«Единственный светлый пункт на нашем тусклом дипломатическом горизонте»:
Михаил Хитрово - дипломат, поэт, патриот

М.А. Хитрово (1837-1896)

Представитель древнего дворянского рода, восходящего ко второй половине XIV в., Михаил Александрович Хитрово родился 1 февраля 1837 года в Москве, в семье коллежского асессора Александра Николаевича Хитрово (1805-1872) и княжны Елизаветы Николаевны Вяземской (1807-1867), дочери сенатора князя Н.Г. Вяземского. Его восприемниками при крещении были генерал-майор Илья Степанович Сарочинский и княжна Анна Николаевна Голицына. По отцовской линии Михаил приходился правнуком полководцу князю Михаилу Илларионовичу Кутузову. 

А.Н. Хитров́о.
Худ. П.Ф. Соколов. 1829 г.

Отец Александр Николаевич служил калужским, а затем смоленским вице-губернатором, выйдя в отставку действительным статским советником, что соответствовало званию генерала. По отзывам современников, Александр Николаевич был интересным человеком с прекрасными глазами и чудесным сердцем, умным, культурно образованным и изысканным, супруга его очень любила, она была болезненной, по характеру добродушной, без какой-либо искусственности. 

В семье росло двое сыновей, которым родители смогли дать очень хорошее образование. 

Старший сын Николай (1830-1870) окончил Александровский лицей, служил с 1851 года титулярным советником в МВД, с 1854 года — чиновником особых поручений при генерале-губернаторе Восточной Сибири Н.Н. Муравьёве, был правителем канцелярии губернатора Приморской области П.В. Казакевича, почтмейстером Калужской губернии.

Михаил (1837-1896) окончил Школу гвардейских прапорщиков и кавалерийских юнкеров, где проходили обучение молодые дворяне, поступавшие в гвардию из университетов и частных пансионов и не имевшие военной подготовки. Это было привилегированное учебное заведение, выпускниками которого были многие представители военной и культурной элиты России, например, поэт М.Ю. Лермонтов. 

По окончании курса в школе Михаил Хитрово был в 1855 году зачислен в лейб-гвардии Конно-гренадерский полк и 19-летним юношей оказался на полях сражений Крымской войны в составе войск, охранявших побережье Балтийского моря. В память об этой войне Хитрово получил медаль светлой бронзы на Андреевской ленте, которой награждались, главным образом, военные или непосредственные участники военных событий.

В 1857 году Хитрово с чином поручика вышел в отставку и в 1859 году определился на службу в Министерство иностранных дел, где был зачислен переводчиком VIII класса в Азиатский департамент. Вскоре он был назначен чиновником особых поручений, а в 1860 году - управляющим консульством в Битоли (Монастир, Македония), а с 1862 года и консулом. На этот период приходится его встреча с другом детства из Калуги, русским писателем и философом К.Н. Леонтьевым, которая окончательно укрепила Константина Николаевича в намерении попробовать себя на дипломатическом поприще. Рассказы Михаила Александровича, начинающего дипломата, о своей службе, видимо, были увлекательны и заманчивы, а сам он позднее стал частью образа одного из литературных героев К.Н. Леонтьева - любимого автором консула Александра Благова, центральной фигуры романа «Одиссей Полихрониадес». К.Н. Леонтьев начал писать свой роман в 1873 году в Константинополе, где в то время генеральным консулом служил М.А. Хитрово, но так и не закончил.

Служа консулом в Македонии М.А. Хитрово побывал в Иерусалиме в качестве секретаря комиссии, отправленной российским посольством в Константинополе. Сообщение об этом сохранилось в докладе австро-венгерского вице-консула в Битоле Соретича от 24 марта (4 апреля) 1861 года1. 

Великий князь Алексей Александрович среди духовников монастыря Святого Пантелеимона на Афоне. 16 июня 1867 г.
На фотографии надпись: «Группа, снятая по желанию его императорского высочества великого князя Алексея Александровича, с особы его высочества, свиты и духовников русского Пантелеимонова монастыря. 1867 г. Июнь, 16 дня».

На фотографии слева направо: в первом ряду – лейб-медик Здекауер, духовник Пантелеимонова монастыря иеросхимонах Иероним, великий князь Алексей Александрович, второй духовник монастыря иеросхимонах Макарий (будущий архимандрит Пантелеимонова монастыря), контр-адмирал Посьэрт; во втором ряду – капитан парохода, второй капитан, астроном, архимандрит Леонид (Кавелин), русский консул в Фессалонике А.Е. Логовский, Инглич, секретарь посольства М.А. Хитрово (второй справа).
Государственный архив Российской Федерации. Ф. 681. Алексей Александрович, сын императора Александра II. Оп. 1. Д. 82. Л. 1. Подлинник. Фотограф неизвестен.
Фото: Связи России с афонскими монастырями

В 1864 году Хитрово был назначен младшим секретарём миссии в Константинополе. 16-17 июня 1867 года ему посчастливилось вместе с настоятелем посольской церкви в Константинополе архимандритом Леонидом (Кавелиным) сопровождать великого князя Алексея Александровича со свитой в 6 человек в его поездке на Афон. Высочайший путешественник прибыл на Афон на корабле «Великая княгиня Ольга» Русского Общества Пароходства и Торговли. 16 июня великий князь посетил Свято-Пантелеимонов монастырь, Карею, русские Андреевский и Ильинский скиты. 17 июня – Лавру св. Афанасия, Ватопед, Хиландар, Зограф. Во всех обителях, не только в русских, великому князю был оказал торжественный прием. В Пантелеимоновом монастыре высочайший гость посетил фотографическую мастерскую; здесь монастырские фотографы монахи Леонтий и Геннадий сделали два его фотопортрета (один в форме визитной карточки) и групповой портрет. Великому князю и его свите были поднесены фотографические виды обители, снимки с некоторых икон и образцы братских рукоделий: четки, кресты и ложечки и т.п.

В 1868 году Михаил Александрович женился и занял должность дипломатического чиновника МИД при Новороссийском и Бессарабском генерал-губернаторе в звании камер-юнкера. 

В 1871 году Хитрово снова возвращается в Константинополь, теперь на должность генерального консула. 

Это было неспокойное время. Османская империя находилась в кризисе, в 1876 году произошли свержения и убийства султанов и некоторых министров. К счастью, все эти внутренние беспорядки не коснулись дипломатов и других русских подданных, находившихся под защитой российского флага.

Осенью 1876 года значение деятельности русских дипломатов в Турции возросло, т.к. военное руководство России начало готовиться к возможной войне с Портой с целью освобождения славянских народов на Балканах от османского ига. Консульские донесения из региона помогали составить представление о численности и дислокации турецких войск. 

М.А. Хитрово. Фотография А.Сумовского. Кишинев. 1877.
Литературный музей ИРЛИ. Публ. журнал "Наше наследие"

12 апреля 1877 года Россия объявила Турции войну, в мае русские войска вступили в Румынию, предоставившей коридор для переброски русских войск в Болгарию.

24 мая 1877 года русский дипломатический корпус в Турции в составе 19 человек был выслан из страны и направился на Балканы к театру военных действий. Они оказывали помощь военным в контактах с болгарским населением, а после освобождения Болгарии содействовали организации гражданского управления на освобожденной территории2. 

М.А. Хитрово во время войны состоял чиновником особых поручений при главнокомандующем русской армией великом князе Николае Николаевиче Старшем.

Любопытно, что русский посол в Константинополе граф Н.П. Игнатьев в своих письмах к жене нелестно отзывается о М.А. Хитрово в этот период. Приведем несколько его замечаний.

25 мая 1877 года в Плоешти (Румыния) в ожидании приезда русского императора. Александра II: "Хитрово ничего ровно не делает, но расхаживает с толпою и прислуживается к сильным, в особенности к великим князьям".

4 июня: "Церетелев (унтер-офицер) приезжал сюда со Скобелевым (стариком), при котором он состоит ординарцем... Мы ехали в Бухарест, и Хитрово случился тут же и был свидетелем военной выправки Церетелева, который вел себя спокойно и натурально, тогда как Михаил Александрович принимал различные позы с дерзкою, вызывающею, самодовольною улыбкою".

