Связи русского монашества Афона и Императорского Православного Палестинского Общества

Во второй половине XIX – начале XX веков существовали многообразные и тесные связи русского монашества Афона с Императорским Православным Пале­стинским обществом (ИППО) и Русской Духовной Миссией в Иерусалиме. Русские святогорцы оказывали существенную помощь в создании новых монастырей и храмов на Святой Земле. Афонский Свято-Пантелеимоновский мона­стырь служил моральной поддержкой для русских организаций на Востоке. Так, вскоре после основания Православного Пале­стинского общества (основано в 1882 г., с 1889 г. — Императорское) его будущий секретарь В.Н. Хитрово 21 ноября 1884 г. писал М.П. Степанову:

«Хотя Пантелеймоновский монастырь не входит в круг деятельности нашего Общества, тем не менее, не только игнорировать мы его не можем, но наоборот, мы должны его поддерживать и ему оказывать содействие всеми нашими силами. Такой монастырь в Святой Земле (если бы был возможен!) был бы все, чего мы могли бы ожидать и желать. Это рус­ский клин, и к тому же единственный, вбитый на Востоке».[1]

Регулярные контакты со старцами Свято-Пантелеимоновского монастыря имел знаменитый многолетний начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрит Антонин (Капустин) (с 22 мая 1882 года он был почетным членом ИППО. Прим. Ros-Vos.net), неоднократно приезжавший на Афон. Братия монастыря постоянно посылала в Иерусалимскую Миссию свои издания для библиотеки и распространения среди паломников. Благодаря пожертвованиям брата игумена Руссика о. Макария (он был почетным членом ИППО. Прим. Ros-Vos.net), В.И. Сушкина (со 2 декабря 1882 года он был действительным членом ИППО. Прим. Ros-Vos.net), архимандрит Антонин в 1873 г. приобрел участок земли в Иерихоне для строительства приюта. Кроме того, братия Свято-Пантелеимоновского монастыря оказала денежную помощь Миссии для постройки храма на Елеонской горе.[2]

С 1871 по 1895 гг. Руссик имел своего постоянного представителя в Иерусалиме, которой одновременно служил при Русской Духовной Миссии на Святой Земле – иеродиакона Виссариона (в миру Василия Павловича Картаманева). Он происходил из крестьян Курской губернии, поступил в Свято-Пантелеимоновский монастырь в 1850 г., принял там постриг в мантию и пребывал в Иерусалиме вплоть до своей кончины в середине 1895 г.[3] В монастырском архиве сохранилась его обширная переписка с игуменами и некоторыми другими насельниками Руссика за июнь 1871 – апрель 1895 гг., из которой видно, что братия монастыря постоянно пересылала начальникам Русской Духовной Миссии и духовенству Иерусалимского Патриархата различные пожертвования, печатные издания и т.д.[4] Периодически на Святой Земле пребывали и некоторые другие насельники Руссика, в частности, в монастырском архиве хранятся письма из Иерусалима в обитель ее братий — иеромонаха Моисея за 1871 г. и монаха Валентина (Коптевского) за 1890-1891 гг.[5]

В 1894-1899 гг. начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме служил бывший многолетний насельник Свято-Пантелеимоновского монастыря схиархимандрит Рафаил (Трухин) (он был почетным членом ИППО. Прим. Ros-Vos.net). В декабре 1894 г. иеродиакон Виссарион так писал игумену Руссика о. Андрею о начале деятельности схиархимандрита Рафаила на Святой Земле: 

«Батюшка! Утешили Вы меня поздравлением с новым нашим начальником архимандритом Рафаилом, Вы нисколько не ошиблись в том, что, будучи он одного монастыря постриженец, встретил меня как нельзя лучше дружески и отечески, что было всем на удивление, и потом конечно чаще меня никого не бывает у него на беседе».[6]

Русские святогорцы также выделяли деньги на содержание православных школ в Палестине и Сирии. В частности, 9 мая 1902 г. к игумену Руссика схиархимандриту Андрею обратился инспектор северо-сирийских школ Императорского Православного Палестинского общества Иван Спасский с просьбой прислать несколько иерейских облачений для бедных церквей Сирии: 

«Здесь церкви так скудны денежными средствами, что во всех сельских церквах облачения из самого простого и дешевого ситца. Поэтому они будут весьма рады, если Вы благоволите прислать хотя поношенные ризы».[7] Эта просьба вскоре была выполнена.

