Алексей Петрович Беляев

(† 15 августа 1906 г.)

Алексей Петрович Беляев родился в 1859 году на Кавказе, где служил отец его, женатый на грузинской княжне. Семья Беляевых принадлежала к тем людям, среди которых сохраняются и до сих пор добрые предания старины: твердость веры, почитание старших и преданность своей родине. Еще мальчиком А.П. Беляев поступил в Лазаревский институт восточных языков, куда в 40-60-х годах минувшего столетия охотно отдавали своих сыновей помещики, живущие за Москвой и лучшие московские семьи. Хотя из этих молодых людей многие не оканчивали курса и выходили из III и IV общих классов в военную службу, предпочитая лихую кавалерию изучению восточных языков, но А. П. не принадлежал к ним: он вполне предался наукам, перешел в специальные классы и старательно занимался турецким, персидским и арабским языками. Лектор последнего предмета, дамаскинец М. О. Аттая, и професеор Г. А. Муркос отзывались о Беляеве, как о старательном ученике. Укрепясь в знании основных восточных языков, А. П. с полным успехом окончил курс института и вскоре, в 1882 году, был определен на службу в Азиатский департамент; в 1884 году он уехал студентом посольства, в Константинополь, а через два года был уже секретарем генерального консульства в Иерусалиме, где, за отъездом консула в отпуск, в 1888 году явился представителем русского консульства. когда святый град посетили Августейшие паломники, Великие Князья Сергей и Павел Александровичи и Великая Княгиня Елисавета Феодоровна. В том же году был в Иерусалиме В. Н. Хитрово, главный деятель возникшего, по мысли Великого Князя Сергея Александровича, в 1882 году Императорского Православного Палестинского Общества; он познакомился и близко сошелся с А. П. Беляевым. Вскоре последний сделался человеком вполне преданным интересам Палестинского Общества. Тогда, конечно, никто не мог предугадать, что секретарь Иерусалимского консульства станет через 15 лет преемником почтенного и многоопытного В. Н. Хитрово по должности секретаря Палестинского Общества. С 1888 г. началась деятельная переписка между Беляевым и Хитрово, получившая особенно живой характер с переходом А. П. в 1893 году консулом в Дамаск. Этот мусульманский город, составляющий центр Южной Сирии, служит резиденцией антиохийского патриарха, в нем имеет местопребывание генерал-губернатор и сосредоточено управление пятым корпусом войск, во главе которого в то время стоял генерал-адъютант турецкого султана, бывший великий визирь, Джеват-паша, а генерал-губернатором былъ знаменитый по резне армян, бывший министр полиции, Назим-паша. Если прибавить, что Дамаск представляет центр торговли с Бейрутом, Хомсом и Хаураном и ныне соединен со всеми этими местами железною дорогою, то надо удивляться, как до 1898 г. там не было отдельного русского консула и Дамаск причислялся к Бейрутскому генеральному консульству. Первым русским консулом явился там А. П. Беляев, который своей энергией, доступностью, мягким, но достаточно настойчивым при отстаивании русских интересов, характером привлек к себе всеобщее внимание и уважение.

