Школьная деятельность ИППО в Палестине

Помимо собственно образовательной функции школы рассматривались руководством Общества как единственный реальный инструмент конкуренции православной России на Востоке с католическими и протестантскими державами Запада. Трудности, с которыми столкнулись русские просветители в Палестине, связаны были, прежде всего, с тем, что работа должна была вестись среди беднейших, отсталых слоев местного населения. Этим объясняются, в частности, значительные годичные и даже сезонные флуктуации в численности учащихся, а порой и в числе школ. Школы открывались и закрывались (как правило, временно) в зависимости от активности местного населения. Сельскохозяйственные работы отвлекали в весенне-летний период большую часть детей школьного возраста. Иногда сельские общины были не в состоянии (или по каким-то причинам не хотели) оказывать какую-либо поддержку школам ИППО и учителям. В основном, это могло быть связано с прозелитической активностью католических и протестантских учебных заведений. Бывало, правда, и наоборот: местные католики жаловались на отток учащихся, которых «переманивали» к себе возникавшие в той или иной местности русские школы.


По турецкому законодательству, вопросами образования и религиозного просвещения арабской православной общины ведала Иерусалимская Патриархия, которая и несла номинальную ответственность перед Портой за состояние образовательной системы. На деле, и мы уже об этом говорили, Патриархи и Святогробское Братство делали в этой области очень мало, чтобы не сказать ничего. А поскольку Патриархия больше заботилась о защите своих прав и прерогатив, чем о пользе паствы, то всякая попытка со стороны России помочь в просвещении арабских детей встречалась в штыки. Так, когда в 1858 г. Е. Ф. Бодровой была открыта в Иерусалиме русская школа для девочек, это вызвало недовольство греков, и архимандрит Антонин (Капустин) был вынужден в 1866 г. по требованию Патриарха перевести школу из Иерусалима в Бет-Джалу, в здание, построенное на приобретенном им участке земли. Эту школу, «институт худородных девиц», как шутливо называл ее Антонин, по праву можно считать первым — и долгое время единственным русским учебным заведением в Палестине [147].

Большинство же выходцев из арабской православной общины получали образование в инославных школах с западной системой обучения, что, конечно, способствовало возрастающему переходу молодежи и их семей из православия в католичество и протестантство. Противодействовать размыванию общины и призвано было Палестинское Общество, выступившее инициатором первой широкой школьной программы для православных арабов. «Самую существенную, самую необходимую потребность для местного населения составляют народные школы, — писал В. Н. Хитрово архимандриту Антонину в канун открытия ППО, в мае 1882 г. — Школы эти стоят замечательно дешево в Святой Земле. Ежегодный расход на подобную школу для 100 детей не обойдется дороже 500 <кредитных> рублей. Местностей с православным населением насчитывается в Палестине до 60, в т. ч. 20 — с православным населением менее 100 человек и лишь 7 — с населением более 1000 человек» [148].

Уже вскоре Василий Николаевич сможет на практике убедиться, как сильно ошибался он тогда в оценке затратности просветительной работы на Востоке. По его же расчетам 1901 г. каждый ученик палестинских и сирийских школ обходился Обществу в среднем в 23 рубля 21 копейка в год [149]. Еще через десять лет придется ставить вопрос о бюджетном государственном финансировании школ ИППО, и суммы будут исчисляться в 150—160 тыс. золотых — не кредитных рублей [150]. Об этом речь впереди. Но вернемся к началу восьмидесятых годов XIX в. — к самому раннему периоду деятельности Общества.

Недостаток школ в Палестине, особенно в сельской местности, их удручающая бедность и примитивность, а также сопротивление греческой иерархии, продиктовали выбор стратегии — не пытаться переделывать существовавшей, хотя и крайне неразвитой, сети греческих патриарших школ, а создавать с самого начала собственную школьную систему. Во избежание конфликтов, первые шаги были сделаны не в Иудее, а подальше от глаз Патриархии — в Галилее. Именно там, по благословению митрополита Назаретского Нифонта, в 1882–1884 гг. были созданы четыре начальные школы ППО.

Первая из них была открыта в селении Муджедиль (в некоторых документах написание Мждель) 6 декабря 1882 г., то есть уже через полгода после создания Общества. 23 апреля 1883 г. открывается начальная школа в эр-Раме (Рама). Педагогический персонал составляли два учителя и одна учительница [151]. Четырьмя днями позже, 27 апреля, была открыта такая же школа в Кафр-Ясифе (правда, закрытая временно в 1885 г и вновь открывшая занятия лишь 29 августа 1891 г.). 1 февраля 1884 г. открыта начальная школа для мальчиков в селении Саджара (также закрывалась в 1885 г. и вновь была открыта в 1894 г.). Так, уже в ближайшие два года после начала деятельности Общества, возникла самостоятельная, пусть еще совсем небольшая, сеть русских православных школ в Палестине [152].

Школы были поручены ведению Александра Гавриловича (Искандера-Джебраила) Кезмы (1860—1935), уроженца Дамаска, окончившего в 1880 г. Московскую Духовную Семинарию и учившегося в Московской Духовной Академии, но отозванного в 1883 г. с третьего курса для службы в школах ИППО. Первоначально было решено, что Кезма будет непосредственно подчинен генконсулу в Бейруте К. Д. Петковичу, который сочувственно относился к деятельности ППО. Однако, в силу интриг Патриархии, это вызвало трения между российским МИДом и иерусалимским консулом В. Ф. Кожевниковым, с одной стороны, и руководством Общества, с другой. Совету Общества пришлось вернуть Кезму в Бейрут, преподавателем русского языка в тамошней школе, отложив до времени вопрос о руководстве школами в Палестине [153].

Для урегулирования конфликта В. Н. Хитрово в 1884 г. выехал в Иерусалим. Переговоры с Патриархом Никодимом, который считался русским ставленником на иерусалимском престоле, привели к соглашению о разграничении сфер влияния. Патриарх настоял на том, чтобы сохранить за собой надзор над будущими школами, и просил, во избежание противодействия со стороны слабо им контролируемого Синода, не форсировать развития школьной сети в Иерусалиме и его окрестностях. С другой стороны, Хитрово, ознакомившись с уровнем подготовки учителей и изучив возможности денежного содержания открытых уже в Галилее школ, сам предложил временно закрыть половину из них [154]. По договоренности с Патриархом было принято решение открывать учебные заведения только при наличии учителей, подготовленных в России.