20 октября 1909 г. за заботу о паломниках, отправлявшихся на Святую Землю, игумен Руссика о. Мисаил (Сапегин) и настоятель Одесского подворья Свято-Пантелеимоновского монастыря иеромонах Кирик (Максимов) были избраны действительными членами Императорского Православного Палестинского общества.[8]

Активность связей между Свято-Пантелеимоновским монастырем и Императорским Палестинским Православным обществом подтверждают многочисленные случаи взаимных подарков. 9 июля 1892 г. уполномоченный Императорского Палестинского Православного общества в Палестине Н. Михайлов в письме игумену Руссика о. Андрею выразил благодарность за высланный ему крест.[9] В 1901 г. заведующий Московским подворьем и настоятель часовни св. вмч. Пантелеимона иеромонах Тит передал от имени Руссика председателю Императорского Палестинского Православного общества великому князю Сергею Александровичу на нужды общества 400 рублей.[10] В том же году иеромонах Тит передал от Руссика великому князю Сергею Александровичу в дар его домовой церкви ладан.[11]

В свою очередь значительное внимание Свято-Пантелеимоновскому монастырю уделял великий князь Сергей Александрович, от имени которого присылались денежные пожертвования Руссику, в частности, в сентябре 1887 г. 1000 рублей — на восстановление пострадавшей от пожара 7 августа 1887 г. обители.[12] В монастырском архиве сохранилась переписка с великим князем и его секретарем за 1892-1894 гг.[13] После убийства Сергея Александровича террористом-эсером покровительство обители взяла на себя его вдова св. мц. великая княгиня Елизавета Федоровна (в монастырском архиве хранится переписка с ней и ее секретарем за 1904-1910 гг.).[14]

Со Свято-Пантелеимоновским монастырем был связан важный проект Императорского Православного Палестинского общества — возобновление храма свт. Николая Чудотворца в Мирах Ликийских на средиземноморском побережье Малой Азии (ныне г. Демре в Анатолийской Турции). В начале 1850 г., возвращаясь из своего второго паломничества в Святую Землю, этот город посетил известный русский путешественник А.Н. Муравьев. Обнаружив на месте древнего монастыря Новый Сион лишь пребывавшие в полном запустении развалины и открытую гробницу свт. Николая Чудотворца, где до 1087 г. покоились мо­щи святого, он обратился у митрополиту Московскому Филарету (Дроздову) с просьбой оказать помощь в восстановлении церкви в Мирах Ликийских и возможном устройстве там русского монастыря. При содействии Владыки Филарета удалось собрать необходимую сумму денег, на которую в 1853 г. при помощи российского вице-консула на о. Родос были куплены развалины церкви и прилегающие к ней участки. В 1858-1865 гг. проводились восстановительные работы — храм очистили от земли, и был возведен свод.

Значительное участие в этом деле принял российский посол в Константинополе Н.П. Игнатьев, заинтересованный в деле создания русского монастыря в Мирах Ликийских, как по политическим соображениям, так и из личного почитания своего небесного покровителя. В 1868 г. Н.П. Игнатьев обратился к игумену Руссика о. Макарию с предложением взять на себя заботу об этом владении и послать туда несколько монахов. Игумен Макарий в начале 1870-х гг. послал в Миры Ликийские двух монахов, которые поселились вблизи церкви и приняли ее в свое заведование. После этого они обратились к Н.П. Игнатьеву с просьбой ходатайствовать перед Святейшим Синодом о разрешении сбора пожертвований в России для дальнейшего устройства церкви.[15]

Указ Святейшего Синода о разрешении сбора пожертвований в течение одного года был издан в начале 1875 г. Командированные в Россию иеромонах Афанасий и монах Варсонофий получили паспорта и сборные книги только в середине 1876 г., незадолго перед началом русско-турецкой войны. Они привезли с собой частицы мощей св. вмч. Пантелеимона, свт. Николая Чудотворца, часть Животворяще­го Древа Господня и список афонской чудотворной иконы Божией Матери «Скоропослушницы».[16] Время для сбора оказалось очень неудобным, и все же в сентябре 1877 г. сборщики передали в Хозяйственное управление при Синоде 3605 рублей, собранных за это время. После окончания войны, в 1878 г., пребывавший тогда по прежнему в Александро-Невской Лавре, иеромонах Афанасий обратился с ходатайством о возобновлении сбора пожертвований и получил соответствующее разрешение.

