Паломничество в Святую Землю Великих князей Сергея и Павла Александровичей с Константином Константиновичем в мае 1881 года
Из дневника архимандрита Антонина (Капустина)
Понедельник, 18 мая. С раннего утра начались сборы к путешествию 15. Ожидание Николиной 16 коляски. Распоряжения разные по дому. Окончательное приготовление номеров 14-го и 16-го для ожидаемых гостей, а равно и моих апартаментов. Извозчики из города с уведомлением, что колясок нет и не будет, ибо паша в Яффе задержал все сущие под свиту Их Высочеств. Приискивание верховых лошадей. Отказ Порфирия 17 ехать с нами. Отправка Османа вперед верхом на нашей лошади. Прибытие снизу одной тележки. Условия — 50 фр. в руки сейчас же. В полдень подхватываю Виссариона 18 и ex prompt 19 Симона 20, садимся и едем, укрываясь под полотняным тентом. Ветерок навстречу. Живо и весело. Колония 21. Айн-Карем вдали с церковью и колокольнею, хорошо различаемою в трубу 22. Абу Гош. Баб-эль-уади. Закуска поддеревом и часовый отдых. Несемся далее со всяким благополучием. Встречные коляски, полные евреев, обличают ложные слухи о задержании их в Яффе. Рэмли. Пиво в гостинице «Frank». Гигантский подсолнечник. Мчимся далее. Закат солнца и сумерки. Достигаем Св. Тавифы 23 уже при огнях... Гликонеро. Чай и даже обед с ухою несказанною. Гулянье и молитва на террасе дома и у воды. 10 ч. Спать.
Вторник, 19 мая. Отличный сон. Умовение у вала наверху. Чай. Поездка в город, в Русский приют. Свидание с консулом. Там же г. Марабути 24, оба Сарруфа, Юсеф-эфенди 25 и пр. Визит Елизавете П(авловне). Закупка кое-чего в магазинах и возвращение на своем Пегасе в свой рай. Чтение газет. Осмотр всего сада. Обед. Ожидание гостей обещавшихся, и прибытие неожиданных, а именно Реуфа-паши 26 с Кригером 27 и Юсефом-эфенди, составлявшего компанию посланцу султана генералу Риза-паше 28. Дивление такому визиту. Ясно, что нам делают от имени Великой Порты ревизию. Угощение посетителей чаем и плодами. Беседы об астрономии (NB) и о многом другом почти до сумерек. Затем еще чтение, хождение по террасе [148] дома при мерцании лунной краюшки. Планирование комнат второго этажа. Чай и скорое затем переселение в тот мир.
Среда, 20 мая 1881. Раным-раннее вставанье. Высматривание на море дыма. Стакан чаю или вернее воды, и отъезд в город. В греческом монастыре отдание Пасхи. Владыка Сарафаний 29 сияет на кафедре и благословляет. У о. игумена Григория 30 сидение на балконе со многими оными и тщательное высматривание желанного дымочка. Первый усмотрел его я. Вместо нордвеста, он показался на Александрийской рейсовой линии. С полчаса прошло, пока стали различаться три мачты корабля в мою трубу, и еще добрый час прошел, пока он мог быть виден во всей ясности. Я поспешил к консулу и встретил его уже выходящим из дома в полной форме. Прибрался и я, елико мог, и поспешил в приемные покои Патриархии. Корабль был уже совсем близко, и на большой мачте его различался штандарт, но клипера при нем не было. Не дожидаясь, пока он бросит якорь, мы отправились в трех больших лодках от берега в волнующееся море. В полверсте от него различили надпись на его корме: «Герцог Эдинбургский». На кормовой палубе стояли две белые высокие фигуры, и серенькая низенькая с боку их... Ясно, кого они представляли собою. С большим трудом мы попали на трап, и очутились на крытой палубе. Немедленно консул, а за ним и я представились Их Императорским Высочествам Вел. Князьям Сергию Александровичу и Павлу Александровичу, оказавшимся, вопреки моему предположению, не юношами, а полными мужами, в полном расцвете сил и замечательной красоты 31. Поцеловались со мною рука в руку, но не удостоили меня ни одним вопросом, занявшись беседою с консулом. Я помялся с ноги на ногу и тихонько улизнул из каюты. После меня представлялись паши оба со свитою, а за ними и Епифаний, заучив со слов моих наизусть: «Цесть имею приветствовать Ваши Высоцества от имени Е. Бляженства, Патриарха Иерофея 32, с благополюцным приездом». В долгом ожидании консула, погрузившегося в дела, не знали мы — бездельные — чем заняться и куда укрыться, и торчали без толку на палубе. Наконец, в отчаянии сделали нападение на капитанскую каюту и водворились в ней, познакомившись тут с полковником Михаилом Петровичем Степановым, alter-ego Их Высочеств 33, которого и просил представить нас со владыкой Иорданским третьему Вел. Князю. Такой же высокий, стройный, светлый и прекрасный, не замедлил явиться к нам и Его Высочество, В. К. Константин Константинович 34. Экая троица ангеловидная! Тут же познакомились и с «батюшкой» фрегатским, которым оказался памятный паломник иерусалимский и часовщик о. Агафангел 35, По окончании всех переговоров, компания наша оставила корабль и возвратилась на берег. Златоносцы отправились в Русский приют, а мы, черноризцы, — в Русский сад. Впрочем, Виссарион с Симоном застряли в некоей локанде 36 у знакомого грека, а мы с драгоманом [149] подхватили свою кароцу 37, и укатили в Св. Тавифу, полные удовольствия и пота. Вел. Князья ступят на Святую Землю в час пополудни, и немедленно сядут в коляску. Ночуют у Латруна, и завтра между 9-ю и 10-ю часами будут в Иерусалиме. Отдых и обед. Сборы всякие. Ненужные презенты стариковы фруктами и пр. Возвращение локандцев с известием, что Их Высочества уже уехали. Бахшиши многие. Отъезд из рая сладости в 3 часа с лишечком. Не жарко и очень весело. Удобный бы момент для нашего Пифагора 38, да вместо него носится перед взором что-то в роде мандрагора... В Рэмли на прежнем месте стакан пива, и марш вперед. В потемках уже проехали мимо великокняжеского лагеря и часам к 9-ти достигли Баб-эль-уади.