Первым из таких заведений стала женская школа в Назарете, открытая в октябре 1885 г. На этот раз успех превзошел ожидания. Ученицы католических и протестантских школ города стали массами переходить в русскую школу. Достаточно сказать, что количество учащихся возросло за три месяца с 27 учениц при открытии школы до 236 (!) в феврале следующего, 1886 г. Бюджет школы составил 2250 руб. в год [155].

В отчете о работе заведующая школой Мария Семеновна Савельева писала:

К 1889 г., в канун присвоения Православному Палестинскому Обществу титула «Императорское», оно могло гордиться семью действующими школами, включая учительскую семинарию (кроме пяти перечисленных выше, были открыты школа для мальчиков в Бет-Сахуре, в октябре 1887 г., и «образцовая», при учительской семинарии, школа в Назарете) [157].

В 1891 г. Патриархом Иерусалимским был избран Герасим, занимавший до этого антиохийский престол, активно настроенный против русского влияния. Это снизило темпы развития школьной сети ИППО. Тем не менее к середине 1890-х гг. было открыто 9 новых школ: в Саджаре (мы помним, что она закрывалась в 1884 г.), Беерве, Бине, аль-Букеа (по-другому — Пекиин), в Кане Галилейской, Маалюле, Туране, Шаабе и Хайфе. Все эти населенные пункты находятся в Галилее, так что Общество было вынуждено разделить свои 19 школ на два учебных округа: Иудейский и Галилейский. Инспектором всех русских школ в Палестине (а затем и в Сирии, с того времени, как, в 1895 г., школьная деятельность ИППО распространилась на Антиохийский Патриархат) был назначен Александр Иванович Якубович, преподаватель Назаретской учительской семинарии. В 1904 г. его сменил Павел Иванович Ряжский, впоследствии управляющий всеми русскими учреждениями в Сирии и Палестине. Если в 1888–1889 отчетном году на финансирование школ тратилось Обществом 26 тыс. рублей, то к середине 1890-х гг. эта сумма возросла до 35 тыс. рублей [158].

С 1895 г. школьная инициатива Общества сместилась в Сирию, в пределы Антиохийского Патриархата. В Галилее с того времени было открыто только 5 школ: в Иоффии (Яфе) в 1896 г., в Абеллине (1897), Басе (другое написание Бецет, 1898), Хайфе (1898) и Абу-Сенане (1901). В Иудее после вступления на престол нового Патриарха Дамиана было открыто еще две школы: в Иерусалиме (1898) и Вифлееме (1900).

По данным 1902 г., в 26 школах Общества в Палестине обучалось 1212 учеников, что составляло всего лишь 11,4% от общего числа учащихся в учебных заведениях ИППО в Сирии и Ливане (10 637 учеников) [159]. Семь лет спустя, в 1909 г., статистика выглядела следующим образом: в 25 учебных заведениях Палестины обучалось 1576 человек (в школах Иудеи — 610, в школах Галилеи — 966), что составляло 13,6% от общего числа учащихся в Сирии и Ливане (9974 ученика в 77 школах). Таким образом, в целом в 1909 г. в школах ИППО в Сирии, Ливане и Палестине обучалось 11 550 человек (5360 мальчиков и 6190 девочек) [160]. В 1911 г. их было 11112 человек (5426 мальчиков и 5686 девочек), причем в школах Иудеи училось 540 детей, в школах Галилеи — 953, в бейрутских — 1231, северносирийских — 3634, в южносирийских — 4754 [161]; в 1912 г. — 10 594 человек (в том числе 558 учеников в Иудее и 1022 в Галилее, что в сумме составляло 14,9% от учащихся во всех учебных заведениях ИППО) [162].

Несколько цифр для сравнения. Система учебных заведений Иерусалимской Патриархии (включая Заиорданье) состояла из 87 школ (из них 65 для мальчиков) в 67 городах и селениях, в которых обучалось 4175 учеников (2988 мальчиков). Педагогический персонал состоял из 199 учителей. Патриархия, по официальным данным, тратила на школы около половины своего годового бюджета — 269 500 франков (порядка 100 тыс. рублей). В богословской школе в монастыре Святого Креста, основанной еше Порфирием (Успенским), за первые 20 лет существования училось 225 учеников, из которых окончил курс лишь 51 человек. В 1876 г. школа закрылась. С1881 до 1888 г. из 90 воспитанников курс кончили только шесть (!) человек [163].

А за целых полвека (1855-1905) семинария выпустила 94 человека, при общем числе воспитанников 485 [164]. Как видим, цифры весьма скромные.

Что касается иностранных миссий, то, по данным германского консульства на 1913 г., в немецких школах обучались 3184 ученика, во французских 3440, в английских 1374 и в итальянских 680. Во многих местностях это приводило к довольно жесткой конкуренции. Так, в Кане Галилейской две школы, для мальчиков и девочек, содержала греческая Патриархия. В них обеих обучалось, на 1912 г., 26 человек. В школе ИППО, открытой в 1893 г., училось 20 мальчиков [165]. Францисканцы имели в Кане свою школу.

Кстати, о францисканцах. По цифрам 1898 г., орден содержал в Святой Земле ок. 800 монахов и монахинь, в принадлежавших ему 54 приходских школах, при 164 лицах учительского персонала, обучалось 4269 человек [166]. Бюджет приходских школ составлял 89 622 франка, не считая расходов на содержание двух сиротских приютов, для мальчиков и девочек, с бюджетом по 17,5 тыс. франков. Каждый ученик обходился францисканцам в 21 франк (ок. 6 рублей) в год [167].

При этом францисканцы представляли собой лишь один из отрядов католического монашества в Палестине. В Иерусалиме действовали также «Сестры Сиона» (с 1857 г.), «Отцы Сиона» (с 1873 г.), «Сестры Иосифа Обручника» (с 1874 г.), «Братство христианских школ» (1876), орден «Белых братьев», созданный в Алжире известным миссионером-проповедником кардиналом Лавижери (1878), доминиканцы (1882), ассумпционисты (1884), «Сестры Милосердия» (1886), трапписты (1889) и вскоре за ними лазаристы [168]. Некоторые из женских орденов, хотя не принимали прямого участия в образовательных программах, в целом способствовали росту католического влияния (кармелитки на Елеоне, в Вифлееме и Хайфе, бенедиктинки на Елеоне, клариссы в Назарете).

