Мера Святого Гроба Господня. Традиция перенесения святыни на Руси в XII-XVII вв.

Колыбель и гроб - человеческая мера. Это начало и конец всех земных дел. Жизнь происходит между ними. Она - отрезок. С Рождеством Христовым и Погребением колыбель и гроб становятся мерой божественного, мерой пребывания Бога на земле. После Него, отрезок жизни превращается в прямую и жизнь земная продолжается во плоти "жизнью будущего века", продолжается после того, как "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав". После Него "человеческие меры" помещаются в алтаре церкви и становятся предложением и престолом, соответствуя одновременно Вифлеему и Иерусалиму.

Гроб Господень - одна из величайших христианских святынь. Его место в земной жизни Христа, в христианском храме и в Святая Святых, в сакральной топографии Иерусалима, Палестины и всего христианского мира, в Божественной Литургии и, наконец, в мире христианских святынь и реликвий говорит само за себя.

В истории изучения Гроба Господня как русской святыни многим вопросам было уделено особое внимание . Главной темой нашей работы является традиция перенесения реликвии. Основной способ ее появления на Руси и в России до конца XVI в. - это паломнические поездки по Святым местам. Что такое мера Гроба Господня и в какой форме она переносится? Является ли привоз Гроба Господня единичными случаями или формируется устойчивая традиция и каково время ее бытования? Каков уровень копийности, как соотносятся первообраз и копия и изменяется ли на протяжении столетий конкретное воплощение первообраза? В храме как реликварии существует ли особое место для привезенной святыни? Каково ее толкование в литургии и происходит ли изменение этого значения? Рассмотрению таких вопросов и будет посвящена наша работа.

Первое его описание помещено во всех четырех Евангелиях , а первое архитектурное оформление святыни относится к IV в., когда при императоре Константине была построена величественная базилика, ставшая практически сразу мировым центром паломничества христиан. Судьба и роль храма как одного из главных предметов научного изучения в Иерусалиме, не только главной святыни, но и главного памятника христианства важного для "всей истории восточно-христианского и древне-христианского искусства" в начале XX века были очень точно сформулированы Н.П.Кондаковым. И вместе с этим, храм вобрал в себя главные Святые места Иерусалима и всего христианского мира - место обретения Животворящего Креста Господня, скалу Голгофу и Гроб Господень. Заданная тема не позволяет рассмотреть все указанные Святые места, поэтому остановимся подробнее на первоначальном виде Святого Гроба Господня, а точнее на итогах археологических исследований святыни, последней святыни, которой касалось тело Христово.

В результате раскопок, проводимых французскими и английскими учеными, выяснилось, что под фундаментами храма Константина находятся участки кладки гражданской базилики, входившей в состав римского форума времени императора Адриана (первая половина II в.). Местность вокруг Гробницы служила ранее каменоломней, но опустев, превратилась в загородный сад. В нем, на склонах заброшенного карьера, появились погребения в гробницах. Гроб Господень находился с западной стороны карьера, у его подножия. "На том месте, где Он был распят, был сад, и в саду гроб новый, в котором еще никто не был положен" (Ин. 19:41) Св. Кирилл Иерусалимский (ок. 340) добавляет, что "хотя теперь сие место весьма украшено Царскими дарами, но прежде оно было садом, и признаки сего и остатки доселе находятся" . О первоначальном облике древней гробницы внутри ротонды Воскресения сведений практически не сохранилось - слишком многое повреждено, разрушено, перестроено. Вероятно, она представляла собой прямоугольную в плане камеру с погребальным ложем в нише северной стены. Такие конструкции известны на протяжении тысячелетий. Но если в первые века христианства гробница выглядела как небольшая пещерка, вырубленная в скале, то к середине IV века она оказалась внутри ротонды 35 м в диаметре, перекрытой деревянной шатровой кровлей. Престолом Гроб Господень становится, вероятно, с момента архитектурного оформления (т.е. с IV в.). Таков внешний и внутренний вид гробницы в IV веке.

Избежав разгрома в начале VII в. при захвате Иерусалима персами, храм Гроба Господня был стерт с лица земли в начале XI в. Халиф аль-Хаким, предварительно разграбив церковную сокровищницу и конфисковав утварь, приказал разрушить здание, а также и loca sancta - гору Голгофу и Гроб Господень. Восстановление святыни столичными константинопольскими мастерами началось практически сразу в 10-х-20-х гг. XI в. Окончание работ приходится, что весьма символично, на правление императора Константина IX Мономаха (1042-55 гг.), приблизительно на 1048 г. К этому времени относится очень важное изменение гробницы: она перестает быть скальным монолитом и становится архитектурной формой. Отстраивается над ней и ротонда, но целиком константиновская базилика более возобновляться не будет.

В XI - начале XII вв. появляется еще одна интересная конструкция - облицовка скамьи каменными плитами. На боковой, вертикальной плите располагались три круглых отверстия, через которые можно было прикоснуться к погребальному ложу. Этот защитный экран, "трансенна" призван был в первую очередь оградить святыню от паломников. Наиболее ретивые пытались отбить, отломать части реликвий, о чем упоминается в источниках .