Четверток, 21 мая. Под памятною смоковницею постлали рогожку и расположились на ней отдыхать на полтора часа, разумеется, не обошлось при сем без закуски. Попотчивали на беду свою и Herr’а Kutscher’а шнапсом, да потом едва могли стащить его с Ноева ложа. Медленно поднимались в горы и только к свету достигли кое-каких своих построек. Сон до 8-ми часов. Ревизия всего дома и инструкции всем и каждому. В 9 часов отправляюсь в город, и встречаю Севастийского 39, уже приветствовавшего Их Высочеств в Колонии. В алтаре храма и потом в ризнице ожидание благостного звона. Патриарх в дремоте и в видимой заботе о своей речи высоким гостям. Наконец «едут» и «идут»! Принимаем Их Высочеств у дверей храма. Патриаршее им приветствие, читанное по тетрадке. Поклонение Камню Помазания и Святому Гробу. Наш русский молебен перед Кувуклием святым Константину и Елене по случаю тезоименитства одного из Князей. Обхождение под руку с Патриархом, при греческом пении, кругом собора, к месту Обретения Креста и на Голгофу. В первом наши певчие пели: «Кресту Твоему...», а на второй я прочел Евангелие о распятии по-славянски. Затем был визит Патриарху с 5-ю сортами угощения с его стороны. Спешное возвращение на свои постройки, и принятие дорогих гостей в соборной церкви с возглашением литии и многолетия. Дома всяческая суета по приему разных персонажей из свиты Вел. Князей и пр. В 3 часа поездка с ними на Элеонскую гору ради сегодняшнего праздника Вознесения Господня. Были при сем в Гефсимании, на месте Моления о Чаше, в садике, у Стопы Христовой 40, в нашей территории 41 и, при возврате, на месте пророчества Христова об участи Иерусалима 42. Возвратились домой уже на закате солнца. Перекусив кое-чего на скорую руку, мы с миссией отправились в храм, и служили на Голгофе всенощную, во время которой Жибраил Фотич 43 принес известие, что 150 матросов будут приобщаться за литургией. После службы молитвы и генеральная некая исповедь моряков. К 1-му часу подошли Их Высочества. Обедня была заупокойная с панихидой ради годовщины кончины Государыни Императрицы 44. К 4-м часам все было кончено, и мы — преутомленные — возвратились домой. [150]
Пятница, 22 мая. В 9 часов чай, визит командира клипера «Жемчуг» с просьбою служить для его команды ночью на Гробе Господнем и приобщить ее Святых Тайн. Синодальный пакет с почты. Регулирует Святейший Сонм совместно с Министерством не своих дел отношения Миссии к консульству, отдавая все, не исключая и дома Миссии, в распоряжение консула и запрещая мне сноситься с турецкими властями. Относительно же недвижимостей Миссии требует от меня объяснений. Спасибо, что хотя не уничтожает Миссии. Г. Степанов с приглашением идти после обеда с Вел. Князьями в мечеть Омара и инуды. Обед. В 2 часа идем с канцелером 45 в город. От Дамасских ворот до конака паши дорога усыпана песком и людьми. Ожидаем Их Высочеств. Тут же на помощь явился и Hr. Schik 46. Проходим Красными воротами среди великого шума и движения народного. Мечеть Омара. Подземелье мечети Эль-Акса. Самая мечеть. Переход к аркадам. Спуск в них и осмотр их до самого крайнего юго-западного предела. Золотые ворота, в которые Реуф отсоветовал проникать по страху падения сводных камней... Лукавец! К Гефсиманским воротам, мимо Овчей купели. Церковь Св. Анны. Развалины одного из 5 притворов Вифезды, по мнению латинцев местных. Капелла Бичевания. Претор. Ессе Homo. Крестный путь. Поворот с него к югу. К плачущим жидам. Возвращение к Дамасским воротам, и оттуда пешеходство домой. Малый отдых и опять в храм на всенощную службу... Бывший дядька Их Высочеств, Димитрий Сергеевич Хренов «и кавалер» доставил мне пакет с 7.000 франков билетами французского банка от графа Григория Сергеевича Строганова, обещанными мне на окончание работ на Елеоне. Спасибо отличному человеку. А в консульство прислал вместо обещанных десяти, двенадцать тысяч, да Патриарху одну тысячу. Три лишние эти тысячи урезаны от Елеонского капитала. Да будет сие ведомо бумажке сей.