Еще до начала русско-турецкой войны, в 1876 г., отцы Афанасий и Варсонофий пожелали использовать для увеличения предпринятого ими сбора в пользу мирликийскго храма недостроенную часовню в Санкт-Петербурге, в Рождественской части на перекрестке 2-й Рождественской) улице, Калашниковского проспекта и Мытнинской улицы. Часовня была заложена осенью 1870 г., когда торговцы Старо-Александровского рынка решили построить ее в память спасения императора Александра II при покушении на не­го 25 мая 1867 г. в Париже. В 1872 г. был утвержден проект шатровой часовни во имя св. кн. Александра Невского в русском стиле и в следующем году началось строительство. Однако собранной купцами суммы оказалось недостаточно, и жертвователи согласились на предложение иноков Руссика приписать часовню к мирликийскому храму, чтобы «доходы ее шли на его восстановление». Часовня должна была стать своего рода подворьем, представлявшим в столице Российской империи родной город святителя Николая.[17]

28 августа 1878 г. игумен Макарий и о. Иероним написали Н.П. Игнатьеву о получении разрешения по ходатайству посла иметь «для Мир-Ликии» в Санкт-Петербурге часовню.[18] На собранные монахами Руссика средства часовня св. кн. Александра Невского была достроена и 6 декабря 1879 г. освящена митрополитом Санкт-Петербургским Исидором (Никольским). Ее настоятелем (заведующим) был назначен иеромонах Афанасий, весной того же году написавший и опубликовавший в Санкт-Петербурге «Сказание о Александро-Невской часовне».[19]

Отцы Афанасий и Варсонофий передали в Александро-Невскую часовню все привезенные ими со Святой Горы святыни. После ее открытия афониты стали регулярно совершать молебны перед ними, в том числе пред образом Божией Матери «Скоропослушницы». Однако уже в августе 1880 г. вследствие возникших разногласий строители часовни попросили отозвать иеромонаха Афанасия обратно на Афон.[20] В 1881 г. отцы Афанасий и Варсонофий вернулись в Свято-Пантелеимоновский монастырь. Тем ни менее сборы на храм в Мире Ликийской в часовне продолжались и ежегодно приносили 2-3 тысячи рублей.

Осенью 1885 г. в Александро-Невской часовне произошел пожар, в результате которого она сгорела дотла. Однако бедствие послужило прославлению иконы Божией Матери «Скоропослушницы», которая была обретена нетленной на пепелище. Это чудесное событие способствовало увеличению сбора пожертвований на храм в Мирах Ликийских. Общая сумма собранных в 1885 г. средств составила свыше 70 тысяч рублей. Они были переданы Императорскому Православному Палестинскому обществу, основанному в 1883 г. и располагавшемуся поблизости — на Мытнинской ул., 10. В ведение этого общества в 1888 г. была передана и восстановленная после пожара Александро-Невская часовня. Председатель Палестинского общества великий князь Сергей Александрович принял на себя звание почетного ктитора часовни. Управление ее хозяйственной частью было возложено на особое попечительство во главе с ктитором часовни графом Н.Ф. Гейденом. После гибели от руки террориста-эсера Каляева великого князя Сергея Александровича, ча­совню расшири­ли, сделали на ней главки и преобразовали в храм свт. Николая Чудотворца и св. кн. Александра Невского, освящение которого произошло 30 ноября 1905 г., но про­стояла эта временная церковь недолго.[21]

