Алексей Афанасьевич Дмитриевский

В феврале 1905 г. после гибели Сергия Александровича Председателем ИППО высочайшей волей была назначена великая княгиня Елисавета Феодоровна. Полтора года спустя, встал вопрос и о замещении должности Секретаря Общества. Одной из первых была названа кандидатура профессора Киевской Духовной Академии знаменитого историка-литургиста Алексея Афанасьевича Дмитриевского (1856-1929).

В одной из недавних публикаций высказывалось суждение, что выбор Дмитриевского на должность Секретаря ИППО после смерти А. П. Беляева принадлежал лично Елисавете Феодоровне [62]. На самом деле процедура принятия решений в руководстве ИППО была несколько сложнее. Обсуждались кандидатуры российского генерального консула в Бейруте князя А. А. Гагарина, крупнейшего ученого-арабиста Н. А. Медникова. Вице-председатель Общества Николай Милиевич Аничков предлагал назначить Д. В. Истомина, который был прежде помощником Секретаря. Последний был хорошо известен великой княгине: его отец, В. К. Истомин, управлял конторой Ее Высочества. Однако Елисавета Феодоровна «весьма решительно» отвергла его кандидатуру, хотя поиск нового Секретаря все равно предоставила Совету. Новых кандидатур оказалось две — профессор Петербургской Духовной Академии И. И. Соколов и профессор Киевской – А. А. Дмитриевский [63].

В канун назначения Н. М. Аничков писал М. П. Степанову: «Дмитриевский — знаток археологии и греческого языка; он был несколько раз в Палестине и Сирии, на Синае и Афоне, писал много о святых местах и хорошо знаком с местными деятелями в Греческой Церкви. А.А. – человек известный в России и за границей по его трудам; он очень живой, деятельный и обладает терпением и трудоспособностью. В. Н. Хитрово знал Дмитриевского хорошо и был с ним в переписке, а сам профессор относится с особым уважением к памяти Василия Николаевича. Кроме того, Дмитриевский, состоя членом Киевского отдела Палестинского Общества, своими публичными чтениями принес не только нравственную, но и материальную выгоду Обществу. Правда, он человек не светский, не умеет держать себя в обществе. Ему 52 года. Он на будущий год выслуживает пенсию в 2400 руб., у него только жена (дочь смотрителя зданий нашего посольства в Константинополе). Дмитриевский, которого я узнал в два продолжительные пребывания его в Петербурге очень хорошо, человек порядка, твердых правил, самостоятельный, знает себе цену, не очень уступчив и принадлежит к тем, о ком Священное Писание говорит: «В нем лести несть»» [64].

Одобрительно отнеслась к кандидатуре А. А. Дмитриевского и вдова Хитрово — София Доминиковна. В письме к тому же Степанову от 18 сентября 1906 г. она писала: «Вчера был у меня Н. М. Аничков и сообщил мне, что один из главных кандидатов на пост Секретаря Общества — профессор Дмитриевский, Киевской Духовной Академии. Не имею удовольствия знать его лично, но давно зачитывалась его статьями об архимандрите Антонине и об епископе Порфирии и радовалась, что именно ему поручено составить историю Общества. <…> Присоединяюсь поэтому всей душой к этому плану (утвердить А. А. Дмитриевского на посту Секретаря. – Ред.) и молю Бога, да поможет Он Вам устранить все препятствия к его осуществлению» [65].

При личной встрече А. А. Дмитриевский произвел благоприятное впечатление и на августейшего Председателя ИППО. Как писал Алексею Афанасьевичу тот же Н. М. Аничков, «имею честь сообщить, что еще до получения Вашего письма имел обстоятельное описание Вашего представления Великой Княгине, полученное от Михаила Петровича <Степанова>. Очень рад, что Вы произвели на Ее Высочество вполне хорошее впечатление. Впрочем, иначе и быть не могло» [66].

Действительно, А. А. Дмитриевский был известен не только в России, но и в Европе как крупнейший специалист по исторической литургике Православного Востока, великий труженик русской церковной науки. Уже магистерская диссертация Дмитриевского «Богослужение в Русской Церкви в XVI веке» (Казань, 1884) была признана «весьма солидным вкладом в науку археологии вообще и археологии православного Богослужения, в частности». 16 декабря 1883 года ее автор был избран доцентом на кафедру литургики и церковной археологии в Киевской Духовной Академии. На протяжении почти четверти века дальнейшая его научная жизнь будет связана со старейшей из русских духовных академий.

Пристальный интерес к византийским источникам, к библиотекам и древлехранилищам греческого Востока сделал его не только скрупулезным археографом (десятки объемистых греческих рукописей переписаны им собственноручно, с точностью до знака), но и неутомимым путешественником. В 1886 г., в летнее вакационное время, он отправляется в первую свою научную командировку и проводит несколько месяцев на Афоне. Оценив богатство и многообразие подлежащего систематическому фронтальному обследованию рукописного материала, он подает в Совет Академии прошение о годичной командировке по странам Православного Востока (Афон, Синай, Иерусалим, Патмос и др.). Это первое свое большое путешествие по Востоку (1887-1888) Дмитриевский подробно описал в опубликованном отчете [67].

