Панагия Сумела
Символом утраченной родины и вечным огнем, озаряющим сердце каждого грека светом истинной веры, является живущее в нем воспоминание о величайшей святыне Малой Азии, монастыре Панагии Сумелы. Восхождение на гору Мела (по которой и сам монастырь получил свое название) для греческих паломников, приезжающих и сегодня поклониться поруганному очагу православия, – живое причастие к жизни их предков. И не удивительно: ведь с византийской эпохи и до исхода с территории Малой Азии христианского населения в 1923 г. этот монастырь был местом поклонения христиан всего Понта, Каппадокии, Малой Азии, Южной России и Молдавского княжества.
Основателями монастыря считаются афинские монахи Варнава и его племянник Софроний. Согласно преданию, в IV в. Богородица явилась этим монахам и дала им наказ: забрать написанную самим Евангелистом Лукой ее икону, хранившуюся в храме Великой Панагии в Фивах, перевезти ее на гору Мела в Трапезунде и там основать монастырь в ее честь. Считается, что отшельники исполнили ее просьбу, и монастырь был основан ими в 386 г., во времена правления в Трапезунде Августалия Кортикия.
Также предание говорит, что при постройке этого монастыря великую помощь по братской любви ему оказали насельники богатого монастыря Иоанна Предтечи на горе Завулон (или иначе Вазелон). В память об этом до самого 1800 г. в знак благодарности Сумельский монастырь посылал в Вазелонский «ежегодно 50 сосудов с воском и елеем по 12 окад каждый, а каждые семь лет – по семилетнему мулу».
Первый храм основатели монастыря воздвигли в честь Архистратига Михаила, затем – в честь Богородицы, и последним был сооружен храм в честь равноапостольных Константина и Елены. Одновременно с церквями была построена и первая монастырская гостиница, необходимость которой была очевидна из-за все увеличивавшегося количества паломников. Память основателей монастыря свершается в день их преставления ко Господу, 18 августа.
Судьба монастыря не всегда была безоблачна. Временами он подвергался набегам варваров и опустошения. Существует упоминание о полном его разорении в VI в. Однако пришедшие сюда новые насельники возродили обитель в 644 г. Величайшего же расцвета монастырь достиг во времена Трапезундской империи, при императорской династии Комнинов.
Иоанн ΙΙ (1280 – 1285), его сын Алексей II (1297 – 1330) и его внук Василий (1332 – 1340) всячески поддерживали монастырь. В частности, они отписали ему 24 деревни и 40 поселений для защиты его стен. Алексей III (1349 – 1390) построил комплекс келий, обнес обитель новыми крепостными стенами, одарил богатыми дарами и закрепил золотой буллой 1364 привилегии, которые давались монастырю его предками. Также он обновил главный храм обители, и до XVII в. над входом в храм можно было увидеть стихотворную надпись, прославлявшую его благодеяния. Его сын и наследник, Мануил ΙΙΙ (1390 – 1417), также не обходил своими милостями древнюю святыню, и в частности даровал монастырю частицу Честного Древа.
Впрочем, после крушения Византийской Империи и захвата Трапезунда турками монастырь также знал дни благоденствия и славы и пользовался покровительством султанов. Селим Ι (1512 – 1520) подтвердил своим фирманом привилегии императорской фамилии Комнинов , и даже покрыл купол храма медной крышей и даровал ему 5 больших лампад с золотыми украшениями. Султаны Селим II (1566 – 1574) и Мурат ΙΙΙ (1574 – 1595) предоставили монастырю полную свободу действий, а Мурат III даже хотел покрыть храм Богородицы серебряной крышей – воспротивились сами монахи, опасаясь, что благодаря этому обитель станет слишком большим искушением для разбойников. Множество дарственных грамот и грамот, освобождавших монастырь от налогов, выдали и последующие султаны. С другой стороны, и Константинопольские патриархи издавали грамоты, которыми признавался духовное господство монастыря над окрестными территориями. Дело в том, что с некоторых пор претензии на это господство предъявляли трапезундские архиереи, и монахам приходилось обращаться за поддержкой в Константинополь, где они неизменно ее и получали. В церковном же плане окрестные земли находились под неусыпным окормлением монастыря: монахи, спускаясь из монастыря, сами выполняли необходимые требы для жителей деревень. Если же принималось решение о принятии священнического сана кем-либо из мирян, то рукоположение совершалось митрополитом Трапезундским. Таким образом, игумен монастыря исполнял обязанности архиерея на подвластных ему землях за исключением лишь права рукоположения.
Однако еще более важным в период турецкого владычества было то, что монастырь стал центром греческого образования. Учителями были сами монахи. Прошедшие обучение в монастыре юноши потом несли свет знаний в свои деревни. Иногда из прославившихся своей ученостью и добродетелями насельников монастыря избирались Трапезундские митрополиты.
В XVIII в. монастырь получал дары от Молдавского князя Скарлата (1755), венгерского короля Стефана (1764) и Иоанна Испиланти (1775).
Однако в XIX в. значение монастыря все более умалялось. Некогда могущественная обитель в 1863 г. была лишена Вселенским патриархатом своих владений. Впрочем, через четыре года Патриарх был вынужден отменить это решение из-за протестов местных жителей. Однако в 1902 г. повторное решение стало окончательным.
