Библейская археология: докопаться до истины

Эпоха, когда историю изучали только по текстам, миновала: ведь летописи, документы и мемуары созданы людьми и в той или иной степени субъективны. А вот земля не врет, она сохраняет все, что оставит в ней человек: и мусор, и произведения искусства.

Правдивость археологии вступает в противоречие с «субъективностью» библейского текста и даже «опровергает» его. Но на возражения археологии отвечает библеистика. Один из эпизодов продуктивной полемики археологии и науки о Священном Писании раскрывает заведующий кафедрой библеистики филологического факультета СПбГУ профессор СПбПДА Анатолий Алексеевич Алексеев.

Война таблиц с табличками

Современная археологическая наука родилась в Неаполе в XVIII веке, где счастливо совместились три обстоятельства: наличие уникальных археологических объектов — Помпеи и Геркуланума, значительные финансовые возможности, обеспеченные торговлей сицилийской пшеницей, и мудрость просвещенного короля Карла VII. В 1738 г. начались раскопки в Геркулануме, десятилетием позже в Помпеях. Теоретические выводы из результатов были закреплены в новаторском труде Иоганна Винкельмана «История античного искусства», создавшего первую историко-типологическую классификацию культур на базе достижений археологии. Следующим большим шагом стала работа французских историков и археологов в Египте во время военной экспедиции Бонапарта. В составе воинского корпуса находилось 175 ученых, результаты опубликованных трудов составили 21 том серии «Описания Египта». Именно тогда был в частности обнаружен Розеттский камень (с 1802 г. находится в Британском музее), на поверхности которого египетский текст сопровождается греческим переводом, что в 1822 г. позволило Шомпольону определить фонетическое значение тех иероглифов и демотических знаков, которые употреблялись как буквы алфавита.

Археологическое исследование Месопотамии началось в 1808 г., когда Клавдий Рич, талантливый полиглот-самоучка, по поручению британской Ист-Индской компании совершил два больших путешествия в поисках Вавилона и Ниневии; его записки были опубликованы посмертно в 1836 и 1839 гг.

В 1842 г. Поль-Эмиль Ботта, французский консул в Мосуле, начал раскопки древней Ниневии. В 1844 г. к нему присоединился английский археолог Генри Лейард. В ходе раскопок была открыта громадная библиотека во дворце Ашшурбанипала (669-627). В 1835 г. английский офицер Генри Роулинсон впервые осуществил расшифровку клинописи. Это были персидские документы эпохи Дария. Но в Лондоне, куда были перевезены клинописные таблички, талантливый дилетант Джордж Смит выделил несколько табличек с эпосом «Энума элиш» и в 1872 г. опубликовал перевод рассказа о всемирном потопе, который прежде был известен по еврейскому тексту книги Бытия.

Историческое значение этой публикации крайне велико и обусловлено тем, что до начала научной археологии Библия была единственным источником по истории Ближнего Востока. И далеко не случайно, что успехи в исследовании Ассирии и Вавилона привели к первому кризису библеистики, обусловленному археологическими находками. Один из крупных ассириологов эпохи Фридрих Делич выдвинул тезис о том, что в культурном и религиозном отношении Библия представляет собою всего лишь малограмотный провинциальный отзвук великой культуры Междуречья. В своей брошюре «Вавилон и Библия» он дал уничтожающую характеристику всему Ветхому Завету как порождению отсталого семитского духа и позже связал истоки христианства с шумерами, имевшими неизвестное, но определенно не семитское происхождение, а кончил тем, что предложил заменить Ветхий Завет в «германской Библии» эпосом о Нибелунгах. В Германии начала XX в. такого рода утверждения играли в пользу националистического радикализма, но в научной среде приняты не были. Возбужденная Деличем дискуссия получила название Babel-Bibel Streit или Tafeln-Täfelchen Krieg, то есть «спор между Вавилоном и Библией» и «война таблиц с табличками», где под таблицами имелись в виду скрижали Моисея, которым оказались противопоставлены клинописные вавилонские таблички. С опровержением Делича выступил среди прочих Герман Гункель, он указал, что богословская мысль Израиля имела самостоятельный характер и представляет собою подлинное содержание Ветхого Завета. Откровение образует центральный элемент иудаизма, он полностью чужд Вавилону и прочим религиям Востока. Своими исследованиями библейского богословия Гункель открыл новые пути науке в XX веке, указав при этом, что Библия не может быть понята в изоляции от широкого культурно-исторического контекста, в котором она возникла и существовала.