«Сестры Сиона» открыли в конце 50-х гг. в Иерусалиме училище с пансионом при церкви Ессе Ното, преимущественно для еврейских детей, а с 1860 г. — пансион в Айн-Кареме, на 300 девочек — уже для детей арабских. В 1878 г. в Иерусалиме возникло первое училище, принадлежавшее «Братству христианских школ» (175 учеников, потом их число росло) — при храме, торжественно освященном Латинским Иерусалимским Патриархом Викентием Бракко. В 1882 г. Братство открыло школу в Яффе, в 1883 — в Хайфе, в 1893 — в Назарете (говорим только о Палестине). «Белые братья» организовали при переданной им базилике Святой Анны духовную семинарию для греко-униатов (150 учащихся, 14-летний курс обучения). Доминиканцы купили в 1882 г. участок с раскопками базилики Св. Стефана (V в.) и основали «Школу библейских археологических исследований» (Есо1е ВюНяие), открытую 15 ноября 1890 г. [169].

Таков был фон, на котором развивалось школьное дело ИППО. Учебные заведения Общества подразделялись на три категории. Это были, во-первых, учительские семинарии с пансионом в Назарете и Бет-Джале (типа педтехникумов), во-вторых, начальные школы, но с преподаванием русского языка, размещавшиеся в основном в городах и крупных селениях, и, наконец, деревенские школы с одним арабским учителем. Уровень преподавания в последних был достаточно низок, русский язык не преподавался.

И все же тот факт, что в течение первых двух десятилетий своего существования Общество сумело создать сеть учебных заведений, количественно, а в чем-то и качественно, конкурентоспособных в сравнении с инославными, при том, что западные державы тратили на образование и пропаганду несопоставимо большие суммы денег [170], говорит о том, что ИППО работало последовательно и эффективно.

На протяжении последних двух десятилетий XIX в. русские школы в Святой Земле функционировали на положении «подснежников»: ни Патриархи Иерусалимские, ни турецкие власти не признавали их законного существования; молча терпели, но не оформляли юридически. В 1899 г. на просьбу благословить женское городское училище на Русском подворье в Иерусалиме, Патриарх Дамиан ответил, хотя и примирительно, но весьма оригинально: «А пусть себе работает. Сделаем так: школа существует сама по себе, а Патриарх сам по себе; ни он ее знать не хочет, ни она его не знает» [171]. В течение 1890-х гг. ИППО и русские дипломаты неоднократно возвращались к этому вопросу. Лишь в начале XX в. объединенными усилиями В. Н. Хитрово, посла в Константинополе И. А. Зиновьева и консула в Дамаске А. П. Беляева удалось «дожать» Высокую Порту. 1 мая 1902 г. специальным фирманом султана Абд-уль-Хамида II 84 школы ИППО в Сирии и Палестине получили легальный статус русских учреждений и как таковые были уравнены в правах с аналогичными заведениями других иностранных держав в регионе.

Другой важнейшей проблемой были преподавательские кадры. В отличие от западных конфессий, которые активно использовали в своих школах сотни монахов и монахинь многочисленных орденов, приглашаемых с этой целью в Палестину, Палестинское Общество делало ставку на светских преподавателей с подготовкой, отвечающей современным требованиям. Учителя из России ехали в далекую Палестину не слишком охотно. Это были, как правило, выпускники и выпускницы учительских институтов и гимназий, не успевшие приобрести какого-либо педагогического опыта, не готовые к жизни и деятельности в специфических условиях арабского Востока. Результатом были текучка и отсев кадров, частая смена преподавателей и заведующих в учебных заведениях. Между тем, условия оплаты труда (1800–2000 франков в год, т. е. примерно 670—740 рублей), а также возлагавшаяся на ИППО гарантия пенсионного обеспечения серьезно обременяли бюджет Общества. Приглашаемые на работу арабские преподаватели (преимущественно выпускники учительских семинарий в Назарете и Бет-Джале) получали существенно меньше, но зато и качество преподавания оставляло желать лучшего. Да и этих выпускников, выпестованных Палестинским Обществом, не хватало, если учесть, что лучшие из них, направлявшиеся за счет ИППО для продолжения образования в Россию, чаще всего не возвращались на родину, а многие другие, получив в русских школах начальное образование, уходили продолжать его к католикам и протестантам, увеличивая и без того значительный поток будущих эмигрантов. Последний фактор нередко служил существенным (и трудно оспоримым) аргументом в полемике русских публицистов против школьной политики Общества, находившей поддержку в правительстве России.

Установка на изучение русского языка, обусловленная престижными и идейными соображениями руководства Общества, не всегда встречала понимание со стороны учащихся и их родителей, считавших более практичным изучение английского или французского. Но знание русского было необходимым условием для тех, кто хотел продолжать образование в учительских семинариях Назарета или Бет-Джалы, или, тем более, для тех. кто намеревался завершить его в России. Очевидно, нужен был более гибкий подход, с варьированием школ или классов с русским и без него. И хотя попытки в этом направлении делались (некоторые сирийские школы включали в порядке эксперимента преподавание французского), проблема в целом оставалась одной из наиболее напряженных в 1900-1910-х гг. Как справедливо указывает Ш. Ш. Нехуштай, «борьба за место русского языка была частью более широкой борьбы между представителями Общества во главе с его вице-председателем Н. М. Аничковым и секретарем А. А. Дмитриевским, видевшими в ИППО средство духовной и религиозной помощи <православному> арабскому населению, и представителями власти и царского двора, считавших школы, которые должны были работать в духе времени, орудием политического проникновения и усиления русского влияния» [172]. С 1914 г. в соответствии с методическими указаниями Назаретского учительского съезда 1913 г., получившими одобрение императора Николая II, планировалось ввести в обучение по выбору английский или французский языки.

Помимо Закона Божия, русского и арабского языков, в школах ИППО преподавались арифметика, география, история и ремесло. Особым успехом пользовалось преподавание домашних ремесел (вышивка и т. п.) для девочек, что во многом и обуславливало успех преимущественно женских школ ИППО в некоторых сельских районах.