В Иерусалиме, где он прежде всего познакомился с начальником Русской Духовной Миссии архимандритом Антониной, им был найден в Патриаршей библиотеке древний «Устав служб Страстной и Пасхальной седмиц в Иерусалиме» (в копии с рукописи 1122 г.), чрезвычайно важный для истории иерусалимского богослужения. Библиотека Синайского монастыря «дала такое количество богослужебных рукописей, – писал Дмитриевский в отчете о своем путешествии, — какого я не встречал в других восточных библиотеках» [68].

По возвращении Дмитриевский представил в Совет Киевской Академии план научного издания обследованных им литургических памятников. Все издание должно было состоять из двух частей (трех томов): «Греческие типиконы» в двух томах и «Евхологии» в одном томе.

Однако подготовка задуманного издания продвигалась очень медленно. В 1895 г. выходит первый том главного труда жизни А. А. Дмитриевского — фундаментального «Описания литургических рукописей, хранящихся в библиотеках Православного Востока» [69]. Рецензенты этого тома (он был представлен в качестве докторской диссертации в Казанскую Духовную Академию) отмечали, что его значение для науки православной литургики можно сравнить лишь со значением, какое имеет многотомный труд митрополита Макария (Булгакова) – для науки Русской Церковной Истории.[70]

Второй том «Описания», «Евхологии», вышедший в 1901 году, является продолжением знаменитого в европейской науке труда доминиканца Якова Гоара «Евхологион» (с тех пор и закрепилось за Дмитриевским звание «русского Гоара») [71]. Третий, и последний из увидевших свет, том «Описания» появился в 1917 г., когда сильно сократившаяся и почти прерванная Первой мировой войной, а затем и революцией деятельность Палестинского Общества высвободила Дмитриевскому время для того, чтобы вернуться к занятиям литургикой [72]. Выпуская этот том в незаконченном виде, он предчувствовал, что на окончание его капитального труда «надеяться отчаянно». «Увидят ли Божий свет, при жизни автора, материалы, относящиеся к греческому Евхологию, и будут ли опубликованы материалы для югославянского Евхология, собранные в библиотеках Синая, Афона и других мест, из коих некоторые погибли уже в огне, все это ведомо единому Богу» [73].

Мы назвали лишь главный научный труд А. А. Дмитриевского, составивший славу ему и русской литургической науке. Полный список книг и статей ученого включает более двухсот публикаций по самым разным церковно-историческим и богословским проблемам[74]. На основе собственных историко-литургических исследований и 23-летнего опыта преподавания исторической литургики Дмитриевский сумел воспитать целую школу русских литургнетов.

Его неоднократно упрекали — одни за то, что «разбрасывался», отвлекаясь на другие сюжеты, другие за то, что ставил перед собой невыполнимые задачи. «Творчество Дмитриевского, — пишет, например, католический исследователь о.Михаил Арранц, – остается незавершенным как из-за того, что труды не были изданы, так и из-за того, что рабочая программа, которую наш литургист для себя составил, отличалась, без сомнения, чересчур амбициозным характером и осталась бы невыполненной даже в том случае, если бы Дмитриевский располагал большими средствами и если бы обстоятельства для его работы были более благоприятными» [75].

К счастью, «разбрасывался» Дмитриевский, как правило, с большой пользой для других областей церковно-исторической науки. И, что всего важнее для нашей темы, без этих его «отклонений» и «увлечений» не состоялась бы целая научная эпопея, связанная с его службой в Императорском Православном Палестинском Обществе и трудами по истории русского дела в Святой Земле и на Ближнем Востоке.

Мы говорим «научная», имея в первую очередь в виду монографию А. А. Дмитриевского «Императорское Православное Палестинское Общество и его деятельность за истекшую четверть века» [76], а также длинный ряд статей и историко-биографических очерков о русских учреждениях и деятелях в Иерусалиме и на Православном Востоке [77].

Весной 1905 г., в связи с принятым решением о праздновании в 1907 г. «серебряного юбилея» ИППО, Совет Общества, по рекомендации протоиерея Иоанна Янышева и академика В. В. Латышева, обратился к Дмитриевскому с предложением взять на себя труд по составлению юбилейной Исторической записки. Письмом на имя В. В. Латышева от 6 мая 1905 г. Дмитриевский известил о своем «предварительном согласии».[78] Месяц спустя вице-председатель ИППО Н. М. Аничков от имени Совета сообщил Дмитриевскому об окончательных условиях — «с тем, чтобы работа была выполнена за 2 года (май 1905 – май 1907 гг.), и за это время Общество брало на себя 5 командировок в Петербург, общим числом до 90 дней» [79].

