалом умер далеко от Иерусалима, за Иорданом, но, как говорит предание, отец его Давид, глубоко скорбевший о смерти сына, перенес его труп в Иерусалим и положил в гробнице его имени. Памятник Авессалома несет на себе проклятие, павшее на голову мятежного сына Давидова. Всякий проходящий мимо еврей и магометанин считает своей обязанностью бросить первый попавшийся камень в безмолвные стены памятника.

Гробница Иакова находится в двадцати-двадцати пяти саженях к югу от памятника Авессалома. Она состоит из нескольких высеченных в скале при подошве Елеонской горы комнат-пещер, в которых находятся погребальные ложа; в эту гробницу ведут два входа – один с запада, другой с юга. По христианскому преданию, в этих пещерах Иисус Христос по воскресении Своем явился апостолу Иакову Праведному, скрывавшемуся здесь без пищи и питья в скорби от смерти Спасителя. Здесь же, по преданию, апостол Иаков и погребен, после того как за исповедание Христово был сброшен иудеями с портика храма и побит камнями.

Третья гробница, памятник Захарии, стоит подле пещер Иакова, к югу от них. Гробница Захарии представляет иссеченный из скалы четырехугольник – монолит двух с половиной саженей длины и ширины в основании – и со всех сторон украшена колоннами; она покрыта пирамидальной вершиной, составляющей одно целое с корпусом памятника. Памятник назван гробницей Захарии – вероятно, того самого Захарии, сына Варахиина, который был убит иудеями между храмом и жертвенником. Намек на существование в Иерусалиме гробницы именно этого Захарии можно видеть в словах Иисуса Христа, обращенных к книжникам и фарисеям: Горе вам, книжницы и фарисее лицемери, яко зиждете гробы пророческия, и красите раки праведных, и глаголете: аще быхом были во дни отец наших, не быхом убо общницы им были в крови пророк: темже сами свидетельствуете себе, яко сынове есте избивших пророки… <…> … Да приидет на вы всяка кровь праведна, проливаемая на земли, от крове Авеля праведнаго до крове Захарии сына Варахиина, егоже убисте между церковию и олтарем (Мф. 23, 29 – 31, 35). Памятник Захарии, несмотря на все старания ученых, не открыл еще входа внутрь себя.

Спустившись по дороге в Иосафатову долину, мы подошли к древнему каменному мосту через Кедронский поток. Поток Кедрон, некогда протекавший на дне Иосафатовой долины, в настоящее время не имеет своих вод и его ложе совершенно сухо; только очень редко, во время сильных зимних дождей, дождевая вода, сбегающая в большом количестве в долину, образует поток, который несет свои воды по долине к Мертвому морю; но с прекращением дождей поток скоро иссякает. Отсутствие вод в Кедронском потоке, вероятно, объясняется тем, что русло его засыпано огромной массой мусора, свезенного сюда в течение веков. Известно, что царь Иудейский Иосия, по разрушении им идольских жертвенников и кумиров, построенных его предшественниками на площади храма, развалины и прах их снес в поток Кедрон (4 Цар. 23, 12). Еще более развалин и камней принял в себя поток от разных завоевателей Иерусалима, начиная от вавилонского царя Навуходоносора и кончая современными владетелями этого священного города. Новейшие раскопки в долине не могли открыть свежего грунта даже на глубине десяти сажен; вероятно, поток принял подземное направление.

Гефсиманская пещера

По переходе через Кедронский поток дорога разветвляется: налево начинается подъем в гору Елеонскую, направо, к югу, мимо еврейских гробниц, при подошве Елеонской горы идет в обход ее широкий путь в селение Вифанию и на Иордан. Мы пошли по первому пути и вскоре приблизились к погребальной пещере, известной в народе под названием Гефсиманской. То пещера-часовня Богоматери, вмещавшая в себе некоторое время тело Пречистой. Гефсиманская погребальная пещера составляет северный исходный пункт Кедронского кладбища и имеет вид погреба, прислоненного к горе. Некогда над этой погребальной пещерой стоял верхний храм. Крестоносцы имели при нем женский монастырь. Но в 1187 году монастырь и верхний храм были разрушены Саладином и уцелел только нижний пещерный храм. Вход в погребальную пещеру Богоматери с южной стороны. Перед входом имеется небольшая площадка, на которую спускаются с дороги на гору по нескольким широким ступенькам. Предполагают, что эта площадка составляла некогда притвор храма. Наружные стены пещеры сложены из массивных камней, в расщелинах которых растут мох и кустики травы.