Приблизительно через пол века после восстановления храма, в начале XII столетия, совершил паломничество в Иерусалим игумен Русской земли Даниил - автор самого раннего и наиболее подробного описания конструкции и меры Гроба Господня, известного на Руси. "Есть же сице гроб господень: яко печерка мала у камени сечена, дверци имущи малы, яко можеть человекъ влести на колену, поклонься, возвыше жъ есть мала, всямокачна, 4 лакотъ и въ длину и въ ширину. И яко влезуче въ пещерку ту дверцами малыми и на десней руце есть яко лавица засечена въ том же камени пещерьнемъ и на той лавице лежа тело господа нашего Иисуса Христа. Есть ныне лавица та святая покрыта досками мраморяными. Суть на стране проделана оконца 3 кругла и теми оконци видиться святый тъ камень и туде целують вси христьяне... Лавица же та святаа, идеже лежало тело Христово, есть въ длину 4 лакотъ, а в ширину 2 лакти, а возвыше полулакти" (курсив мой - Авт.), т.е. приблизительно 176х88х22 см. Его "хожение" относят к 1104-1107 гг.

В этом тексте необходимо выделить несколько моментов: во-первых, тщательно описана каменная лавица, высеченная из того же камня, что и пещерка. Такое погребальное ложе хорошо известно на протяжении тысячелетий; во-вторых, указан защитный экран с отверстиями (плиты с проделанными сбоку оконцами) - подобный экран был обнаружен в Гефсимании у гробницы Богородицы; в-третьих, уникальный случай измерения святыни. Как говорит Даниил в конце хожения: "и тогда измерих собою гроб в дле и вшире и выше же, колико есть" . Судя по всему, паломник измерил непосредственно саму лавицу.

Архитектурные формы центрального собора "второго Иерусалима" св. Софии в Константинополе, построенной при императоре Юстиниане в середине VI в., не отражают реалии ротонды Воскресения в отличие от многочисленных ротонд и капелл ранневизантийского периода в Греции, Малой Азии, Сирии, Византии. В средневизантийский период IX-XII вв. этот тип церковного здания широко распространяется в Западной и Центральной Европе, на Балканах, землях Западной Руси и в Закавказье . Градостроительная неповторимость Иерусалима побуждает Константина к сбору и перенесению христианских святынь в новую столицу мира - Константинополь. По сути, христианский император ведет строительство сразу двух "Иерусалимов". В первом - были построены базилики над четырьмя важнейшими местами поклонения христиан: явление Троицы Аврааму у дуба в Мамвре; Рождества Господня в Вифлиеме; местом Распятия, Положения во гроб и Воскресения на Голгофе и местом Вознесения на Маслиничной горе. Одновременно, второй Иерусалим, называвшийся еще и "Новым или вторым Римом", появляется и отстраивается как новая столица нового римского императора. Прямым аналогом храмам Иерусалима в Константинополе оказывается несохранившаяся первоначальная София времени Константина . Вторая "юстиниановская" Айя-София, будучи непохожа ни на один храм Палестины, вобрала в себя многие из перевезенных палестинских святынь, в том числе, вероятно, и находившиеся в первом храме.

Главной из этих перенесенных святынь становится Гроб Господень. О его существовании в Святая Святых мы узнаем из хожений, совершаемых многочисленными паломниками. Одно из таких путешествий в Царьград описано в "Книге Паломник" новгородского архиепископа Антония . Он был в Константинополе до 1204 г., т.е. до разграбления города крестоносцами, поэтому наблюдения автора Хожения нам особенно важны. Упоминание Гроба Господня находим у него дважды. Первый раз сразу после короткого вступления: "Прежде поклонихомся святей Софеi i пресвятаго Гроба Господня две досце целовахом i печати гробныя i икону пресвятые Богородицы, держащую Христа..." . Второй раз о святыне говорится в середине книги: "Во притворе же за великим олтарем вчинены во стене Гроба Господня верхняя доска i посох железен..." . Для второго случая уместно вспомнить о еще одном значении слова "трапеза" как внутреннего притвора. В некоторых монастырях в нем или около него, в специально устраиваемой комнате обедают иноки.

В свете всего вышесказанного очень интересным оказывается сообщение Новгородской первой летописи, где под 1211 г (т.е. после посещения Цареграда), упоминается автор "Книги Паломник": "Тогда же бяше пришел, преже изгнания Митрофаня архиепископа, Добрыня Ядреиковиц из Цесаряграда и привез с собой гроб Господень... и приде поставлен архиепископ Антонии..." .

При исследовании алтарного пространства Софии Новгородской в 1960-х гг., руководивший работами Г.М.Штендер, отметил изменения в конструкции центрального престола, относящиеся к началу XIII в. Пять столбцов-опор, поддерживающих верхнюю доску престола - трапезу, были облицованы кирпичом с росписью, который характерен для новгородского строительства указанного времени (подобная конструкция престола зафиксирована также в Успенском соборе Киево-Печерского монастыря). Кроме того, была увеличена и сама трапеза: в длину она равнялась 175-176 см, в ширину 98-99 см. Указав на эти изменения, Штендер сопоставил размеры плиты с лентой, хранившейся в Софийской ризнице, которая в XIX в. отождествлялась с "мерой Гроба Господня" .