Суббота, 23 мая. День кончины дорогого дружка Алеши 47. Кончив утреню на Святой Голгофе, духовники наши с помощью Божиею исповедали всю команду клиперную. К обедне подошли опять все три Высочества. Что за прекрасные личности! Все шло, как и вчера. Только панихиды не было. Дома сон до 9 часов. У В. Князей визитаторы всякого чина и звания. О. Иерофей 48 настаивает служить завтра большую заупокойную обедню о родителях Их Высочеств. Полковник и я отговариваем их от сего. Увы! Поездка их к Дубу не состоится. В пятницу непременно выезжают в Яффу. Сегодня собирались в Горнюю, но визиты помешали сему делу. Отложили поездку до завтра. На Иордан едем во вторник. Первая смена фрегатской команды сегодня ушла домой. Вторая придет в понедельник. После обеда немедленно отправились в гости, под моею командою, на Сион. Шейхи-дервиши тамошние угостили, после обзора их святыни 49, Вел. Князей шербетом, причем назвали себя потомками Давида царя! Дом Кайяфы. Гнойные ворота. Спуск к Силоамскому источнику, [151] нижнему и верхнему. Подъем на Силоам. Гробница Фараонитки. Пещера троглодитов. Захария, Иаков, Авессалом 50. Последний 51 исследовали по всей внутренности. Подъем к угловой башне стен. Камни Соломонова времени. Золотые Ворота. Кладбище. Ворота Госпожи Марии, Хавуза, северовосточный угол. Возвращение на постройки 52. Немедленно у нас всенощное бдение, а за ним радость радостей — баня.
Иерусалим. У входа в храм Казанской иконы Божией Матери Горненского монастыря.
Августейшее паломничество 1881 г.
В
центре: арх.Антонин Капустин, справа от него великий князь Сергей
Александрович, слева стоит М. П. Степанов, в то время подполковник.
Фото монаха Тимона из фотоальбома, посвященного Русской Духовной Миссии в Иерусалиме
Воскресенье, 24 мая. Решено нам идти в храм в шесть часов, а Высочествам — в семь. Пришлось однако подождать их там полчаса лишних. Служба началась самым началом, т. е. земными поклонами священства, одним — пред Богом и двумя перед человеком. За обычным облачением Его Блаженства архиепископы Севастийский и Фаворский подводили поочередно Великих Князей к Патриарху, читавшему над ними молитву, и возлагавшему на них кресты с Животворящим Древом на широкой голубой ленте с бантом. Литургия шла обычным порядком. Певцы наши пели: «Милость мира» по-гречески, а вместо «Причастна» — Троичные Самогласны. После обедни, тут же в Соборной церкви, была и панихида по покойным Государе и Государыне. Из храма Их Высочества отправились в Армянскую патриархию, а мы наверх пить воду, ликер и кафес (кофе). Дома чай и сборы в Горнюю. В 2 часа торжественный выезд опять под моею командою, при отлично хорошей погоде. Крестный монастырь. Церковь. Библиотека. Фотий 53, не *** 54. Прямиком на запад. Аммоновы рога. Маге. Айн-Карем. Трезвоны наш и ихний. Монастырь латинский 55. Источник Богоматери 56. Magnificat 57. Роздых в Большом доме с чаем и оладьями 58. Осмотр Малого дома 59 и новостроющейся церкви 60. Обещанное поликандило. Келья матери Павлы 61. Отъезд, напутствуемый звоном. Веселое возвращение восвояси. Галоппирование охотников, увлекшее и моего коня... Все остались позади. Ай да лошадка шестинаполеонная! Водворение у себя. Военное приветствие у крыльца Миссии отставшим Высочествам, ответом на которое был прыжок В. К. Сергия Александровича чуть не в объятия мои с буцефала своего и краткая беседа в сенях Миссии относительно предстоявшего богослужения. Экая любезность настоящая царская! У себя чай и вычитывание вечерни-утрени, кончившееся часов в 10. Потом молитвы. Утром сегодня мною представлен был проект великокняжеских экскурсий, совмещавший в себе и поездку к Дубу, но не удостоился апробации вероятно потому, что приходилось бы всей компании дважды ночевать не дома, раз в Вифлееме и раз у Дуба. А жаль, поистине, что наша Хевронская Московия не будет известна таким гостям. Остается похвалиться им Иерихоном и Бетжалою.