Императорскому Православному Палестинскому обществу, несмотря на все попытки, не удалось разрешить «мирликийский вопрос» и добиться разрешения у турецких властей полностью возродить древний храм. В 1910 г. собранные средства реше­но было употребить на постройку русского подворья в итальянском городе Бари (по-русски – Барграде), так как там находились мощи свт. Николая Чудотворца. В 1911 г. Императорское Православное Пале­стинское общество учредило Барградский комитет для постройки храма в Бари, которому передали 246, 5 тысяч рублей, собранных на церковь в Мирах Ликийских (храм свт. Николая Чудотворца в основном построили в 1913-1916 гг.).[22] Небольшую столичную церковь свт. Николая Чудотворца и св. кн. Александра Невского заменили построенным в 1913-1915 гг. более обширным зданием Никольско-Александровского (Барградского) храма, в котором по прежнему пребывала афонская икона Божией Матери «Скоропослушницы».[23]

Ее почитателями были царственные мученики, особенно императрица Александра Федоровна. Так 1 апреля 1916 г. она писала императору Николаю II, находившемуся в то время в ставке главнокомандующего:

«Мой родной и милый!.. Мы ездили в новую маленькую церковь Бари во имя Скоропослушницы и видели там дивную икону — такой чудный, кроткий лик, и во время молитвы перед ней охватывает такое хорошее чувство… Посылаю тебе маленький образок, привезенный мною оттуда». В дальнейшем эта «дивная икона» еще несколько раз упоминалась в письмах императрицы.[24] 

7 марта 1932 г. Никольско-Александровский (Барградский) храм был за­крыт и 20 мая того же года взорван. Привезенная с Афона монахами Руссика чудотворная икона Божией Матери «Скоропослушницы» в настоящее время находится в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры и пользуется большим почитанием верующих.

В начале XX века при содействии Императорского Православного Пале­стинского общества русскими святогорцами был устроен монастырь на Святой Земле. Этот проект был осуществлен в результате покупке древней Лавры св. Харитона настоятелем афонской Крестовоздвиженской келлии Каракальского монастыря иеросхимонахом Пантелеимоном (в миру Петром Ивановичем Важенко). В 1903 г. он приобрел в восьми верстах от Иерусалима частично пребывавшую в развалинах Фаранскую Лавру преп. Харитона Исповедника, которую в свое время не удалось приобрести даже архимандриту Антонину (Капустину), и населил ее русским братством из семи человек. Приобретение монастыря преп. Харитона активно поддерживали российские дипломаты, так как оно не только укрепляло русское влияние на Вос­токе, но и способствовало борьбе с католической пропагандой в Па­лестине. Покупка была совершена с согласия Иерусалимского Патриарха Дамиана, отправившего соответствующее послание Святейшему Синоду Российской Православной Церкви.[25]

При помощи Императорского Православного Пале­стинского общества русские святогорцы также создали свой монастырь в Ливане. 12 июля 1912 г. в Дамаске было заключено соглашение между Антиохийским Патриархом Григорием и уполномоченным Крестовоздвиженской келлии на Афоне о. Геннадием, о сдаче в аренду пребывавшего в запустении патриаршего монастыря св. пророка Илии в Шуайя под Бейрутом. Игуменом монастыря был назначен настоятель Крестовозд­виженской келлии иеросхимонах Пантелеимон (Важенко). Согласно договору, братия мог­ла пользоваться имуществом монастыря на вечные времена и всеми правами, допущенными вакуфом, т.е. строить новые здания и ре­монтировать старые, приобретать новые владения и пр. В управле­нии обителью настоятель получал возможность ввести общежи­тельный устав и принимать в монашество всех православных, как русских, так и сирийцев, а также удалять всех не оказывающих пови­новение. В Бейруте предоставлялось помещение для приезжающих туда монахов. Патриарх Григорий сохранял за собой право жить в монастыре в летнее время и получать от монастырских виноградников 500 ок церковного вина. За аренду братия должна платить ежегодно от 200 до 400 наполеонов.

Пересылая копию этого документа обер-прокурору Святейшего Сино­да, российский консул в Дамаске князь Шаховской писал: 

«Можно только приветствовать этот почин Крестовоздвиженского скита на Афоне распространить свою деятельность на Сирию, для каковой здесь самое обширное поле. Появление здесь именно афонских монахов наших, отличающихся энергией, деятельностью и хозяйственно­стью, может принести большую пользу Антиохийской патриархии и сирийскому православию, помимо того, что это будет выгодно и для монастыря». 