Эта голубая с розовыми полосами "бемберековая" лента, величиной 2 аршина 7 и 3/8 вершка (175 см), с обоих концов запечатанная сургучом хранилась в ковчеге - ларчике работы рейнских мастеров XII-XIII вв. с пятью хрусталями на крышке. Возможно, что и ковчег и лента представляли две неотъемлемые половины того дара, который был привезен автором "Книги Паломник" из Константинополя . Кроме того, особого внимания достойны пропорции этого ларца - 2:1:0,7 - подобные пропорциям Гроба Господня, измеренного Даниилом, но не только они. Благодаря археологическим раскопкам домонгольских храмов Древней Руси удалось собрать сведения о двух десятках древних престолов, из которых в первоначальном виде не сохранился ни один . В абсолютных размерах видимой закономерности не наблюдается, но при сравнении пропорциональных соотношений выявляются три устойчивые группы. Они в основном соответствуют трем известным типам престолов: 1) престолу-блоку, который представляет собой сплошную кирпичную или каменную кладку покрытую доской-трапезой. Ее размеры равны или чуть больше кладки, прямоугольной или квадратной в плане; 2) престолу-ковчегу, где трапеза опирается на 3-4 стенки и образует гробницу, в которую помещались мощи; и 3) престолу-столу. Трапеза находилась на опорах-столбах или, что реже, на двух опорах-стенках . Большая часть обнаруженных при археологических исследованиях престолов с пропорциями 1:1 и 1:1.3-1.4 относились к первым двум типам. Наиболее интересными для выбранной темы представляются оставшиеся три престола в соотношении приблизительно 1:1.7-1.8., относящиеся ко второй и третьей группам. Это уже указанный престол Софии Новгородской, престол Пречистенской церкви в Гродно, датируемой концом XII в. и престол Воскресенской церкви в Переяславле-Хмельницком середины XII в. Для домонгольского времени каменные храмы с посвящением центрального престола во имя праздника Воскресения Христова известны также в Новгороде на оз. Мячине (1195-95 гг., перестроенная в XIV в.), в Старой Ладоге (вт. половина XII в.) и в Смоленске (кон. XII в.).

Сохранилось еще одно упоминание в Ипатьевской летописи под 6642 (1134) г. о том, что "принесена бысть деска оконечнаiя Гроба Господня Дионисием, послал бо бе Мирослав" . Что представляла собой эта реликвия - неизвестно. Это могла быть и мера Гроба Господня, и небольшой фрагмент от защитного экрана-трансенны, менявшегося время от времени, как предполагает Л.А.Беляев. Тем более, что и наличие многочисленных выбоин, и свидетельства самих паломников (игумен Даниил, например) подтверждают такую практику приобретения святыни.

Что же послужило источником для снятия меры Гроба Господня Антонием в Цареграде? В литературе известны различные предположения на этот счет: "кусок от камня Гроба Господня"; мера святой плащаницы, возлагаемой на Гроб Господень. Могла стать таковым и доска Гроба Господня, вчиненная в стену притвора "за великим олтарем" (приблизительно на этом месте паломниками XIII-XV вв. упоминается трапеза Авраама, на которой "покладал Авраам хлеб перед Троицею и обедал с Троицею" .

Все же наиболее вероятным образцом видится трапеза престола - святыня, упомянутая в самом начале "Книги Паломник": две доски Гроба Господня и "печати гробные". Последние напоминают печати из красного сургуча на концах новгородской ленты. Они были необходимы для того, чтобы уберечь святыню от всякого покушения "на отъятие и самой малейшей части". Как предполагает Т.А.Царевская, концы ленты крепились печатями к ларцу, в который были вложены, а сама она напоминала "широко известные тканные иерусалимские пояса в меру Гроба Господня", привозимые паломниками из Палестины. Использование пояса на Востоке, в Западной Европе и на Руси (в частности, пояса Богородицы) как святыни, оберегающей Константинополь от варваров, как реликвии приносящей исцеление (супруге византийского императора Льва VI Философа Зое, малолетнему сыну князя Всеволода Ярославича Владимиру Мономаху) и как мерного эталона при постройке Успенских соборов в Киеве, Ростове и Рождественского собора в Суздале неоднократно упоминается в источниках . Помимо этого запечатанная лента могла соответствовать верхней доске Гроба Господня и печатям, которыми был опечатан вход в Гробницу: "Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете. Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать" (Мф. 27:65,66).

Мог, однако, быть и еще один образец. В опубликованном в 1976 г. "Описании святынь Константинополя" - латинском переводе начала XII в. текста восходящего к греческому оригиналу второй половины XI в., содержится описание ризницы Св.Софии: "...Голова святого мученика и исповедника Анастасия. Скамья святого Иоанна, на которой он всегда сидел и писал. Мера длины Тела Христова, которая была снята верными мужами в Иерусалиме (курсив мой - Авт.). Император Юстиниан сделал согласно длине Тела крест... и поставил его возле дверей ризницы, где находятся... все вышеупомянутые священные предметы" . Таким образом, более чем за столетие до принесения Антонием в Новгород из Царьграда меры Гроба Господня, "мера Тела Христова", снятая "верными мужами в Иерусалиме", уже находилась в константинопольской софийской ризнице. Она помещалась на определенном месте, на что указывает последовательность перечисления "священных предметов" и могла быть снята как с Животворящего Креста, так и с Гроба Господня. Хотя в тексте нет указания на ларец или иной особый предмет для ее хранения, но не эту ли меру привез Антоний на Русь, в качестве одного из цареградских "даров"? Кроме того, не может ли оказаться, что "две доски Гроба Господня" и "печати гробные" и были мерами этой великой святыни, поскольку ни в новгородской летописи, ни в "Книге Паломник", в отличие от латинской рукописи, слово "мера" не употребляется вовсе?