Занимаясь с большим старанием всеми вопросами, возникающими в среде местного населения и касающимися интересов России и православия среди сирийцев, А. П. Беляев особенно внимательно и со свойственной ему осторожностью отнесся к важному для православных арабов избранию патриарха из лиц их национальности. Когда в 1897 году был низведен с антиохийского патриаршего престола Спиридоний, родом грек, в антиохийском синоде возникла мысль провести на вакантный престол митрополита из арабов. Попытка эта казалась почти недостижимой, так как очень долгое время в Антиохийской церкви, как и в других автокефальных церквах — Константинопольской, Иерусалимской и Александрийской, патриархи были из греков. Действительно, патриархи и некоторые греческие митрополиты из антиохийского синода — киликийский, алепский, диарбекирский и иринопольский, а также и несколько светских влятельных лиц, встретили эту мысль очень враждебно. Местоблюстителем (каймакам или loсumtenes) патриаршего престола на время до избрания нового патриарха назначен был Герман киликийский, который и слышать не хотел о возможности осуществления намерения, задуманного его сослуживцами, митрополитами из арабов. Дело казалось потерянным, тем более, что низведенный патриарх Спиридоний, проживая вблизи от Дамаска, в Седнайском монастыре, всячески влиял на многих лиц своей прежней паствы и поддерживал митрополитов из греков. Но умело, осторожно и очень обдуманно повел это дело член антиохийского синода, селевкийский митрополит (Захле) Герасим Яред. Он получил высшее образование в с.-петербургской духовной академии, был ректором сначала псковской, а потом рижской духовной семинарии и мог надеяться стать в среду иерархов русской церкви. Но когда архимандрит Никодим, настоятель иерусалимского подворья в Москве, быль избран патриархом иерусалимским, он пригласил архимандрита Герасима ехать с собою в Иерусалим, обещав ему митрополию в Сионской церкви; архимандрит Герасим склонился на предложение нового патриарха, упустив из виду, что среди митрополитов иерусалимского патриархата нет сирийцев, что эти места занимаются исключительно греками и что синод при иерусалимском патриархе не допустит в свою среду араба.