Пример хорошо устроенной обители, по мне­нию дипломата, могло дать толчок к возрождению монашества в Сирии, которое находилось в упадке.[26] Уже вскоре монастырь св. пророка Илии заселили 40 русских монахов. Эту обитель планировалось расширить, но помешали события Первой мировой войны, в ходе которых русский монастырь в Ливане прекратил свое существование.[27]

Разнообразные связи русского монашества Афона с Императорским Православным Пале­стинским обществом продолжались вплоть до вступления в 1914 г. Османской империи в Первую Мировую войну и последующей революции 1917 г. в России.
_____________
Примечания

[1] Герд Л.А. Русский Афон 1878-1914 гг. Очерки церковно-политической истории. М., 2010. С. 23; Дмитриевский А.А. Императорское православное палестинское общество и его деятельность (1882-1907). Историческая записка, составленная по поручению Общества. СПб., 1907.

[2] Архив Русского Пантелеимонова монастыря на Афоне (АРПМА). Оп. 10. Док. 359. Л. 7.

[3] Монахологий Русского Свято-Пантелеймонова монастыря на Афоне. Святая Гора Афон, 2012. С. 42.

[4] АРПМА. Оп. 34. Д. 2. Док. 1261. Л. 7-233.

[5] Там же. Д. 1. Док. 1704. Л. 1-3; Д. 3. Док. 1262. Л. 1-7.

[6] Там же. Д. 2. Док. 1261. Л. 228.

[7] Там же. Оп. 44. Д. 16. Док. 3813. Л. 21-22.

[8] Там же. Оп. 10. Д. 106. Док. 129. Л. 30об.

[9] Там же. Оп. 44. Д. 16. Док. 3813. Л. 10.

[10] Там же. Д. 22. Док. 3825. Л. 12.

[11] Там же.

[12] Там же. Д. 16. Док. 3813. Л. 1-2.

[13] Там же. Оп. 41. Д. 851. Док. 1948. Л. 1-48.

[14] Там же. Д. 942. Док. 1947. Л. 1-22.

[15] Герд Л.А. Константинополь и Петербург: церковная политика России на православном востоке (1878-1898). М., 2006. С. 360-395; Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX — начале ХХ вв. М., 2006. С. 271-280.

[16] Антонов В.В., Кобак А.В. Святыни Санкт-Петербурга. Энциклопедия христианских храмов. СПб., 2010. С. 283.

[17] Там же.

[18] Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 730. Оп. 1. Д. 3026.

[19] См.: Иеромонах Афанасий. Сказание о Александро-Николаевской часовне: Записка о часовне, устрояемой в С.-Петербурге на Песках. СПб., 1879.

[20] ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 3026.

[21] Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 796. Оп. 188. Д. 2401; Ф. 797. Оп. 40. Д. 130а; Оп. 75. Д. 243; Ф. 799. Оп. 26. Д. 11, 1376; Ф. 1287. Оп. 40. Д. 802; Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга. Ф. 787. Оп. 17. Д. 251; Ф. 796. Оп. 153. Д. 1626.

[22] Русские храмы и обители в Европе. СПб., 2005. С. 147-148.

[23] Юшманов В.Д. Закладка храма во имя свт. Николая Чудотворца. СПб., 1913; Поселянин Е. Краткое описание Барградского Николо-Александровского хра­ма в Петрограде. Пг., 1916; Освящение Барградского Николо-Александровского храма в Петрограде. Пг., 1917; Сообщения Императорского Православного Палестинского общества. 1916. Т. XXVII. С. 184-203.

[24] См.: [Электронный ресурс] Режим доступа: URL:http://ippo.ru/history/bari/3/2/ (дата обращения 25 января 2015 г.)

[25] Троицкий П. История русских обителей Афона в XIX – XX веках. М., 2002. С. 231-232; РГИА. Ф. 796. Оп. 185. VI отд. I ст. 1904 г. Д. 5786.

[26] Герд Л.А. Русский Афон 1878-1914 гг. С. 114; РГИА. Ф. 796. Oп. 195. VI отд. I ст. Д. 1116. Л. 2-3, 4-4об.

[27] Козлов В.Ф. Святая Гора Афон и судьбы ее русских обителей // Дипломатический вестник. 1990. М., 1992. С. 244.

СПбДА