Расширение сети русских учебных учреждений требовало и работы над совершенствованием учебников и учебных пособий. А. Г. Кезма, еще в период работы в Бейрутской школе в 1883–1885 гг., начал работать над переводом учебника Закона Божия с русского на арабский язык. За недостатком пособий на первых порах использовались и собственно арабские учебные материалы: «Диван» (сборник стихов) арабского поэта Ибн аль-Фарида, Библия в арабском переводе американского издания, грамматика Ибн Малиха «Алифия» [173]. За несколько лет Кезма, ставший с 1886 г. начальником Назаретской семинарии, успел перевести и издать несколько книг для русских школ ИППО. В целом преподавателями русских школ было подготовлено множество учебных книг: арабская хрестоматия для начальных школ Мадариджу аль-Кыраа, учебник географии Константина Каназе (также преподавателя Назаретской семинарии), учебник по педагогике «Зерцало учителей» (1898), «Ожерелье воспитания мальчиков» (наставления об отношениях детей и родителей). Обе последние книги принадлежали перу Халиля Байдаса (1875—1949), выпускника той же, Назаретской, семинарии, известного переводчика, автора арабского перевода «Капитанской дочки» А. С. Пушкина [174]. К началу XX в. в школах ИППО проблема учебников на арабском языке была практически решена. Активно пополнялись школьные библиотеки учебниками, педагогической и художественной литературой на русском языке.

Особого рассмотрения требует вопрос о финансовом положении школ Палестинского Общества. Обучение во всех учебных заведениях ИППО было бесплатным. Общество брало на себя также расходы на учебники, тетради, чернила и полный пансион (питание и проживание) для учившихся в семинариях. Это вело к неуклонному росту школьного бюджета ИППО, а, соответственно, к снижению сумм, выделявшихся для помощи греческому Иерусалимскому Патриархату. Фактором экономии объяснялось и введение совместного обучения мальчиков и девочек — вещи, совершенно нетерпимой для традиционного арабского уклада. Каждый учащийся, по подсчетам Хитрово, обходился Обществу в 23 р. 21 коп. [175]. Если учесть, что в школах ИППО, как мы писали выше, обучалось 10 594 детей, можно даже навскидку представить себе масштаб школьного бюджета Общества (более 240 тыс. рублей). Естественно, Общество с большим напряжением выдерживало подобный бюджет. В период между 1905 и 1914 гг. активно ставится вопрос о государственном финансировании школьного дела на Востоке. В 1912 г. Николаем II был утвержден одобренный Государственной Думой закон от 5 июля о проведении учебных заведений ИППО в Сирии отдельной строкой государственного бюджета. На будущее время планировалось осуществить аналогичную меру по финансированию школ ИППО в Иерусалимском Патриархате — в Иудее и Галилее.

Серьезной финансовой нагрузкой дли Общества было строительство и содержание школьных зданий. Специально для новых школ были построены: школа для девочек в Назарете, школа смешанного типа в Раме и комплекс в Бет-Джале, включавший женскую учительскую семинарию и образцовую школу при ней [176]. Остальные, особенно сельские, школы, за исключением названных трех, размещались в арендованных помещениях (иногда в греческих православных школах), не всегда должного технического и санитарного уровня. Так, например, школа в Бет-Сахуре, открытая в 1887 г., в 1906 г., по ветхости здания, была переведена в другое, также арендованное помещение (дом сохранился до нашего времени) [177]. Иерусалимская школа с 1906 г. разместилась в новом Николаевском подворье (освящено 6 декабря 1906 г.) ([178]. Учительская семинария в Назарете смогла получить дополнительные помещения в 1904 г. с вводом в строй Назаретского Сергиевского подворья, но строительство собственного здания для семинарии до 1914 г. так и не было начато, хотя и деньги были выделены, и отдельный участок для постройки приобретен [179].

Остановимся подробнее на истории создания и деятельности русских учительских семинарий в Палестине — мужской в Назарете и женской в Бет-Джале, призванных хотя бы отчасти решить проблему с подготовкой местных педагогических кадров.

Еще в 1884 г., после третьего своего посещения Святой Земли, В. Н. Хитрово поднял вопрос о создании в Назарете учительской семинарии с пансионом на 10— 15 учащихся. По его замыслу семинария должна была выпускать ежегодно 6–7 учителей, лучшего из учеников предлагалось для продолжения обучения отправлять в Россию [180]. При обсуждении проблемы было выдвинуто несколько вариантов. Так, великий князь Константин Николаевич, возглавлявший в свое время, в шестидесятые годы, Палестинский Комитет, предлагал учредить в Одессе специальную академию с целью подготовки русских учителей для работы в Палестине. Предлагался также вариант с командированием палестинских учащихся для обучения в Казанскую духовную семинарию [181]. Первоначально и Хитрово из-за сложностей с Иерусалимской Патриархией готов был согласиться на промежуточный вариант — создание учительской семинарии ППО не в России и не в Палестине, а в Бейруте, но после прямых переговоров с Патриархом Никодимом было получено принципиальное согласие Патриарха на открытие семинарии в Назарете.

Во главе семинарии с самого начала планировалось поставить А. Г. Кезму, бесспорно, самого яркого и энергичного из арабских сотрудников В. Н. Хитрово. Для найма подходящего помещения и получения всего необходимого для открытия семинарии Кезма обратился со специальным воззванием к османских властям и богатым арабам Назарета. 13 июля 1885 г. Патриарх Иерусалимский Никодим письмом на имя Председателя ППО великого князя Сергия Александровича официально уведомил, что дает благословение на открытие семинарии [182].

Торжественное открытие состоялось 3 сентября 1886 г. в присутствии митрополита Назаретского Нифонта [183]. Семинария располагалась в двухэтажном доме, специально снимаемом у одного из городских нобилей [184]. Первыми ее преподавателями были Кезма, Никола Абу-Табих и Александр Иванович Якубович, ставший заместителем Кезмы по руководству семинарией [185]. Наибольшая ответственность ложилась на плечи Кезмы: именно он, природный араб, получивший образование в России, призван был максимально способствовать преодолению языкового и культурного барьера между русскими учителями, с одной стороны, и их арабскими коллегами, а равно и учениками, с другой [186]. Ученики первого набора сдавали вступительные экзамены по арабскому языку (грамматике и письму) и математике. Было принято 12 учеников, половина из которых — в общежитие, на полный пансион. Большинство поступивших (9 человек) были уроженцы Назарета, двое — из близлежащего селения Муджедиль, один из Бейрута. Это были подростки 12–14 лет, обучение было рассчитано на 4 года — два двухгодичных курса.