7 августа: "Церетелев отправился сегодня в сопровождении Полуботко и казначейского чиновника. Ему поручено передать словесно некоторые вещи князю Милану и полмиллиона руб. золотом для продовольствия сербских войск, имеющих выступить теперь за границу. Оригинальная судьба! Он там снова встретится с Хитрово, который несколько дней тому назад отправился туда для сформирования (по собственному вызову) албанских и болгарских чет (шаек) и направления их в горы". 

16 августа: "Хитрово вернулся из Сербии, куда он вызвался отправиться, чтобы устроить четы (банды) с помощью своих старых битольских знакомых... Хитрово, по обыкновению, много нашумел, но мало сделал и сцепился с Черкасским, который ему сказал, третьего дня, qu'il le considérait comme fou (с фр. "что он считал его сумасшедшим"). Виделся Хитрово с канцлером и Жомини в Бухаресте и отзывается, qu'il les a trouvés très raisonnable cette fois-ci et que le chancelier lui a fait des excuses de ne l'avoir pas nommé a Belgrad (с фр. "что он нашел их очень разумными на этот раз, и что канцлер извинился за то, что не назначил его в Белград")"3.

Впрочем, известный русский военный писатель, военный историк, специалист по славянским вопросам, генерал-майор Николай Романович Овсяный не был столь пессимистичен в оценке роли Хитрово в создании болгарского ополчения. В своей книге "Болгарское ополчение и земское войско" он пишет:

"Кроме болгарского ополчения, в войне 1877-1878 годов приняли участие и четы болгарских добровольцев... Г-н Хитрово лично посетил Белград и Бухарест, где в то время находились главные воеводы гайдуцких болгарских чет... Воеводами чет были Илья Марков, Дмитрий Трифонов, Георгий Пулевский, Георгий Огнянов и Иванчо Роби... Город (Кюстендил) был взят после борьбы, при которой болгарские четы защитили окрестные болгарские сёла от башибузуков"4.          

Игнатьев был субъективен в своем мнении о Хитрово, который к концу войны в начале 1878 года стал заведующим дипломатической канцелярией при главнокомандующем. Между ними всегда сохранялись взаимные немного фрондерские отношения. Они не были друг для друга чужими людьми: Михаил Александрович приходился троюродным братом жене Н.П. Игнатьева.

Подписание мирного трактата между Россией и Турцией 19 февраля 1878 г.

Война завершилась подписанием мирного договора в Сан-Стефано 19 февраля 1878 года. Подпись от лица России поставил Н.П. Игнатьев.

Свидание его Императорского Высочества Великого князя главнокомандующего с Его Величеством султаном Абдул-Гамидом в Константинополе 14 марта 1878 года. Литография П. А. Глушкова.
Из приложения к №76 «Московских ведомостей». Москва, 1878

В начале марта 1878 года главнокомандующий великий князь Николай Николаевич Старший со свитой прибыл в Константинополь, где 14 марта был приглашен на торжественный прием во дворце султана Абдул-Гамида. Сопровождавший его М.А. Газенкампф, который был прикомандирован к великому князю на время войны для ведения журнала военных действий, в своих дневниках упоминает о своей встрече с Хитрово, вновь занявшим должность генерального консула в Константинополе. Таким образом, оба важных события с участием множества важных персон - подписание мирного договора и обед у султана - проходили если не с его непосредственным участием, то на его глазах.

В 1879 году Хитрово, произведённый в действительные статские советники, был назначен генеральным консулом в Салониках (Солунь, Фессалоники). Эту должность он занимал по 1880 год.

Служа в Греции, Михаил Александрович оказывал большую поддержку русским обителям на Афоне, особенно Свято-Пантелеимонову монастырю. Ранее, когда он служил еще в Македонии, он сообщал в МИД, что множество келлиотов афонских существует исключительно подаяниями монастыря. В результате донесения Хитрово от 10 мая 1880 года необходимость установления особого покровительства над русскими монахами Афона обсуждалась и в МИДе, и в Св. Синоде 

В этом донесении консул, в частности, писал: 

«Пребывая в стенах русского монастыря святого Пантелеймона, там живал в какой-то атмосфере древнего русского благочестия, сердце радуется, видя на далекой чужбине это благоустроенное, прекрасно управляемое громадное хозяйство в благочестивом деле русского Православия. Но не надо забывать, что великое дело это, возникшее, так сказать, само собою из духовных потребностей русского народа, развилось, зиждется и поддерживается ныне исключительно неусыпной деятельностью, непреодолимой энергией и громадным нравственным влиянием выходящих из ряда отцов Макария и Иеронима и нескольких лиц, которых они сумели собрать вокруг себя. Дело это благодаря усилиям отцов Макария и Иеронима ныне поставлено на прочную почву. Монастырь святого Пантелеймона стоит на собственной земле и имеет своего, русского представителя в Протате. Игумен – русский, в составе братии огромное большинство принадлежит русским»5.

Фотография М.А. Хитрово, помещенная  на авантитуле  в первом издании сборника его стихотворений: Стихотворения М.А. Хитрово. С.-Петербург, типограф. А. С. Суворина, 1881 г, 184 с.
Фотография сделана на фирменном бланке знаменитой студии «Abdullah Frères» («Братья Абдулла»), Пера в Константинополе». Эта армянская фотостудия, открытая тремя братьями Виченом, Григором и Степаном Абдуллахянами в 1858 году, приобрела огромный успех и братьев назначили фотографами султана. В 1867 году они вышли на международный уровень, участвовали в Париже на международной выставке. Братья оставили 51 альбом своих фотографий, снятых в разных странах. Среди клиентов «Abdullah Frères» были принц Уэльский Эдвард и французская императрица Евгения. 

Интересное описание от общения с М.А. Хитрово в этот период времени оставил тогдашний драгоман российского посольства в Константинополе Николай Кириллович Арбузов:

"Особенной нашей симпатией пользовался Михаил Александрович Хитрово, вызванный в Константинополь из Салоник для участия в международной комиссии по албанскому вопросу.

Уже седой старик, он сохранил следы былой красоты. Бывший конногвардеец, он, будучи молодым офицером, перешел на службу в министерство иностранных дел и посвятил себя Востоку, который всегда его интересовал. <...>

Умный, бывалый, талантливый, словоохотливый, обладавший прекрасным даром слова, он был незаменимым собеседником. Это был какой-то неисчерпаемый “кладезь” до невероятия интересных, занимательных и в то же время поучительных рассказов.

Почти каждый вечер, после обеда, мы ходили гулять втроем по набережной Босфора <...>. В середине обыкновенно шла жена, которую я вел под руку, а с другой стороны с громадным посохом (Посох этот был сделан из дерева, тонущего в воде (забыл его название), которое растет на Афоне, и преподнесен Михаилу Александровичу в дар афонскими монахами в одно из его посещений Св. Горы. – прим. Авт.) в руке шел Михаил Александрович, что-либо рассказывая или декламируя при ленивом плеске волн густой симпатичной октавой свои чудные стихотворения, полные живого интереса еще столь недавнего прошлого.

В это время случилось, что прикомандированный к нему в качестве секретаря по делам албанской комиссии Гриценко уехал на несколько недель в отпуск и мне было поручено временно заменить его при Хитрово. Это нас еще больше сблизило, и все свободное от моих канцелярских занятий в посольстве время мы были буквально неразлучны.

Когда жене нездоровилось, <...> мы обыкновенно не шли гулять, а просиживали в столовой или в саду чуть не до полуночи,— он рассказывая, а я слушая чуть ли не с разинутым ртом, до того все то, что он рассказывал, было для меня интересно и открывало совсем новые горизонты, освещая факты с совершенно неведомой для меня стороны"6.

По окончании военных действий Хитрово исполнял обязанности комиссара международной комиссии по делам Болгарии, а в 1881 году служил дипломатическим агентом и генеральным консулом в Болгарии. В Болгарии он перессорился с болгарским князем Александром и был отозван в Санкт-Петербург в ожидании нового назначения.

Многолетняя и многогранная деятельность М.А. Хитрово на Балканах в качестве представителя русского правительства достойна изучения и может дать интересные материалы по истории национального движения южных славян, "христианского оружия", о котором русский дипломат, судя по донесениям в МИД, был хорошо осведомлен во время своих путешествий.

