На Святой горе
Недавно в Концертно-выставочном зале города Воскресенска открылась выставка работ Заслуженного художника России Виктора Гончарова, посвященная восстановлению православного собора на Афоне. Виктор Иванович – один из тех, кто принял непосредственное участие в росписи этой святыни.
В области храмовой живописи и иконописи он работает с 1992 года, и значительная часть его трудов приходится на наше Воскресенское благочиние. Он работал над восстановлением росписей в храме Пресвятой Троицы в селе Константиново, Храма Рождества Христова в Михалеве, храме Казанской Иконы Божией Матери села Ачкасова, и многих других. В составе бригады под руководством заслуженного художника России Михаила Полетаева трудился над росписями воскресенского городского храма во имя Иерусалимской Иконы Пресвятой Божией Матери. Известен художник не только в Подмосковье, но и в соседней Рязанской области, и в Москве. А самой значительной страницей в его творческой биографии стала работа на Святой Горе Афон, куда он был приглашен для росписи храма Священномученика и Целителя Пантелеймона.
– Моя поездка состоялась каким-то фантастическим образом, и иначе как чудо я это не воспринимаю, – рассказывает Виктор Иванович. — Есть такой народный художник, член президиума академии художеств Василий Нестеренко. Он начинал работать в храме Христа Спасителя, очень много сделал для восстановления этой святыни. И именно его проект росписи храма на Афоне был одобрен и благословлен самим патриархом. Так все и началось. Собирая группу художников для выполнения этой задачи, он пригласил моего давнего друга Михаила Полетаева, а тот порекомендовал меня. Я показал фотографии своих работ и был принят.
Сначала думал, что работать предстоит большой бригадой, но оказалось, что нас всего трое. Так что все фигуры храма писали три художника.
– Вам в большей степени пришлось писать заново или реставрировать?
– Писать пришлось заново. Скит Нагорный Русик – вторая по времени основания обитель русского иночества на Афоне. Он был Основан в XII веке, когда в 1169 году по просьбе братии русской монашеской общины во главе с игуменом Лаврентием святогорцы уступили ей запустелый Нагорный монастырь с храмом во имя святого Пантелеймона.
Старый Русик считается местом, с которым связано основание первого на Святом Афоне Русского монастыря Святого Пантелеймона, который в XVII веке был перемещен к морю, где и находится поныне. В течение нескольких столетий его не забывали русские цари.
В начале XIX в. начался период упадка Нагорного Русика, который продолжался вплоть до 1868 года. Затем, благодаря щедрым пожертвованиям из России на его территории были построены храмы Святого великомученика и целителя Пантелеимона и Почаевской иконы Божией Матери. Первая мировая война и революция 1917 года наложили тяжелый отпечаток на судьбу всего русского монашества на Святом Афоне. Старый Русик опустел и превратился в развалины. И наконец, по благословению Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, в рамках подготовки к 1000-летию русского монашества на Афоне, несколько лет назад в скиту были начаты восстановительные работы. К празднованию юбилея был полностью отреставрирован и расписан самый большой соборный храм. Площадь росписи – 3000 квадратных метров.
– Как же вы втроем осилили такой труд?!
– С нами был и четвертый – руководитель орнаментальной группы. С ним человек десять приехало писать орнаменты, все профессионалы. А мы писали фигуры. И все успели к сроку. Думаю, мистическое совпадение было в том, что мы заехали туда 27 мая, и ровно через год в этот же самый день состоялось освящение храма.
– Провидение?
– Да. У меня давно есть убеждение, что в этом мире ничто не происходит случайно. Если помните, у нас на Фосфоритном руднике жила хорошо известная всем верующим схимонахиня Нила (она похоронена за алтарем Новлянского храма). Я с ней познакомился в начале девяностых годов. У меня был в то время старенький автомобиль, и благочинный отец Иннокентий попросил довезти отца Гермогена пособоровать монахов, которые жили в маленьком домике. Привез, сижу, жду его. И вдруг выходит матушка Нила, с которой я тогда еще не был знаком. Подошла, ткнула в меня пальцем и сделала предсказанье, из которого следовало, что мне в жизни предстоит нечто особенное и непростое. Я немного растерялся, но теперь понимаю, о чем она говорила.
Уверен, что и расписывать домовую церковь Московского государственного университета в честь священномученицы Татьяны, мне тоже довелось не случайно. Меня пригласили в столицу, узнав о моих работах через вторые и третьи руки. И случилось это как раз 25 января, в день памяти святой.
– Наверное, писать образы святых – большая нравственная ответственность?
– Конечно! Несмотря на то что существуют канонические изображения святых, каждый художник все равно пишет по-своему. В любой иконе присутствует не только образ святого, но и душа художника. И я давно убежден, что спрятать ее никуда невозможно. Какой ты есть, таким и будешь присутствовать в своем творении. Если ты равнодушный, или людей не любишь, все это обязательно будет видно.
– А как Вы пришли в духовную живопись?
– Поначалу я окончил художественное училище, потом, после службы в армии, поступил в институт, на факультет, связанный с фресками и мозаикой. У нас был очень сильный курс. Но когда институт был окончен, в моей душе появилось странное ощущение: всему научили, а зачем – не знаю. Я вдруг понял, что не хочу писать картины. Даже вспомнился Андрей Рублев из фильма Тарковского, который сказал: «Мне с людьми говорить не о чем». Вот и я почувствовал нечто подобное: мне нечего сказать людям своими картинами. Решил, что буду заниматься оформлением зданий, интерьеров – это моя профессия, а с искусством завершаю. И как только я к этому пришел, для меня открылись двери храма.
– А какой это был храм?
– Новлянский, в честь Иоанна Златоуста. И самое удивительное, что за два года до этого я уже приходил туда к отцу Иннокентию, когда впервые ощутил душевные метания. Он поговорил тогда со мной, покивал, но в храм не допустил. Наверное, потому что храм, особенно в советские времена, был совершенно закрытой структурой для человека со стороны. А тут вдруг само собой все получилось. Отец Иннокентий узнал обо мне от общих знакомых и пригласил. Не уверен даже, что он меня вспомнил, зато признал как иконописца.
Храм Иоанна Златоуста нуждался в реставрации, там было достаточно много потерь, многое заново писали. И трудясь там, я ясно понял, для чего живу и зачем учился.
Так дальше и пошло: храм за храмом…
– А мирская живопись Вами совсем оставлена?
– Нет, пишу потихонечку портреты, пейзажи, хотя на это мало времени остается, но пишу, чтобы не потерять школу.
– Вы выставляете свои работы?
– Конечно, хотя не очень часто. Выставлялся в Москве, в Академии художеств, в соседней Коломне… В концертно-выставочном зале сейчас устроена групповая выставка художников Афона, где представлены и мои работы.
– Какие творческие мечты Вам хотелось бы осуществить?
– Я давно убедился, что жизнь идет именно так, как должна, и надо научиться спокойно воспринимать ее события. Порой кончаешь роспись, и начинается внутренняя паника: а дальше что? Но всегда откуда-то приходят новые заказы, ставятся новые задачи, словно за меня уже все наперед расписано. И я за все благодарен судьбе.
Беседовала Ирина Александрова