Вклад архимандрита Антонина (А. И. Капустина) в формирование коллекции Киевского церковно-археологического музея
Архимандрит Антонин, в миру - Андрей Иванович Капустин (1817—1894), принадлежал к числу первых русских ученых, которые заложили основу для развития Российского византиеведения, достигшего блестящих успехов в начале XX века. Интересы Антонина в области науки распространялись на археологию, археографию, палеографию, нумизматику преимущественно римского и византийского времени, т. е. эпохи складывания и развития христианской религии (1).
А. И. Капустин родился 12 августа 1817 года в селе Батурино Шадринского уезда Пермской губернии в семье священника. Детство его прошло в скромной и нравственно чистой среде, свойственной сельским священникам из российской глубинки. В эти годы сложились в душе Андрея образы, навеянные и влиянием церковного уклада семьи, и окружавшего его простого крестьянского быта с его песнями, сказками и легендами; сложился его колоритный язык и стиль речи, пересыпаемой пословицами, поговорками, прибаутками, живо звучащий и в его литературных трудах. Тогда же, как предвестники жизненного пути, стали являться ему видения Византии и волновать вопросы "кто в раннем детстве, на дальнем севере, поставил меня перед таинственным и до сих пор необъяснимым видением Царьграда, и вложил в сердце мое смертное чувство непередаваемого языком томления перед поминутно возникающим образом угасшей первоправославной империи?" (2)
Весной 1839 года Андрей Капустин окончил Екатеринославскую семинарию, где слыл веселым, жизнерадостным и остроумным юношей, способным к наукам и языкам, самым любимым, из которых был древнегреческий. В последний год обучения в семинарии он был назначен на должность лектора греческого языка в низшем отделении. Это была большая честь, которую оказывали только лучшим ученикам высшего отделения семинарии (3).
В сентябре 1839 года Андрей Иванович Капустин поступает в Киевскую духовную академию. О годах учебы в Академии мало что известно, писем этого периода не сохранилось, как явствует из лучшей биографии архимандрита Антонина, написанной архимандритом Киприаном (Керном) (4). Автор не мог использовать Дневник Антонина, оставшийся в Советском Союзе, он даже сомневался, что этот "самый интересный источник сведений о нем" сохранился, поскольку считалось, что Дневник погиб в годы революции (5). К счастью, сведения оказались ложными: этот действительно бесценный документ не пропал и доступен для изучения исследователей (6). Дневник, озаглавленный как "По неси, временных лет", был начат в 1841 году и велся аккуратно, день за днем, почти до самой смерти архимандрита — 24 марта 1894 года (последняя запись была сделана 5 января). Записи в Дневнике, к сожалению, для исследователей, очень краткие, хотя и удивительно выразительные. Они прекрасно раскрывают характер и разносторонние интересы автора. Антонин писал стихи, хорошо рисовал, одним из первых оценил значение изобретения фотографии — по сто характерному выражению "благословенного открытия счастливого времени нашего". Кроме того, он увлекался астрономией и часто наблюдал за звездами через телескоп, который считал лучшей и самой ценной вещью из своего имущества и завещал Киевской духовной академии (7). В Дневнике часто встречаются стихи Антонина, его акварели и зарисовки, а также фотографии, газетные и журнальные вырезки. Они были вклеены в современные им разделы Дневника самим Антонимом в 1891 году с таким объяснением: "Куда их больше девать? А обречь на истребление жаль" (8).
Страницы Дневника, посвященные учебе в Академии, лаконичны: А. И. Капустин перечисляет фамилии преподавателей и студентов, курсы лекций. Дважды за время учебы совершал А. И. Капустин поездки в Москву на каникулы летом 1842 и 1843 года и в родное Батурино, где он оставался до декабря 1843 года. Узнав о назначении его бакалавром Академии, А. И. Капустин возвращается в Киев, и начинает преподавать студентам немецкий и греческий языки. Кроме того, он занимается переводами из Иоанна Златоуста, Апостольских постановлений, пишет проповеди, все чаще задумывается о своем предназначении и все больше склоняется к мысли принять монашество (9).