Результатом было то, что в течение пяти с лишком лет умный и энергичный архимандрит не получил никакого повышения, был совершенно затерт товарищами и находился в гораздо худшем положении, чем в России, будучи крайне стеснен в средствах. Лишь после вступления на Сионский престол преемника Никодима, блаженнейшего патрарха Герасима (1891—1897 г.), архимандриту Герасиму Яреду удалось перейти в антиохийскую патриархию и он возведен был в сан митрополита селевкийского. Еще раньше он узнал в Иерусалиме молодого секретаря генерального консульства А. П. Беляева и теперь ближе сошелся с ним. Алексею Петровичу и по общественному положению, и как защитнику русских интересов, и, наконец, как действительному члену русского Палестинского Общества, которое незадолго перед тем приняло в свое ведение несколько десятков школ для православных сирийцев, переданных Обществу блаженнейшим Спиридонием, естественно было принять участие в добром желании антиохийских иерархов и паствы видеть на вакантном патриаршем престоле своего соплеменника - араба. Роль русского консула в этом деле заключалась в том, что он поддерживал своим влиянием и советами доброжелательных для сирийцев митрополитов и предстательствовал, когда признавал нужным и удобным, за них перед генерал-губернатором Назимом-пашею, с которым всегда был в самых лучших отношениях. А. П. способствовал, насколько мог, единству действий влиятельных и богатых лиц антиохийской паствы. Известно, что усилия синода увенчались успехом: сперва на место Германа киликийского был назначен в начале 1899 г. каймакамом или блюстителем Мелетий Лаодикийский, а спустя некоторое время, во второй половине этого же года, митрополит Мелетий, избранный в патриархи большинством синода, был утвержден султаном. Таким образом явился первый антиохийский патриарх из арабов. Борьба и распри по этому поводу длились почти два года, и лишь благодаря такту, осторожности и находчивости митрополита Герасима, поддерживаемого русским консулом, сирийцы получили соплеменного им патриарха. Как известно, выбор блаженнейшего Мелетия оказался весьма удачным и в его лице взошел на антиохийский престол достойнейший иерарх, скромный, очень сдержанный и неустанно трудящийся; он сумел в короткое время утвердить свою власть, составил проект нового устава для синода и восстановил мир среди антиохийской паствы, крайне взволнованной странными действиями его предшественника — грека Спиридония. Все это тихо и спокойно достигнуто было Мелетием, несмотря на то, что положение его среди других патриархов было очень щекотливое и трудное. Все три патриарха восточных церквей, признавая избрание Мелетия неканоничным, игнорировали его: имя антиохийского патриарха не поминалось на богослужениях вместе с именами других патриархов, престол антиохийский считался вакантным, а избранный патриарх — каким-то узурпатором. В антиохийской пастве возбуждалась схизма и подстрекались попытки отложиться от нового патриарха. Враждебные партии желали создать церковную смуту, которая однако не удалась, благодаря единодушию арабских иерархов антиохийского синода и умелому управлению блаженнейшего Мелетия, которого все вскоре оценили за его справедливость, полное бескорыстие и большую заботливость о духовенстве и бедных мирянах. Без сомнения, все происки и интриги должны были влиять удручающе на иерарха-старца, одушевленного лучшими намерениями. Утешением ему служила дружба с лучшими людьми дамасской православной общины, и в числе их с русским генеральным консулом А. П. Беляевым, которого так же, как и Мелетия, высоко ценило не только христианское, но и мусульманское население Дамаска, видя в нем человека неусыпного труда и большой справедливости, при отсутствии малейшего лицеприятия. Когда в 1908 году А. П. оставил Дамаск и перешел в Петербург, переписка его с патриархом Мелетием продолжалась до последних дней жизни патриарха, и друзья эти отошли в вечность в один и тот же год: один — Мелетий — 26 января, а другой А. П. — 15 августа. С неменьшею приязнью относились в Дамаске к А. П. и высшие турецкие власти, все митрополиты и ближайшие его сотрудники по консульству — секретари и драгоман, очень умный, прекрасно образованный и деятельный сириец Сабеа. Последний также находился в постоянной переписке с своим бывшим начальником. При таких условиях можно себе представить, как ценили А. П. русские люди, случайно попавшие по своим делам в Дамаск или находившиеся там на службе. К последним, кроме секретаря консульства, принадлежали лица, состоявшие на службе в учреждениях Палестинского Общества: инспектор школ, его помощник, нееколько учителей и учительниц и врач в амбулатории. Эта маленькая русская колония в 8-10 человек среди 50 тыс. мусульманского населения Дамаска ютилась около своего покровителя, русского консула, у которого находила не только обычное русское гостеприимство и радушие, но и серьезную поддержку и утешение в горе и беде, искреннее сочувствие в удаче и радости. С инспектором школ, почтенным деятелем Д. Ф. Богдановым, бывшим в Дамаске более 9 лет, А. П. находился в самых лучших отношениях. Оба, а особенно Богданов, знали хорошо арабский язык и проводили целые часы в патриархии, в обществе умных и вдумчивых иерархов, членов антиохийского синода. Такое единение между высшими духовными и светскими лицами разных национальностей — арабов и русских едва ли можно было где-либо встретить. Этим, кажется, объясняется успех их общего для арабов антиохийской церкви дела: школы как патриаршие, так и Палестинского Общества оказались переполненными учащимися; там нередко встречаются сельские и городские училища с 8-10 и даже 12 отделениями, при 200—300 и даже 400 учащихся с 6—14 учащими. И таких школ было бы вдвое или втрое больше, чем теперь, если бы средства патриархии и Палестинского Общества позволяли увеличивать их число. Но, к сожалению, этих средств нет и едва ли, при крайне трудном положении России, они могут найтись в скором будущем.

Не смотря на постоянные усиленные занятия в консульстве, на посещение турецких властей и духовных иерархов, деловое общение с представителями иностранных консульств, беседы с разными лицами до сельских шейхов включительно, А. П. успевал посылать интересные донесения своему начальству в Константинополь и сообщения в Палестинское Общество. Из первых напечатано в СборникеЪ консульских донесений, издаваемом Министерством Иностранных Дел (1902 г. выпуск II), донесение под заглавием «Сиро-иаковиты, сиро-католики и мельхиты».

Вникая в состояние учреждений Палестинского Общества в Южной Сирии, А. П. Беляев находился, как сказано, в постоянной, живой переписке с секретарем Общества В. Н. Хитрово и некоторыми членами Совета. Это сближало его все более с деятельностью центрального управления Общества и обратило на него благосклонное внимание Августейшего Председателя Общества, Великого Князя Сергия Александровича и Великой Княгини Елисаветы Феодоровны. Их Высочества не раз удостоивали беседы Беляева, представлявшегося Им в Москве.

