Круглый стол, посвященный 1700-летию Первого Вселенского собора, прошел в МГУ

28 октября на историческом факультете Московского государственного университета им.М.В. Ломоносова состоялся круглый стол, посвященный осмыслению наследия 1700-летия I Вселенского собора. Встреча была организована кафедрой истории Церкви исторического факультета МГУ и лекторием храма Живоначальной Троицы на Воробьевых горах. В качестве ведущих выступили заведующий кафедрой истории Церкви архимандрит Филипп (Симонов) и настоятель храма Живоначальной Троицы на Воробьевых горах, член Синодальной библейско-богословской комиссии протоиерей Андрей Новиков.

Открывая заседание круглого стола, архимандрит Филипп напомнил его участникам и слушателям о нескольких важных аспектах I Вселенского собора, который ознаменовал собой не только победу над арианством, но и институционализацию особой церковно-управленческой системы, полностью соответствующей вселенской природе Церкви. Так, важным аспектом Собора было установление отношений между Церковью и светской властью, на тот момент еще нехристианской, поскольку император Константин ещё не был крещён: это еще не было симфонией, но было практикой существования Церкви в нехристианском государстве. Кроме того, проведение Первого Вселенского Собора стало созданием института, многократно реплицируемого в историческом времени, института организующего и в перспективе канонико-судебного.

Протоиерей Андрей Новиков в свою очередь отметил, что изучение Собора находится на пересечении церковной и светской исторической науки. По его словам, само явление Вселенского собора было бы невозможным без того выбора, который сделал равноапостольный император Константин, положивший начало формированию христианской империи. Собор стал встречей государственного и церковного универсализма. Рассуждая о развитии оценок деятельности императора Константина в историографии, отец Андрей высказал мысль о крахе секулярного модерна, признаками чего стали развитие политической теологии, обращение политиков к христианскому и римскому наследию, а также рост интереса к христианству со стороны молодёжи, в том числе и в России.

Первым докладчиком стал протоиерей Илия Кочуров, ответственный за работу с вузами и научным сообществом в Западном викариатстве Московской (городской) епархии. Его выступление было посвящено свт. Спиридону Тримифунтскому и его вкладу в деятельность I Вселенского собора. Выбором темы отец Илия напомнил о важности изучения персоналий участников Собора для его лучшего осмысления. По его словам, хотя единого точного списка участников Собора не сохранилось, мы имеем значительное количество свидетельств об участии свт. Спиридона: в частности, о нем упоминают свт. Афанасий Великий и церковные историки Руфин Аквилейский и Созомен.

Несмотря на отсутствие достойного образования и провинциальность своей кафедры, свт. Спиридон был приглашен на собор вместе со всеми епископами, что свидетельствует о действительно вселенском характере Собора и широком представительстве епископов на нём. Примечательно, что даже не будучи глубоко образованным человеком, свт. Спиридон чувствовал оскорбление Господа Иисуса Христа ересью Ария и искажение ей православного мировоззрения. Он вызвался на спор с известным ритором-философом, после чего многие из ариан отказались от ереси.

Докладчик подчеркнул, что для Собора было важно найти правильные формулировки: догмат не изобретался, а словесно уточнялся. Святитель Спиридон Тримифунтский смог послужить решению этого вопроса, просто и ясно выразив догмат.

Вторым прозвучал доклад «Генезис и развитие арианства» доцента кафедры истории Церкви Московского университета и преподавателя Московской духовной академии Афанасия Георгиевича Зоитакиса. Афанасий Георгиевич коснулся проблем логики и последовательности происхождения арианства, а также того, как ересь проявилась во вселенском масштабе. По его словам, факторами генезиса ереси стали особенности церковной структуры Александрии, которые позволяли Арию свободно проповедовать без строгого контроля со стороны епископа, а также проблема взаимоотношений между Арием и епископом Александром.

Докладчик привел свидетельство блж. Феодорита Кирского о том, что деятельность Ария имела и личный аспект — недовольство Ария тем, что епископом Александрии избрали Александра, а не его. Еще одним важным фактором стала политическая деятельность Евсевия Никомедийского, приближенного к императорской семье сторонника арианства. Нельзя забывать и о связи арианства с традициями лукианизма и оригенизма: многие защитники арианства были связаны с богословской школой Лукиана Самосатского, учение которого имело много общих черт с арианским. Однако Арий был самостоятельным деятелем, независимым от Лукиана: в подтверждение этой позиции докладчик привел мнение свт. Нектария Эгинского, который считал, что Арий хорошо изучил богословие и антиохийской, и александрийской школ, взгляды Лукиана и Оригена, и на основании всех их создал свое собственное учение.