Начало палестинской археологии положил американский библеист Эдуард Робинсон. В ходе своих странствий по Палестине в 1838 и 1852 гг. в сопровождении протестантского миссионера и знатока семитских диалектов Эли Смита он отождествил большую часть географических объектов, поименованных в Библии. В науке он известен как «отец библейской географии». В конце столетия лондонский археолог Флиндерс Питри заложил основы полноценной профессиональной археологической работы в Палестине. Они заключаются в так называемой стратиграфии, т.е. разделении на хронологические слои всего объема исторических отложений, и установлении хронологии на основе керамики, характерной для каждого слоя. Питри осознал то важное следствие археологических раскопок, что ими навсегда разрушается исторический облик местности и скрытых под землей артефактов, поэтому он призвал к самой тщательной фиксации всех этапов работы и полному описанию результатов всякой экспедиции. Ведь многие обнаруженные факты лишь со временем могут открыть свою подлинную значимость.

Датировка Исхода

Лондонский археолог Флиндерс Питри (1853–1942) проводил успешные раскопки и в Египте, и в 1896 году в Фивах близ Луксора обнаружил первое упоминание о еврейском населении Палестины. Его находка называется в науке «Израильская стела» или «Стела побед фараона Мернептаха», она датируется пятым годом правления названного фараона, что приходится на 1207год до н. э. В списке народов, побежденных фараоном в Палестине, в частности, находятся такие строки:

Ханаан разорен, ущерб во всем,
Ашкелон завоеван, Гезер захвачен,
Иaноам обращен в ничто,
Израиль опустошен, нет семени его,
Хуру овдовел ради Египта.
Все земли вместе умиротворены,
всякий, кто двигался, стал покорен.

При наличии различных возможностей толкования надписи и двусмысленности некоторых выражений, непреложным признается факт, что ранее 1200 года Израиль, скорее всего как народ, а не государство, был известен в Палестине.

Согласно библейскому повествованию, время жизни Моисея приходится на XV век до н. э., это следует из указания на то, что «в 480-м году по исшествии из Египта в 4-й год царствования <Соломона> (в месяц зиф) началась постройка Храма» (3 Цар. 6, 1). Сорокалетнее царствование Соломона датируется 970–930 годами, таким образом, исход из Египта относится к 1446 году. Однако цифра в 480 лет связана с какой-то символикой и, возможно, объясняется из обычного для ветхозаветного текста представления, что жизнь одного поколения длится 40 лет (Суд. 3, 1, 5, 31; 1 Цар. 4, 18; Пс. 94, 10 и т. д.). Проверка расчетов на основании родословий (толедот) и прочих хронологических указаний, включенных в библейский текст, не дает однозначного ответа, поскольку в частности нет никакой ясности относительно времени, отделяющего события Книги Судей от эпохи первого царя Саула. В науке предлагаются цифры в 515, 553, 593 или 663 года от Исхода до основания Храма, но середина XV и начала XVI века до н. э. представляются слишком ранним временем для Исхода, с какой бы точки зрения его ни рассматривать. Между тем сама Библия согласна с датировкой, которую предлагает стела Мернептаха: в Исх. 12, 37 указано, что началом пути из Египта был Раамсес, бывший местом поселения Иакова и его сыновей (Быт. 47, 11), где евреи подвергались при фараонах эксплуатации (Исх. 1, 11). Город, называемый Пи-Рамесс, был построен при фараоне Рамзесе II (1279–1213) на востоке нильской дельты.

В результате археологическая находка стелы привела к установлению новой датировки Исхода, которая сегодня стала общепринятой, хотя достоверность самого Исхода вызывает теперь большие сомнения, о чем будет сказано позже.

Следующий этап библейской археологии связан с именем американца Вильяма Олбрайта (1891–1971). В течение многих лет он вел раскопки по всему Ближнему Востоку — Палестине, Аравии, а также в Египте, был одним из главных участников открытия Угарита и Кумрана, опубликовал более тысячи работ по истории и археологии Ближнего Востока. С талантом археолога он соединял исключительные лингвистические способности: он работал со всеми семито-хамитскими языками региона. Ему принадлежит введение в археологическую практику трехчастной хронологической шкалы, предложенной в свое время датским археологом Кристианом Томсеном, — каменный век, бронзовый век (3400–1300) и железный век (1300–520 до н. э.) с делением каждого большого периода на ряд меньших. Олбрайт был библейский археолог в том смысле, что разъяснял археологические находки через библейский текст; ему стоило большого труда отказаться от убеждения, что Исход произошел в XIII, а не в XV веке.