Зима и лето 1844 года стали особенно значимы и незабываемы в жизни молодого А. И. Капустина: он познакомился с Надеждой Яковлевной Подгурской — племянницей одного из бакалавров Академии. Любовь к этой девушке заставила его вновь обратить свои помыслы к земной жизни, задуматься о служении Богу в сане священника. Но судьба сулила иное: одновременно с А. И. Капустиным к Н. Я. Подгурской посватались и два его друга. Отец девушки избрал ей в спутники жизни С.А. Серафимова (10).
Это окончательно склонило А.И. Капустина к выбору своего дальнейшего жизненного пути: 7 ноября 1845 года он принял постриг в Киево-Печерской лавре и имя Антонин. Еще 5 лет прослужил он в родной Академии, а летом 1850 года получил новое назначение — настоятеля русской посольской церкви в Афинах.
С тех пор он посвятил всю жизнь служению русской православной церкви на-Востоке. В Афинах Антонин нашел свое научное призвание. По его инициативе в декабре 1851 года начались и в течение 4-х лет проводились реставрационные работы в церкви св. Никодима, построенной в XI веке. Археологические раскопки, которые Антонин лично проводил в ходе восстановительных работ в храме, принесли много интересных находок, особенно эпиграфических, и стали для него прекрасной школой и стимулом к поискам христианских надписей в других храмах и языческих святилищах Афин. После окончания работ церковь, освященная как храм Святой Троицы, была передана греческим правительством России и стала местом службы Антонина, получившего за заслуги по восстановлению храма сан архимандрита (11).
Археологические и эпиграфические изыскания Антонина, опубликованные в нескольких изданиях (12), принесли ему известность в ученых кругах. Он избирается членом или членом-корреспондентом целого ряда научных обществ: "Филекпедического Общества" в Афинах — с 1 января 1854 года, Афинского археологического общества — с 30 апреля 1854 года, Императорского Русского археологического общества — с 31 мая 1856 года, Одесского общества истории и древностей — с 15 декабря 1856 года (13).
Большое значение для расширения научного кругозора Антонина и для побуждения его к коллекционированию памятников христианского искусства имели путешествия архимандрита в различные исторические места, связанные в первую очередь с христианскими святынями. Ко всем этим поездкам Антонин очень серьезно готовился, изучая труды древних авторов, историческую литературу, путевые заметки его современников. Впечатления от путешествий обобщались в литературных трудах архимандрита Антонина, где можно почерпнуть мною интересных сведений о его научных интересах и взглядах (14).
В Греции берег свое начало и увлечение Антонина древними монетами, и понимание своего долга, как ученого и представителя русской православной церкви на Востоке, "отыскать и передать во всеобщую известность все, что на Востоке уцелело от минувшего тысячелетия" (15). Вероятно, именно в Афинах впервые попала в руки Антонина монета императора Августа, имя которого "запало в сердце" его с давних пор. "Можно представить, — писал он, — с каким восторгом, даже прямо — умилением мною встречена была потом в первый раз подлинная монета излюбленного императора! Кстати, она представляла его юным, прекрасным, точь-в-точь сердечным дружком того блаженного времени. Не верилось (и до сих пор не верится), чтобы это был человек без сердца, без веры, без совести, тиран, эгоист и, в конце концов... фигляр!" (16). Такое эмоциональное отношение к монетам, как и к другим памятникам древности, сохранялось у Антонина всю жизнь: "Не могу устоять, — признавался он, — против влекущей силы древности. Встречаясь с нею, где бы то ни было, я точно вижу колыбель свою. Мне становится и грустно, и отрадно, и неловко перед ее свидетельством. Динарий Августа и драхма Александра, можно сказать, жгут меня историческою теплотою имен своих. Лица Диоклетиана и двух Максимилианов также глубоко смущают душу. Гордые и жестокие физиогномии заклятых гонителей Христа говорят ясно, что христианский мартирологии не вымысел. Одним словом, каждая монета имеет что сказать уму и сердцу" (17)
Помимо такого эмоционального восприятия памятников, архимандрит Антонин обладал редким чувством научного предвидения. Многие его вскользь оброненные замечания и суждения опережают его эпоху и только много позже получат научное обоснование. Таково, например, его отношение к изображениям на византийских монетах священных для христианской религии образов. Антонин был одним из первых исследователей, которые оценивали их, как одинаково значимые для истории религии и искусства иконографические типы, наряду с подобными изображениями па различных иконах, миниатюрах древних рукописей, камеях, печатях и на других памятниках христианского искусства (18). Передовые взгляды архимандрита проявились и в том, как он ратовал за фотографирование христианских образов, несмотря на споры в церковных кругах о том, позволено ли вообще фотографировать священные предметы и на то обстоятельство, что многие представители церкви в то время крайне отрицательно относились к новому изобретению. Антонин же считал, что "...всякое священное изображение должно быть заботливо воспроизводимо и обнародываемо — в поучение всем" (19).