Когда мы подошли к Гефсиманской пещере, то входные двустворчатые железные двери ее были открыты. Войдя, мы взяли по восковой свече и стали спускаться по широкой (около 2 саженей ширины) мраморной лестнице в глубину пещеры (лестница имеет около 50 ступеней). Если войти в пещеру с дневного света, то внутри ее кажется полный мрак, и только далеко внизу мелькают огни от множества лампад. Спустившись на двадцать ступеней, мы остановились на площадке перед двумя престолами, устроенными в углублении стены, с правой стороны лестницы. Престолы примкнуты к стене. По преданию, они покрывают гробницы святых праведных Богоотец Иоакима и Анны: престол к востоку устроен над гробом св. Иоакима, а престол к северу – над гробом св. Анны. Оба престола находятся во владении греков.

Латиняне, издавна соперничающие с восточными христианами из-за владения святыми местами, не имея в Гефсиманской пещере ни алтаря, ни права совершать богослужение, стараются подвергнуть сомнению подлинность гробниц святых Богоотец Иоакима и Анны. Опираясь на свидетельство Вильгельма, архиепископа Тирского, писателя XII века († около 1193), по словам которого «направо от нисходящих (вероятно, ступеней) к гробнице Блаженной и Пречистой Богородицы и Девы Марии, в соседстве с алтарем (altare habens vicinum), была погребена (в 1161 г.) в каменном склепе, закрытом железной дверью, королева Мелисенда»[38], дочь Балдуина II, жена третьего Иерусалимского короля, католики и утверждают, что Мелисенда была похоронена в одной из тех гробниц, которые восточное предание приписывает святым Богоотцам. Действительное же место погребения святых праведных Иоакима и Анны, по латинским сказаниям, находится на Страстной улице, в подземелье церкви святой прав. Анны, на месте дома святых родителей Пренепорочной Приснодевы.

Но в приведенных словах архиепископа Вильгельма не определяется точно место погребения Мелисенды; а близость алтаря, о котором он говорит, даже может быть относима к нынешнему алтарю над гробницами свв. Иоакима и Анны. Кроме того, архиепископ Вильгельм говорит о каменном склепе и железной двери на могиле Мелисенды, но от этого склепа и от этой двери нет и следов на месте погребения святых Богоотец. Что же касается латинского сказания, будто святые праведные Иоаким и Анна погребены в подземелье католической церкви св. Анны, устроенной на месте дома святых Богоотец, то достоверность этого не подтверждается раскопками; в указанном подземелье нет никаких следов существования еврейских гробниц: ни углублений в скале в виде печур (loculi), ни лож (широких каменных скамей, высеченных из скалы) вдоль стены пещеры. Недостоверность латинского сказания о месте погребения святых праведных Богоотец Иоакима и Анны открывается, наконец, и из того, что у древних евреев существовал обычай устраивать гробницы близких родственников совместно. По всеобщему христианскому преданию, Пресвятая Дева Мария была погребена в Гефсиманской пещере, здесь же, в Гефсиманской пещере, а не в другом месте, должны быть и могилы Ее святых родителей.

Спустившись от престолов святых Богоотец на пять-восемь ступеней вниз, мы остановились на несколько минут перед армянским престолом, построенным на левой стороне лестницы; по преданию, этот престол покрывает гроб св. Иосифа-древодела, Обручника Пресвятой Девы Марии. Над гробницей-престолом горит лампада. Сойдя далее вниз еще ступеней на двадцать, мы вступили в главный подземельный храм крестообразной формы, около пятнадцати саженей длины и различной, от четырех до семи саженей, ширины (наибольшая ширина храма – против лестницы). При спуске с лестницы, у правой стены пещеры, устроен престол во имя св. Николая Чудотворца. В восточной стороне храма возвышается небольшая четырехугольная часовня из цельной скалы, увенчанная небольшим куполом. Первоначально часовня составляла одно целое с окружающими стенами пещеры, но впоследствии она со всех сторон была отсечена от скал и в настоящее время, подобно кувуклии Гроба Господня, стоит среди храма, так что ее можно обойти кругом.