28 сентября 1888 г. Назарет посетил председатель Палестинского Общества великий князь Сергий Александрович с супругой, великой княгиней Елизаветой Федоровной, и братом, великим князем Павлом Александровичем. В нашем распоряжении есть документ, подробно освещающий этот визит — воспоминания А. Г. Кезмы [187].

В семинарии, которая тогда состояла уже из двух классов (12 воспитанников в первом классе и 8 во втором) великих князей приветствовал на крыльце А. Г. Кезма, воспитанники с учителями во главе, выстроившись в две шеренги, встречали их в коридоре с пением молитвы Богородице Дево. Великой княгине Елизавете Федоровне поднесли букет цветов. Потом все проследовали в класс, где собраны были воспитанники, слушали чтение детей (по-русски) и задавали им вопросы. После класса прошли на второй этаж, где осматривали спальные комнаты, а затем вышли на террасу, служившую местом для детских игр, откуда любовались открывающимся видом на город. Здесь Сергий Александрович вручил Кезме орден Св. Станислава 3-й степени. Арабскому служителю при семинарии был пожалован золотой перстень с дорогим камнем, воспитанникам — по 10 франков на конфеты. С согласия детей потом на эти деньги были заказаны серебряные крестики с надписью: «28 сентября 1888 г.», которые были розданы им на память. Великокняжеские подарки получили также учительницы в женской школе и учитель школы в селе Муджедиль, где августейшие гости были проездом [188]. В целом, подтверждает заведовавшая тогда учебными заведениями в Палестине графиня О. Е. Путятина, «школа А. Г. Кезмы очень понравилась и нашим Царственным Гостям и <секретарю ППО> М. П. Степанову» [189]. Великий князь одобрил предложение А. Г. Кезмы о создании при семинарии образцовой начальной школы для мальчиков. Первый, «образцовый» выпуск этой школы, 45 учеников, состоялся в сентябре 1890 г.

Что касается семинарии, ее первый выпуск состоялся в июне 1890 г. Окончили курс обучения только 4 человека, две трети учащихся отсеялись. Лучшим студентом первого выпуска стал Константин (Костанди) Каназе. Его послали на год в Киев для продолжения обучения. К тому времени (1890 г.) в семинарию было принято еще 43 ученика, большинство (18 человек) вновь из Назарета, остальные — из других городов и селений, в том числе четверо из Дамаска и один — из Бейрута [190]. Половина вновь принятых семинаристов были выпускниками сельских школ ИППО, то есть систему воспроизведения кадров начала работать.


Воспитанники старшего класса Назаретской учительской семинарии ИППО имени В. Н. Хитрово.
Фото из альбома "Русские учреждения в Святой Земле и почившие деятели ИППО. 1882-1907".

За первые 20 лет существования (1886—1906) в Назаретскую учительскую семинарию (с 1903 г. она носила имя своего основателя Василия Николаевича Хитрово) было принято 170 учеников, закончили ее 120. 58 из них были назначены учителями в школы ИППО в Палестине и Сирии. 9 лучших выпускников были направлены в Россию для продолжения образования.

Учебная сетка часов предполагала преимущественное изучение Закона Божия (7 часов в неделю на первом курсе и 4 часа на втором), русского языка (6 часов на первом и 5 на втором), арабского языка (по 5 часов на обоих курсах), истории (4 часа на первом и 3 на втором), географии (ровно столько же), арифметики (4 часа на первом и 2 на втором). Меньше внимания и только на втором курсе уделялось черчению, религиозной поэзии, ремеслу и гимнастике [191].

Годовой бюджет семинарии составлял 13 355 франков (около 5 тыс. рублей), при том, что годовые бюджеты начальных школ составляли: в Раме 1132 франка, в Муджедиле 582 франка. Сравним, однако, другие данные: германская школа Шнеллера получила в качестве пожертвований в 1885 г. 550 тыс. франков, в 1901 г. — еще 700 тыс. марок [192]. Не хуже финансировались французские и британские школы. Очевидно, русской семинарии трудно было тягаться с подобными финансово обеспеченными учреждениями. Уже в начале 1890-х гг. руководитель семинарии А. Г. Кезма в своих отчетах и частных письмах неоднократно говорил о необходимости увеличения бюджета семинарии, в том числе о строительстве собственного здания (Александр Гаврилович с помощью своего друга, архитектора Г. Франгья, даже сам спроектировал будущее здание) и о приобретении участка для сельскохозяйственной практики учащихся. Финансирование семинарии постепенно улучшалось, к 1912 г. бюджет ее составлял более 29 тыс. рублей (в 6 раз больше, чем при открытии). В том числе зарплата преподавателей составляла в сумме 41 800 франков (Кезма, как начальник заведения, получал 6 тыс. франков, штатный преподаватель — 3 тыс. франков) [193].

С 1894 г. курс обучения в семинарии был увеличен до б лет. К изучаемым предметам добавили, кроме арабского, русского и греческого языков, также английский и турецкий. Педагогический коллектив состоял в это время из 5 русских и 4 арабских преподавателей. В подчинении семинарии находилась начальная школа (так называемая «образцовая»), в которой студенты старшего курса проходили педагогическую практику. В 1904 г., по завершении строительства Назаретского подворья ИППО (носившего после гибели великого князя Сергия Александровича его имя), учителям и учащимся семинарии было предоставлено несколько помещений для улучшения бытовых условий.

В 1911 г. семинария праздновала свой «серебряный» юбилей: 25-летие со дня учреждения. В законе 5 июля 1912 г. о бюджетном финансировании учебных заведений ИППО в Сирии о Назаретской и Бет-Джальской семинариях было сказано особо: «Отпустить из средств государственного казначейства в 1912 г. Палестинскому Обществу на постройку здания для Назаретской и переустройство здания для Бет-Джальской учительских семинарий пятьдесят тысяч рублей» [194].