2 марта 1883 года, в звании камергера, Михаил Александрович был назначен генеральным консулом в Египет. На этом посту он горячо поддержал идею русского проникновения в Абиссинию (Эфиопию). Сторонники этой идеи считали важным поддержать живших там во враждебном окружении восточных христиан монофизитского толка, расширить влияние Русской Православной Церкви на эфиопских землях. В 1883 году в Абиссинию прибыл искатель приключений Н.И. Ашинов (1856-1902), который завел там знакомства в высших кругах, в том числе очаровал своими взглядами на русско-эфиопские отношения Хитрово. С просьбами об оказании содействия Ашинову в его планах Михаил Александрович обращался к вышестоящему начальству.

14 марта 1883 года М.А. Хитрово был принят в Императорское Православное Палестинское Общество. Диплом об избрании его членом ИППО до сих пор хранится в архиве Института русской литературы РАН (Ф. 325; 862 ед. хр.; 1833-1898). В списке членов ИППО на 1 июня 1885 года указано, что он является действительным членом. Пометки, что он имеет знак ИППО нет, это означает, что вступив в Общество, он платил членские взносы ежегодно, а не за 25 лет вперед, за что полагался серебряный знак ИППО, который носился на шее.

Примечательно, что ИППО, возглавляемое великим князем Сергеем Александровичем, позднее открыло сбор средств на создание Русской духовной миссии в Абиссинии и строительство храма Иоанна Предтечи. Таким образом гарантом проекта стало имя представителя императорской фамилии, деньги принимал казначей ИППО С.Д. Лермонтов.

В 1889 году экспедиция терских казаков во главе с Николаем Ашиновым, мечтавшим основать в Эфиопии колонию "Новая Москва", с треском провалилась: все участники были арестованы французами и высланы в Россию. История наделала много шума в дипломатических кругах

Возможно, исход авантюрного похода мог быть несколько иным, если бы в Египте продолжал служить Хитрово, но к этому времени его там уже не было, он был переведен в Бухарест.

В качестве генерального консула в Египте М.А. Хитрово общался с основательницей Теософского Общества Е.П. Блаватской, с которой познакомился в Лондоне, находясь там по делам. 21 июля 1884 года в честь основателей Теософского общества г-жи Блаватской и полковника Олькотта состоялось собрание в Королевском Зале. Было разослано 1000 пригласительных билетов. Прибыли послы Франции, Голландии, Германии, Турции, румынский принц... Среди приглашенных был и М.А. Хитрово, приехавший из Египта.

Сама Блаватская так описывала это светское мероприятие в письме к Н.А.Фадеевой:

"Зала громадная, дамы в бальных туалетах, парадные костюмы всех наций. Я сижу на подобии трона в балетах, в черном бархатном платье, с ненавистным мне хвостом в три аршина, а ко мне то и дело подводят всех желающих со мной лично познакомиться. Представьте себе, в продолжение двух часов пожимать руки и улыбаться 300 леди и джентльменам! Уф!!!"7

"…Кроме всяких европейских notabilities (влиятельные люди), напредставляли мне кучу разных черных и желтых принцев: явайских, малайских — почем я знаю!.. А профессор Крукс с женой поместились за моим креслом, словно адъютанты, и он, то и дело, называет мне своих коллег по королевскому обществу, знаменитых ученых: физиков, астрономов и всяческих мракологов…"8

Осенью того же года Елена Блаватская оказалась в Каире на пути в Индию. Сопровождал ее молодой священник Чарлз Уэбстер Ледбитер, недавно вступивший в Теософское общество. А.Н. Сенкевич в книге "Блаватская" пишет:

"Из Порт-Саида все они перебрались в Каир, где Блаватская, как свидетельствует Ледбитер, самым радушным образом была встречена российским консулом господином Хитрово. Тот оказывал ей особые знаки внимания. Вероятно, он знал ее дядю Р. А. Фадеева, но скорее всего на него произвело впечатление чествование Блаватской в Лондоне, на котором он присутствовал. Блаватской было приятно каждое утро получать от Хитрово огромный букет царственных лилий. Он понимал, как она думала, с кем имеет дело".9

Из переписки Е.П. Блаватской с мистиком Владиславом Соловьевым, следует, что Хитрово помогал добывать доказательства, которые могли оградить Блаватскую от клеветы недоброжелателей.

В 1886 году Михаил Александрович был назначен Чрезвычайным посланником и полномочным министром при румынском короле Карле. В Бухаресте Хитрово был пожалован званием гофмейстера. Такой придворный чин, пожалованный лицу, не находящемуся на реальной службе при дворе, имел значение «чрезвычайной награды и особой милости царя», пишет историк Геннадий Мурашев в книге «Титулы. Чины. Награды»10.

В 1891 году М.А. Хитрово был переведён посланником в Португалию (с 9 апреля 1891 по 28 июля 1892) и затем в том же 1892 году - в Японию. Ему удалось образовать на Дальнем Востоке союз трех держав: России, Франции и Германии, которые помешали Японии после победы над Китаем в войне 1894-1895 утвердиться на материке11. В 1894 году он посылал в Россию секретные донесения о волнениях в Корее и могущем возникнуть по этому поводу конфликте между Китаем и Японией. Возвратившись в Россию, выступил горячим сторонником идеи русско-японского союза, но поддержки не нашел. После кончины Хитрово в 1896 году отношения России с Японией стали ухудшаться вплоть до войны 1904-05 гг. 

Помимо дипломатической карьеры Хитрово увлеченно занимался поэзией. Он написал много стихотворений, которые публиковались в различных периодических изданиях России. Эти стихотворения преимущественно посвящены борьбе славян за независимость и героям освободительной войны. Несколько стихотворений посвящены генералу М.Д. Скобелеву, с которым Хитрово находился в дружеских отношениях. Есть стихотворения-раздумья, стихотворные переводы, стихи на сюжеты Ветхого Завета. Кроме того большой популярностью пользовались небольшие юмористические и сатирические стихотворения Хитрово, посвящённые событиям петербургской жизни.

М.А. Хитрово. Стихотворения. Первое издание.
С-Пб. Типография А.С. Суворина. 1881. 184 с. 17,5х12 см.
Коленкоровый переплет с золотым тиснением по корешку, с золотым и цветным тиснением по верхней крышке, шелковые форзацы с растительным орнаментом, золотые обрезы, на форзаце ярлык «переплетная Газенея».

Сборник его стихотворений выдержал несколько изданий (СПб., 1881, 1892 и 1896). Вот например, стихотворение, написанное в 1880 году и опубликованное в сборнике 1881 года (С-Пб. Типография А.С. Суворина. 1881. 184 с.):

Пред памятником Пушкина

Могучий лик Петра с бессмертными чертами
Узрев перед собой в животворящем сне,
Когда то над Невой железными стихами
Ковал он «Всадника на бронзовом коне».

На новые пути в сознании народном
Вступила наша мысль, — свершился перелом,
И он, поднявший стяг в сем шествии свободном,
Родного творчества он сделался Петром.

И здесь о нем гремит России клик победный!
Над белокаменной, великою Москвой,
Как им воспетый Петр, как этот Всадник Медный,
Из бронзы вылитый, стоит он, как живой!

О народной обороне

Неужто забыть нам двенадцатый год?
Неужели нами забыты —
Те дни испытаний и тяжких невзгод,
Когда поголовно встал русский народ
Во имя народной защиты?

Порог наш был попран, к нам грозной войной
Дванадесять вторглось языка,
И в самое сердце России родной,
Пророча ей гибель, привел их с собой
Плененной Европы владыка.

В то время – не в писанном праве войны
В народе спасенья искали;
И были все силы земли призваны;
И в летопись – кровью – России сыны
Деянья тех дней записали.

Во гневе восстали за честь очага
И старый и малый не даром;
И бабы с ухватами шли на врага…
Светло озарились родные снега
Москвы незабвенным пожаром.

Доселе мы в песнях народных поем,
На память великой той были,
Как мы, не стесняясь во гневе своем,
Десятками тысяч французов живьем
В родные сугробы зарыли.

И лава за лавой, по зову царя,
Стремились на брань ополченья,
Любовью к Отчизне и местью горя.
И грозно светила пожаров заря
На дерзких врагов отступленье.

Изведал тогда ужаснувшийся враг,
Узнали Европы народы,
Как грозен восстания русского стяг,
Подъятый в могучих народа руках
Во имя народной свободы!