В 1952–58 годы при раскопках библейского Иерихона англичанка Кэтлин Кеньон (1906–1978) установила, что стены города пали в XV веке, то есть раньше прихода израильтян, а в XIII–XII веках их просто не существовало; восстановлены они были, согласно 3 Цар. 16, 34, в VIII веке израильтянином Ахиилом. Затем в ходе других археологических раскопок стало ясно, что из почти двух десятков хананейских городов, которые, согласно книгам Иисуса Навина и Судей, были взяты израильтянами штурмом, лишь два, Вефиль и Асор, хранят следы военных событий, имевших место в XIII–XII веках до н. э., но даже и эти следы нельзя уверенно связать с действиями израильтян, а не кого-нибудь другого.

Никаких свидетельств

Эти археологические открытия породили, по крайней мере, три серьезных следствия.

Во-первых, возникло понимание того, что «библейская археология» как наука, ориентированная на подтверждение и разъяснение археологическими методами того, о чем говорит Библия, имеет серьезные методологические недостатки. Для согласования с тем или иным пассажем библейского повествования она вырывает археологические феномены из той исторической и культурной системы, которой они органически принадлежат. В связи с этим главный периодический орган печати, посвященный данной проблеме, журнал The Biblical Archaeologist («Библейский археолог») (основанный под этим названием в 1938 году), в 1997 году получил новое имя: Near Eastern Archaeology («Археология Ближнего Востока»). Так был подведен формальный итог крайне плодотворному периоду работы, связанному прежде всего с именем Вильяма Олбрайта, в ходе которого археология приобрела значимость первостепенного источника по истории древнего Израиля и, тем самым, по истории Библии.

Во-вторых, возникли серьезные сомнения в том, что Исход из Египта союза двенадцати семитских племен когда-либо действительно имел место. Присутствие израильтян в Палестине в начале XIII века, согласно надписи стелы Мернептаха, еще не значит, что это население прибыло сюда из Египта. На фоне полного отсутствия исторических и археологических подтверждений Исхода некоторые детали библейского рассказа не кажутся достоверными. При шестистах тысячах вооруженных пеших мужчин, которые вышли из Египта (Исх. 12, 37), могло находиться не менее двух-трех миллионов детей и женщин, громадное количество скота, и кочевой караван должен был растянуться на десятки километров. Едва ли армия фараона была страшна столь многочисленному народу. Длительная остановка беглецов в месте Кадеш-Барнеа (в русском переводе Кадес-Варни), отмечена многими событиями (Чис. 13, 27–20, 21, Втор. 1, 19-46). Здесь, на севере Синайской пустыни, расположен самый большой оазис, то есть имеются благоприятные условия для длительного пребывания. Однако археологические раскопки обнаруживают здесь следы поселений лишь X–VII веков до н. э., более ранних не выявлено. В целом археология не дает никаких свидетельств в поддержку библейского Исхода. Некоторые библеисты указывают, что историческая картина, запечатленная в Библии, соответствует эпохе VI века до н. э., когда в Вавилоне была осуществлена окончательная редакция Пятикнижия, или обусловлена сравнительно недавними к тому времени историческими обстоятельствами VIII–VII веков.

Происхождение исторического мифа

И все же было бы крайним легкомыслием объявить библейское повествование выдумкой. Возможно, в Исходе участвовала лишь небольшая семитская группа, исторический миф которой разделили примкнувшие к ней родственные племена; возможно, библейское повествование навеяно историей гиксосов, также семитов, изгнанных из Египта в XVI веке. Моисей происходит из левитов, некоторые из них: Офни и Финеес, как и он сам, носят египетские имена (1 Цар. 1, 3), Пасхор (Иер. 21, 1). Не значит ли это, что именно левиты обитали в Египте, а придя в Ханаан, оказались без удела и были рассеяны среди местных обитателей? Безусловно, для включения темы Исхода в основу исторического символа веры иудаизма (Втор. 6, 21-25 и 26, 5-9) должны были существовать серьезные причины. Равным образом ни один из пророков не обошел эту тему вниманием.

На смену модели «завоевания» пришли новые исторические концепции: инфильтрации и социальной революции.

Союз пришельцев

Мысль об инфильтрации или иммиграции, т. е. постепенном и последовательном мирном проникновении израильских племен в Ханаан, впервые высказал в своих работах библеист из Лейпцига Альбрехт Альт, затем ее развил его ученик Мартин Нот. Высказанная еще до раскопок К. Кеньон в Иерихоне, эта догадка была обусловлена тем общим недоверием к исторической части библейского повествования, какое стало результатом формирования в XIX веке «документальной гипотезы». Сегодня мнение Альта и Нота разделяют многие археологи, работающие в Палестине.