Понедельник, 25 мая. Не оставалось времени для отдыха. Третья ночная служба эта была по желанию Его Высочества Константина Константиновича, хотевшего помолиться о своем покойном брате Вячеславе 62. Заказывал он ее о. Агафангелу 63, но я протестовал [152] против такого афронта Миссии, и дело осталось за нами. В 12 часов мы с Якубом и коливом 64 отправились в город паки и паки, но зашедши к консулу узнали, что Вел. Князья уже уехали в церковь. Другая коляска подхватила нас и довезла до Яффских ворот. В храме мы застали Их Высочеств Сергия Ал. и Константина Кон., выходящими из Кувуклия. Я провел их к гробам Иосифа и Никодима, которых они еще не видели. Затем, спешно облачившись в числе 6-ти священников и 3-х иеродиаконов — всех русских — служили Божественную литургию на Голгофе со всем великолепием и благим порядком. Вместо «Причастна» пето было «Непорочнии в путь...» По-гречески — ни слова! Их Высочества молились с глубоким умилением и умилили меня. В 3 часа возвратились домой при свете 4-х планет. Сон до 8 часов. Чай. Приказ быть готовым к отъезду в Вифлеем в 1 час пополудни. Наши бетжальские приготовления. Письмо от г. Степанова с извещением, что ночью у Св. Гроба приобщаются Высокие гости наши, что Павел Ал. просит меня быть его духовником, а другие Вел. Князья просят меня назначить им духовных отцов «из самых простеньких»... Быть по сему! В 12 часов я один отправился верхом в Бетжалу, чтобы все там привести в наилучший порядок. От спешности раза три несся во весь мах и успел дать всему нашему заведению самый приличный вид. Возвратился на большую дорогу как раз во время прибытия экипажей к памятнику Рахили. Но тут вышел неожиданный поворот в распоряжениях. Его Высочество, Сергий Ал. решительно отказался терять время только на осмотр школы и ничего другого в неисторической Бетжале и, заметив мое уныние от сего, просил через полковника не сердиться на него и «от души благословить» его прямое путешествие в Вифлеем. Нечего было делать. На конь, и галопирую впереди всех, чтобы успеть принять участие в встрече Высоких Посетителей у Св. Вертепа. В городе неописанное волнение народа, особенно на храмовой площади. Местный Архиерей и Епифаний встретили гостей перед вратами базилики, а Патриарх в самых дверях. Прямо провели Их Высочеств в Вертеп правою стороною, при пении тропаря Рождеству Христову. Немедленно ектения по-гречески и чтение Евангелия самим Патриархом — тоже греческое — от Матфея. Оно же по-славянски было прочитано вслед затем митрополитом, присовокупившим к нему и речь Их Высочествам, не худо составленную и кончившуюся прошениями. Восход в палаты владычные. Угощение всех чаем. Alter-ego 65 делает мне запрос, доволен ли я останусь, если Вел. Князья оставят мне на мои дела 10 т. франков... Вот как пошло! Через полчаса осматриваем Молочный грот 66, еще базилику без народа, проходим латинские катакомбы 67, и оставляем храм, а затем к Иерусалиму. Я был последним, но гарцующая юность, паче же глупость унесла меня скоро далеко вперед всех. Соперником оставался только г. Дондуков 68, моряк, столкнувшийся со мною перед Рахилью 69 и поддержавший меня от [153] неминуемого падения, так как правое стремя мое оторвалось и я потерял равновесие. Затем все ехал уже шагом. Компания заезжала на минуту по пути к Кабоге 70, но не застала его дома. Осталось бы времени и для моей Ефрафы 71, но... Возвратились домой часов в 6. Чуть я сел за стол, как явился Вел. К. Сергий Ал. Один, с визитом, совсем неожиданно. Осмелился я просить Его не привязываться всем сердцем к военной службе, замыкающей человека в слишком тесный кружок обязанностей, мыслей и дел и вовсе ненужной членам царствующего дома, а все свое внимание устроить на помощь Государю, и быть Его ангелом-хранителем и пр. и пр. Проводил редчайшего гостя за двери дома Миссии. В 9 часов снова вся миссия уже в храме. Высокие говельщики явились все в белых одеждах, с единственным украшением на груди — Животворящим Древом. Какой богоприличный такт! Мы пели им все самое лучшее из нашего церковного репертуара, не забыли даже прибавить к канону Вознесения катавасии Великой Субботы. После утрени я прочитал исповедные молитвы. Во время правила Их Высочества исповедывались, Константин Константинович у своего о. Агафангела, Сергий Ал. по указанию моему у о. Парфения 72, а Павел Ал. — у моего убожества. Равно и г. Степанов. Более 200 матросов из второй смены фрегата и клипера исповедывались потом в течение полутора часов. Молитвы причастные читал я сам. Оставив Парфения доканчивать исповедь, мы, остальные, спешили начать обедню, но католики, трубившие и рычавшие у Св. Гроба, задержали порыв наш минут на 10. Наконец, все там угомонилось, и мы начали свою службу получасом ранее обыкновенного.