Народною дланию Русь спасена!
Мы верить привыкли сызмала,
Что тем-то была и права и славна
Родной обороны святая война,
Что духом народным дышала… 12

Среди офицеров - участников русско-турецкой войны 1877-1878 гг., была популярна ходившая в рукописных списках поэма "Сан-Стефанида", в которой М.А. Хитрово искусно и с юмором описал жизнь Императорской Главной квартиры в период этой военной компании. Поэма была запрещена цензурой в 1885 году.

По воспоминаниям дипломата Н.К. Арбузова, Хитрово, «вращаясь постоянно в кругу военных и сам бывший офицер, всеми любимый, ... был всегда хорошо обо всем осведомлен, что происходило в войсках, и писал прекрасные, звучные стихи на все злобы дня. Его называли бардом в стане русских воинов. Особенно популярна была его “Стефаниада”, написанная во время нашего сиденья в Сан-Стефано»13.

Русский дипломат и публицист Юрий Сергеевич Карцов в книге "Семь лет на Ближнем Востоке. 1879-1886. Воспоминания политические и личные" пишет о поэтическом таланте Хитрово и его финансовых проблемах так: 

"По направлению славянофил, народник, Михаил Александрович был в тоже время поэт и широкая натура в полном смысле этого слова. В свете он пользовался большими успехами. Говорят, приближенная к Императрице Марии Александровне фрейлина Нина Карловна Пиллар была в него влюблена по уши. Непоседливость художественного темперамента и вечно расстроенные дела не дозволяли Хитрово бросить в Санкт-Петербурге якорь и занять положение при Дворе. Появившись в северной столице и, блеснув метеором, он снова стремился уехать в Македонию или на берега Босфора. 

Стихотворством занимался весьма усердно и для дилетанта владел стихом превосходно. Эпиграммы его бывали довольно злы... Стихотворения свои он знал наизусть и при каждом удобном случае, нараспев и слегка картавя букву "р", их декламировал. Он был правда позер, но позерство это было добродушное, а не назойливое. Если у него что и хромало - дела денежные. Во время его управления генеральным консульством в Константинополе, в консульстве был какой-то депозит, из которого и генеральный консул и его подчиненные самовольно черпали.

С женою своею Софией Петровною, урожденной Бахметевой, Хитрово не ладил, хотя до развода дело не доходило. Что касается расточительства, - София Петровна и тетушка ее графиня С.А. Толстая, жена поэта, не уступали М.А. Хитрово. Все они вместе были причиной тому запутанному положению, в котором оказалось состояние графа А.К. Толстого после его кончины"14.

Супруга Михаила Александровича Софья Петровна (урожденная Бахметева, 29.02.1848(?) - 22.09.1910) происходила из древнего дворянского рода и с детских лет воспитывалась в доме известного поэта графа А.К. Толстого, он был вторым мужем ее матери Софьи Андреевны (1827 (1824 или 1825) -1892), которую все считали за ее тетку. 

С.А. Миллер (урожд.Бахметева). 1850-е

Дело в том, что Софья Андреевна (домашнее имя Софа) родила дочь вне брака. В ранней молодости ей вскружил голову товарищ ее брата Юрия (1823-1845) (они вместе служили в лейб-гвардии Преображенском полку) 19-летний прапорщик князь Григорий Николаевич Вяземский (1823-1882), будущий полковник, композитор, автор оперы «Княгиня Острожская», но из-за противодействия своих родителей, которые считали его выбор неравным, так на ней и не женился, хотя страстно уверял в любви и обещал добиться согласия родителей на брак. В мае 1843 года он сделал девушке официальное предложение, но вскоре отказался от своих обещаний, несмотря на то, что доверившаяся ему Софа ждала ребенка. Мать князя Вяземского предприняла решительные шаги, чтобы склонить в свою сторону мнение света, и обнародовала скандальную историю до самого императора.

Братья Софы Юрий и Николай (1821-?) пытались добиться объяснений от ветреного князя, в декабре 1943 года вынужденного из-за скандала уволиться с военной службы в престижном полку "по семейным обстоятельствам" в звании поручика. В 1843, 1844 и 1845 годах они предпринимали попытки вызвать его на дуэль, от которой князь пытался уклониться, но впоследствии согласился. Гвардейский поручик Юрий Андреевич, возвратившийся в мае !845 года с Кавказа, специально заезжает в Пензенскую губернию за своим братом Николаем, с которым направляется в Москву, чтобы вступиться за честь любимой сестры, он намерен стреляться до смертельного конца. Поединок состоялся 15 мая 1845 года в леске недалеко от села Петровское-Разумовское, и со второй попытки Юрий был убит выстрелом в грудь на глазах брата Николая, ставшего его секундантом. Началось следствие, участники дуэли были арестованы15.

После истории с несостоявшейся свадьбой Софья Андреевна уехала рожать в родовое имение - в село Смольково (Смальково) Пензенской губернии, ныне в Мордовии. Здесь жил другой брат Софы Петр (1826-?). Он не был военным, служил в канцелярии саранского уездного предводителя дворянства Пензенской губернии - писарем 1 класса, губернским секретарем.

Петр Андреевич дал новорожденной девочке свое имя, фактически удочерив ее. Так мать маленькой Софи стала ей "теткой" и впоследствии забрала ее к себе под видом племянницы. Здесь стоит отметить, что многочисленные источники называют датой рождения Софьи Петровны Хитрово 1848 год, но с этим нельзя согласиться, учитывая дату дуэли ее брата с князем Вяземским. Поскольку первый вызов на дуэль последовал в декабре 1843 года, то надо полагать, что Софа забеременела после сделанного ей в мае официального предложения. Если число и месяц рождения - 29 февраля - соответствуют истинным, то скорее всего малышка Софи появилась на свет 29 февраля 1844 года, это тоже был високосный год.

А вот в 1848 году у Петра Андреевича родился сын Юрий (1848 (по др. источникам 1846 или 47) -1928), мать которого Елизавета Алексеевна (урожд. Нечаева), первая супруга Петра Андреевича скончалась во время родов. Возможно, поэтому 1848 год и был выбран как дата рождения Софи и удачно объяснял светскому обществу воспитание "осиротевшей племянницы". 

Юрий Петрович Бахтемев

Юрий Петрович Бахметев (или по крещении Георгий, назван явно в память погибшего на дуэли дяди) после окончания Оксфордского университета с 1870 года состоял на службе в Министерстве иностранных дел, служил на дипломатическом поприще в Болгарии, Греции, Франции, послом в Китае, Японии, США. Его дипломатической карьере вполне мог протежировать или быть примером Михаил Александрович Хитрово. После Февральской революции Ю.П. Бахметев, будучи царским послом в Вашингтоне, заявил о непризнании нового режима из-за "монархических чувств" и подал в отставку. Но истинная причина ухода - назначение на пост министра иностранных дел П.Н. Милюкова, высылки которого за революционные взгляды Бахметев, служивший на посту русского посланника в Болгарии, добился от болгарского правительства. В то время профессор Милюков читал лекции в Софийском университете16.

Чтобы избежать косых взглядов в свой адрес, сплетен и клеветы Софья Андреевна в 1846 году вышла замуж за влюбленного в нее блестящего офицера-конногвардейца ротмистра (впоследствии полковника) Льва Федоровича Миллера (1820–1888), по некоторым данным, друга погибшего на дуэли брата. Впрочем, брак не принес ей счастья, супруги мало общались и подолгу жили порознь. К слову, князь Вяземский, женившийся на красавице графине Прасковье Петровне Толстой (1822-1867), тоже не обрел в браке счастья, жена его сошла с ума. 

Тем не менее Лев Миллер долго не давал Софье развода, даже тогда, когда всему свету стала известна ее связь с поэтом и писателем графом А.К. Толстым. Познакомились они в 1851 году в петербургском Большом театре на бале-маскараде, в память этой встречи Толстым было написано стихотворение "Средь шумного бала, случайно". В интеллектуальном отношении они были подходящей парой. Например, поэт Афанасий Фет считал Софью Андреевну одной из самых блестящих и интересных женщин своего времени. Натура сильная и страстная, умная, грациозная и обаятельная, она получила разностороннее образование, обучалась в Екатерининском институте в Петербурге (втором по значимости после Смольного), знала 14 языков, обладала чарующим голосом, прекрасно пела и музицировала на фортепиано, выступала первым читателем и критиком литературных произведений А.К. Толстого.