Свои выводы Альт сделал, обратив внимание на то, что система укрепленных городов-государств (полисов), отраженная в списке фараона Тутмоса III на стенах храма Амона в Карнаке, где описаны результаты его похода в Ханаан в 1479 году до н. э., позднее, к эпохе монархии, сменяется в Книге Иисуса Навина списком регионов, названия которых даны по населяющим их племенам; при этом города располагались вдоль линии побережья, а племенные земли — в горах Иудеи и Самарии. Следовательно, основные городские центры Ханаана не были затронуты пришельцами. Историческое свидетельство о таком положении дел содержат письма локальных правителей Ханаана, в их числе царя Абди-Хебы из Иерусалима фараону Эхнатону (около 1350–1330) в Ахен-Атон (ныне городище Эль Амарна в Египте). Письма написаны по-аккадски, клинописью на глиняных табличках. Цари нередко жалуются на набеги кочевых групп, которые именуются апиру или хапиру/хабиру. В науке это имя толкуется как аккадское обозначение евреев, в прямом смысле оно значит «беглецы, беженцы».

Позже М. Нот предположил, что на новом месте своего оседлого обитания бывшие скотоводы-кочевники образовали амфиктионию. Под этим греческим термином, который может быть истолкован как «общежитие», известен союз 12 греческих государств Аттики, направленный на охрану святилищ в Фермопилах и Дельфах, совместное отправление культа и урегулирование спорных вопросов. Союз израильских племен формировался вокруг культа Яхве в Силоме (Нав. 19, 51, Суд 18, 31, 21, 19), их совместное участие в союзе выражалось, в частности, перемещением ковчега завета, главного сакрального объекта, по племенным территориям израильских племен. Союз преследовал политические и военные цели; города с местным хананейским населением также могли быть участниками амфиктионии. Против модели инфильтрации высказываются два возражения: кочевники не бывают столь многочисленны, чтобы заселять земли и вытеснять оседлых жителей, да они и не стремятся к тому, чтобы менять свой привычный образ жизни.

Торжество угнетенных

Концепция социальной революции была разработана современными американскими библеистами Джоджем Менденхоллом и Норманом Готтвальдом и сегодня считается наиболее приемлемой. Эта концепция содержит серьезный анализ всей совокупности социальных, антропологических и экономических фактов, которые могут быть собраны методом сравнительно-исторического исследования для решения вопросов этногенеза. Представление о раздельном и независимом существовании оседлых земледельцев и кочующих скотоводов представляется крайним упрощением реальной картины: те и другие существуют бок о бок и могут принадлежать одному племени. Сельское население, скрывавшееся до времени в горах от тяготы налогов и поборов (вышеназванные апиру), со временем образовало более прочные земледельческие общины и проникло в города. Урбанизация в свою очередь послужила разрушению племенных связей. Со своей стороны и религия Яхве вела к ликвидации социальных и этнических перегородок, в чем заключалось ее отличие от прочих религиозных систем Ближнего Востока; на этом же была основана ее популярность. Отдельно стоит заметить, что соображения о несовместимости модели завоевания с историческими наблюдениями были высказаны независимо от археологических данных. Со временем археология подтвердила их, установив, в частности, что между поздним бронзовым веком и ранним железным (XIII–XII вв.) в Ханаане не произошло заметных перемен ни в структуре жилища и хозяйственных построек, ни в формах керамики.

Сомнительное единство

В 1923–1925 гг. при раскопках на Храмовой горе в Иерусалиме ирландский археолог Макалистер обнаружил каменные ступенчатые сооружения непонятного назначения. В 1961-68 гг. уже названная К. Кеньон также провела здесь большие раскопки, в 1978-85 они были продолжены Игалем Шило из Иерусалимского университета. Эти раскопки вызвали возникновение новых представлений о истории древнего города. В эпоху средней бронзы, XVIII-XV вв. до н. э., город был укреплен мощной крепостной стеной с башней у Водяных ворот. Из-за крутизны склонов для постройки укреплений были созданы террасы. Возможно, это они названы milloa «полные» в 2 Цар. 5, 9 и 3 Цар. 9, 15. 24 (в LXX akra и без перевода mello, в слав. краеградие и мелонъ, в рус. Мелло и Милло). На этих террасах и были возведены ступенчатые каменные сооружения (steppted stone structures), тоже имевшие, вероятно, оборонительное назначение, однако время их постройки с точностью определить не удается. Их можно датировать XII, X и IX веками. Высказано мнение, что это остатки иевуссейской «крепости Сион», которая после взятия стала «городом Давида» (2 Цар. 5, 7-9), с чем, вероятно, следует согласиться. В любом случае масштаб и изолированное положение этих построек не дают оснований говорить о больших строительных работах в рассматриваемую эпоху царей Давида и Соломона, новые городские стены в X в. построены не были. Но этим ставится под сомнение столичный ранг Иерусалима и само существование объединенной монархии, сплотившей северный Израиль с южной Иудеей под руководством двух названных царей. Четверть столетия раскопок на Храмовой горе дали лишь небольшое количество черепков для периода от XV до VIII в., что говорит о малочисленности населения. Необходимо добавить, что внимательное чтение 2 и 3 Цар., посвященных правлениям Давида и Соломона, открывает множество свидетельств о противоречиях между севером и югом на протяжении всего этого периода.