Вопрос об абсолютных числовых значениях "мер", использовавшихся в Древней Руси и Московском государстве до XVII в. в большей степени спорный. При том, что у византийских и русских зодчих могли быть какие-то устойчивые мерные величины, за основу принимались также размеры человеческого тела (сажень, локоть, пядь, вершок и др.): схожие в силу общих пропорций и отличные по причине индивидуальности каждого. А далее здание возводилось так, "как мера и красота скажут". Исходя из того, что "мера" Антония и "локоть" Даниила измеряли одну и ту же лавицу, можно предположить величину локтя русского паломника, равную 44-45 см., что соответствует величине локтя, известной в русской системе мер длины .

Что мог означать Гроб Господень и что могло обозначать его в Божественной литургии Софии Новгородской в домонгольский период? У св. Германа патриарха Константинопольского (ок. 730 г.), второго после Максима Исповедника (ок. 630 г.) величайшего автора толкований на литургию, сказано: "Церковь... есть образ распятия, погребения и воскресения Христова" . "Святая трапеза соответствует месту гроба, где положили Христа, на ней приуготовляется истинный и небесный Хлеб, таинственная и бескровная Жертва - закланный (Агнец) предлагает верным Свою Плоть и Кровь в пищу вечной жизни" ; "На подобной трапезе восседал Христос среди Своих учеников и во время Тайной Своей Вечери... Прообразована она и трапезою подзаконною, где хранилась манна, которая есть Христос, сошедший с неба" . "Она есть также и Божий престол, на котором покоится телесно носимый херувимами Бог" , т.е. уже в VIII в. в Константинополе эта святыня является многозначным символом как церкви Христовой, так и ее святая святых - престола. Престол в свою очередь означает жертвенник куда возлагается тайная и бескровная жертва; трапезу (стол Тайной Вечери), на которой преосуществляются св. Дары; престол - место, где председит Царь всех, "грядущий со славою судити живым и мертвым". Поэтому перенесенная Антонием мера, положенная в основу новой трапезы престола Софии Новгородской, означала и все перечисленное выше, и иерусалимский первообраз, копией которого она являлась.

Кроме того, св. Герман Константинопольский интерпретирует евхаристию не только как воспоминание, но и как подлинное воспроизведение истории спасения во Христе . Он дополняет всеобъемлющую небесно-литургическую иерархию Максима Исповедника посредством большей наглядности образов. Это видно на примере толкования Малого и Великого входов как колыбели и гроба Христовых. Малый вход и Входная молитва объясняется им как грядущее пришествие Христово в этот мир: "Внесение Евангелия показывает явление Сына Божьего в этот мир, как сказал апостол: "Когда Он (Бог-Отец) вводит Первородного в мир, говорит: "и да поклонятся Ему все Ангелы Божии" (Евр. 1:6)". Великий вход и песнопение "Иже херувимы тайно образующие..." истолковывается как процессия святых и праведников (шествие диаконов), "выступающих впереди херувимских сил и невидимых ангельских воинств (явление рипиды с изображением Серафима), которые предваряют великого Царя Христа, идущего на таинственную жертву и поднимаемого плотскими руками" . Великий вход - это погребальное шествие Христа.

И вместе с тем св. Германом вводится новое историческое содержание. Великий вход - это также изображение погребения Христа, "когда Иосиф, вместе с Никодимом, сняв с креста Тело, обвил его чистой плащаницей и, помазав ароматами и миром, взял его и схоронил в новом гробе, высеченном из камня. Жертвенник - это образ святого гроба, и Божественная трапеза, очевидно, - место, где положили пречистое и всесвятое Тело" .

По предположению Т.А.Царевской, Гроб Господень в Софии Новгородской уже в домонгольское время находился на особом "уреченном" месте. Для него в середине XII в. в западном конце южного нефа могла быть устроена каменная конструкция (возможно, сень). Уровень пола здесь повышен на 25 см, вдоль южной и западной стен храма выложены стенки возвышающиеся на 40 см от древнего пола, а в углах хорошо видны отпечатки от квадратных в плане столбиков . Если такое предположение верно, то Гроб Господень известный в наши дни как особый литургический предмет, на который в страстную пятницу возлагается плащаница, появляется в Новгороде уже в XII в. (подробнее об этом см. ниже)

Итак, что же было характерно в традиции перенесения Гроба Господня в домонгольское время:

Уже в первые века христианства Гроб Господень как одна из величайших христианских реликвий, почитается во всей христианской ойкумене. В Константинополе его появление относится к IV-VI вв. Именно паломники (а не посольства или "верные люди", например в XVI-XVII вв.) являются основными источниками по перенесению и распространению реликвий и в частности меры Гроба Господня в виде особых лент и тканных поясов. Русскими паломниками, впрочем как и иностранными, были одинаково почитаемы как копия Гроба Господня в Св. Софии Константинопольской, так и первообраз в Иерусалиме. По географическому направлению паломничеств в дошедших до нашего времени источниках видимых закономерностей не встречается. Наиболее значимыми оказываются путешествия в Святую Землю, хотя стоит подчеркнуть особое внимание новгородцев к Константинополю и его центральной святыне - храму Айа-София. Можно предположить, что путешествия в Византию были распространены в большей степени, нежели на Восток, т.к. добираться до нее было значительно быстрее и безопаснее. Что же касается святынь, то "второй Иерусалим" по их количеству вполне оправдывал свое название. Еще и поэтому ценным для нас оказывается каждое упоминание о посещении Палестины.