Интересно свидетельство С.П. Хитрово, судя по ее мемуарным запискам, преклонявшаяся перед матерью, впрочем, судя по записям, не знавшей об этом и считавшей ее своей тетей:

«Бабушка Варвара Петровна Бахметева, чрезвычайно умная и энергичная, — говорится в записках С. П. Хитрово, — несмотря на всякие семейные невзгоды, дала блестящее воспитание своим пятерым детям. — Софа, младшая дочь, в тринадцать лет поступила в Екатерининский институт в Петербурге в старший класс и удивляла всех своим знанием и образованием. В институте ее лучшим другом была ее тезка Софья Андреевна Дашкова [потом княг. Гагарина]. — По всем рассказам видно, что с ранних лет Софа была не по годам умна и развита и всегда выделялась от других умом и обаятельностью. — Когда ей было пять лет, бабушка возила всех своих детей в Саровскую пустынь на благословение к о. Серафиму, и когда он их всех перекрестил и благословил, то перед младенцем Софьей он опустился на колени и поцеловал ее ножки, предсказывая ей удивительную будущность. — Мы, дети, видели и понимали, что все в доме обожают Софу и что она всегда, везде и для всех первый человек, и мы слепо верили, что лучше ее на свете нет, и так, всю жизнь, она стояла для нас лучезарнее и выше всех. Наша любовь к ней была совсем особенная, и что бы она ни сказала, все было хорошо и непоколебимо. — Мой отец, как и другие, относился к ней с некоторым благоговением, почти что восторженно, и во имя своих чувств к ней назвал и меня, и сестру Софиями (Здесь речь идет о дочери Петра Андреевича Бахметева от второго брака, названной Софией. Прим. Л.Б.), и говорил, что если у него будет двенадцать дочерей, все будут Софиями»17.

Венчание Софьи Андреевны и Алексея Константиновича Толстого состоялось зимой 1863 года в греческой церкви в Лейпциге. Об этом пишет в своих воспоминаниях С.П. Хитрово. В то время они жили в Дрездене, и ездили венчаться в Лейпциг. Освящение их союза состоялось через 12 лет знакомства, после смерти матери графа, которая не давала своего согласия на свадьбу с замужней женщиной, и долгожданного развода Софьи с полковником Миллером, который завершился в 1857 году. Некоторые эпизоды этой истории были использованы Львом Толстым в романе "Анна Каренина".

И. А. Гончаров, Е. Н. Шостак, А. К. Толстой, Н. М. Жемчужников, С. А. Толстая, К. Н. Алексич.
1860-е годы

В насыщенной литературной среде и выросла будущая супруга М.А. Хитрово, воспитывавшаяся в доме А.К. Толстого, который в ней души не чаял. Гостями А.К. Толстого были братья Жемчужниковы, Полонский, Диккенс, Тургенев, Фет, Лист, Костомаров, артисты Императорских театров, император Александр II и великие князья... Ее возили за границу, водили в лучшие художественные галереи Германии, Франции, Италии. В нее был страстно влюблен философ Владимир Сергеевич Соловьев, но она не приняла его ухаживаний. В двадцать лет ее выдали замуж за дипломата Михаила Александровича Хитрово. То ли предопределение судьбы, то ли игра случая, но мать жениха и отец невесты, бросивший в молодости беременной ее мать Софью Бахметеву и убивший на дуэли ее дядю, были единородными детьми князя Николая Григорьевича Вяземского от разных браков. 

После свадьбы молодожены жили в Одессе, где Михаил Александрович служил при Новороссийском и Бессарабском генерал-губернаторе. Как-то, когда они гостили в черниговском поместье Толстого в Красном Роге (совр. Брянская обл.), туда приехал Афанасий Фет, который записал в своих воспоминаниях такие строки о Михаиле Александровиче: 

"Из посторонних мы в доме застали блестяще образованного молодого человека Х-о, занимающего в настоящее время весьма видное место в нашей дипломатии"18.

С.П. Хитрово с детьми. 1870-е.

Супруги Хитрово имели четверых детей - двух дочерей и двух сыновей. 

Старшая дочь Елизавета Михайловна (30 октября 1870 - после 1918, домашнее имя Вета), с 22 июля 1891 года фрейлина императрицы Марии Федоровны, в 1896 году вышла замуж за полковника Г.А. Муханова, уволенного в запас с армейской службы и поступившего на службу в Министерство внутренних дел, затем в 1899 году вернувшегося на военную службу (в 1906 - штабс-ротмистр в Николаевской академии Генерального штаба). 

Мария Михайловна (1877-1956) была замужем дважды, сначала за коллежским советником Никитским, затем за архитектором подполковником Е.Н. Грушецким. 

Сын Андрей Михайлович (6 августа 1872 - 24 марта 1900), выпускник Морского кадетского корпуса (1892), лейтенант гвардейского экипажа, был женат на фрейлине княжне Голицыной Елене Николаевне (1867-1943). Его ранняя смерть повергла мать в большое горе, которое помогал переживать гостивший в Пустыньке Владимир Соловьев. М.А. Хитрово к этому времени уже скончался, судьба избавила его от этого удара.

Второй сын Георгий Михайлович (6 июля 1875 - 15 июля 1916, домашнее имя Рюрик), выпускник Пажеского корпуса, по окончании которого был назначен в Лейб-гвардии 4-й стрелковый Императорской Фамилии батальон, коллежский советник, в 1915 году женился на Гриколевской Надежде Александровне (ум. 26.2.1971, Париж), урожденной Рассели. Он тоже писал стихи, публиковался под псевдонимом Х-о, Г. Погиб в одном из сражений Первой мировой войны.

Супруги Хитрово подолгу жили порознь, Михаил Александрович часто бывал в длительных разъездах, а Софья Петровна жила в имении Толстого Пустынька под Петербургом. 

Вот какое описание не сохранившейся до нашего времени Пустыньки дает побывавший здесь в 1864 году поэт Афанасий Фет: 

«Не стану распространяться о великолепной усадьбе Пустыньки, построенной на живописном правом берегу горной речки, как я слышал, знаменитым Растрелли. Дом был наполнен всем, что вкус и роскошь могли накопить в течение долгого времени, начиная с художественных шкапов Буля, до мелкой мебели, которую можно было принять за металлическую литую»19.

В этом имении и в Красном Роге часто бывал поэт и мистик Владимир Соловьев, который познакомился с С.А. Толстой и С.П. Хитрово после своего возвращения из Египта в 1876 году. Он питал серьезные любовные чувства к Софье Петровне, которая отвечала ему только нежной дружбой, отказавшись выйти за него замуж не только при жизни мужа, но и после его смерти. Софье Петровне Хитрово адресовано несколько стихотворений Владимира Соловьева. 

Автограф Ф.М. Достоевского на собственной кабинетной фотографии:
"Софье Петровне Хитрово на память от Ф.М. Достоевского. 4 мая/80 г.". Фотограф К.А. Шапиро
Фото: www.vnikitskom.ru

После смерти А.К. Толстого с осени 1877 года Софья Андреевна завела литературный салон в Санкт-Петербурге, где она снимала роскошную квартиру в доме №30 по Миллионной улице и жила вместе с Софьей Петровной. Завсегдатаями их гостиной были В. С. Соловьев, И. А. Гончаров и Я. П. Полонский. Новым увлечением для ценительниц литературы был писатель Ф.М. Достоевский. В архивах писателя сохранились письма и записки С.А. Толстой и С.П. Хитрово. 

В 1881 году, когда умер Достоевский, М.А. Хитрово написал стихотворение «На кончину Достоевского.», которое начиналось словами «Какой богач, какой вельможа знатный...». Стихи были опубликованы в журналах «Новое Время» (1881 г. № 1771 и «Полярная Звезда» (1881 г. № 2), а также в сборнике «В память Ф. М. Достоевского» (1881).  (Въ память Ѳ. М. Достоевскаго. Торжественное Общее Собраніе С.-Петербургскаго Славянскаго Благотворительнаго Общества 14 Февраля 1881 года. (Рѣчи К. Н. Бестужева-Рюмина, А. Н. Майкова, Н. Н. Страхова и О. Ѳ. Миллера. Стихотворенія К. К. Случевскаго и М. А. Хитрово). СПб. Тип. С. Добродѣева. Стр. 1—62.1881 г.).