Продолжительное, в течене 20 лет, пребывание на Востоке стало, наконец, несколько тяготить А. П., тем более, что тамошние климатические условия дурно отразились на здоровье его супруги, тоже природной москвички, а подросшие дети нуждались в определении в учебные заведения на родине. А. П. приходилось поэтому в последние годы пребывания в Дамаске надолго разлучаться с семьею и жить в Сирии одному, когда в учебное время семья его оставалась в Москве, где воспитывалась старшая дочь. Все это заставляло А. П. думать о возможности продолжать службу, но в Европе, или перебраться в Россию.

5-го мая 1903 года Палестинское Общество понесло большую утрату — умер секретарь Общества Василий Николаевич Хитрово, которому Общество обязано очень многим: он положил начало деятельности Общества, он постоянно и неусыпно заботился о процветании этого благотворительного учреждения, он исключительно посвящал свои недюжинные умственные и нравственные силы, свою богатую эрудицию в палестиноведении на благо Общества. Посетив семь раз Святую Землю, он всесторонне изучил ее, написал не мало статей и брошюр о Палестине и был в постоянных сношениях с иностранными Палестинскими Обществами, которые избирали его своим членом. Лишась такого деятеля, Общество оказалось бы в затруднительном положении, если бы Василий Николаевич, чувствуя слабость своих сил, не предуказал своим ближайшим сотрудникам, что преемником его мог бы с успехом быть дамасский генеральный консул А. П. Беляев.

Августейший Председатель остановил свой выбор на А. П. Беляеве, который охотно согласился принять место секретаря Общества, с условием продолжения службы в качестве причисленного к Министерству Иностранных Дел. Совет Общества, по предложению Председателя, назначил Беляева, и 4-го августа 1903 года он вступил в отправление своих обязанностей. Недолго пользовалось Общество его полезными трудами: через 2 года и 9 месяцев он опасно заболел простудою, которая повлияла на его слабое сердце и 16 августа 1906 года А. П. Беляева не стало.

Что же сделал он для Общества в это сравнительно короткое время, чем может Общество помянуть его? Говоря об этом, нельзя упускать из виду время и обстоятельства, при которых пришлось А. П. Беляеву работать в Обществе. У нас, обыкновенно, принято сравнивать почти каждого деятеля с его предшественником, причем не принимаются в соображение никакие условия, при которых работал один и другой. В данном случае А. П. Беляев никак не может идти в сравнение с своим предшестником В. Н. Хитрово. Такое сравнение возможно бы делать тогда, если бы первый подобно второму проработал 21 год в Обществе, если бы в эти три года службы Беляева в Обществе не было в России ни несчастной войны, ни жестокой междоусобной брани, влияющей на благосостояние нашего отечества хуже всякой войны. Всякое благотворительное общество, а тем более Палестинское, существует почти исключительно пожертвованиями. взносами, кружечным и тарелочным сборами по церквам. Успех деятельности таких обществ тесно связан с народной копейкой и с "лептой вдовицы".