Афанасий Георгиевич обратил внимание на то, что ариане никогда не были монолитной группой, и после Собора они все больше стали разделяться на различные течения, сохраняя общий образ мысли и богословствования. Кроме того, ученый отметил важность того, что если для лукианистов и ариан рациональность стояла выше, чем вера, и они полагали, что догматы могут быть предметом рационально-исследовательской дискуссии, то для православных богословов было наоборот, и они ставили сохранение чистоты веры выше, чем рациональные суждения.

Профессор Андрей Николаевич Зелинский выступил с докладом «Воцерковленное время: рождение христианского календаря». Как он отметил, кроме борьбы с арианством, Собор имел значение для «воцерковления» времени. Докладчик привел мнение церковного историка В. В. Болотова о том, что Собор был созван не только из-за арианской ереси, но и из-за необходимости определения общей пасхалии. По словам А. Н. Зелинского, соединение пасхалии с юлианским календарем было сложнейшей задачей, которую удалось решить благодаря достижениям антиохийской математической школы, и после этого представленная на Соборе система вычисления даты празднования Пасхи была утверждена императором Константином.

Доцент кафедры истории Средних веков МГУ Илья Николаевич Попов выступил с докладом «Процесс искажения знаний о Никейском соборе в византийской традиции: от соборных документов к всемирным хроникам». Докладчик обратил внимание слушателей на то, что состояние источников о Соборе весьма запутанное: актов Собора с подробной записью дискуссий не существовало с самого начала, поэтому историкам приходилось пользоваться отрывочным набором сведений из разных документов, которые сохранились в двух основных сочинениях: «Жизнь Константина» Евсевия Кесарийского и «Послание о постановлениях Никейского собора» свт. Афанасия Великого.

Илья Николаевич отметил, что Евсевий в своем сочинении опустил несколько важных вопросов, в частности историю принятия Символа веры, что было связано с изменившейся политической обстановкой в империи; в свою очередь, свт. Афанасий сосредоточил основное внимание на истории арианства и его опровержения, из-за чего, по мнению докладчика, проблема арианства приобрела несколько преувеличенно значимый характер. Более поздние хронисты, то есть Сократ Схоластик, Созомен и блж. Феодорит Кирский, пытались синтезировать все эти сведения, не имея принципиально новых источников, причём на их оценки тоже влияла изменившаяся политическая обстановка.

Отдельно нужно вспомнить крупное сочинение Геласия Кизического, написанное во второй половине V века и посвященное специально Никейскому собору. Во время кризиса «тёмных веков» византийцы утратили преемственность своих богословских школ, одним из следствий чего стало ухудшение знаний об исторических событиях: допустим, прп. Феофан Исповедник упоминает об участии в Соборе свт. Спиридона Тримифунтского, однако более поздние хронисты о нем не говорят. В свою очередь историки поздневизантийской эпохи смогли вернуться к более высокому уровню знаний о Соборе, который существовал в раннее время. В результате, по словам ученого, картина памяти о Никейском соборе и сохранения исторических знаний о нем в византийскую эпоху была достаточно противоречивой.

Следующим докладчиком стал доцент кафедры истории Института фундаментальных проблем социогуманитарных наук НИЯУ МИФИ Иван Андреевич Миролюбов, сообщение которого было посвящено освещению I Вселенского собора в латинской нарративной традиции IV–V веков. Докладчик напомнил, что Никейский собор стал событием не только внутрицерковной жизни, но и жизни политической, поэтому император Константин присутствовал на Соборе именно как глава государства, в парадном облачении, а не как частное лицо, как раньше императоры посещали различные философские диспуты.

Согласившись с предыдущими докладчиками в том, что сведения о Соборе сохранились не полностью, Иван Андреевич вместе с тем отметил, что источниковая база по Собору всё-таки достаточно внушительная: например, часть документов сохранилась в сирийских переводах. Переходя к основной теме выступления, докладчик рассказал, что латинская историография тяготеет к краткому формату и мало что может добавить к сведениям греческих авторов, однако может показать, как на эти события реагировали в западной части империи.

Первое на Западе историческое описание Собора, по его словам, содержится в хронике блж. Иеронима Стридонского, частично основанной на тексте Евсевия Кесарийского. По неизвестным причинам блаженный Иероним отрицательно относится к Константину: он даже прямо обвиняет императора в том, что тот впал в арианскую ересь через принятие крещения от Евсевия Никомедийского, хотя в описании смерти Константина нет его личного исповедания веры, а подписавший никейское соборное определение Евсевий на момент крещения Константина не был отлучен от Церкви.

Как отметил Миролюбов, модель блаженного Иеронима категорически не устраивала последующих западных авторов. Павел Орозий, труд которого во многом зависел от сочинения Иеронима, иначе скомпоновал материал и расставил акценты, представляя Собор важным событием правления Константина и его заслугой. Сульпиций Север еще более усилил положительную оценку деятельности Константина: он единственный подчеркивал, что Константин лично утвердил акты Собора. Руфин Аквилейский продолжал переведенную хронику Евсевия: докладчик отметил, что хотя вопрос об источниках Руфина до сих пор однозначно не решен, наблюдается определенное сходство с текстами грекоязычных историков Сократа Схоластика и Созомена, что позволяет предположить, что эти авторы имели какой-то общий источник.