Осенью 1883 года из-за финансовых трудностей от квартиры на Миллионной пришлось отказаться и уехать в Москву, где дамы остановились до весны у Бориса Павловича Мансурова, действительного тайного советника, почетного члена Императорского Православного Палестинского Общества, занимавшегося делами Палестинской комиссии по приему русских паломников в Иерусалиме.

В этот зимний сезон, хотя Софья Петровна страдала сильным невритом, была вынуждена лежать, ей лечили спину горячим железом, обе Софьи продолжали общаться с литераторами, часто виделись с Афанасием Фетом, который посвятил им несколько своих произведений.

Фет и Толстая скончались в 1892 году, с разницей примерно в полгода. Последние месяцы жизни Софьи Андреевны прошли вне России, она заболела, путешествуя по Европе. В январе 1892 года Соловьев писал брату Михаилу, что графиня Толстая "опасно больна в Париже", а умерла она 9 апреля в Лиссабоне, на руках у Софьи Петровны, у которой муж Михаил Александрович был тогда посланником в Португалии20. 

С графиней С.А. Толстой и С.П. Хитрово много лет был знаком дипломат, ориенталист, публицист князь Э.Э. Ухтомский, который уже в 1920-е годы рассказывал свои впечатления о них С.М. Лукьянову, профессору медицины, государственному и общественному деятелю, который интересовался личностью Владимира Соловьева и его окружением:

"Есть еще одно больное место, про которое много распространяться не следует. В жизни С. П. Хитрово были тяжелые обстоятельства, и она не убереглась от влияния одурманить себя. Сделалось это более заметным после смерти графини С. А. Толстой. Ее брат, бывший посол, позволял себе тоже кое-какие излишества. Обращал на себя внимание своею невоздержанностью и ее сын Рюрик. Бытовой русский недуг захлестывает порою и верхи культурного общества..."21

"С. П. Хитрово при жизни графини С. А. Толстой несколько тушевалась - поцелуешь руки, и все. Но потом она развернулась. Человек остроумный, наблюдательный, огромный "charme", сосредоточила в себе всю поэзию толстовского дома. Внешность с резкими чертами лица, какая-то татарская. К старости она выровнялась. Что-то кошачье, звериное и тем не менее - очаровательное, влекущее к себе. Большая простота в обращении: не было желания казаться не тем, что есть на самом деле. У Соловьева было к ней глубокое чувство, а она, в свою очередь, любила и приближала к себе всех, кто любил и ценил Соловьева. "Семейная жизнь С. П. Хитрово сложилась неблагоприятно. Ее муж - блестящий, интересный человек, величавый барин, дипломат старой школы, писал хорошие стихи, не думал о завтрашнем дне; при всем том - большой Дон-Жуан. Вышла за него Софья Петровна замуж не столько по любви, сколько под влиянием родных. Супруги жили то вместе, то врозь, то сближались, то снова расходились. М. А. Хитрово умер вскоре после замужества дочери Веты".22   

Спустя 4 года после смерти матери Софья Петровна похоронила и мужа. Скончался Чрезвычайный посланник и полномочный министр при Его Величестве императоре Японии гофмейстер Высочайшего Двора Михаил Александрович Хитрово в Санкт-Петербурге 30 июня 1896 года, находясь в отпуске.

Кое-какие частные сведения о последних годах жизни М.А. Хитрово сохранил для потомков святитель Японский Николай (Касаткин) в своем дневнике. Судьба свела их вместе в далекой Японии. Приведем выдержки.

9/21 мая 1893. Воскресенье.
.... Попозже еще пришла телеграмма из Посольства; я встревожился было: оказалось, от М. А. Хитрово поздравление меня с Ангелом. Ответил благодарным письмом".

"14/26 июня 1895. Среда.
...Завтракал в Иокохаме у посланника Михаила Александровича Хитрово, в его квартире на […] с прекрасным садом, читал он в «Вестнике Европы» статью Соловьева о поэзии Тютчева и потом много рассказывал о Тютчеве, о Леонтьеве, с которым был друг".

"14/26 августа 1895. Понедельник.
... Часа в три, когда я занимался в библиотеке, посетил меня Посланник Михаил Александрович Хитрово, взобравшийся не без труда на третий этаж. Говорил, между прочим, что прибыла русская комиссия для исследования чайного производства здесь. Можно надеяться, что будет заимствована отсюда культивировка и некоторых других полезных произрастений, вроде лакового дерева, так как климат в некоторых местах на Кавказе у нас, по словам Краснова, «совершенно схож с японским»".

"8/20 ноября 1895. Среда.
... По случаю именин посланника Михаила Александровича Хитрово в Посольской Церкви была литургия, потом молебен, в котором участвовал и я. На завтраке было несколько офицеров с наших судов в Иокохаме. Посланник, между прочим, рассказал, что третьего дня на гулянье в императорском саду по случаю расцвета хризантем (кику) Император спрашивает его о здоровье нашего Царя и Царицы и потом вдруг прибавляет: «А вас нужно поздравить с семейною радостью Императорского Дома: ваша Императрица сегодня разрешилась от бремени дочерью». Посланник взят был врасплох — он не получил телеграммы о сем; оказалось потом, что и в «Гваймусё» еще ничего не знают; значит, Микадо извещен был прямо от нашего Императора".

"21 января/2 февраля 1896. Воскресенье.
За литургией был контр–адмирал Степан Осипович Макаров, один из ктиторов Собора...
Поехали потом мы с ним завтракать к посланнику Михаилу Александровичу Хитрово, по приглашению... Михаил Александрович пригласил меня и на обед, чтобы провести больше времени с мимолетным гостем Макаровым; не отказался и от сего; за обедом и после разговор был большею частью о необходимости развития заграничной духовной Миссии, и прежде всего о Миссии для Кореи. Степан Осипович вполне сочувствует мне, хотя не дал определенного обещания хлопотать в Петербурге, ибо занят–де другими делами, но, между прочим, взял обещание с Михаила Александровича Хитрово и с полковника Вогака, в этом месяце тоже отправляющихся в Россию, что они вместе с ним, Макаровым, явятся на миссионерском собрании в Петербурге ходатаями за Духовную Миссию для Кореи. Оба — Хитрово и Вогак — выразили полное свое сочувствие делу".

"28 января/9 февраля 1896. Воскресенье.
... в Церкви был, между прочим, посланник наш — Михаил Александрович Хитрово, приехавший ко мне и не нашедший меня в комнате. Он приезжал попрощаться: чрез две недели едет в Россию. По секрету говорил, что вызывает для управления дипломатической миссией в его отсутствие из Кореи Шпейера.
Мне подумалось, что напрасно обижает своего секретаря Де Воллана. Жаловался он также, что нынешние молодые люди в его посольстве (Козаков, Поляновский и прочие) очень плохи: совсем безучастны к делу; «Французский посланник, — говорил он, — приехал сюда гораздо позже, и между тем вокруг него множество друзей–японцев, завербованных его служащими в посольстве, которые дружатся, стараются войти в интимности с нужными людьми; у меня же совсем нет таких сослуживцев». — «А Поляновский?» — попробовал я возразить, вспомнив, что Зиновий Михайлович беспрестанно повторяет, что очень занят по Посольству и что это его интересует очень. — «Да он какой–то слабенький умом», — ответил Михаил Александрович. Поляновский между тем пишет умные статьи, им дорожит «Новое время», — в чем же «слабость?» Уж не в том ли, что Поляновский хороший христианин?.. Собирается Михаил Александрович привезти с собою из России гораздо лучший штат служащих; дай Бог; только едва ли осуществится. Я тоже вот сколько лет жду из России хороших миссионеров, но их нет. Михаил Александрович мечтательней, то есть счастливее меня".