В описании царства Соломона кроме Иерусалима упоминаются другие города, расположенные большей частью на севере, в которых проводились строительные работы. Во-первых, это Мегиддо у подножия горы Кармель (3 Цар. 4, 12; 9, 15). Раскопки выявили здесь крупные постройки X века — складские помещения, конюшни (т.е. размещение боевых колесниц), общественные сооружения. Затем город Газер (3 Цар 9, 15-17), где в X в. были построены городские ворота и казематы. В городах Асор/Гацор (3 Цар. 9, 15) и Беф-Сане (3 Цар. 4, 12, современное, Бет-Шан и Скифополь) также выявлены городские ворота X в. сходной архитектуры. Арад, город на юге Негева, не назван в истории Соломона (упоминается в Чис. 21, 1; 33, 40; Нав. 12, 14; Суд. 1, 16); он замечателен тем, что раскопки открыли здесь храм Яхве, построенный в X в. и в своем плане сходный с описанием иерусалимского храма.

На месте храма в Иерусалиме раскопки не проводились: религиозная святость места закрывает для археологии доступ сюда. К тому же после масштабных строительных работ, начатых Иродом в 20 г. до н.э. и едва законченных к началу антиримского восстания в 66 г., как об этом сообщает Иосиф Флавий (Древности иудейские 20.219), нет надежды на сохранность более древних слоев; храм же был деревянной постройки. Не исключено, что выбор места для храма был обусловлен предшествующей традицией, ибо Соломон предпочел не самую высокую точку в этой местности — гору Сион высотой 773 м над уровнем моря, но храмовую гору — Мория, которая на 30 метров ниже. Возможно, эта та самая гора Мория, на которой Авраам намеревался совершить свое жертвоприношение (Быт. 22, 2), и где мог находиться храм иевусеев, жрецом которого был Мелхиседек (Быт. 14, 17-20).

Скудость свидетельств о строительных работах в Иерусалиме X в. не дает достаточных оснований, чтобы опровергнуть существование в это время объединенной монархии, но ставит вопрос, который нуждается в дальнейшем исследовании и осмыслении в свете археологии. В IX-VIII вв. северное царство демонстрировало гораздо большее экономическое и политическое благосостояние, чем Иудея. Особенно заметным оно было в эпоху царя Амврия и его потомков, которая приблизительно датируется 886-842 гг. (3 Цар. 16, 21-34; 18, 1-19; 20, 1 – 22, 40. 51-53; 4 Цар. 1, 1-18; 3, 1-27; 5, 1-5; 6, 8 – 7, 20; 9, 1 – 10, 36). Израиль занимал обширные плодородные пространства долины Изреель и Галилеи, в его владения входили Иерихон (3 Цар. 16, 34) вместе с долиной Иордана и Трансиордания (4 Цар. 10, 32-33), Моав платил ему дань (4 Цар. 3. 4). Он имел выход к Средиземному морю, находился в дипломатических сношениях с Сирией и даже успешно воевал с нею (в одной из операций его союзником была Иудея, см. 4 Цар. 8, 28-29). Была построена новая столица государства Самария, укреплены города Мегиддо, Асор/Гацор, Дан. Надпись царя Салманасара III сообщает о том, что в 853 г. царь Израиля Ахав вывел против ассирийского войска две тысячи колесниц. Напротив, маленькая Иудея занимала гористые места, малопригодные для земледелия, от моря была отгорожена филистимлянами, с юга и востока окружена пустыней. Ее расцвет в VIII в. при царе Езекии (715-687) стал следствием падения северного царства в 722 г., когда ассирийские войска полностью разрушили Самарию, и поток беженцев устремился на юг. В короткое время значительно выросло не только население Иерусалима, но всей Иудеи, особенно в предгорьях к западу от Иудейских гор, в частности, и в расположенном там укрепленном городе Лахисе / Лахише. Насколько археология позволяет сделать оценки уровня населенности, можно считать, что при Езекии оно удвоилось за счет беженцев. Благодаря росту населения в это время удалось возвести новые стены, что, вероятно, и предотвратило штурм города ассирийцами в 701 г. (4 Цар. 19, 35-36). Масштабные строительные работы по возведению крепостных стен в конце VIII в. при царе Езекии обнаружены и описаны археологами так, что не остается места каким-либо сомнениям в достоверности библейского рассказа.