Из летописных сообщений, свидетельств хожений и житий становиться ясно, что копирование, перенос, хранение и использование мер Гроба Господня не были на Руси единичными случаями. За каждым конкретным упоминанием необходимо видеть как особый интерес и почтение к принесенной святыне, так и устоявшуюся и хорошо известную практику такого действия. Копия принимала на себя благодать первообраза.

Для домонгольского периода интересно отметить пристальное и детальное с подробностями описание святынь паломниками. Примером тому служат упоминавшиеся "Хожение Даниила, игумена Русской земли", "Книга Паломник" архиепископа Антония и многие другие.

Несмотря на то, что в Древней Руси было известно об использовании Гроба Господня как престола и существовала традиция перенесения его меры, престолы домонгольских храмов не имеют видимых закономерностей в абсолютных размерах, но очень интересными оказываются их пропорциональные соотношения, составляющие три группы: квадратные 1:1; прямоугольные 1:1,3-1,4 и прямоугольные 1:1,7-1,8. Последняя группа ближе всего к пропорциям Гроба Господня. Интересно отметить каменные храмы с посвящением празднику Воскресения Христова. Известно четыре таких храма: в Переяславле-Южном (сер. XII в.) в Старой Ладоге (вт. половина XII в.), в Новгороде (1195-96 гг., в XIV в. полностью перестроен) и в Смоленске (кон. XII в.). Общих черт в их планах не наблюдается.

В домонгольской Руси реликвия, замещавшая собой Гроб Господень мыслилась в виде плиты, трапезы, верхней доски престола, который одновременно был а) жертвенником; б) столом-трапезой Тайной Вечери, местом преосуществления хлеба и вина в тело и кровь Христову; в) животворящей гробницей - местом погребения и Воскресения Иисуса Христа; г) престолом, на котором восседает Господь-Судия.

В последующие после татаро-монгольского нашествия столетия паломнические поездки к Святым местам не прекратились. Бoльшая часть сохранившихся хожений повествует о поездках в Царьград. Некоторые из них, написанные в XIII-XIV вв., принадлежат новгородцам. Таково "Анонимное хожение в Царьград" кон. XIII-начала XIV вв. и "Хожение Стефана Новгородца" сер. XIV в. Но ни в одном из этих источников мы уже не находим упоминания о "двух досках Гроба Господня" и "печатях гробных", которые видел и которым преклонился Добрыня Ядрейкович. Паломники описывают лишь "трапезу каменну святого Авраама", на которой "покладал Авраам хлеб перед Троицею и обедал с Троицею". В этих, а также более поздних хожениях смолян и москвичей помимо "Авраамовой трапезы" указана и трапеза, на которую "покладают святыаа страсти Христовы". В "Анонимном хожении" уточнено, что это "есть доска Ноева ковчега; на тои досце покладают страсти господни в великий четверток: губу и трость и копие" . О них встречается упоминание в греческом источнике середины XI в.: "С правой стороны алтаря... Внутри же стены есть реликвии Страстей Господних и святые останки разных святых" . Таким образом, реликвии, описываемые архиепископом Антонием и находившиеся в алтаре Св.Софии, исчезли после 1204 г.

К концу XIV в. сведения о хожениях в Царьград резко сокращаются и после взятия Константинополя в 1453 г. турками практически сходят на нет.

Что касается восточных земель и иерусалимских святынь в частности, то упоминания о паломничествах к ним наоборот растут, начиная с конца XIV - начала XV в. "Хожение архимандрита Агрефенья" 1370-е гг., "Хождение Зосимы в Царьград, Афон и Палестину" 20-е гг. XV в., "Хожение Варсонофия в Египет, на Синай и в Палестину" 50-60-е гг. XV в. и другие несомненные этому свидетельства. Несмотря на значительное количество путешествий, описания Гроба Господня в это время единичны и предельно кратки: "И во другие двери влезше, яко во олтарек наклоняся, и само гроб божии возле стену, яко коник, а над ним написан Спас пофряжьски на стене. А вверху над ним горят двенадцать поникадил стекляных..." . Однако, в источнике второй половины XIV в. вновь указаны обмеры, сделанные паломником: "Гроб Господень, на правой роуци, к стине придилан, бела мраморя, в высоту с три пяди, а в шириноу 4, а в долготу 8 пядей" , т.е. 176х88х66 см, при пяди равной 4-5 вершкам в русской системе мер длины, что почти в точности соответствует сведениям игумена Даниила (нач. XII в.) и архимандрита Антония (нач. XIII в.)

Новое осмысление перенос Гроба Господня из Палестины получает в России в XVI-XVII вв. А именно, в период правления Бориса Годунова.