"25 февраля/8 марта 1896. Воскресенье.
... Сегодня посланник наш Михаил Александрович Хитрово отправился в Россию в отпуск. Я проводить не мог, ибо служил литургию. Вчера сделал ему прощальный визит, не застав, впрочем, дома. Отправился посланник на французском почтовом пароходе вместе с Великим Князем Фусима и его свитой, едущими на Коронацию нашего Государя в мае. На судне Михаил Александрович был сконфужен следующим обстоятельством: четыре–пять человек кредиторов–японцев, которым он, вероятно, по рассеянности не заплатил, ждали его и пред всеми оцепили с требованием расплаты. Михаил Александрович побледнел, растерялся (вероятно, от крайней усталости от сборов и визитов и от инфлюэнцы, которою страдает, иначе он — человек очень находчивый и выдержанный) и вместо того, чтобы строго заметить им, «почему не явились прежде в Посольство?» и велеть тут же консулу рассчитаться с ними, повел их в свою каюту и там уладил дело, поручив консулу Князю Лобанову заплатить. Претензия всех на 1400 долларов — поставщики его больше. О. Сергий Глебов, провожавший его до судна, говорит, что впечатление было очень неприятное. Бедный Михаил Александрович, как поэт, неаккуратен по денежной части, а присмотреть некому".

"2/14 июля 1896. Вторник.
... В двенадцать часов приехали из Посольства два младшие секретаря Распопов и Казаков уведомить, что Посланник наш, Михаил Александрович Хитрово, скончался в Петербурге. Известие получено японским Министерством иностранных дел от их Посланника. Царство Небесное! Добрый был слуга Государства! Я сказал, что во всякое время, когда назначена будет панихида в Посольстве, я отправлюсь отслужить, хоть бы для этого нужно было бросить Собор из двухсот лиц. Он и отсюда уехал больным; дорогой, говорят, еще больше расхворался, и вот конец!"

"7/19 июля 1896. Воскресенье.
... После литургии отслужили панихиду по нашем Посланнике Михаиле Александровиче Хитрово. Все христиане, бывшие за литургией, помолились; между прочим, из Посольства были три секретаря..."

"26 августа/7 сентября 1896. Понедельник.
... Был Иван Иванович Чагин, лейтенант, новый, после Будиловского, морской агент здесь. Рассказывал, между прочим, о смерти нашего министра Михаила Александровича Хитрово. Помер первого июля на даче Каменностровской, близ Петербурга. Поправился он было по прибытии в Россию (отсюда уехал утомленный); был на коронации в Москве; зять его, военный, взял отставку и подал прошение о принятии его на службу в Министерство иностранных дел, и имел приехать сюда вторым секретарем; второго октября предположено было Михаилу Александровичу выехать со всем семейством сюда, в Японию; был он бодр, весел, здоров. Первого числа, на даче, задрались собаки: его и чья–то большая, — задрались так сильно, что растащить их было нельзя; драка происходила в саду, где в то время находился Михаил Александрович со своими. Он взял за хвост свою собаку, зять его большого пса, а Андрей, сын, побежал за ведром воды, разлить собак, которых не могли растащить врозь. Ведро принесено, вода вылита, собаки расцепились, и все стали смотреть морду пса домашнего, очень искусанную рослым противником. Вдруг Михаил Александрович схватился за грудь и промолвил: «Вместо того чтобы рассматривать собаку, принесли бы мне стул». — Это были его последние слова; с ними он упал и мгновенно умер. — Так как время было очень жаркое, а у него еще была экзема, то разложенье началось весьма быстро; на другой день он был положен в гроб и закрыт; на третий день его отпевали там же в военной Церкви. Когда по окончании отпевания нужно было положить ему отпустительную грамоту в гроб и оный открыли, то оттуда пахнул такой запах, что священник лишился чувств, а князя Лобанова–Ростовского, министра иностранных дел, который стоял близ гроба, вывели под руки из Церкви. Все это печально тем более, что с Михаилом Александровичем Россия лишилась одного из хороших своих дипломатов. Ныне тем печальнее еще, что умер на днях и князь Лобанов–Ростовский, наш очень способный министр иностранных дел".23 

Некрологи о М.А. Хитрово разместили «Вестник Европы» (1896. Кн. 8. С. 904—905), «Русское Слово» (1896. №№ 177, 187), «Московские Ведомости» (1896. № 182), «Новое Время» (1896. № 7307; 1897. № 7807), «Исторический Вестник» (1896. Кн. 8. С. 557—558), «Новости» (1896. №№ 180, 183), «Биржевые Ведомости» (1896. № 181), «С.-Петербургские Ведомости» (1896. № 179).

Некролог для «Вестника Европы» написал Владимир Соловьев. Философ, всю жизнь безнадежно любивший супругу Михаила Александровича, которая отвечала ему лишь преданной дружбой, считавший, скорее всего из ревности, их брак неудачным, ее мужа не самым достойным человеком, 26 июля, спустя месяц после смерти М.А. Хитрово, написал М. М. Стасюлевичу: «Я искренно пожалел о внезапной смерти Хитрово, с которым в этот последний его приезд мы встречались как старые приятели. Он очень изменился к лучшему под конец жизни, и деятельность его в Японии была безукоризненна. Я написал некролог для "Вестника Европы"». 24

Надгробие над могилой М.А. Хитрово с распятием в Никольском-Урюпино под Москвой.
Позади него могилы его родителей с одинаковыми четырехугольными каменными надгробиями.
Фото: turbina.ru

Надгробие над могилой М.А. Хитрово обращено к алтарной стене Никольского храма

Могила сына М.А. Хитрово - лейтенанта Андрея Хитрово
Фото: www.liveinternet.ru/users/syamuka

Прах Михаила Александровича Хитрово покоится под металлическим распятием на старинном кладбище возле древнего Никольского храма усадьбы Никольское-Урюпино в Звенигородском уезде под Москвой, принадлежавшей в свое время князю М.Н. Голицыну, замужем за которым была княжна Анна Николаевна Вяземская, сестра матери М.А. Хитрово. Благодаря этим родственным связям, на старинном кладбище нашли последнее пристанище родители М.А. Хитрово, он сам, его сын Андрей и супруга, скончавшаяся 22 сентября (ст.с.) 1910 года в Финляндии, в Териоки, но ее могила не сохранилась. 

Памятная табличка на надгробии М.А. Хитрово отсутствует, видны только остатки креплений.
Фото: www.otzyv.ru

Выбитые полустертые буквы на надгробиях скупо сообщают: «Действительный статский советник Александр Николаевич Хитрово. 13 мая 1805 г. – 14 декабря 1872 г. Любил, страдал, прощал», «Елизавета Николаевна Хитрово, урожденная княжна Вяземская. 12 сентября 1807 – 21 октября 1867», «Лейтенант Андрей Михайлович Хитрово. Род. 6 августа 1872 г. Ск. 24 марта 1900 г.». А вот памятная надпись на надгробии М.А. Хитрово утеряна.

После смерти дипломата в 1897 году в Одессе вышла одна книга, не связанная с его профессиональной деятельностью, но свидетельствующая еще об одной стороне его многогранной личности - любви к коллекционированию древностей - "Коллекции древностей египетских, римских, греческих и др. предметов покойного гофмейстера Двора его величества М.А. Хитрово, бывшего дипломатического агента в разных восточных государствах и российского императорского посла в Румынии, Португалии и Японии: [Каталог]". - Одесса: тип. Юж.-рус. о-ва печ. дела, ценз. 1897. - 14 с.; 19.

Во время своих многочисленных странствий по странам Востока М.А. Хитрово собрал значительную коллекцию древних раритетов, в его архиве в Институте русской литературы РАН (Ф. 325; 862 ед. хр.; 1833-1898) сохранилось описание древнеримских монет. В то время в Москве и Петербурге считалось признаком хорошего вкуса украшать лучшие усадьбы предметами искусства давно исчезнувших цивилизаций.

Святитель Николай Японский записал в своем дневнике, что распродажа экспонатов, бывших с Михаилом Александровичем в Японии, началась после его смерти прямо в посольстве:

 "20 ноября/2 декабря 1896. Среда.
... Кстати, сегодня в Посольстве видел аукцион вещей покойника Михаила Александровича Хитрово; при мне сабли его коллекции шли — знаменитой его коллекции, о которой даже Японский Император с ним говорил и интересовался ею; пока я наблюдал, продано четыре сабли — высшая цена была 2 ³/₄ ены, весьма мизерная цена"25.