После плена

Совершенствование методики и увеличение объема раскопок позволило археологии в последние десятилетия описывать с позиций истории материальной культуры не только отдельные исторически значимые точки на поверхности земли, но и целые регионы в отношении плотности населения и условий его проживания, о чем только что было сказано. На этом новом этапе оказалось возможно дать новую оценку послепленного развития Иудеи. Археология не находит подтверждения тому, что после падения Вавилона было две волны переселения из плена в Иерусалим (Езр. 2, 7-8; Неем. 7). После штурма города и до эпохи Хасмонеев, т.е. между 587 и 167 гг. до н.э., городское население было сосредоточено в двух кварталах — городе Давида, площадью около 30 дунамов (1 дунам = 900-1000 кв. метров), и на примыкающем к нему участке Храмовой горы, называемом Офел, площадью 20 дунамов. При принятом расчете 20-25 жителей на один дунам городской застройки это составляет от 1000 до 1250 жителей. Между тем, Неем. 11, 3-19 одних только взрослых мужчин насчитывает 3044, что предполагает общее количество населения в 12-15 тысяч человек, а населенную площадь в 600 дунамов и соответствует размерам Иерусалима в эпоху его расцвета при Езекии. При малочисленности городского населения, как и всей провинции после 587 г., нет достаточных оснований, чтобы доверять сообщению о возведении крепостных стен и многочисленных ворот. Осторожнее следовало бы говорить о том, что стены Неемии были сравнительно скромным опытом восстановления стен Езекии (вся реконструкция была произведена за 52 дня, см. Неем. 6, 15), и проведена методом народной стройки (Неем. 3), так что при новых строительных работах в эпоху Хасмонеев следы реставрации V века оказались уничтожены. Как известно, после разгрома города в 587 г. административное управление было перенесено в Массифу / Мицпу (4 Цар. 25, 23. 25; Иер. 41, 4-18), оттуда оно вернулось в Иерусалим в середине V в. после восстановления храма, который был не только религиозным центром, но играл, как всегда в древности на востоке, роль банка и места для сбора и хранения налогов.

Искусство интерпретации

В XIX веке главный вызов традиционным представлениям о Библии был брошен документальной гипотезой Графа-Велльгаузена и вообще источниковедческим и текстологическим изучением Библии. Библейская традиция подверглась тогда строго объективному анализу, который не принимал никаких положений на веру. Ненадежность критических выводов объясняется, однако, тем, что сложный по своей природе материал не поддавался однозначной оценке, а никакой иной фактологической базой, кроме той, что давала Библия, наука не располагала. При начале становления археологических исследований методы археологии воспринимались как альтернатива текстологического анализа. Так, ассириолог Сейс, издатель английского перевода сочинений Генриха Шлимана в 1884 году, был уверен, что археология подтвердит историческую достоверность Библии с той же убедительностью, с какой Шлиман доказал своими раскопками историческую основательность «Илиады». Вильям Олбрайт полагал, что именно археология докажет древность библейской письменной традиции и опровергнет тезис Велльгаузена о том, что ранний слой Пятикнижия принадлежит эпохе Соломона.

Действительно, текстологическая критика имела свой научный метод, но не имела своего материала. Археология XX века имеет то и другое. Ее собственные исторические источники это керамика, тесаные камни и древние руины, открытые в глубине курганов. Ее метод совершенствуется от десятилетия к десятилетию. Однако окончательная интерпретация результатов археологического исследования невозможна без соотнесения их с библейским текстом.

Крайне важно, что археология не только ставит неудобные для ответа вопросы, но нередко оказывается в гармоническом согласии с Библией. Так, местонахождение почти 300 поселений эпохи железа в горах Иудеи согласуется с картиной книг Иисуса Навина и Судей и по времени относится к XII–XI векам; археологические сведения о филистимлянах совпадают с библейским рассказом о них; становление государственности в эпоху Соломона X века отражается в памятниках археологии на территории страны; описание соломонова Храма в 3 Цар. 6-9 точно соответствует устройству раскопанных храмов эпохи бронзы и железа, которые не появляются позже конца VIII века и, следовательно, не могли быть придуманы в это или более позднее время; наконец, эпоха разделенной монархии в Библии описана точно.