В марте 1860 года архимандрит Антонин получил назначение на новое место службы - настоятелем русской посольской церкви в Константинополе. Готовясь к переезду, он записал в Дневник 14 марта: "Весь день приготовлял монеты Афинские и иные языческой эпохи для музея Одесского археологического общества" (20). Так было положено начало многолетних и неустанных трудов Антонина по пополнению коллекций различных музеев и учреждений России монетами и другими памятниками древности.
Константинополь стал местом наиболее плодотворной научной работы, сосредоточенной на изучении византийской истории, а также сбывшейся детской мечтой: "Не даром от детства влечется душа моя к Византии, как духовной родине, где как будто я жил когда-то давно-давно, при царях Багрянородных", — заметил он, возвращаясь в Константинополь из путешествия в Румелию (21). В "сердце Византии" сформировалось у архимандрита Антонина еще одно изречение, удивительно точно и образно объясняющее сущность и осознание россиянами тех уз, что связывают Россию с Византией, "от которой на русскую душу веет чем-то своим, близким, но таким давним, что теряются все различительные черты дорогого образа, и остается одно общее представление чего-то неодолимо влекущего, как память о матери у человека, осиротевшего в детстве" (22). В том числе и для того, чтобы "дорогой образ" стал для русского человека более ясным, неустанно грудился архимандрит Антонин, собирая византийские памятники и отсылая их в Россию.
В апреле 1863 года в Дневнике имеется три записи, относящиеся к отправке монет в Россию. Привожу их полностью. "Пятница, 5 апреля. ...просидел за разбором монет, отсылаемых в четыре Академии наши по давнему обету". "Суббота, 6 апреля. Вечерком некий юноша офицер с фрегата ... привез мне из Афин узелок обещанных о. Виссарионом монет. Как кстати! Именно по пословице: на ловца и зверь бежит. Пришли также и Оттоновы талер, драхма и полудрахма. Всенощная и еще раз заседание нумизматическое. Я воображал, что пошлю монет около 5000, оказалось их всех налицо чуть-чуть за 2000. Работал до 2-х часов". "Понедельник, 8 апреля. Производил генеральную ревизию отсылаемых монет. Оказалось их: золотых — 4, серебряных — 130, медных — 1916, всего 2050" (23). Исполнив этот обет, архимандрит Антонин в дальнейшем из всех российских Академий избрал для целенаправленного пополнения музейного собрания только свою родную Киевскую духовную академию.
Говоря об этом первом пожертвовании, следует иметь в виду, что оно предвосхитило создание церковно-археологического музея в Киеве 153 почти на десятилетие и, в сущности, составило ту базу, на основе которой музей появился в 1872 году. Монеты, присланные архимандритом Антониной, являлись частью тех древностей, уже имеющихся при Киевской духовной академии, о которых упоминал профессор П. А. Лашкарев в своем докладе на II Археологическом съезде 11 декабря 1871 года, обосновывая необходимость создания Церковно-археологического музея (24).