Вторник, 26 мая. От умиления не дремалось и не зевалось. Пение было скорое. Приобщение моряков наших длилось более получаса и истомило меня. В 3 конец всему. Возвращение домой, и сон глубокий до 10-го часа. Вставши, нашел, что Якуб скудается боком и все-таки готовится ехать на Иордан, укладывает вино, пирожки, бананы и тому подобное. Едва успеваем к 2-м часам все собрать, уложить и в путь направить. Аккуратно в назначенный момент выезжаем из консульских ворот, я держусь поначалу прибочного положения, но за углом города уже делаюсь предводителем каравана и направляю его прямо на Елеон в Вифсфагию и в Вифанию. Спуск в могилу Св. Лазаря. Пение там тропаря, и литийца малая, и слово некое о тлении и о прочем. Великий спуск к «Источнику учеников». Бесконечное виляние по длинной Уади-Ход. Остановка с чаем и пирожками у гостиницы Доброго Самарянина. Вперед от заходящего солнышка. Пикеты солдат там и сям, вовсе ненужные. Niveau de l’Ocean 73. Сумерки. Дебрь Хозевитская 74. Спуск в равнину Иорданскую. Наш приют 75. Палатки в саду. Размещение гостей по комнатам. Скорый ужин. Сон на скамье под открытым небом.
Среда, 27 мая. Всякого рода шум и гам, продолжавшийся всю ночь, мешал заснуть мне надлежащим образом. В 3 часа уже все были [154] на ногах. Я, конечно, был готов ранее других и по-прежнему ехал впереди за кавасами. За мною скороход нес на палке горящую смолу. 4 планеты смотрели нам прямо в глаза. Пока доехали до Святой реки, совсем рассвело. Немедленно мы устроили плотик на воде, тот самый, который служил нам 6-го января, и начали водосвятие. Пели Виссарион, Козубский и Дмитрий. Чуть мы кончили службу, из поставленной при самой воде палатки стали выбегать нагие фигуры и погружаться в Иордане. Все происходило живо и спешно. Затем — чай, за ним — крещение одной сестры милосердия, католички, венгерки Каролины Ив., г-жи Хроме, нареченной Мариею. Восприемником был Е. И. Высочество В. К. Сергий Александрович. Чуть кончилось это, караван снялся с места и разделился на две партии. Оба Царевича направились в Иерихон, а Великокняжич поехал с небольшою свитою на Мертвое море. По призыву Аркадия 76 и Симеона 77, я предложил было Их Высочествам заехать в монастырь Предтечи, но согласия на то не получил. Благополучно, еще до жару, возвратились мы в свою Московию 78. Под тысячным деревом пили чай и презентировали при сем публике кисть бананов, только что срезанную, в пуд весом. Затем следовал отдых на рогоже под лимонами до самого полудня, к которому возвратился и третий Великий Князь, искупавшийся вторично в Иордане. Обед в Salon’е с мороженым, исполнившим радостию сердце мое. Потом глупейшая пляска феллахов и феллахинь, длившаяся около часа, и паки отдых. Приказ ехать домой в 4 часа. Но в самый момент отъезда, его отсрочили еще на час, посвященный моей беседе с Их Высочествами наедине в их комнате, обращенной на обсуждение разных пунктов Евангельской истории. Чистые, благие и святые души Царевичей пленили меня. Это несомненно ОНА, высокая боголюбица и смиренная христианка 79, возрастила и сохранила их такими в усладу и похваление всем ревнующим о духе, небе, Боге. Мир духу ЕЯ ! В 5 часов садимся на конь, посылаем мысленный поклон Сорокадневной горе 80 и едем обратно вчерашним путем в Иерусалим. Солнышко лезло в глаза. Пот катил градом. Ведется разговор с В. К. Константином. Просит, чтоб я помолился Богу, чтоб ему попалась жена православная, и когда это ему удастся, он напишет мне о том и еще раз вместе с нею приедет ко мне в гости... Я отвечаю, что м. б. и приедет, только уже не ко мне, ибо я старый человек и ближусь к своему термину... Нет, нет, нет, возражает с трогательною любезностью собеседник, непременно к Вам. Быть по сему! За минуту до заката солнца мы достигли хана, и напились там уже готового чаю. Затем, в тишине, при луне, но не в прохладе, подвигались скоренько вперед и вперед. Я по-прежнему коноводил, а нередко и отставал, вступая в разговоры то с тем, то с другим из свиты. У источника Апостолов не останавливались. Поднявшись на высоты Вифанские, зазываемы были колоколом Спиридоновым в его обитель 81, но сказано было ехать «прямо» и новая [155] Калипсо 82 осталась в стороне. Елеонская Московия 83 приветствовала стоконный караван наш веселыми огнями с высот своих. Наконец, к 10 часам мы были дома. Парфений встретил живым вопросом: будем служить? Ответ: «жалея нас(?), Великие Князья даровали нам завтра целодневный отдых и сего ради отложили выезд свой до субботы». Чай и, разумеется, немедленный сон... Да! Пошли ему Господь Великую Княгиню православную! 84