В часовне находится главная святыня Гефсиманской пещеры – гробница Пречистой Богоматери. Множество горящих лампад, спускающихся перед часовней с полукруглых сводов подземелья, указывает путь к гробнице. Туда ведут две двери: одни с запада, другие с севера. Западные двери имеют один аршин пятнадцать с половиной вершков вышины и двенадцать вершков ширины, северные – один аршин одиннадцать с половиной вершков вышины и десять с половиной вершков ширины. У западных дверей, прислонившись к наружной стене часовни, налево от входа, стоит армянский престол. Мы вошли в часовню западными дверями. Внутренность гробничной часовни Пресвятой Богородицы имеет два аршина пятнадцать вершков длины, два аршина семь вершков ширины и три аршина вышины в середине пещеры; изогнутый потолок часовни спускается по углам ниже середины на два с половиной аршина. В потолке имеется для прохода дыма круглое отверстие в шесть вершков в диаметре. Половину гробничной пещеры занимает погребальное ложе Пресвятой Богоматери, вытесанное в скале у восточной стены пещеры; оно возвышается над полом на аршин и пять вершков и обложено с передней стороны и сверху мраморными плитами. За ложем, над ним, на высоте пяти вершков, выступает карниз, на котором находятся икона Успения Пресвятой Богородицы, цветы и свечи. Против северного входа в стене гробничной пещеры устроена ниша глубиной шесть вершков, высотой один аршин десять вершков и шириной десять вершков. Над гробницей Богоматери висит множество драгоценных лампад, которые и освещают священную пещеру. Ежедневно в шесть часов утра там совершается православная литургия; причем ложе гробницы служит престолом, жертвенник же православный находится вне гробничной часовни, у северных дверей, в углу. Кроме греков правом совершения богослужения на священной гробнице Богоматери пользуются также армяне.

Помолившись с благоговением и сокрушением сердца у гроба Пресвятой Девы Богородицы, мы вышли из гробничной часовни через северные двери. Против этих дверей к северной стене храма прислонился армянский престол. На восток от часовни подземная галерея продолжается еще несколько сажен. В этой части храма имеется вверху единственное в подземелье окно, через которое в пещеру проникает дневной свет.

Есть в Гефсиманской пещере уголок и для молитвы мусульман. Между палестинскими мусульманами широко распространено почитание Божией Матери. Арабы называют Божию Матерь «Ситти Мариам» – Святая Мария. Особенно чтут Пречистую Деву Мариам магометанские женщины. Нередко случается, что набожные мусульманки просят у греков масла от лампадки над гробницей Богоматери, которым они и помазывают своих больных детей в надежде исцеления. С молитвами к Ситти Мариам магометанки обращаются также и во время трудного периода своей беременности. Так сбывается на Востоке пророческое слово Самой Приснодевы: …отныне ублажат Мя вси роди (Лк. 1, 48). Молитвенное место мусульман в Гефсиманской пещере находится с южной стороны гробничной часовни Богоматери. Вместе с христианами магометане празднуют и день всечестного Успения Божией Матери.

Успение Пресвятой Богоматери чествуется в Иерусалиме с особенным торжеством. Один очевидец так описывает празднование этого дня. «После праздника Преображения, – говорит он, – большая часть православных семейств оставляет свои дома в Иерусалиме и переселяется в Гефсиманию. Кто имеет палатку, тот живет в ней; не имеющие палаток спят под открытым небом, а днем из матрацов и одеял устраиваются шалаши. Располагаются на западном склоне Елеонской горы, прилегающем к Гефсимании. На скорую руку устраивается несколько кофеен. Пустынная, печальная Гефсиманская весь становится неузнаваемой. Долина принимает праздничный вид. С утра до вечера дети резвятся и бегают по сухому руслу Кедронскаго потока; женщины, усевшись где-нибудь под тенью дерев, курят наргиле в веселой, непринужденной беседе; мужчины у кофеен затягивают песни, прихлопывая в ладоши. Кто больше всех рад празднику, так это дети и матери их, которые целый год сидят в душном и грязном Иерусалиме, а теперь на свободе пользуются чистым и свежим воздухом.

В Успенский пост русские поклонники и набожные туземцы считают долгом бывать ежедневно у гроба Богоматери. Обыкновенно наши паломники отправляются с подворья в три часа утра и идут прямо на Елеон к месту Вознесения; отсюда с пением тропаря возвращаются чрез Малую Галилею и Гефсиманский сад. Благочестивый поклонник не оставляет ни одного святаго места, не прочитав молитвы, или не пропев церковной песни. В это время начинается литургия у гроба Божьей Матери. Все спустившиеся в Гефсиманию считают долгом простоять Божественную службу. Большую часть литургии поют русские поклонники, кто как умеет»[39].