Из дневниковых записей невозможно составить конкретное представление о монетной коллекции архимандрита Антонина начала 1863 года, за исключением того "узелка", привезенного из Афин, который, по-видимому, содержал преимущественно монеты Древней Греции, подобные тем, что отправлялись когда-то в Одессу. Чтобы понять, какие монеты были присланы Антонином в Киевскую духовную академию, можно попытаться хоть частично реконструировать состав его коллекции, опираясь на краткие упоминания самого архимандрита о приобретаемых им монетах и на другие коллекции, тоже сформировавшиеся в Константинополе. Так, описывая минцкабинет афинского университета, который он посетил в 1865 году, Антонин сетует на его бедность и замечает: "Византийский отдел совершенно скуден самыми известными золотыми монетами императоров, которыми так обилует Константинополь" (25). Действительно, в те же годы великолепную коллекцию византийских монет собрал в столице Оттоманской Порты князь А. Б. Лобанов-Ростовский. Основную ее часть составляли золотые монеты, чеканенные в Константинополе, а среди серебряных и медных тоже преобладали выпуски столичного монетного двора (26). Архимандрит Антонин, имея более скромные доходы, мог приобретать в основном медные и серебряные монеты, о чем свидетельствуют и цитированные выше выдержки из Дневника. Можно предположить, что в его коллекции в это время тоже преобладали константинопольские выпуски византийских императоров, поскольку эти монеты наиболее часто находили и во время различных земляных работ, и при постройках новых домов в городе и его окрестностях. Из таких находок сложилась, например коллекция древностей и монет уполномоченного Православного Палестинского общества Г. П. Беглери, преподнесенная им в 1895 году в дар Русскому Археологическому институту в Константинополе (27).
Коллекция архимандрита Антонина пополнялась также во время его путешествий. Весной 1862 года он отправился в Вифинию, а по возвращении опубликовал свои путевые заметки и впечатления, включая и один эпизод, связанный с приобретением монет: "Вечером принесли нам с пригоршню старых медных монет, весьма нередко находимых в утучненной историческою жизнью земле никейской. Одна из них, наилучше сохранившаяся, из колониальных Августа... была преподнесена нам благосклонным священником и поступила в нумизматический кабинет богословского училища Константинополя. Между прочими монетами было несколько хорошо сохранившихся. Таковы: цезаря Криспа, ... Констанция II, Валентиана [sic], Льва и Константина иконоборцев, Льва Мудрого, Иоанна Ватаци и пр. ... Монеты при посредстве чаю, крупицы вечерней трапезы и ласковых речей повара, достались нам за 20 пиастров" (28).
Несомненно, в коллекции Антонина были монеты Юстиниана I (527-565), о которых он позднее скажет: "Через мои собственные руки прошло их золотых и медных — не менее полусотни" (29) . Упоминались в его грудах и монеты XII—XIII вв.. имеющие характерную вогнутую форму: "известно, что на Востоке все выпукло-битые монеты последних лет византийского царства слывут за Константиновы (т. наз. Константинаты), вследствие чего и носятся с благоговением на груди вместе с крестом" (30). Обратив на них особое внимание, Антонин вряд ли пропустил такие монеты на антикварном рынке.
В сущности, этими скудными данными и ограничиваются наши возможности определить качественный состав коллекций, которые в 1863 году Антонин отослал в Духовные академии России, видимо, разделив поровну имеющиеся у него 2050 монет.
С 1865 года начался новый, заключительный этап в жизни и трудах архимандрита Антонина: он был назначен начальником Русской духовной миссии в Иерусалиме, служению которой отдал почти 30 лет.