Саркофаг щитоносца Анхефа.
Египет. XXI династия. Дерево, ткань, краска, 196х66х54.
Фото: Ивановский областной художественный музей

В настоящее время некоторые древности, собранные М.А. Хитрово, можно увидеть в музеях. Например, в Иванове хранится крышка саркофага щитоносца Анхефа XXI египетской династии из дорогого эбенового дерева (атрибуция О.Д. Берлева и С.И. Ходжаш), которую местный промышленник Дмитрий Геннадьевич Бурылин приобрел в 1913 году в Воронеже вместе с другими экспонатами музея А.Л. Дурова, знаменитого русского дрессировщика, владельца собственного цирка и коллекционера восточных древностей. В «Каталоге музея Анатолия Леонидовича Дурова» в «Отделе 1. Египетские древности» под номером первым значится «Саркофаг с 3-мя крышками 21-й Египетской царской династии из коллекций покойного Гофмейстера Двора его Величества М.А. Хитрово, бывшего дипломатическим агентом в разных восточных государствах»26.

Антропоидный саркофаг расписан сценами на сюжеты «Книги мертвых» - священного папируса, повествующего о путешествии души умершего в загробном мире. Он являет собой выразительный образец, отражающий расцвет изобразительного искусства и культуры Древнего Египта в период Нового царства (XVIII – XI вв. до н.э.).

Это приобретение красочно описал журнал "Вокруг света":

"Новое приобретение Бурылина стало элементом, восполнившим недостающее смысловое звено в «египетской главе» его коллекции. Вместе с мумией и замечательным набором мелкой ритуальной пластики из погребального цикла «последний приют щитоносца» образовал редчайшее по своей цельности представление о древнеегипетском заупокойном культе. Роскошный саркофаг из темного дерева, из глубины которого как будто проступает таинственная вязь древнего ритуального орнамента, является, пожалуй, самым рафинированным предметом всего ивановского собрания. Его изысканная красота, чье магнетическое воздействие способен почувствовать на себе каждый посетитель художественного музея, является лучшим свидетельством честолюбивых помыслов первых русских промышленников, дипломатов, политиков того безупречного вкуса, знания культуры и тонкого понимания искусства, которыми они обладали"27.   

К сожалению, архив М.А. Хитрово почти полностью сгорел в конце 1900-х годов во время пожара в имении Пустынька, где жила его вдова. Из всего архива Хитрово специалистам известна теперь лишь малая часть. Плоды его профессиональной и публицистической деятельности, поэтического творчества, черты характера по-разному оцениваются современниками и нынешними исследователями. Одно бесспорно - он был истинным патриотом и горячо любил Россию, ради престижа которой много потрудился на дипломатическом поприще. Издатель и публицист И.С. Аксаков, который активно сотрудничал с Хитрово как с корреспондентом газеты "День" и др. своих изданий, в одном из своих писем высказал в адрес Михаила Александровича такую похвалу: «…единственный светлый <…> пункт на нашем тусклом дипломатическом горизонте»28.

_________
Примечания

1. М. М. Фролова. М. А. Хитрово - первый русский консул в Македонии (1860-1864) // Славянский альманах. 2015 

2. Освобождение Болгарии от турецкого ига. Документы в 3-х томах. М., 1964. Т. 2. С. 110, 116.

3. Игнатьев Н.П. Походные письма 1877 года. Письма Е. Л. Игнатьевой с балканского театра военных действий. / Подготовка текста, вступительная статья и комментарии В. М. Хевролиной. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1999. С.25, 36-37, 186, 216-217. http://militera.lib.ru/db/ignatyev_np/index.html

4. Овсяный, Н.Р. Болгарское ополчение и земское войско, Санкт-Петербург, 1904, стр.56-59. 

5. Цит. по: Лора Герд. Русский Афон 1878–1914 гг. Очерки церковно-политической истории

6. Арбузов Н. К. Из воспоминаний о Царьграде. Евгений Петрович Новиков - наш посол в Константинополе (1880-1882 гг.). - Исторический Вестник, 1914, т. 138, № 12, с. 801-837. С. 817-818. Электронный ресурс DrevLit.ru дата обращений 1 сентября 2021 г.

7. Цит по: Письма Е.П. Блаватской к О.А. Новиковой (1884–1891). С. 7. Сайт Бахмутское Рериховское общество

8. Там же

9. Александр Сенкевич. Блаватская (Серия ЖЗЛ). 2010. Электронная библиотека "Книжкин дом"

10. Мурашёв Г. А. Титулы, чины, награды. — СПб.: ООО «Издательство Полигон», 2001. С. 101.

11. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Доп. том IIА С.846

12. Бородинское поле. 1812 год в русской поэзии (сборник). М., Детская литература. 2012

13. Арбузов Н. К. Из воспоминаний о Царьграде. Евгений Петрович Новиков - наш посол в Константинополе (1880-1882 гг.). - Исторический Вестник, 1914, т. 138, № 12, с. 801-837. С. 818. Электронный ресурс DrevLit.ru. Дата обращения 1 сентября 2021 г.

14. Карцов Ю.С. Семь лет на Ближнем Востоке. 1879-1886. Воспоминания политические и личные. СПб., 1906. С. 138-140.

15. Записка из уголовного дела, перенесенного в общее собрание Московских департаментов Правительствующего Сената, из 1-го отделения 6-го департамента, за последовавшими у господ сенаторов разными мнениями, а в то отделение представленного 31 января 1847 года от г. Московского военного генерал-губернатора об отставном лейб-гвардии поручике князе Григории Вяземском, судимом за принятие вызова на смертельный поединок и убийство на оном поручика лейб-гвардии Юрия Бахметьева и о бывших при сем поединке секундантами: неслужащем дворянине Николае Бахметьеве и отставном лейб-гвардии штабс-капитане графе Василии Толстом и о прочих прикосновенных к сему делу лицах". Москва. 1847. Электронный ресурс: Государственная публичная историческая библиотека России. Дата обращения 5 сентября 2021 г. http://unis.shpl.ru/Pages/Search/BookCard.aspx?Id=1562356 

16. Михайловский Г. Н. Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства, 1914–1920 гг. Книга 1. С.60. Электронный ресурс ЛитМир. Дата обращения 5 сентября 2021 г.

17. Лосев А. Ф. Владимир Соловьев и его время. М.: Молодая гвардия (ЖЗЛ). 2008. Электронный ресурс LibKing.ru. С. 213. Дата обращения 5 сентября 2021 г.

18. Фет А. А. Воспоминания. Электронный ресурс ЛитМир. С.194. Дата обращения 5 сентября 2021 г.

19. Фет А. А. Мои воспоминания. Ч. 2. М., 1890. С. 25. 

20. Соловьев В. С. Письма Владимира Соловьева к брату Михаилу / Сообщил С. М. Соловьев // Богословский вестник 1915. Т. 3. No 9. С. 41-67 (1-я пагин.) Письмо № 42. Электронный ресурс Lib.ru.  Дата обращения 5 сентября 2021 г.

21. Лукьянов С. М. Запись бесед с Э. Э. Ухтомским // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1992. — С. 393—402. — [Т.] II—III. Из разговора 27-го июня 1920 г. Электронный ресурс Руниверс. Дата обращения 5 сентября 2021 г.

22. Лукьянов С. М. Запись бесед с Э. Э. Ухтомским // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1992. — С. 393—402. — [Т.] II—III. Из разговора 11-го июля 1920 г. Электронный ресурс Руниверс. Дата обращения 5 сентября 2021 г.

23. Дневники святого Николая Японского. Том III (с 1893 по 1899 годы). СПб. 2004. Электронный ресурс ЛитМир. Дата обращения 5 сентября 2021 г. 

24. Соловьев Вл. Письма. Т. I. С. 136—137.

25. Дневники святого Николая Японского. Том III (с 1893 по 1899 годы). СПб. 2004. Электронный ресурс ЛитМир. Дата обращения 5 сентября 2021 г. 

26. Сокровища «русского Манчестера». Журнал «Вокруг Света» № 11 за 2003 год. Электронный ресурс Вокруг света. Дата обращения 5 сентября 2021 г.

27. Там же.

28. Фетисенко О.Л. Дипломат и поэт Михаил Хитрово — корреспондент Ивана Аксакова // Журнал "Наше Наследие" № 129-130. 2019. Электронный ресурс Наше наследие. Дата обращения 5 сентября 2021 г.