Двенадцатого августа рано утром совершается торжественное перенесение иконы Успения Божией Матери, хранящейся в Гефсиманском подворье, что против храма Гроба Господня, в Гефсиманскую пещеру. «Крестный ход приходит в Гефсиманию около пяти с половиной часов утра, и тотчас начинается литургия. По здешнему (иерусалимскому) обычаю более празднуют канун, чем самый праздник. Главное торжество бывает в Гефсимании 14-го, а не 15 августа. К этому дню ко гробу Богоматери стекаются все православные из окрестных селений. Не только православные, но и мусульманские семейства оставляют город и на целый день переселяются в Гефсиманию. Западные туристы, случившиеся в Иерусалиме, с интересом проводят этот день у подошвы Елеона…

Литургия у гроба Божией Матери начинается 14-го числа очень рано. В восемь часов бывает так называемый чин погребения Богоматери, который состоит из пения 17-й кафизмы, с подразделением на три статии, причем каждый стих псалма сопровождается нарочито составленными припевами[40]. Этот чин всегда совершается очень торжественно и составляет как бы центр всего праздника… Целый этот день церковь гроба Богоматери не запирается. Прикладываться ко гробу вместе с христианами ходят и мусульманки. Праздничное веселье туземных православных продолжается целый день и не прекращается целую ночь; только утром все расходятся по домам. К девяти часам утра в самый праздник Гефсиманская весь пустеет.

Икона Божией Матери остается целую неделю в Гефсиманской погребальной пещере до дня отдания праздника Успения Пресвятой Богородицы; тогда она с той же торжественностью переносится обратно в Иерусалим на Гефсиманское подворье»[41].