Археологическая деятельность Антонина в Святой Земле, на сей раз в сердце Православия, принесла ему уже более широкую известность — и не только в ученых кругах, но и в кругах широкой российской общественности и многочисленных паломников. Раскопки проводились 155 на приобретенных архимандритом Антонином землях, связанных с важнейшими эпизодами евангельских времен, — в Иерусалиме у храма Воскресения, где были обнаружены "Судные врата", на Елеоне, в Гефсимании, в Яффе, Иерихоне и других местах. Результаты раскопок были частично опубликованы самим Антонином (31), а найденные памятники или становились экспонатами музея древностей, созданного архимандритом при Миссии, или по-прежнему щедро жертвовались в российские музеи (32).
Запись в Дневнике от 20 сентября 1868 года свидетельствует об еще одном даре Антонина Киевской духовной академии, дополнившем тот фонд древностей, который лег в основание Церковно-археологического музея: "весь вечер и далеко за полночь укладывал старые харатей и иные антики в два ящика, предназначающиеся почтить собою юбилей Киевской академии. Набралось их 20 греческих и 20 славянских. Да еще осталось дома около 20. Штук 30 разных бронзовых вещиц пошло туда же. Если доживу до великого юбилея трехсотлетнего matris alumna, то и всякая прочая древность будет возложена на тот же жертвенник" (33). Что это были за "антики" и "бронзовые вещицы", сейчас судить трудно. Видимо, архимандрит Антонин не составлял описей отсылаемых вещей, а только прилагал к каждому памятнику этикетку — "билетик" — с его атрибуцией. Во всяком случае, именно так он поступил, передавая монеты в 1883 году в Петербург в музей Русского Археологического общества (34).
Лучше обстоит дело с идентификацией памятников, которые присылались Антонином в Киев позже, когда уже был создан Церковно-археологический музей и поступления в него фиксировались в отчетах (35), а также были представлены в "Альбоме достопримечательностей..." и "Указателе..." музея (36).
Так, все кипрские древности музея, которые насчитывали 348 предметов, были получены в дар от архимандрита Антонина в июле 1875 и в январе 1876 года. В их числе были памятники, относящиеся к античности: глиняные пряслица, бронзовые браслеты, зеркала, ножички, а также к христианскому периоду: светильники, сосуды для благовоний и другие (37). Однако сведений о местах находок всех этих древностей Антонин не сообщил. По мнению Н. И. Петрова, памятники могли быть связаны с раскопками, проводившимися на Кипре североамериканским консулом графом Чеснола (38). По-видимому, именно об этих вещах кратко (что характерно для этих лет) записал Антонин в Дневнике: "Антики для киевского музея... Надписание ящиков античных" (39). Далее в Дневнике скупыми фразами фиксируются: "покупка и разборка антик" (40), "разбор парфянских монет серебряных" (41). Последние посылки архимандрита Антонина в музей Киевской духовной академии, судя по Дневнику, были отправлены 13 января 1891 года (эфиопская Библия) и 24 сентября 1893 года — "большой ценности первопечатный октоих 1493 г. и другие предметы древности" (42).
Однако, как известно из других источников, еще в первое десятилетие существования музея от архимандрита Антонина поступали коллекции палестинских, моавитских, египетских древностей и монет, которые получили высокую оценку и были отмечены первыми в числе пожертвований (43). Нумизматические памятники, по уточнению И. Бродовича, представляли собой "300 золотых, серебряных и медных монет — еврейских, сиро-греческого царства, византийских и восточных" (44). Общее же число монет, согласно "Указателю..." музея, за исключением отдельно хранящейся и описанной коллекции Н. А. Леопардова, составляло около 110 тысяч экземпляров, среди которых было 2642 древнегреческих и римских и 437 византийских выпусков. Никаких сведений о том, кем были пожертвованы в музей монеты, в "Указателе..." не имеется. Остальные памятники древностей перечислены в соответствии с распределением их по разделам и витринам, где отмечено, от кого они поступили в музей. Таким образом, дары архимандрита Антонина, хотя их и не всегда удастся соотнести с местами находок, можно выделить в коллекции Церковно-археологического музея по "Указателю...", а самые интересные из них воспроизведены в "Альбоме..." (45). Исключение составляют только нумизматические памятники, которые оказались полностью депаспартизованы.