Естественно, что в период войны, т. е. в течение 1904 и 1905 годов, пожертвования народа должны были направляться на военные нужды, на потребности Красного Креста, а потому доходы других обществ становились гораздо меньшими и в церковные кружки на Палестину попадали скудные доли. Последовавшее вслед за войною революционное движение и аграрные беспорядки еще более повлияли на приток пожертвований на доброе дело: от людей, сеющих зло или страдающих от него, трудно ожидать содействия благотворению и даяний на добрые начинания, — первым они претят, а вторые разорены сами и не в силах уделять что-либо. Таким образом в последние три года доходы Общества едва-едва покрывали затраты, необходимые на содержание его учреждений, и Совету Общества, а следовательно и его секретарю, приходилось лишь думать о том, как свести концы с концами, чтобы только не закрывать школ и амбулаторий и не сокращать до вредного минимума расходов на содержание храмов, больницы и подворий. Между тем раньше, до 1904 г., не только достаточный, но даже обильный приток средств дозволял с каждым годом все более расширять деятельность Общества и увеличивать число его учреждений в Палестине и Сирии. Заслуга А. П. Беляева в эти три очень трудные для Общества года заключалась в том, что он, с одной стороны, возможно тщательно следил за привлечением пожертвований, сносился с жертвователями, умел обласкать каждого доброхотного дателя, обращаясь со всеми, имеющими дела с Обществом, крайне внимательно и любезно; с другой стороны, он способствовал всеми мерами к сокращению не всегда нужных трат в местных учреждениях и требовал от лиц, заведывающих ими, строжайшей экономии. Это дало возможность Обществу не только сохранить все свои учреждения, но даже прибавить некоторые: амбулаторию в Хомсе и многолюдные школы в Захле и Бтогрине. Наконец, за это же время Общество смогло окончить постройку новых подворий в Иерусалиме и Назарете, представляющих большие и довольно дорогостоящие здания. Далее, зная хорошо внутренние распорядки турецкой администрации и изучив её больные стороны А. П. Беляев обратил самое серьезное внимание на необходимость упрочения существования всех учреждений Палестинского Общества в турецкой империи и признания за ними тех же прав, какие имели в Турции одинаковые заведения иностранных европейских государств. Чтобы яснее представить это дело, надо знать, что до 1901 года, т. е. в течение 19 лет со времени открытия Православного Палестинского Общества, турецкое правительство не признавало законным его существование и не считало учреждения Общества русскими, поэтому открытие каждой школы или амбулатории признавалось как бы попустительством со стороны властей и могло вызывать жалобы лиц, недовольных таким открытием. Бывали случаи, что вследствие таких жалоб или по недовольству, даже капризу, низших местных властей присылались в школу жандармы для насильственного её закрытия по незаконности её существования. Открытие женского городского училища на русских подворьях в Иерусалиме было в глазах патриарха иерусалимского таким деянием, на незаконность и совершенную недопустимость коего он жаловался в 1898 году турецкому правительству в Константинополе. Школа все-таки продолжала существовать незаконно до 1901 года, при чем блаженнейший Дамиан на просьбу приехавшего в Иерусалим в 1899 году члена Совета Общества благословить эту новую школу и тем признать её законно действующей, довольно оригинально и как бы примирительно заявил: «а пусть себе работает; сделаем так: школа существует сама по себе, а патриарх сам по себе; ни он ее знать не хочет, ни она его не знает. Понятно, что при таком взгляде на учреждения Палестинского Общества их нельзя было считать прочными, а продолжать иметь в Святой Земле какие-то тайные школы и непризнаваемые правительством подворья и амбулатории было и рискованно, и совершенно несовместимо с достоинством могущественной державы. Число школ Общества довольно быстро увеличивалось и, чтобы сохранить их и оградить от всяких напастей со стороны местных турецких чиновников, надо было скорее поставить их под покровительство русских консулов, а для этого требовалось признание учреждений Палестинского Общества русскими. В.Н. Хитрово с свойственной ему энергией принялся за исполнение этого дела, но оно все-таки двигалось медленно, и лишь в 1901 году, когда В. Н. сам поехал в Константинополь, чтобы ходатайствовать пред русским послом, удалось через И. А. Зиновьева добиться ноты, в которой турецкое правительство сообщало, что 84 училища Палестинского Общества признаются русскими и могут существовать на одинаковых с другими иностранными заведениями, открытыми европейскими обществами, условиях. Упрочением своих школ Палестинское Общество всецело обязано сильному руководительству этим делом И. А. Зиновьева. Турецкая высшая администрация отнеслась недостаточно внимательно к представлению нашего правительства, так что И. А. Зиновьев решился обратиться непосредственно к е. в. султану, воспользовавшись для сего беседою, которою последний удостоил нашего посла после парадного обеда. Через несколько дней затем последовала нота, разрешившая этот крайне важный для Общества вопрос.