В 1913 г. в Назарете состоялся съезд учителей палестинских школ ИППО, на котором был принят новый учебный план учительской семинарии. В 1914 г. он получил Высочайшее одобрение, но, к сожалению, уже не мог быть проведен в жизнь. Последний выпуск (из 18 учащихся) не состоялся в связи с началом Первой мировой войны. В августе 1914 г. семинария, как и все русские учреждения в Святой Земле, была закрыта турецкими властями. Русские преподаватели частично успели выехать в Россию, другие были интернированы в Дамаске в специальном лагере и вернулись лишь много времени спустя. Единственным представителем ИППО в Галилее остался А. Г. Кезма, заведовавший семинарией с первого до последнего дня.

Среди выпускников семинарии, прославившихся впоследствии на поприще просвещения и литературы, следует назвать: уже упоминавшегося выше Халиля Байдаса поэта и писателя, «певца Иерусалима» Хури Искандера (в 1928—1945 гг. он служил в Иерусалиме мировым судьей), Селима Кобейна, переводчика на арабский книг Л. Н. Толстого, Михаила Нуайме, писателя и переводчика, возглавлявшего в свое время объединение арабских писателей в Нью-Йорке. В своей автобиографии Нуайме описал учебу в русской начальной школе ИППО и затем в семинариях в Назарете и Полтаве.

Аналогичные меры были приняты и для подготовки контингента сельских учительниц. По типу Назаретской мужской семинарии строила свою деятельность женская Бет-Джальская учительская семинария. Она имела даже известное преимущество перед Назаретской: в ее распоряжении был собственный, на земле ИППО специально построенный учебный центр.

Мы говорили выше о школе, созданной Е. Ф. Бодровой и переведенной потом архимандритом Антониной в Бет-Джалу. На содержание школы архимандрит получал с 1866 г. деньги от императрицы Марии Александровны, заботившейся о нуждах Русской Палестины до самой своей кончины в 1880 г. С ее смертью финансовое положение школы стало неустойчивым. В 1886 г. Антонин принимает решение передать школу, вместе с участком, на котором она была расположена, в ведение Палестинского Общества. 10 ноября 1886 г. школа была вновь открыта. Первоначально ППО лишь перечисляло прежнему владельцу деньги на содержание школы, оставляя за ним общий надзор и над школой, и над ремонтом здания. Решение о преобразовании школы в Бет-Джале в женскую учительскую семинарию зрело постепенно.

Открытая 1 октября 1890 г., семинария представляла собой сложный комплекс, включавший, помимо учебных классов, общежитие, домовую церковь, хозяйственные службы. Рядом, на средства Ольги Евфимьевны Путятиной, дочери знаменитого адмирала и дипломата Е. В. Путятина, автора первых договоров с Японией и Китаем, была построена поликлиника, как тогда говорили, «амбулаторная», обслуживавшая бесплатно не только учителей и учащихся семинарии, но и всех местных жителей. Е. В. Путятин входил в 1882 г. в число членов-учредителей Палестинского Общества. О. Е. Путятина возглавляла женские школьные учреждения Общества в Святой Земле. Сначала ею на собственные средства была построена амбулаторная в Назарете. В мае 1889 г. по состоянию здоровья и из-за происков недоброжелателей ИППО ей пришлось уехать из Иерусалима, и вскоре ее не стало. Но она завещала 2000 рублей на постройку амбулаторной в Бет-Джале, что и было исполнено. В марте 1892 г. началось строительство, а 21 сентября здание было освящено [195]. Таким образом, обе русские учительские семинарии в Палестине были обеспечены надежным медицинским обслуживанием.

Первый набор насчитывал всего 5 девочек, но уже в 1895 г. в семинарию приняли 31 ученицу. Учебный план был схож с учебным планом Назаретской семинарии и только ремеслу (в данном случае домашнему рукоделию) уделялось значительно больше внимания. Курс обучения составлял 8 лет (4 двухгодичных курса), языком преподавания был арабский. Бюджет семинарии на 1892 г. составлял 16 850 фран ков (напомним, что бюджет Назаретской семинарии в год открытия составлял 13 355 франков). Правда, заведующая получала по штату 3 тыс. франков в год (при 6 тыс. франков у Кезмы). Русские учительницы получали по 1800 франков, не считая надбавки за стаж; арабская учительница получала 720 франков. Двадцать лет спустя, в 1912 г., бюджет Бет-Джальской семинарии возрос до 74,5 тыс. франков (ок. 27 600 рублей), в том числе заведующая получала теперь 5 тыс. франков, учительница в среднем — 2 тыс. франков в год. Некоторые лица из руководства ИППО высказывались даже критически по поводу высокого уровня расходов семинарии по сравнению с Назаретской [196].

Ежегодно в семинарию принимали 30–40 учениц, но число выпускниц, кончавших курс и назначавшихся затем на работу в русские школы Сирии и Палестины, было значительно меньше, чем в Назаретской мужской семинарии. Это объяснялось двумя причинами.

Во-первых, контингент учащихся составляли преимущественно дети бедных арабских семей из сельских районов, не приученные не только к усидчивому школьному учению, но и к элементарным нормам дисциплины и гигиены. Мы говорили уже о сезонных колебаниях числа учащихся, связанных с домашними и сельскохозяйственными работами. Социальными условиями объяснялось также раннее прекращение образования в большинстве неимущих семей, нуждавшихся в рабочих руках. Другой причиной отсева учащихся было традиционное положение девочки в арабской семье. Женщина, согласно местному, даже и современному, менталитету, должна находиться дома. Примечательно в этом отношении наблюдение израильского историка Ш. Нехуштая: из девушек, окончивших полный курс учительской семинарии в Бет-Джале и ставших учительницами в различных районах Сирии и Палестины, практически ни одна не вышла замуж.

Счастливым во всех отношениях исключением стала Кульсум Оде — по-русски Клавдия Васильевна Оде-Васильева (1892—1965), профессор Ленинградского университета, а позже— МГИМО и Высшей Дипломатической Школы. Арабка, уроженка Назарета, Кульсум окончила там русскую школу, затем курс учительской семинарии в Бет-Джале и вернулась в родной город уже преподавательницей. В 1913 г. она вышла замуж за русского доктора И. К. Васильева, работавшего в Назаретской амбулаторной ИППО. В 1914 г., пользуясь летними каникулами, она приехала с мужем познакомиться с Россией и, застигнутая здесь событиями Первой мировой войны и революции, навсегда осталась на своей второй родине [197].