Четверток, 28 м<ая>. Ну, да и спал же! Раза два-три просил себя о «прибавке». Наконец, не стало мочи лежать. Да кстати кто-то так неумолимо постучал в двери, что необходимо было воспрянуть. Стучавшего не оказалось в коридоре. Но на дворе уже усаживался в экипаж фрегатский командир Феодор Гире. Вышел проститься с ним и вручил ему на память, по его желанию, Евангелие в масличных досках для жены его, сущей православной. Чай и чада. В консульстве раздача подарков великокняжеских. Осман, сияющий всеми радостями от пожалованных ему часов. Больной Якуб туда же глашается и тоже получает часы золотые, после чего снова ложится в постель, преследуемый лихорадкою и своим неугомонным боком. Г. Степанов с коробкой, из которой вынимает и вручает мне 10 свитков с наполеонидами, яко же речено бысть в Вифлеемстей веси... Тоска умиления по сему случаю. Составление Путевых Записок тремя авторами. Приказание в 5 часов отправиться на Крестный путь. Обед. Приготовление подарков — Oeuf pour boeuf 85. Без Якуба, как без рук. В 4 часа звон большой к вечерне малой. От кафизм улизнули с о. Вениамином, которого я и отрекомендовал, яко храброго воина, Их Высочествам. Показал им мощехранильницу Миссии с частицами мощей Св. Великомученика Георгия. Вел. Князь Сергий просил при сем закрепить своею подписью поднесенное ему мною Евангелие, с каким-нибудь приличным стихом из Божественной книги. Я написал: «Будите мудри, яко змия, и цели, яко голубие» 86. Отличные люди, прочитав это, пришли в истинное умиление. О, да будет тако, по глаголу Господнему! Засим отправились, пешие, консульскими воротами по местности бывшей церкви Первомученика Стефана, к Дамасским воротам и городом до австрийского госпица, и прошли затем по Крестному пути все три поворота, пока вышли к Русскому Месту 87, которое тоже осмотрели. Обошли и весь пустырь бывшего Иоаннитского приюта с страшно глубокими систернами, наконец, еще раз обошли всю внутренность храма Воскресения. За Яффскими воротами Их Высочеств ожидала коляска, в которую и меня обязательно заставили сесть рядом с В. К. Константином. Любезно простились потом у консульского дома. У себя quasi-отдых. Регент, обиженный невниманием к его трудам раздавателей подарков. Vinum Mambre 88 в 14-й №. Чай. Дочитывание утрени. Выбор фотографий фирмы Willok для поднесения Высоким гостям. Правило. Умолил давеча Их Высочества дозволить мне употребить их наполеоны на [156] вывод второго этажа на Иерихонском приюте. Чуть ли не показалось Им это обидным.
Пятница, 29 мая. Поди же ты, не спится! Приготовление подарков всякого рода и вида. В 1/2 десятого звон к обедне. Их Высочества изволили стоять в алтаре 89. Пели мы им незатейливо. Вместо «Причастна» распевали Благовещенские стихиры. Провожали их из церкви со звоном. Нашел я их потом в больнице, где наш Никита Божиею милостию выздоравливает. Ходатайство перед полковником о милости певчим и всем нашим. Ожидание Высоких Визитаторов всем собором и все-таки они явились неожиданно, совсем ex abrupto 90. Посидели у меня тут на диване с 1/2 часа, поговорили о вещах безразличных и спешно отправились восвояси, не захотев видеть ничего более в доме нашем. Я проводил их за двери своего (!) заведения. После малого промежутка времени, г. Степанов принес часы для регента и еще тысячу франков для раздачи миссионерам нашим. За это я ему всучил целый платок изделий из черного и красного камня. Полный удовольствия, я велел отыскать Козубского. Вместо одного явилось четверо певчих, и учинили мне такую демонстрацию, что я не раз вышел из себя от их наглых нападок на меня за мое обидное невнимание к ним, совершенное бессердечие, лукавство, жестокость и пр. и пр. Порфирий раскрыл свою глотку как калитку и раз 10 тыкал в меня своими 16-ю годами службы при мне, ничем не вознагражденной. Козубский, осмотрев часы, отказался от них наотрез, не желая поставить себя на одну доску с Османом, а потом назвал Якуба первым мошенником, по общему якобы тут признанию, и все-таки награжденным золотыми часами! Фу! Гадкие рожи! Потом Порфирий пристал как клей, требуя от меня заверения письменного для консула, что они — порядочные люди! Помешались мои сослуживцы. О пожалованных деньгах и слышать не хотят! Долго я не мог успокоиться от этой глупейшей сцены. Ненависть ко мне людей этих выступила в ослепляющей яркости. Вот тебе и гуманное — более сего — дружеское обращение с подчиненными. Рыжая рожа погрозила мне даже чем-то на завтрашний день. Очевидно, затевают сделать скандал завтра при Голгофском служении, на посрамление меня перед Вел. Князьями. Зная, что Их Высочества уже укладываются, я отнес им иконы Св. Троицы, иорданские трости и свои творения, по желанию Константина Константиновича. Увидав последние, и Сергий Александрович тоже пожелал их иметь в своей библиотеке. Отозвав последнего в сторону, я дерзнул молить его не давать мне креста с брильянтами, а лучше сделать по-прежнему блестящею всю нашу Миссию, и прежде всего добиться уничтожения царского декрета о закрытии Миссии и пр. и пр. С консулом и г. Степановым советовался насчет певческой истории. Последний велел предложить часы второму по регенте певчему, а если мужики произведут завтра скандал, то в тот же день их и духу не будет в Иерусалиме... Последнее [157] решение я не замедлил передать пану Козубскему, встретив его на дворе. На что его ясневельможность отвечала, что найдет место себе на небе. Красная рожа в свою очередь отказалась от несчастных часов, считая это недозволенным себе после того, как его набольший отказался от них. В 5 ч. мы делали последнюю милую экскурсию с Вел. Князьями к «Царским Гробницам» 91 пешком. Грустью повеяло на меня при сем от мысли, что празднику нашему наступает конец. Дома чай, укладывание в крестики малейших частиц св. мощей Великомуч. Георгия, длившееся чуть не до полуночи. Затем еще следовали чтение вечерни и утрени и причастного правила. Лечь спать пришлось уже в 3 часа ночи.