Во время Первой мировой войны монастырь был оставлен насельниками, и с уходом с Понта христиан катастрофа стала неизбежной. Захватившие монастырь турки сбивали с крыш черепицы, разбивали межэтажные перекрытия, взламывали полы. Разрушить им не удалось только храм – и то потому, что он был высечен в скале. Однако было совершено чудовищное поругание святыни – на современных фотографиях хорошо видно, что редкий лик на настенных росписях остался без следов кирки, причем удары наносились прицельно – по глазам святых.
Однако несмотря на руины, монастырь до сих пор вызывает непередаваемое чувство благоговения, внутреннего религиозного подъема и благодарности его ктиторам и бывшим насельникам.
Сама же чудотворная икона Богородицы Сумелы была зарыта монахами в момент начала турецких бесчинств, а позже – в 1923 г. – была отрыта монахом, знавшим ее местоположение, и перевезена в Афины с разрешения турецких властей.
Что касается дошедших до нас святынь монастыря, то главный храм в его современном виде (за исключением престола) относится к эпохе императора Алексея III Комнина . Четырехугольный храм, высеченный в скале горы Мела, имеет высоту от 12 до 15 метров и в длину – 36 метров. Из скалы выступает только искусственно возведенная апсида алтаря с небольшой башнеобразной надстройкой. Внутренняя часть храма всегда пребывает в полумраке, и в дни монашеской жизни свечи освещали храм не только ночью, но и днем.
Немецкий ученый Фальмерайер, исследовавший монастырь около 1840 года, различал еще на внутренней южной стене древние росписи, относящиеся к XIV в. На них был изображен император Алексей III вместе со своим приемным сыном и наследником Мануилом и своим родным сыном Андроником, который также был изображен в диадеме – символе императорской власти. Очевидно, что внутри храм изначально был полностью покрыт росписями, изображавшими Евангельскую историю и сцены из житий святых. Всего же за историю храма можно проследить три слоя настенных росписей, древнейшие из которых относятся к эпохе как раз Алексея III, а последние - к реставрации 1740 г. Престол, более древний, чем основное пространство храма, некогда имел фрески 1160 и 1237 гг., которые позднее были закрыты штукатуркой.
В дворе перед храмом была установлена мраморная чаша, в которую из скалы непрерывно капала вода. В северной части двора находились внешние постройки монастыря. Деревянные колонны, поддерживавшие выдающийся из скалы балкон, были искусно обработаны и имели капители с изящным местным орнаментом. Библиотека монастыря – крупнейшая на Понте – сохраняла редчайшие рукописи древних авторов, каталог которых был составлен и опубликован А. И. Пападопуло-Керамевсом3 в русском журнале «Византийский временник» в 1915 г.
До сего дня сохранилось три важнейших реликвии святой обители: написанная святым Евангелистом Лукой икона Богородицы, подаренный Трапезундским императором Мануилом III Крест с частицей Честного Древа (правда, без оклада) и Евангелие, принадлежавшее преподобному Христофору – первому игумену возродившегося в 644 г. монастыря.
На иконе Богородицы, состоящей из двух досок, почти полностью утрачено изображение: за исключением монограмм Богоматери и Христа ничего другого различить уже не удается. Два оклада этой иконы, хранящиеся в Москве, датируются XII – XIV вв. Древнейший из них, как считается, мог в точности повторять первоначальный оклад иконы.
Когда икона была еще в монастыре, она была заключена в серебряный ковчег, украшенный выгравированными иконами, надписями и драгоценными камнями. Создан он был около 1700 г. В том же ковчеге было предусмотрено место и для так называемого Креста Мануила Комнина . В перекладинах этого креста хранились мощи святых и частица Честного Древа Страстей Господних. Сам крест был полностью покрыт окладом из кусочков смальты и украшен драгоценными камнями – шестью рубинами и шестью изумрудами. Из концов креста исходили декоративные лучи. Темы орнамента относятся к поствизантийской эпохе, однако заметны и чисто византийские элементы, что позволяет отнести его создание к XV в.
От Евангелия преподобного Христофора к настоящему моменту сохранились лишь декорированные доски-обложки. Впрочем, их орнамент позволяет провести аналогии с Евангелием из сокровищницы Собора Святого Марка, и отнести их к еще более древней эпохе – середине XII в.
Полное оставление монастыря и изгнание греков с Понта не уменьшило, а лишь увеличило почитание великой святыни эллинами всего мира, и уже доброй традицией стало паломничество сюда потомков понтийцев в престольный праздник обители – 15 августа, на Успение Богородицы. Одной из самых многочисленных делегаций в этот день является делегация российских греков. Ее паломничество сюда – инициатива видного российского политического деятеля и патриота своей духовной Родины – Греции – Ивана Игантьевича Саввиди, координатора Периферии стран бывшего СССР Совета греков зарубежья. Несмотря на многочисленные искушения, усердно подготавливаемые турецкой стороной к этому дню, великая святыня привлекает на праздник все больше и больше паломников с каждым годом, и это неудивительно. Ведь, как верно сказал архитектор Федор Афуксениди, по проектам которого сегодня строятся храмы по всей России, «Наши предки родились здесь. Мы все родом отсюда, из Трапезундской империи, находимся на своих камнях, среди своей природы. Мы помолимся, чтобы Господь умягчил сердца наших преследователей, а мы постараемся еще и еще раз с добром, с любовью – в том числе и к ним – приехать сюда». Воистину, не может зарасти дорога к храму, протаптываемая с таким смирением и преданностью.