Если в 1901 году признаны были законно существующими школы Палестинского Общества, то другие учреждения; подворья, больница и амбулатории оставались на прежних основаниях, а это лишало их некоторых существенных привилегий, которыми пользовались такие же учреждения других иностранных обществ. Так, например, эти последние получали все хозяйственные и иные принадлежности, выписываемые из-за границы, беспошлинно, а русские иерусалимские подворья, нуждающиеся во многих предметах, привозимых из России, и в строительных материалах, доставляемых из западной Европы, тратили ежегодно в яффской таможне крупную сумму в виде пошлин. Необходимо было легализировать и эти учреждения Палестинского Общества. За такое существенное для интересов Общества дело, которое не успел исполнить В. Н. Хитрово, принялся А. П. Беляев и провел его в Константинополе у И. А. Зиновьева очень удачно. В начале 1905 года все учреждения как Палестинского Общества, так и Русской иерусалимской духовной миссии были призваны, по воле е. в. султана, законно существующими и пользующимися в стране теми же правами и преимуществами, как и равносильные заведения других европейских государств. Это дало Обществу и материальное сбережение в несколько сот рублей в год, и, главное, возвысило его нравственный престиж в Палестине и Сирии.

Указав на пользу, принесенную Обществу в трудный период его жизни новым секретарем А. П. Беляевым, мы с тем большею скорбью должны сознать, что Общество лишилось в нем прекрасного деятеля, который впоследствии при неутомимом труде, соединяя в себе и разумное отношение к делу, и доброе отзывчивое сердце, и изысканно-вежливое обращение со всеми, приобрёл бы столь же большое значение в Обществе, каким вполне заслуженно пользовался его знаменитый предшественник — В. Н. Хитрово... Но Бог судил иначе - утром в день Успения Пресвятой Богородицы А. П. скончался на даче близ Звенигородского монастыря, в пределах родной ему московской губернии, на руках горячо любимой супруги, оставив пять человек детей, в возрасте от 17 до 8 лет*. 17-го августа была совершена в помещении Общества панихида в присутствии вице-председателя и всех служащих в канцелярии Общества, а 18-го в Москве, в церкви Успения на Покровке, происходило отпевание, совершенное преосвященным Анастасием, викарием московского митрополита, и действительным членом Палестинского Общества, который был в дружественных отношениях с А. П. и почтил память его надгробным словом. В служении участвовал бывший питомец — стипендиат Палестинского Общества, молодой и очень деятельный сириец, архимандрит Игнатий, настоятель Антиохийского патриаршего подворья в Москве. О. Игнатий произнес прекрасное и глубоко прочувствованное слово и проводил тело усопшего друга своего до места последнего упокоения, которое он обрел на кладбище Покровского монастыря. Ко дню отпевания был командирован из Петербурга ближайший сотрудник А. П-ча, помощник секретаря Д. В. Истомин.

Так в короткое время Совет Палестинского Общества обездолен потерею двух главных  деятелей — В. Н. Хитрово и А. П. Беляева. О том и другом можно со всей справедливостью сказать, что каждый из них "не умолкал ради Сиона и ради Иерусалима не успокаивался", пока, не сомкнулись его уста и не настал для него вечный покой.

Н. А.**

Сообщения Императорского Православного Палестинского Общества. Т. XVII. Вып. 3. С.625-638.

OCR Блинова Л.Н. 5 августа 2019 г.

* Когда началась Первая мировая война супруга Мария Васильевна и дети А.П. Беляева находились в Лозанне, вернуться в Россию больше не смогли. - Прим. Ros-Vos.net

** В оглавлении инициалы автора были обозначены 3-мя буквами Н. М. А., что позволяет приписать авторство текста вице-председателю ИППО Николаю Милиевичу Аничкову. - Прим. Ros-Vos.net