Суббота, 30 мая. В 5 ч. отправился в храм. Певчие все были на лицо. Служба прошла благополучно. «Милость мира» пето «сельское». Вместо «Причастна» — «Егда от древа тя мертва». Добрые Князья были в умилении. Я поднес им просфоры и в день всеобщего поминовения усопших 92 пожелал, чтобы память сего дня утешила их в неотвратимые минуты смерти. Немедля возвратились все домой. Наем коляски до Яффы за 60 fr. Скорое приготовление в путь-дорогу. Якуб хочет как-нибудь доехать хотя до Колонии. Оттуда поеду далее с Османом. Стакан чаю. Чьи-то слезы. Никола запыхавшийся со словами: «Уже в церкви!» Бегу туда с платками в руках. О. Вениамин уже начал молебную литию. Церковь Крестовая 93 полна народа. Молитва с коленопреклонением. Царское многолетие. Поднесение Их Высочествам крестиков со св. мощами. «А Государю есть?» — спрашивают. Киваю головой в знак согласия. Шумно выходим все из дома Миссии. Вел. Князья садятся в экипаж. Их осыпают цветами. Раздается звонок, и 9 колясок уносятся одна за другой за церковные ворота заведений. Остается моя последняя, по милости Николы накрытая тентом. Уносимся и мы, раскланиваясь с публикой направо и налево. Торжественный, хотя и с подкладкою грусти, моментик. Нагоняем передних, и занимаем 7-е место между колесничниками. Летим славно. Передо мною торчат белые фигуры пашей с неузнаваемыми лицами, Великие Князья, конечно, впереди всех, без тента и даже без зонтиков, летят, не оборачиваясь. Колония. Патриарх приглашает в кофейню выпить чаю. Знать усаживается вокруг стола. Я с Шихашири 94 служу за драгомана. Из СПБ получена уже телеграмма. Государь утверждает орденские награды Патриарху, пашам и др. Я один пью вместо чаю пиво. Все Высочества украшены красными ленточками нашего приготовления и крестиками с св. мощами. Трогательно. Едем дальше. Ветерок слабеет, и начинается духота, увеличивающаяся по мере спуска с гор. Под Сарисом малая остановка и лимонад, отлично кстати пришедшийся. Конец горам. Воздух раскаленный, в тени 32 Реомюра и 39 Цельсия. От жгучей струи ветерка защищаюсь ладонью. Никогда в Палестине я не испытывал такого африканского зноя. В Латрунской гостинице Говарда [158] остановка. Приготовленный под палаткою стол переносится в дом. Закусываем. Мороженое и шампанское весьма, весьма кстати. Пишу «Великую просьбу о малом деле». Осматриваю древнюю гробницу с коким 95 и привальными камнями, открытую у самого дома. Больной Якуб забыл о болезни и едет со всеми другими. Даже Жорж повар и тот прицепился к нам и тоже тащится невесть куда и зачем. Шихашири уверяет, что наши 3 наполеона прогонные заплатит сам Его Величество Султан Хамид-хан. Пёки. До Кебаба еще чувствовалась жгучесть воздуха, потом ее сменила простая духота. Защищаемся от солнца всем чем можно. Ремли. Поворот вправо. Песок и пыль. Лидда. В церкви 96 я уже не застал Епифаниевой речи. Сходим к могиле 97. Я пою: «Величаем тя» и пр. и говорю краткую ектению. Тут же в церкви Никола 98 (спасет его Бог!) с лимонадом. Кое-как выбираемся из пыльной селитвы. На месте памятного ночлега нашего 13 ноября разбиты палатки, готов уже чай, и ученики протестантской (и православной вместе — по Епифанию) школы поют (читай: ревут) канты, и один произносит Их Высочествам речь. Убогий карильон 99 пищит и скрипит тут же. Школа получает за свои труды 200 франков, и мы едем вперед прямою дорогою на Язур, у которого оставляет нас солнышко. В сумерках достигаем Яффы. На набережной владыка Иорданский еще плетет по тетрадке Их Высочествам нечто на прощание и садится с ними и консулом в лодку. Разыскивается Вел. Князьями «отец архимандрит» и усаживается рядом с ними, полный грустного чувства расставания. Маленькая зыбь. Французский Aviso 100 всенепременно опять стоит на рейде. «Герцог Эдинбургский» уже дымит. Подплываем к нему и без труда на этот раз попадаем на трап. Фаланга офицеров раскланивается. В каюте капитанской и за нею на галерейке духота. Уловляю полковника и прошу окончательных приказаний, как поступить с 1000 франков, пожалованных Миссии, ввиду вчерашней истории. Получаю полнейшую власть «распяти их и пустити», тоже и с часами поступить совершенно, как