В общих чертах можно представить, какова была византийская часть монетных даров архимандрита Антонина в Церковно-археологический музей, проведя сравнительный анализ состава нумизматических коллекций, сложившихся на Востоке. Изученные мною собрания византийских монет, попавшие со временем в Эрмитаж (46) (в их числе можно отметить и коллекцию, подаренную архимандритом Антонином Православному Палестинскому обществу), позволяют сказать, что византийские монеты, в коллекциях, собранных на Востоке, обычно имеют хронологические рамки от конца V до конца XII вв., а места их чеканки ограничиваются монетными дворами Константинополя, Антиохии. Никомедии, Кизика, Александрии и, реже, Фессалоник. Они представляют собой массовые выпуски перечисленных монетных дворов, наиболее часто встречающиеся на Ближнем Востоке. Однако на территории России находки медных византийских монет довольно редки, поскольку они чеканились только для удовлетворения потребностей внутреннего рынка империи. Коллекции, пожертвованные архимандритом Антонином, безусловно, были важны для Киевского Церковно-археологического музея, способствуя созданию в нем более полного подбора типов медных монет Византии.
В настоящее время нумизматическая коллекция бывшего Церковно-археологического музея составляет часть собрания Отдела нумизматики Национального музея истории Украины (47). Церковно-археологический музей Киевской духовной академии был расформирован в 1920-х годах, о чем безмерно сожалел его многолетний заведующий Н. И. Петров, мечтавший, чтобы первоклассные коллекции музея и далее служили "объектом ученых занятий и исследований различных ученых-специалистов и художников" (48).
_____________
Примечания
(1) Вклад архимандрита Антонина в различные области исторической науки изучается и высоко оценивается современными исследователями: Гранстрем Е. Э. Греческая палеография в России//ВИД. Л., 1969.— Т. 2.— С. 121 —134; Фонкич Б. Л. Антонин Капустин как собиратель рукописей // Древнерусское искусство. Рукописная книга. — М.. 1983. — Сб. 3. — С. 368—379; Филиппов М.В. О научной и литературной деятельности архимандрита Антонина Капустина (в связи с 90-летисм со дня его кончины: 1894—1984) // Богословские труды. — М., 1986. —Т. 27. — С. 212—219; Дмитриевский А. А. Наши коллекционеры рукописей и старопечатных книг профессор В.И.Григорович, епископ Порфирий (успенский) и архимандрит Антонин (Капустин) / Публикация с комментариями Ф.Б.Полякова и Б.Л.Фонкича// Byzanlinorussica 1994. — Т. 1. — С. 165—197; Гурулева В.В. Архимандрит Антонин как нумизмат // Государственный Эрмитаж. Нумизматический сборник 1998. К 80-летию В.М.Потина. — СПб., 1998. — С. 235—243; Герд Л. А. Архим. Антонин Капустин и его научная деятельность (по материалам петербургских архивов) // Рукописное наследие русских византинистов в архивах Санкт-Петербурга. — Санкт-Петербург, 1999. — С. 8—35; Гурулева В.В. Русские коллекционеры памятников нумизматики на Православном Востоке (Вторая половина XIX — начало XX века) // Пилигримы. Историко-культурная роль паломничества. Сборник научных трудов.— Санкт-Петербург. Издательство Государственного Эрмитажа. 2001. — С. 168—169.
(2) Письмо архимандрита Антонина митрополиту Филарету oт 10 января 1861 г. Цит. по: Архимандрит Киприан (Керн). О. Антонин Капустин. Архимандрит и начальник Русской Духовной миссии в Иерусалиме (1817 — 1894 гг.). М. Крутицкое Патриаршее Подворье. Общество любителей церковной истории. 1977. — С. 20.