Переходя к рассказу о светских авторах, докладчик отметил, что Аврелий Виктор, писавший на стыке правлений Констанция и Юлиана, религиозно индифферентен: он лишь упоминает в общих формулировках, что Константин обратился к решению вопросов религии. «Бревиарий» Флавия Евтропия о Соборе ничего не сообщает, потому что книга написана для императора Валента, известного своими арианскими симпатиями. Сохранившийся фрагмент сочинения Аммиана Марцеллина начинается с 353 года и, таким образом, не затрагивает непосредственно эпоху Никейского собора; упоминая об институте церковных соборов в более поздний период, Марцеллин акцентирует внимание на чрезмерных расходах государства из-за постоянных поездок епископов на соборы.

Подводя итог своему выступлению, Иван Анреевич Миролюбов отметил, что если внимание христианских авторов сфокусировано на церковном значении Собора, то светские авторы описывают Собор с общественных и государственных позиций.

Старший преподаватель философского факультета ГАУГН, член Синодальной библейско-богословской комиссии Аркадий Маркович Малер выступил с докладом «Историко-философское значение Первого Вселенского собора». Как рассказал докладчик, Собор стал событием для всей европейской интеллектуальной культуры, поскольку на нем обсуждались понятия, ранее использовавшиеся в философии, а теперь ставшие богословскими. Аркадий Маркович напомнил, что язык философии в ту эпоху был единственным понятийным языком, на котором было возможно выразить богословские истины, поскольку библейский язык был языком проповеди и поэзии, а не точных богословских формулировок.

Как известно, понятие единосущия, предположительно предложенное императору Константину свт. Осией Кордубским, ранее было скомпрометировано Павлом Самосатским и другими еретиками, однако встречалось и у православных авторов — Дионисия Александрийского и Дионисия Римского. По словам автора, арианская модель многим представлялась более привлекательной в том числе потому, что она была проще и понятнее, в то время как никейская православная модель была более сложной и интеллектуальной. Кроме того, позиция ариан и полуариан могла быть мотивирована сильным аргументом — нежеланием вводить в вероучение отвлеченные категории, заимствованные из языческой философии. В результате произошла деконцептуализация концептов, то есть наполнение старых понятий новым смыслом.

Позднее в латинском богословии возникла путаница между понятиями essentia и substantia, что отразилось, в том числе, в трактате «О Троице» блаженного Августина. Термин «субстанция» очень быстро потерял свое первоначальное значение как латинского перевода понятия «ипостась», и поэтому он используется, в том числе, и в русских переводах святоотеческих сочинений, сделанных в XIX веке. Как отметил Аркадий Маркович, в современной мысли существует мнение, что «сущность» — это слишком отвлеченное понятие аристотелевской философии, которое не подходит для выражения живой христианской веры. Например, С. С. Хоружий выступал резко против использования понятия «сущность» как рудимента. В свою очередь, такую позицию критиковали умеренные православные персоналисты, Жан-Клод Ларше и иеромонах (впоследствии епископ) Мефодий (Зинковский).

Подводя итог своему выступлению, докладчик заметил, что отказ от понятия «сущность» означает отказ от никейского Символа веры, поскольку Собор фактически догматизировал понятие οὐσία/essentia как то, без чего невозможно выразить православную догматику.

Завершающим докладом стало сообщение студента исторического факультета МГУ Константина Олеговича Романова о влиянии I Вселенского собора на формирование христианской идентичности. Рассуждая о вызовах христианскому сообществу в первые века его существования, исследователь предпринял попытку рассмотреть эту ситуацию с социологической точки зрения. Используя тексты свт. Афанасия Великого и идеи Э. Дюркгейма о том, что обществу для его формирования нужны его противоположности, докладчик пришел к мысли о том, что в глазах православных арианство соединило в себе черты иудейства, гностицизма и язычества, а осуждение этой ереси более четко обозначило границу между ортодоксией и противопоставляемыми ей явлениями.

В заключительном слове протоиерей Андрей Новиков выразил благодарность докладчикам и слушателям, отметив, что тема Никейского собора оказалась невероятно востребованной: по количеству докладчиков и слушателей это мероприятие значительно превзошло все предыдущие совместные инициативы кафедры истории Церкви МГУ и Лектория на Воробьевых горах храма Троицы и МГУ. Организатор Лектория Елена Малер, в свою очередь, высказала намерение издать сборник докладов прошедшего круглого стола.

Александр Карасёв

Богослов.Ru