Именно археология дает возможность правильно понять и признать достоверными библейские свидетельства. С другой стороны, рассмотренные выше примеры разногласия археологии и библейского рассказа не следует воспринимать как свидетельства непримиримого противоречия между двумя источниками. Выходцы из Египта были немногочисленной, но влиятельной и привлекательной группой, почему и встретили в Ханаане не только политических союзников, но идейных и религиозных соратников, которые разделили их историческую память. Легендарная идеализация объединенной монархии дала пророку Исаие плодородную почву и основные элементы для создания мессианской концепции, которую он вывел на смену синайской сотериологии. Открытая археологией скудость людских и материальных ресурсов в послепленном Иерусалиме подтверждается пророком (Зах. 2, 4. 11-12; 7, 7. 14) и объясняет те трудности со строительством Храма, о которых свидетельствуют пророки (Аг. 1, 2. 4. 9; Зах. 5, 3-4), и тот пафос, с каким они призывают сограждан к делу (Аг. 1, 12-13; Зах. 1, 16-17; 4, 9-10; 6, 13; 8, 3-5, 9).

Есть и другой род археологических находок, которые, не сея сомнений, дают убедительное подтверждение и разъяснение библейского текста. Среди них, например, следует признать достоверным, странное на первый взгляд, упоминание о железной кровати царя Ога Васанского (Втор. 3, 11), каковая представляла собою высокое достижение технологии в эпоху поздней бронзы и раннего железа. Выше уже были упомянуты стела Мернептаха, городские ворота Мегиддо, Гезера и Асора/Гацора тождественной архитектуры. К ним нужно прибавить водопровод царя Езекии от источника Гион (2 Пар. 33, 14), открытый в 1867 году Чарльзом Варреном, следы дворца в Самарии, построенного между 770–750 годами царем Ахавом с применением инкрустаций из слоновой кости (3 Цар. 22, 39; ср. критику этой роскоши Амосом 3, 15; 6, 4); стелу из Тель Дана с упоминанием дома Давида, обнаруженную в 1993 году Из старых находок XIX века свое значение навсегда сохраняют знаменитый черный обелиск царя Сальманасара III, найденный в 1846 году в Нимруде, на котором в частности изображены израильтяне, приносящие дань, среди них находится израильский царь Ииуй, из рода Амврия; цилиндр Сенахериба (призма Тэйлора), найденный в Ниневии в 1830 году, с описанием походов ассирийского царя, причем упомянуто его желание наказать царя Езекию, что, очевидно, относится к событиям 701 года; цилиндр персидского царя Набонида (555–539), найденный в 1854 году в зиккурате в Уре с упоминанием его сына, принца, по имени Белшацар, что объясняет имя и фигуру Валтасара (Дан. 5) и причину, по которой Даниил назван третьим в царстве (Дан. 5, 29); найденный в 1867 году цилиндр Кира с сообщением о завоевании Вавилона и пленении Набонида и объявлением политики религиозной терпимости.

При сравнении результатов археологической работы с библейским рассказом складывается впечатление, что непогрешимость не является непременным свойством Священного Писания, однако археологический аспект не столько обличает Библию в ошибках, сколько открывает то обстоятельство, что неверно наше понимание текста.

Старинная историография не стремилась фиксировать исторические факты для поучения потомков, ее задачей было объяснить настоящее из истории, устанавливая причинно-следственные отношения между прошедшими событиями и создавая миф, т. е. рассказ, объясняющий сложившееся в итоге положение дел. На этом пути встречались богословие и историография, историк и пророк объединялись в одном лице.

Язык, письменность, канон

Археология позволяет оценивать достоверность традиции еще в одном аспекте. За два столетия раскопок было установлено, что древний Израиль находился между двух крупных очагов цивилизации и письменности, какими являлись Междуречье и Египет. От представления о том, что библейский текст является древнейшим в истории человечества, а еврейский язык — праязыком, из которого берут начало остальные, в XIX в. пришлось навсегда отказаться. Задолго до появления на исторической сцене Авраама и его потомков сложилась могучая цивилизация шумеров и вавилонян. Шумерское пиктографическое письмо появилось в Уруке более пяти тысяч лет назад. В XIV в. до н. э. на глиняных табличках пиктографической клинописью на аккадском языке с включением арамеизмов были написаны письма из Ханаана в Амарну, на этом же материале, но в основном алфавитным письмом написаны все документы угаритского архива XIII-XII в. Первое развитое алфавитное письмо, финикийское, сложилось в XI в., в X в. оно приобрело международный характер, поэтому именно к нему восходят арамейское и древнееврейское письмо, а затем греческий алфавит с последовательным обозначением не только согласных, но и гласных. Археология не нашла эпиграфических документов, которые были бы написаны в X в. до н. э. еврейским письмом. Единственный еврейский документ, относящийся к этому времени, календарь из Гезера, написан финикийским письмом. Самым ранним еврейским текстом собственно еврейского письма является моавитский документ: стела царя Месы / Меши или Моавитский камень. Обнаруженная в 1868 г. в Трансиордании (находится в Лувре), стела содержит рассказ о борьбе Месы / Мешы с Израилем, подтверждая историческое сообщение о нем в 4 Цар. 3. В VIII в. эпиграфические памятники многочисленны.