Содержательная сторона преподавания в русских школах неоднозначно оценивалась исследователями. Создаваемые с сознательной целью поддержки православия и противостояния инославной пропаганде, школы ИППО должны были естественно обращать сугубое внимание на религиозное воспитание учащихся. Вместе с тем, в отличие от западных школ, школы Палестинского Общества неизменно уделяли большое внимание изучению арабского языка и арабской культуры. Несколько поколений арабской интеллигенции Сирии, Ливана, Палестины прошли через русскую школу и сохранили о ней самые благодарные воспоминания [198]. Автор настоящих строк в составе российской делегации на конференции в Ливане встречался с одним из таких выпускников в селении Амьюн, столетним старцем, который окончил русскую школу в 1912 г. и, после долгих десятилетий отсутствия какой-либо языковой практики, в 1997 г. заговорил с нами по-русски [199].

Выдающийся российский арабист, академик И. Ю. Крачковский, хорошо знавший школы Палестинского Общества еще по ливанской командировке 1908–1909 гг., так напишет о них позже, в своей книге «Над арабскими рукописями»: «Велико было значение этих маленьких, часто бедно обставленных школ. Через учительские семинарии Палестинского Общества проникали сюда вынесенные из России великие заветы Пирогова и Ушинского с их высокими идеалами. По своим педагогическим установкам русские школы в Палестине и Сирии часто оказывались выше богато оборудованных учреждений западноевропейских и американских миссий. Знание русского языка редко находило себе практическое применение в дальнейшей деятельности питомцев, но прикосновение к русской литературе оставляло неизгладимый след на всю жизнь. Сила книги обнаруживалась здесь во всей своей мощи. И недаром так много современных писателей старшего поколения, не только переводчиков с русского, но и творцов, сказавших свое слово для всего арабского мира, вышло из школ Палестинского Общества». Обобщая давние свои личные впечатления, ученый приходит к важному для нашей темы заключению: «Эта среда скромных учителей меня особенно влекла. В этой настоящей интеллигенции ума, вышедшей из народа и жившей с народом, я видел грядущую силу. История арабских стран после Первой мировой войны оправдала мои мысли» [200].
_____________
Примечания