Оно зафиксировано уже в "Чине архиепископа Новгорода и Пскова" середины XVI в, помещенного в Чиновнике Новгородского Софийского собора. Там, в чине погребения на утрене великой субботы в страстную седмицу сказано, что после шествия вокруг Св.Софии и возвращения в храм "...полагают меньшiе воздухи на гробе, и станут дiакони с рипидами и осененiе творят над гробом, а гроб стоит среди церквi (курсив мой - авт.), докуды Деянiа прочтут и канон надгробной пропоют. И праздникi стоят у гроба, дондеж канон надгробной пропоют. И архиепископ, отдав еваггелiе, кадит гроб крестообразно и престол и жертвеник и олтарь весь..." . Таким образом, святая трапеза отделяется от Гроба Господня, который выносится в центр храма. Он становится особенным символическим предметом, зримым образом гробницы Иисуса Христа, а его появление в богослужении усиливает реальность исторического события: Тело Христово (воздух-плащаница, обозначавший также плащаницу Иосифа, в которую обернут был снятый с креста Иисус) переносится Иосифом Аримафейским (шествие священства вокруг Св.Софии) с креста на Голгофе в гробницу Иосифа. До сих пор остается невыясненным время появления этой реликвии в богослужении, хотя, если предположение Т.А.Царевской о наличии в Софии Новгородской в домонгольское время особого места, "сени для святогробских святынь" верно, то это - середина XII в. Местом, где она обнаружена впервые, следует считать Новгород. По мнению исследователя славяно-русского типикона М. Лисицына, в нем, также как и в Константинополе до 1204 г., сохранялся устав Великой церкви, повторявший святогробский устав Иерусалима до взятия последнего в 1109 г.

О том, что перед нами иной богослужебный предмет, дает представление фраза одного из документов XVI в., а именно "Временника" Ивана Тимофеева, о создании Гроба Господня в "Святая Святых" храма Воскресения в Кремле - масштабном замысле Бориса Годунова: "с сущаго от их во Иерусалиме мерою и подобием весь златосиянен вообрази потщася, каменобисеро и златовязно устроити" . Она подтверждает то, что Гроб Господень постепенно перестает восприниматься как плита-трапеза и становиться обособленным литургическим предметом, который копируется не только в размер верхней плиты, но и подобием.

Вместе с этим важно указать, что меры Гроба Господня из ткани продолжают прибывать с христианского Востока. В келейной казне патриарха Филарета насчитывалось 13 таких мер. Кроме того, эти меры особым образом почитались. Так, в Московском Успенском соборе одна из них, привезенная, вероятно, купцом Трифоном Коробейниковым в конце XVI в., находилась в начале XVII века в специально отведенном для нее месте: "Да в той же церкве 15 образов евангельских притч на празелени без киотов, за мерою гроба Господня...", а сам "Гроб Господень... величиною слово в слово, что у нас на Москве в соборе стоит; что вывез Трифон Коробейников меру из Иерусалима к Москве, токмо поскуднее того немного в ширину" .

Новое осмысление Гроба Господня было неразрывно связано с тем новым вселенским статусом, который приобретала Россия и ее столица к концу XVI-началу XVII вв. К иному толкованию идеи Москвы как Третьего Рима, посредством учреждения на Руси патриаршества, прибавлялась еще одна - идея Москвы как второго Иерусалима, подчеркивая на сей раз не византийскую государственность и обожествленную царскую власть, а прямое духовное приемничество от Святой земли. Отражением этой идеи явилось постоянное стремление русских государей, начиная с Бориса Годунова, перенести образы Святой земли на русскую почву, воссоздать священную топографию Палестины в самом сердце столицы России - в Кремле. Замысел носил характер строительной программы и за исключением нескольких случаев оставался нереализованным. Центром этого замысла должен был стать храм, подобный, т.е. повторяющий, копирующий, церковь Воскресения в Иерусалиме. Внутри него все внимание сосредотачивалось на топонимике первообраза и особенно на Гробе Господнем как престоле вселенской церкви. Такие программы стремились осуществить Борис Годунов, патриарх Никон и Алексей Михайлович, а также Федор Алексеевич.

Борису Годунову, первому из русских царей, принадлежала идея перенесения Святая Святых в Московский Кремль. Ей должна была стать церковь Воскресения Христова с Гробом Господним, построенная по иерусалимскому образцу, т.е. Святая Святых Нового Завета. Постройка эта мыслилась как замковый камень, придающий целостность "модели Российского государства как последнего и единственного православного царства" , где законность венчанного на царство вселенским патриархом царя закреплялась особым коронационным чином 1598 г. Он уподоблял русского царя императору Константину Великому - правителю Вселенской православной империи. Подтверждением этой новой роли Бориса Годунова становился замысел строительства нового храма рядом или на месте Успенского собора, подобно тому как Константин отстроил храмы над святыми местами в Иерусалиме, создав Новый Иерусалим, и утвердил праздник Обновления храма Воскресения. Проект вызвал у современников сильные возражения и был осужден за гордыню. При его осуществлении идея Москвы - второго Иерусалима умалила бы идею Москвы - третьего Рима, т.к. Успенский собор являлся прямым наследником Софии Константинопольской через Киев, Новгород и Владимир. К концу царствования Бориса Годунова из большой иерусалимской программы строительства было устроено лишь Лобное место (топоним, входящий в церковь Воскресения в Иерусалиме) и закончен Гроб Господень - единственное воплощенное свидетельство программы. Первое, оформило замысел Красной площади как храма под открытым небом. Окончательно он складывается уже в XVII в. Второй, был разграблен и уничтожен поляками под предводительством Лжедмитрия.