_____________
Примечания

[1] Вятские епархиальные ведомости за 1895–1898 гг. Более подробные сведения о сщмч. Александре (Трапицыне) и его труды опубликованы в «ДС» № 2(10) за 1997 г., №1(29) и №2(30) за 2002 г.
[2] Сергий (Серафимов) (13.10.1836 – 13.04.1902) – епископ Вятский и Слободской с 5.12.1887 г. – Ред.
[3] В 1893 г. автор был назначен законоучителем Вятского Александровского училища. – Ред.
[4] Димитрий (Муретов) – архиепископ Херсонский и Одесский (повторно с 20.02.1882). До 1850 г. был профессором богословия и ректором Киевской духовной академии, известен своей пастырской деятельностью († 14.11.1883); Никанор (Бровкович) – архиепископ Херсонский и Одесский (с 12.12.1883). Известен как духовный писатель, оратор и философ († 27.12.1890). – Ред.
[5] Поклонник (устар.) – поклоняющийся Богу, св. местам, мощам (См.: Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 3. М.: Русский язык. 2000). – Ред.
[6] Практика – по-видимому, лоция – руководство для плавания в определенном водном бассейне. – Ред.
[7] Топхание, или Топ-Хане (т. е. Пушечный двор) – предместье Константинополя. – Ред.
[8] Золотой Рог – бухта, представляющая собой залив Босфора, глубоко вдавшийся в сушу. – Ред.
[9] Иисус Назарянин Царь Иудейский (с греч.). – Ред.
[10] Один русский путешественник так описывает впечатление, производимое внутренностью храма: «Стоит переступить порог, поднять голову и обвести глазами тысячелетний храм, чтобы сразу, мгновенно замереть от изумления». – Авт.
[11] Вертикальная выступающая часть стены, противодействующая своим весом распору сводов, перекрывающих сооружение. – Ред.
[12] Евр. 7, 1. — Ред.
[13] Там же. 7, 2. — Ред.
[14] 3 Цар. 14, 25 — 26; 2 Пар. 21, 16 — 17; 4 Цар. 14, 13; Дан. 1, 1 — 2; 4 Цар. 24, 10 — 20 и 25, 1 — 17. — Ред.
[15] Иерусалим после распада Оттоманской империи в 1917 г. был занят англичанами и с 1920 по 1947 г. являлся центром английской подмандатной территории Палестина. После арабо-израильской войны 1948 — 1949 гг. Иерусалим был разделен на две части: восточная отошла к Иордании, западная — к Израилю. В 1950 г. Израиль объявил Иерусалим своей столицей и в 1967 г. захватил и восточную часть города. — Ред.
[16] В Евангелии (Ин. 18, 1) Кедрон назван потоком. — Ред.
[17] Олесницкий А. А. Святая Земля. Киев, 1875 — 1878. Т. I. С. 29. — Авт.
[18] На площадке пред храмом Гроба Господня в Великий Четверг происходит обряд омовения ног. Рассказывают, что около места омовения ставится масличное деревцо, под которым греческий патриарх троекратно преклоняет колена, изображая моление Господа о чаше. Под этим же деревцом читается и Евангелие об омовении Спасителем ног ученикам. После обряда омовения деревцо вмиг расхватывается православными на части, как святыня. — Авт.
[19] Монастырь Авраамия, по греческому преданию, построен на месте, где Авраам хотел принести в жертву Богу сына Исаака; в монастыре показывают и само место, которое служило жертвенником Аврааму; а в воспоминание чащи, в которой Авраам усмотрел овна, посажен на монастырской террасе развесистый куст. Но не вероятнее ли и не согласнее ли с 22-й главой Книги Бытия признавать местом жертвоприношения Исаака скалу на горе Мориа, находящуюся ныне в мечети Омара, построенной на месте храма Соломонова? По крайней мере, к этой скале, некогда бывшей внутри [помещения] Святого Святых храма Соломонова, приурочивают место жертвоприношения Исаака иудейские писатели, например Иосиф Флавий в своих «Древностях [иудейских]» (VII, 13, 4). Впрочем, древние христианские паломники, например блаж. Иероним, в толковании на XV главу Евангелия от Марка и другие (см. Сообщения Палестинского общества. 1895. Июнь. С. 340 — 342), ссылаясь на иудейское же предание, считают местом жертвоприношения Исаака Голгофскую скалу. — Авт.
[20] Путешествие по Святой Земле в 1835 году Авраама Норова. СПб, 1844. Ч. I. С. 181. — Авт. (См. издание Международного Фонда единства православных народов. М.: Россия молодая, 1999. С. 4. — Ред.)
[21] Свящ. Фоменко. Иерусалим и его окрестности. С. 27 — 28. — Авт.
[22] См. Мф. 27, 55 — 56; Мк. 15, 40 — 41. — Ред.
[23]  Св. Кирилл Иерусалимский. Огласительное поучение XIV/ Patrologae cursus completes, series I: ecclesia graeca, v. 33. (Русск. перевод издан Моск. духовной академией в 1893 г.). — Авт., Ред.
[24]  Большая часть этого камня находится на Сионе в престоле армянской церкви. Католический путешественник XV в. князь Радзивилл так говорит об этом камне: «На великом алтаре (в армянской церкви) лежит большой камень, которым был завален Гроб Господень, — “велий зело”, ибо имел в длину не менее четырех локтей, а в ширину около двух, в толщину более чем на пол-локтя. Справедливо говорили жены мироносицы: “Кто нам отвалит камень?”, ибо едва ли десять человек было бы достаточно для сего». Небольшой обломок этого камня находится также в греческом иерусалимском монастыре Пресвятой Богородицы, известном под названием Великой Панагии. — Авт.
[25] Обед на подворье бывает в час дня; все едят за одним общим столом. Я обедал в столовой 2-го класса, обед состоял из трех блюд: супа, жареного и фруктов или сладких пирожков. Плата весьма умеренная – 50 копеек. Обед вкусный и сытный. Ужин бывает в семь часов вечера. – Здесь и далее примеч. авт.
[26] По газетным известиям, освящение церкви совершал сам блаженнейший патриарх Иерусалимский Герасим.
[27] Подробнее об этих католических индульгенциях, получаемых будто бы поклонниками при прохождении страстного пути, см. у прот. А. Ковальницкого в его сочинении «Из путешествия в Св. землю впечатления и заметки», вып. I, гл. XLIII.
[28] См. Олесницкий А. А. Святая земля. Киев. 1875 – 1878. Т. 1.С. 498.
[29] Олесницкий А. А. Указ. соч. Т. 1.С. 495 – 496.
[30] Олесницкий А. А. Указ. соч. Т. 1.С. 495 – 496.
[31] Замком Антония называлась башня-крепость, стоявшая в северо-западном углу площади Соломонова храма.
[32] Олесницкий А. А. Указ. соч. Т. 1.С. 208 – 209.
[33] Олесницкий А. А. Указ. соч. Т. 1.С. 238.
[34] Иоанна Дамаскина точное изложение православныя веры. Кн. IV. Гл. 14.
[35] Это верование отчасти распространено и в христианском мире.
[36] Реклю Э. Земля и люди. Всеобщая география. Т. IX. С. 640 и 683.
[37] Олесницкий А. А. Указ. соч. Т. 1.С. 424.
[38] Сообщения Императорского Православного Палестинского общества. 1893. С. 385 – 386.
[39] Сообщения Императорского Православного Палестинского общества. 1892. С. 277 – 280.
[40] Чин погребения Богоматери совершается так же, как и погребальное пение Христу Спасителю в Великую Субботу.
[41] Сообщения Императорского Православного Палестинского общества. 1892. С. 277 – 280.

Источник: «Духовный Собеседник» 1(37) • 2004 г.
«Духовный Собеседник» 2(38) • 2004 г.
«Духовный Собеседник» 3(39) • 2004 г.
Полная версия опубликована в печатном издании «ДС».