[147]. Дмитриевский А. А. Бет-Джальская женская учительская семинария и посещение ее Блаженнейшим Патриархом Иерусалимским Дамианом// Сообщения ИППО. 1911. Т. 22. Вып. 1.С. 65–73.
[148]. АВП РИ. Ф. РИППО. Оп. 873/1. Д. 1. Л. 76 об. Подробнее о статистике: Список населенных мест Святой Земли, где имеются православные // Сообщения ИППО. 1891. Т. 2. С. 12–15.
[149]. Сообщения ИППО. 1901. Т. 12. Вып. 1. С. 12.
[150]. Закон об отпуске из Государственного казначейства средств в пособие Императорскому Православному Палестинскому обществу на содержание русских учебных заведений в Сирии// Полное собрание законов Российской Империи. Собрание третье. Т. 32. 1912. Пг., 1915. С. 1117.
[151].. Русские школы в Святой Земле // Россия в Святой Земле. Т. 1. С. 721.
[152]. Там же. См. также: Аничков Н. М. Учебные и врачебные заведения Императорского Православного Палестинского Общества в Сирии и Палестине. Ч. 2. Учебные заведения Галилеи. СПб., 1910; Омар Мохамид. Россия— Палестина. Диалог на рубеже XIX—XX веков. СПб., 2002. С. 36 и сл.
[153]. Подробнее: Дмитриевский А. А. Императорское Православное Палестинское общество и его деятельность за истекшую четверть века. СПб., 1907. См также: Hopwood D. The Russian Presence in Syria and Palestine. 1843—1914. Church and Politics in the Near East. Oxford, 1969. P. 108.
[154]. Васильчиков П. А. Отчет Отделения поддержания Православия в Святой Земле ППО, читанный в заседании Отделения 19 декабря 1885 г. // Отчет ППО за 1885—1886 г. СПб., 1886. С. 140–142.
[155]. Там же. С. 145–146.
[156]. Там же. С. 174–175.
[157]. Аничков Н. М. Учебные и врачебные заведения Императорского Православного Палестинского Общества в Сирии и Палестине. Ч. 2. Учебные заведения Галилеи. СПб., 1910.
[158]. Stavrou Th. G. Russian Interests in Palestine. 1882–1914. Thessaloniki, 1963. P. 187–189; Heхуштай Ш. Ш. Русская деятельность в Палестине в конце Османского периода. Хайфа, 1984. С. 183.
[159]. Краткие сведения об учреждениях Общества с 1 января по 1 июля 1902 г.: 1. Учащихся. 2. Поклонников. 3. Во врачебных заведениях// Сообщения ИППО. 1902. Т. 13. Вып. 2. С. 168–171. Ср.: Богданов Д. Ф. Школы ИППО в Южной Сирии за 1901–1902 учебный год // Сообщения ИППО. 1902. Т. 13. Вып. 3. С. 204–226.
[160]. Отчет ИППО за 1908–1909 и 1909–1910 гг. СПб., 1911. Ср.: Состояние школ ИППО в Южной Сирии в 1908–1909 учебном году// Сообщения ИППО. 1910. Т. 21. Вып. 1. С. 78—83; Спасский И. И. Северо-Сирийские школы ИППО в 1909—1910 учебном году// Там же. Вып. 4. С. 548–553.
[161]. Доклад общему годовому собранию ИППО 8 апреля 1912 г. // Сообщения ИППО. 1912. Т. 23. Вып. 2. С. 198.
[162]. Доклад общему годовому собранию ИППО 28 апреля 1913 г.// Сообщения ИППО. 1913. Т. 24. Вып. 2. С. 208.
[163]. Соколов И. И. Богословская школа Креста в Иерусалиме. Исторический очерк // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. Вып. 3. С. 427, 435.
[164]. Там же. С. 458.
[165]. Сообщения ИППО. 1912. Т. 23. Вып. 2. С. 179.
[166]. Сообщения ИППО. 1910. Т. 21. Вып. 3. С. 424.
[167]. Францисканцы в Святой Земле//Сообщения ИППО. 1900. Т. 11. Вып. 1–2. С. 112–113.
[168]. Аничкова В. Французские католические миссии на Востоке. 2. Палестина// Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. Вып. 3. С. 355. Ср.: Никонова А. И. Учебно-воспитательная деятельность Франции в Сирии и Палестине // Сообщения ИППО. 1910. Т. 21. Вып. 4. С. 593–613.
[169]. Аничкова В. Французские католические миссии на Востоке // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. Вып. 3. С. 356–361.
[170]. Никонова А. И. Бюджеты Министерств иностранных дел в Западной Европе и в России на благотворительные и учебно-воспитательные заведения в Палестине и Сирии // Сообщения ИППО. 1911. Т. 22. Вып. 2 (апрель-июнь). С. 229–248. Ср.: Tibawi A. L. British Interests in Palestine. 1800—1901. A Study of Religious and Educational Enterprise. London, 1961. P. 313.
[171].. Аничков Н. М. Алексей Петрович Беляев. Некролог// Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. Вып. 4. С. 635–636.
[172]. Нехуштай Ш. Ш. Русская деятельность в Палестине в конце Османского периода. Хайфа, 1984. С. 88.
[173]. Stavrou Th. G. Russian Interests in Palestine. 1882–1914. Thessaloniki, 1963. P. 317.
[174]. О нем: Омар Махамид. Россия— Палестина. Диалог на рубеже XIX—XX веков. СПб., 2002. С. 49–65.
[175]. Общее собрание ИППО 8 апреля 1901 г. // Сообщения ИППО. 1901. Т. 12. Вып. 1. С. 12.
[176]. Русские школы в Святой Земле // Россия в Святой Земле. Т. 1. С. 720–722.
[177]. По данным Ш. Ш. Нехуштая, до нашего времени сохранились здания 15 школ ИППО, в том числе в Бет-Джале, Вифлееме, учительской семинарии в Назарете, образцовой школы для мальчиков там же, в Абеллине, в Бине, Пекиине и др.
[178]. Протопопов В. И. Прежде и теперь. Из быта русских паломников в Палестине // Православный Собеседник. 1912. № 9. С. 359.
[179]. Речь идет об участке Хаджи-Селима Аунуллы в Назарете, по Фаворской дороге, площадью 52 000 кв. м, приобретенном в 1914 г. специально для строительства нового здания Назаретской учительской семинарии (Сводный каталог русских недвижимостей в Святой Земле // Россия в Святой Земле. Т. 1. С. 711).
[180]. Отчет ППО за 1885–1886 год. СПб., 1886. С. 143.
[181]. Hopwood D. The Russian Presence in Syria and Palestine. P. 143—144.
[182]. Отчет ППО за 1885—1886 год. С. 145—146. Тем же письмом Патриарх благословил открытие женского училища в Назарете (освящено и открыто 3 октября 1885 г.).
[183]. 25-летие учительской Назаретской, имени В. Н. Хитрово, семинарии// Сообщения
ИППО. 1911. Т. 22. Вып. 2. С. 296–304. См. также: Ряжский П. И. 25-летний юбилей Назаретской учительской, имени В. Н. Хитрово, семинарии // Там же. Вып. 4. С. 553—568.
[184]. Здание сохранилось. См фотографию в нашем издании «Россия в Святой Земле» (т. 1, вкладка иллюстраций).
[185]. О самоотверженном труде педагогов-энтузиастов в Отчете ППО было сказано: «не забудьте их имена русские люди! Это: А. Г. Кезма, А. И. Якубович, Н. Абу-Табих, (Отчет о деятельности ППО за 1888–1890 г. СПб., 1891. С. 36.).
[186]. О том, что отношения складывались непросто, свидетельствует, в частности тот факт что М. С. Савельева, много сделавшая на первом этапе для Назаретской женской школы, была вынуждена в 1889 г. покинуть Палестину.
[187]. АВПРИ.Ф. РИППО.Оп. 873/1. Д. 195. Л. 112–114.
[188]. Там же. 113 об.
[189]. Письмо графини О. Е. Путятиной члену Совета Православного Палестинского Общества В. Н. Хитрово. Яффа, 6 октября 1888г. Подлинник//АВП РИ. Ф. РИППО. Оп. 873/1.
[190]. Омар Махамид. Россия — Палестина. С. 43.
[191]. Отчет ППО за 1888–1890 г. СПб. 1891. С. 75.
[192]. Ben-Arieh. Jerusalem in the 19th century. Emergence of the New City. Jerusalem- New York 1986. P. 69, 329.
[193]. Нехуштай Ш. UI. Русская деятельность в Палестине. С. 100 (со ссылкой на архив живущего в Хайфе С. Рыдвана, внука А. Г. Кезмы).
[194]. Россия в Святой Земле: Документы и материалы. Т. 1. С. 381–382.
[195]. В настоящее время в здании организовано кафе-музей, знакомящее с историей и бытом Бет-Джалы, получившей с 1912 г. статус города. Современный вид амбулаторной и других зданий бывшей Бет-Джальской семинарии см. в альбоме: Beit Jala in Photos. Beit Jala (Palestine). 2004.
[196]. Дмитриевский А. А. Бет-Джальская женская учительская семинария и посещение ее Блаженнейшим Патриархом Иерусалимским Дамианом// Сообщения ИППО. 1911. Т. 22. Вып. 1.С. 65–73.
[197]. Оде-Васильева К. В. Взгляд в прошлое// Палестинский сборник. 1965. Вып. 13 (76). С. 171–176.
[198]. Омар Махамид. Россия — Палестина. Диалог на рубеже XIX–XX веков. СПб., 2002. См. особенно главу „Палестинские писатели — выпускники школ ИППО“: С. 49–108.
[199]. Лисовой Н. Н. К истории русского духовного присутствия в Святой Земле и на Ближнем Востоке // Труды Института российской истории РАН. Вып. 2. М., 2000. С. 56.
[200]. Крачковский И. Ю. Над арабскими рукописями. М., 1975. С. 221.