Наиболее благоприятной судьба оказалась к замыслу патриарха Никона, полностью принятого, одобренного и поддержанного царем Алексеем Михайловичем . Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь мыслился как нераздельное единство с двумя другими монастырями: Валдайским Иверским с благодатью горы Афона и Кийским Крестным с благодатью Святой земли. Вероятным толчком к его строительству стало появление в 1655 г. в русском переводе "Скрижали" - нового толкования Божественной литургии, церковной архитектуры и литургических предметов, присланного константинопольским патриархом. Смысл архитектурной программы заключался далеко не только в переносе копии храма Гроба Господня и топонимов Святой земли на русскую почву. В отличие от Бориса Годунова Никон отказывается от мысли строить иерусалимский храм в центре Москвы. Одной из основных причин была невозможность воссоздать священную топографию Палестины: Елеон, Фавор, Вифанию, Гефсиманию, реку Иордан и др., то, что впоследствии было устроено в окрестностях Нового Иерусалима. Но главная причина вновь была связана с тем вселенским статусом единственной христианской державы, который получили Россия, Москва и патриарх с конца XVI в. Никон мыслил связать место всеобщего спасения верующих с монастырем как островом спасения от бездны "мира сего". Одновременно был подчеркнут и вселенский, общехристианский характер монастыря, населенного разноплеменными, но православными народами. Только православие, по мнению патриарха, смогло сохранить чистоту христианства. Хранителем православия и ревнителем благочестия оставалась последняя и единственная мировая держава - Россия. Она была достойна Нового Иерусалима! И в то время как освободительные походы на Восток с последующим присоединением Греции и Палестины, занятых турками, только мыслились российским самодержцем, "подмосковный Иерусалим" был уже создан и не требовал никаких дополнительных жертв. Святой землей становилось Московское государство, а Иерусалимом - Москва. Но именно Воскресенский монастырь послужил поводом к разрыву отношений между царем и патриархом, поскольку, по мнению недругов Никона, патриарх становился в Новом Иерусалиме вторым государем, т.е. соперником Алексея Михайловича. К моменту ссылки Никона храм был возведен до сводов и неслучайным видится то, что наряду с церквями на Голгофе, под Голгофой (ц. Иоанна Предтечи) и Успением Богородицы, был освящен и Гроб Господень. Святая Святых российского царства ожила.

Последним, кто пытался построить Новый Иерусалим, стал сын Алексея Михайловича Федор Алексеевич . Его замысел возник после рассказов тети - царицы Татьяны Михайловны - о патриархе и поездки в Никоновскую Воскресенскую обитель под Москвой. Вскоре, были возобновлены строительные работы. Их окончание и освящение главного собора во имя праздника Воскресения Христова произошло уже после кончины обоих: царя и патриарха. Но на этом идея Нового Иерусалима в замысле Федора Алексеевича не исчерпала себя. Им была воссоздана священная топография храма Гроба Господня в Теремном дворце Московского Кремля. В специальном помещении, вероятно примыкавшем к жилым покоям царя, был устроен Гроб Господень, переосвящена церковь, написан страстной чин для иконостаса. Все это было вызвано желанием Федора Алексеевича молиться у Гроба Господня и подготавливалось к началу страстной седмицы 1682 г. - к 10 апреля. Через 12 дней царь скончался. Замысел вновь не был доведен до конца.

В этом ряду особняком стоит фигура первого царя из династии Романовых - Михаила Федоровича. Вполне возможно, что и у него существовал свой замысел Нового Иерусалима. Кроме того, особого рассмотрения в связи с палестинской темой требует личность первого российского императора Петра I, при котором, к слову, были завершены работы в Воскресенском монастыре.

Новый Типикон, новая Божественная литургия, новые формы музыки, иконографии, архитектуры, появившиеся в поздневизантийский период, требовали и новой мистагогии - объяснения храмового действа. Последним византийским богословом, сумевшим обобщить и синтезировать нововведения в трактате "О святом храме", стал Симеон Солунский (ум. 1429). В его толковании престол-трапеза - это "…Святая Святых, седалище Божие, место Его успокоения, очистилище грехов всего мира, алтарь высочайшего жертвоприношения, гроб Христов и селение Его славы" Кроме того, "страшная трапеза (престол), находящаяся среди святилища (алтаря), означает гроб Христов и таинство Его страдания: на сей трапезе совершается живая и всемирная жертва… Посему трапеза и стоит среди алтаря, чтобы ее видели все и вкушали от нее все" . Таким образом, к первой половине XV в. толкование храма и его Святая Святых получили в Византии новое выражение. Помимо различных значений престола, Симеон Солунский отмечает то центральное место, которое он занимает в пространстве храма и возможность видеть и переживать таинство совместно всеми молящимися.

Следующее новое осмысление Божественной литургии связано уже с Россией середины XVII в., т.е. временем патриаршества Никона. От константинопольского патриарха Никон получает, переводит на русский язык и издает по решению Поместного собора Русской церкви книгу "Скрижаль". Послужив, вероятно, стимулом для строительства Нового Иерусалима, в целом, она соответствовала тем назревавшим церковным реформам, которые собирался провести русский иерарх.