Использование глиняных дощечек для письма в Израиле не обнаружено. Если писали, то материалом служил египетский папирус, известный в таком употреблении с XX в. до н.э. и являвшийся предметом египетского экспорта. Раскопки в слоях IX в. открывают вырезанные из камня печати и глиняные буллы, т. е. отпечатки, которые привешивались к написанному и скрученному в трубочку документу, однако многочисленны они становятся лишь в VII в. Похоже, что именно к этому времени относится несколько десятков печатей, найденных в городе Давида археологом Игалем Шило.

Из-за сравнительно поздней фиксации следов письменности в древнем Израиле многие историки склоняются к мысли о том, что эпоха Давида и Соломона отражена в 1-3 Цар. по памяти в согласии с устными сказаниями и легендами. Однако в этих рассказах появляются такие фигуры государственных деятелей, которые окружали двух царей. Это военачальник Иоав сын Саруи, историк Иосафат сын Ахилуда, священники Садок сын Ахитува и Ахимелех сын Авиафара, писец Сераия (2 Цар. 8, 16-17), сборщик податей Адорам (2 Цар. 20, 24), писец Суса (20, 25), священники Авиафар и Ира Иратянин (20, 25-26), писцы Епихореф и Ахия сыновья Сивы (3 Цар. 4, 3), визирь Азария и сановник Завуф сыновья священника Натана, дворецкий Ахисар (3 Цар. 4, 5). Чтобы осуществлять свою деятельность, эти лица должны были быть грамотны; следовательно, они могли вести и хронологические записи. В научной литературе неоднократно отмечалось, что некоторые имена из этого списка имеют египетское происхождение. Таковы Сераия / Sherayah, Суса / Shisha’ и Shavsha’, Сива / Sheva’, которые восходят в египетскому sšš.t «царский писец». Чиновник с титулом «царский писец» участвует в сцене подсчета доходов Храма в 4 Цар. 12, 10-11 при царе Иоасе (837-800). В ханаанской эпиграфике египетские иероглифы встречаются в слое XIII-XII вв., который не имеет отношения к Израилю, а затем появляется в VII в. Поскольку в это время не было заметного влияния Египта на еврейскую культуру, высказывается предположение, что старая традиция использования иероглифов сохранялась в узком слое придворных книжников и по мере распространения грамотности и письма возобновила свое существование в эпиграфике. Мнение о том, что израильская государственность возникла в ходе усвоения наследия Ханаана и Египта, разделяется широким кругом специалистов.

Некоторые эпиграфические документы эпохи первого Храма все-таки позволяют найти в ней отраженные следы библейского текста. Так, остракон (обломок керамического сосуда), найденный в 1960 г. близ Явне-Ям (современное Хашав-Яху) и датируемый 639-609 гг., содержит жалобу жнеца на отнятое у него в залог платье. Жалобщик явно имеет в виду установление. Исх 22, 26 о возвращении такого залога до захождения солнца, когда просит правителя обеспечить возвращение. Два серебряных амулета найдены в 1979 г. в одной из пещер, служивших для захоронений в долине Гинном (Геенна) в Иерусалиме; оба датируются 650-600 гг. На одном из них читается надпись «(принадлежит) Исаие», затем написано священническое благословение (Чис. 6, 24-26) и формула завета (Втор. 7, 9); на другом только благословение. Каких-либо серьезных отличий от текста, известного нам по кумранским рукописям и масоретской традиции, в этих цитатах нет. Это ставит серьезный вопрос о надежности едва ли не общепринятого сегодня мнения о том, что текст Второзакония стал известен только в 622 г., когда «свиток закона» был найден в Храме во время ремонта (4 Цар. 22, 8), а полный текст Пятикнижия сформирован в Вавилоне во время плена.

Несомненно, ритуал существовал, а вместе с ним магическое применение письма для определенных религиозных нужд. Однако ни наличие царских писцов и применение налогообложения, ни эпиграфика не дают доказательств того, что Священное Писание в допленный период приобрело форму известного нам сегодня Пятикнижия и вышло за узкий круг лиц, принадлежащих царскому дворцу и храму. Это произошло только в послепленный период, как это видно из рассказа о прибытии книжника Эзры из Вавилона в Иерусалим с готовым текстом Торы (1 Ездра 7.6, 12, 21; Неем 8.2-8). Текст был написан арамейским письмом, что подтверждается кумранскими свитками и последующей масоретской традицией, следовательно, и написан в Вавилоне. Лишь появление и развитие синагоги вначале в диаспоре, а затем и в самой Палестине сделало чтение Писания основной формой религиозной практики.

Анатолий Алексеев

"Вода живая" № 1 (январь) 2014