(3) Письма архимандрита Антонина Капустина к протоиерею Серафиму Антоновичу Серафимову // ТКДА. 1906. Август—сентябрь. — С. 689.
(4) Книга впервые увидела свет в 1934 г. в Белграде, в данной статье используется переиздание 1997 года.
(5) Архимандрит Киприан (Керн). Указ. соч. — С. 7.
(6) Рукописи 14-ти томов Дневника Антонина хранятся в архиве Синода в Санкт-Петербурге: РГИА. — Ф. 834. — Оп. 4. — Д. II18—1131. Общий их обзор впервые был сделан в работе: Салмина М.А. Дневник архимандрита Антонина//ТОДЛ. — Л., 1972. — Т. XXVII.- С. 420—430.
(7) Дмитриевский А. А. Начальник Русской Духовной миссии в Иерусалиме архимандрит Антонин (Капустин) — СПб., 1904. — С. 53.
(8) РГИА. — Ф. 834. — Оп. 4. — Д. 1131. Л. 60.
(9) Годы обучения в Киевской духовной академии отражены в III томе Дневника. —
РГИА. — Ф. 834. — Оп. 4. — Д. 1120э
(10) Архимандрит Киприан (Керн). Указ. соч. — С. 44-47.
(11) Там же.-с.63
(12) Архимандрит Антонин. Христианские древности Греции //ЖМНП. 1854.-ч.81, отд.2-с.31-68, 143-230; Он же. О разрытиях внутри Российско-посольской церкви в Афинах// ИРАО, 1861.-т.2.-вып.3.-с.129-145; Он же. Заметки XII-XV вв., относящиеся к крымскому городу Сугдее (Судаку), приписанные на греческом Синаксаре// ЗООИД, 1863.-т.5-с.595-628; он же. О древних христианских надписях в Афинах-СПб.,1874.
(13) Архимандрит Киприан (Керн). Указ. соч. — С. 64
(14) Архимандрит Антонин. Заметки поклонника Святой горы // ТКДА, 1861—1863; Он же. Вифания // Христианские чтения. 1862—1863; Он же. Из записок Синайского богомольца//ТКДА, 1871—1873; Он же. В Румелию. — СПб., 1879; Он же. Из Румелии.—СПб., 1886.
(15) Архимандрит Антонин. Заметки поклонника Святой Горы // ТКДА, 1861.-Т. III.— С. 349.
(16) Архимандрит Антонин. Из Румелии. — С. 513—514.
(17) Архимандрит Антонин. Заметки поклонника Святой Горы // ТКДА, 1863. -
Т. П. —С. 307—308.
(18) Архимандрит Антонин. Заметки поклонника Святой Горы // ТКДА, 1861 Т. III. — С. 349.
(19) Там.же. —С. 349.
(20) РГИА. — Ф. 834. — Он. 4. - Д. 1123. Л. 398 об.
(21) Архимандрит Антонин. Из Румелии. —С. 613—614.
(22) Архимандрит Антонии. В Румелию. — С. 7.
(23) РГИА. — Ф. 834. — Оп. 4. - Д. I 124. Л. 164 об. - 165.
(24) Мапсветов И. Об устройстве церковно-археологических музеев // Православное обозрение. — М.. 1872. Февраль. С. 261 262. Хочу сразу оговориться, что в рамках настоящей статьи я намеренно не касаюсь вопросов, связанных с историей создания и существования ЦАМ при КДА, поскольку по этой теме существует достаточно много исследований киевских и других ученых.
(25) Архимандрит Антонин. Из Румелии. —С. 608.
(26) Гурулева В. В. Русские коллекционеры... — С. 170—176.
(27) Гурулева В. В. Русские коллекционеры ... — С. 166-167
(28) Архимандрит Антонии. Вифиния // Христианские чтения. 1863 г. — Ч. 2. —
С. 268—269.
(29) Архимандрит Антонин. Из записок Синайского богомольца // ТКДА, 1872. —
Т. П. —С. 287.