Таким образом, каковы же основные изменения, произошедшие в традиции перенесения Гроба Господня в XIII-XVII вв.:

Паломническое движение на Восток по-прежнему не ослабевает, но его направление с конца XIV-XV вв. изменяется. После взятия турками Константинополя поездки в Византию практически прекращаются и на первый план выходят путешествия на Афон и в Палестину. Однако, среди путешественников появляются те, кто большее внимание уделяет не святым местам, а географическому положению, коммуникациям, вероисповеданию и торговым путям стран Востока. Это начало сложения "восточного вопроса", выросшего позднее в ближневосточное направление внешней политики России, частным проявлением которого стал контроль за сбором доходов с Гроба Господня.

Паломники продолжают привозить меры Гроба Господня в виде особых лент и, вероятно, тканных поясов. Эти меры хранятся в келейной казне патриарха Филарета, ризнице Успенского собора, хотя их нахождение возможно и в других соборных и монастырских ризницах. Но в XVI-XVII вв. не отдельные паломники, а особые посольства или "верные люди", направленные по указам царя или патриарха, копируют и переносят реликвию. Эти посольства связаны с замыслами строительства Нового Иерусалима в Московском государстве и оформившейся к этому времени идеей Москвы как второго Иерусалима. Общее в замыслах строительства - это характер программности принесения меры Гроба Господня, а именно: 1) снаряжение посольства "верных людей" для специального обмера образца в отличие от паломнических поездок. Копирование происходит не только в меру, но и в образ; 2) воссоздание на русской земле не только Святая Святых, но и храма Воскресения, а в окрестностях обители патриарха Никона даже всей священной топографии Иерусалима. Гроб Господень является краеугольным камнем основания грандиозного замысла; 3) местом осуществления проекта становится Московский Кремль - царский двор, святая святых государства. За исключением построенного патриархом Никоном Воскресенского Новоиерусалимского монастыря в Подмосковье - это государственный заказ, хотя в строительстве патриарха активное участие также принимал царь; 4) кроме Никона довести замысел до осуществления не удалось никому. В лучшем случае удавалось воссоздать какую-либо из его частей. Первый документированный проект по воссозданию Святая Святых относится ко времени правления Бориса Годунова. Он отражает идею о новой роли царской власти и государства, где московский царь уподобляется византийскому императору Константину.

В отличие от домонгольского периода, пристальное внимание и детальные описание святынь (например, Гроба Господня) авторами хожений и житий в более позднее время исчезают. Они продолжают фиксировать лишь их место в храме. Но вместо этого появляются описание природы, обычаев, бытовых сценок Востока, т.е. хожения несколько напоминает дневниковые записки или заметки путешественника, а не паломника.

Специального исследования малых архитектурных форм литургии, например, престолов, в послемонгольский период не проводилось, поэтому говорить об использовании меры Гроба Господня в качестве их эталона преждевременно. Скорее всего, мы не увидим закономерности в абсолютных размерах как и в предшествующее время. Есть, однако, косвенные свидетельства тому, что престолы некоторых московских храмов имели необычную величину. Такими свидетельствами являются сохранившиеся шитые золототканные пелены с изображением Распятия или Голгофского креста, предназначавшиеся для алтарных престолов . "Воздух Марии Тверской" 1389 г. (размером 123х220 см), созданный для престола большого храма (Спасо-Андронникова монастыря или Спасского собора в Кремле), "Суздальский воздух" 1410-1416 гг. (размером 118х203 см) для Рождественского собора в Суздале могут указывать на подобные иерусалимскому образцу пропорции. В эту группу входит, вероятно, и Успенский собор в Кремле, а к самым древним русским пеленам относится "Распятие с предстоящими" из ГИМ, размеры которой (124х186 см) могут быть сопоставлены с величиной алтарного престола Софии Новгородской.

Наиболее важным изменением образа Гроба Господня в литургии является его отделение от престола в страстную пятницу. В этот момент он воспринимается не только как плита-трапеза, поскольку все ранее выработанные образы престола как жертвенника, стола-трапезы Тайной Вечери, животворящей гробницей, престола-трона продолжают существовать. Он становиться обособленным литургическим предметом.

Что же способствовало появлению Гроба Господня в божественной литургии в новом качестве? Почему стало возможным такое обособление? К первой половине XVII в. отдельные литургические чины, такие как "шествие на осляти" в неделю Вайи и вынесение Гроба Господня в страстную седмицу на середину храма, известные в Софии Новгородской и более не встречающиеся нигде, становятся общепринятой литургической практикой. Они свидетельствуют о еще большем увеличении "наглядности" церковного обряда, отмеченной Тафтом для средневизантийского периода, - традиции, которая встречается уже в творениях св. Германа Константинопольского. Гроб Господень как особый богослужебный предмет "делал более зримой связь входа после великого славословия с евангельским служением Иосифа Аримафейского, нежели вход с воздухами, полагаемыми на престол" . Одновременно, святыня приобретала значение самостоятельной реликвии. Это было закреплено определенным местоположением ее в храме, а также возведением над ней сени. Так, к XVII в. новгородское исключение становиться традицией и правилом, а в России появляется новый чин погребения на Страстной седмице.

А. В. Жервэ, Государственный Эрмитаж, С-Петербург.

Журнал Новгородской епархии "София" № 4, 2000 г. и "София" № 1, 2001 г.