мне угодно. «А мне до крайности угодно выпросить их себе на память», отвечаю я. За сие заключаюсь в объятия собеседника, и становлюсь их собственником. На палубе и у трапа ищу Якуба с вещами. Матросики уже тянут якорную цепь. Оставаться больше нельзя. Подплывает, наконец, лодка с Марабути 101, Фотием 102 и Якубом. Хватаю вещи и спешу в каюту Их Высочеств. Передаю вещи, любуюсь великолепной картиной «Южной ночи» художника Куинджи, принадлежащей Вел. Князю Константину, с которым уклоняюсь в его каютку, передаю ему четки для матери 103 и перламутик для сестры 104 и вместе «Великую просьбу». Он подводит меня к своей божнице, где горит неугасимая лампадка, и еще раз просит молиться, чтоб ему досталась православная жена... Тронутый до глубины души его любезностью, я хватаю его за руки и говорю: «Какие вы — прекрасные люди!» В свою очередь тронутый, он отвечает мне задушевно: «Какой вы — [159] милый батюшка!» Этим кончается мой визит ему. В большой каюте я благословляю большим крестом каждого из Высочеств, и — прощаюсь с ними. Еще потолокся минут 5 на палубе в ожидании консула, еще раз простился с капитаном и г. Степановым и оставил фрегат. Сидя в лодке со всеми своими, хотели было мы дождаться ухода фрегата, но узнав, что там все сели ужинать и дело еще может затянуться, поплыли к берегу. Высадились в триумфальной арочке, от которой завтра и следа не останется, и разделились ови на десно, ови на шуе. Сии последние были мы. За Яффою подхватили коляску и укатили в свою несравненную Московию Св. Тавифы 105. Ужин. Чай и абсолютный отдых. Так кончился наш столько жданный, русско-палестинский, с Августейшими персонажами, праздник всерадостный.
Пятидесятница, 31 мая. В первый раз, конечно, в жизни я не только не служил, но и совсем не был в церкви в такой великий день. Спал до девяти часов в прохладе, невозмутимой тишине и покое духа. Место пребывания моего слало мне в душу что-то чарующе. Как будто возвратилась блаженная «Троица» батуринских времен 106. Стоило выйти в сад и посмотреть на небо, чтобы увидеть в высоте еще раз три таинственные березы, столько меня занявшие и восхитившие, вероятно, 17 мая 1825 года или годом ранее — 25 мая. Послал по широкому морю праздничный привет вчерашним гостям нашим, помолился на беседке, вдыхая густой свежий воздух, напитанный ароматом 500 садов. Как все и всюду хорошо! А ты зачем тут, непрошенная и неотвязная спутница — старость? Тут место одним Андреюшкам да Яшенькам, и много много — Алешам 40-х годов. О! Каким стоном выгнать из сердца тугу жизненного отцветания! Старик возвратился из города от обедни роскошно одетый, поздравляет меня и желает, чтоб я остался тут хоть на неделю... «Останусь и на месяц, если вместо горшка будешь носить на плечах голову», — отвечаю я. И действительно остался бы, но... Христина с водовареньем и чаем. Приготовление к отсылке в Афины забытых книжек. Постановка рамки на запись великокняжескую 1872 г. 107 и жаление крепкое, что не повторился случай для нее в 1881 г. Что будешь делать. Неудачи Хевронская и Бетжальская отняли у меня «крылья дерзновения», да и никак не приходилось вчера ночью зазывать сюда Их Высочеств. Будем довольствоваться надеждою встретить здесь через 5 лет В. Князя Константина с его православною супругою. Строительные беседы. Чтение газет, еще сон от усталости глаз. Освобождение кипариса от гнетущего миндаля. Обед с ухою, какой не кушал сам Иафет Ноевич 108. Экскурсия на все 5 холмов Тавифских. Пленительная картина! Сбор мозаики. Уже 5 часов, а консула нет. Весть, что он уже уехал. Ускоренные, по сему случаю, сборы в дорогу. На, и — Его П-во 109 (Превосходительство) с Его Б-ием (Благородием) Александром II 110. Чай под орехом. Обход с юношей всего сада. [160] Сумерки уже. Прощаемся и едем. Прохлада, луна и на сердце тишина. В Ремли закуска и чай. В Баб-эль-уади тоже чай. Им и закончился сей маятный май месяц. Когда бы еще другой такой выпал!
Дневник архимандрита Антонина. 1881 г. Библиотека ИППО. Б. IV. № 853. С. 86-104.
Опубликовано: Россия в Святой Земле. Документы и материалы. Т.1. Москва, Международные отношения. 2000 г. С. 147-160.