(30) Архимандрит Антонин. Заметки поклонника Святой Горы // ТКДА, 1861. —
Т. III. — С. 222; Об указанном Антонином обычае использовать византийские монеты в качестве предметов личного благочестия см. Гурулева В.В. Архимандрит Антонин как нумизмат. — С. 235—243.
(31) Раскопки на русском месте близ храма Воскресения в Иерусалиме в 1883 г. // Православный Палестинский сборник. — Вып.VII. — СПб., 1884.
(32) Гурулева В. В. Архимандрит Антонин как нумизмат. — С. 240—241.
(33) РГИА. — Ф. 834. —Он. 4. —Д. 1125. Л. 312. Трудно сказать, о каком юбилее Академии идет речь, поскольку 250 лет отмечалось в 1865 г., а 255 — в 1870 г.
(34) Гурулева В. В. Русские коллекционеры ... — С. 168.
(35) Петров II. И. Записка о состоянии церковно-археологического музея и общества при Киевской духовной академии за первое десятилетие их существования (1872—1882) // Чтения в Церковно-археологическом обществе при Киевской духовной академии. 1882. — Вып. I. — С. 8; Бродович И. Тридцатилетие церковно-археологического музея
при Киевской духовной академии // Чтения в Церковно-археологическом обществе при Киевской духовной академии. 1904. — Вып. V. — С. 40.
(36) Петров Н. И. Альбом достопримечательностей церковно-археологического музея при Киевской духовной академии. Киев. 1912—1915. — Вып. I—V; Он же. Указатель церковно-археологического музея при Киевской духовной академии. — Киев, 1897.
(37) Петров П. И. Указатель... — С. 7—8.
(38) Петров И. И. Альбом ... — Киев. 1915. Вып. IV—V. — С. 9.
(39) РГИА. —Ф. 834. — Оп. 4. — Д. 1127. Л. 230.
(40) РГИА. — Ф. 834. — On. 4. — Д. 1128. Лл. 236, 237 об., 283.
(41) РГИА— Ф. 834. — Оп. 4. — Д. 1129. Л. 70.
(42) РГИА. —Ф. 834. — Оп. 4. — Д. 1131. Лл. 3 и 264.
(43) Петров И. И. Записка ... — С. 8.
(44) Бродович И. Тридцатилетие ... — С. 40.
(45) Петров //. И. Альбом ... — Киев, 1915. —Вып. IV—V. —Таблицы IV, V, VI.
(46) Помимо уже цитировавшихся выше работ, можно упомянуть также: Гурулева В.В. Нумизматика // Коллекция музея РАИК в Эрмитаже / Каталог выставки. — СПб... 1994.— С. 202—223.
(47) Гарбуз Б.Б. Нумизматическая коллекция Национального музея истории
Украины// Всероссийская нумизматическая конференция. 6—8 апреля 1994 г. Тезисы докладов. — СПб., 1994. — С. 72; Зразюк З.А. Из истории нумизматической коллекции Национального музея истории Украины (коллекция церковно-археологического музея)// XI Всероссийская нумизматическая конференция. 14—20 апреля 2003 г. Тезисы докладов. В печати.
(48) Петров II. И. Воспоминания старого археолога / Публикация В.И.Ульяновского // Просеминарий. Медиевистика. История церкви, науки и культуры. — Киев. 1997. — Вып. I. — С. 134. Приношу свою благодарность А.Е.Мусину, который указал мне на эту и другие работы, посвященные церковно-археологическому музею в Киеве.
Список сокращений
ВИД — Вспомогательные исторические дисциплины
ЖМНП — Журнал Министерства народного просвещения
ЗООИД — Записки Одесского общества истории и древностей
ИРАО — Известия Русского археологического общества
РГИА — Российский государственный исторический архив
ТКДА — Труды Киевской Духовной академии
ТОДЛ — Труды Отдела древнерусской литературы