Уже после первого своего приезда в Петербург и ознакомления с архивными материалами А. А. Дмитриевский в письме на имя Н. М. Аничкова от 1 июля 1905 г. высказывает мнение о необходимости включить в Историческую записку очерк деятельности также и Палестинского Комитета (1859-1864) и Палестинской Комиссии при Азиатском департаменте МИДа (1864-1889) – «подготовивших почву для деятельности ИППО на Востоке и указавших, хотя бы то и отрицательно, тот путь, по которому ему следовало направить свою деятельность». «Само собой понятно, – писал Дмитриевский, – что при такой постановке труд мой значительно усложнился бы и должен был бы охватить целое пятидесятилетие». В связи с этим он предлагал приурочить юбилейные торжества Палестинского Общества к 50-летию русских учреждений в Палестине (1859-1909). «Четырехлетний срок для составления Записки давал бы возможность автору ее отнестись к выполнению задачи с подобающей знаменательному торжеству серьезностью, и она могла бы быть ценным вкладом в научную литературу палестиноведения» [80].

Эта идея не нашла поддержки в Совете Общества. Руководители ИППО торопили историка, справедливо опасаясь, что разраставшаяся по хронологии и объему рукопись не будет окончена к сроку. Скажем сразу, что так оно и случилось: история Палестинского Общества была доведена А. А. Дмитриевским лишь до 1889 г. (времени его слияния с Палестинской Комиссией и издана с подзаголовком: «Вып. 1. 1882–1889 гг.»).

В конце 1906 г., в связи с кончиной А. П. Беляева, Дмитриевский, вызванный незадолго до того церковным начальством в Петербург для работы в Предсоборном присутствии, был приглашен Советом ИППО занять место Секретаря — сначала, с 1906 г., на положении и. о., затем, с 1907 г., на постоянной штатной должности. Он оставался на этом посту до 1918 г., и Общество многим обязано ему не только в научно-издательском, но и в практическом плане. В частности, Дмитриевский возглавил ревизию палестинских учреждений ИППО в 1910 г.[81], активно участвовал в обсуждении педагогической реформы учебных заведений ИППО в Сирии и Палестине (1912–1913 гг.), в дискуссии о создании Комитета палестиноведения и Русского археологического института в Иерусалиме (1915) [82], в совещаниях о восстановлении русского присутствия в Палестине по окончании Первой мировой войны (декабрь 1914 — февраль 1917 гг.)[83].

В послереволюционные годы, когда даже и научная жизнь Общества, по не зависящим ни от кого обстоятельствам, была сведена к минимуму, Дмитриевский, несмотря на преклонный возраст, вернулся к богословско-педагогической деятельности [84], а также пытался продолжить работу над подготовкой критического исследования «Евхологиона» Гоара. В Русско-византийской комиссии АН СССР им было сделано в этой связи два доклада: «О неудовлетворительности издания текстов в «Евхологии» Гоара» (1924) и «Византинист XVII века Яков Гоар» (1926). Третий доклад Дмитриевского в Русско-византийской комиссии (21 октября 1926 г. и 9 июня 1927 г.) назывался «Объяснения к «Уставу» Константина Порфирородного». Это были его последние, оставшиеся неопубликованными, научные выступления…

Архивный фонд ученого хранится ныне в Отделе рукописей РНБ (ф.253) и содержит 953 единицы хранения, содержащие огромное количество материалов не только самого А. А. Дмитриевского, но и других деятелей: архимандритов Леонида (Кавелина) и Антонина (Капустина), Н. М. Аничкова, М. П. Степанова и В. Н. Хитрово. Собрание греческих и славянских рукописей и редких книг, принадлежавшее А. А. Дмитриевскому, было передано им незадолго до смерти в Рукописный отдел Библиотеки Академии наук (ныне БРАН)[85].

[62]. Лобовикова К. И. А. А. Дмитриевский и Великая Княгиня Елизавета Федоровна (несколько штрихов к биографии ученого)// Мир русской византинистики. Материалы архивов Санкт-Петербурга. СПб., 2004. С. 240–255.

[63]. Там же. С. 241.

[64]. Там же.

[65]. ОР РНБ. Ф.253. Оп. 797а. Д.43. Л. 72об. (Цит. по: Лобовикова К. И. А. А. Дмитриевский и Великая Княгиня Елизавета Федоровна. С. 242.

[66]. Там же.

[67]. Дмитриевский А. А. Путешествие по Востоку и его научные результаты. Отчет о заграничной командировке в 1887/88 году, с приложениями. Киев, 1890. С. 193.

[68]. Там же.

[69]. Дмитриевский А. А. Описание литургических рукописей, хранящихся в библиотеках Православного Востока. Т. 1. Типика. Ч. 1. Памятники патриарших уставов и криторские монастырские типиконы. Киев, 1895, XX+CXLVII+912+XXV с.

[70]. Архимандрит Антоний (Храповицкий). Отзыв о докторской диссертации А. А. Дмитриевского // Протоколы Казанской Духовной академии за 1896 г. С.263–300. Цит. по: Сове Б. И. Русский Гоар и его школа. С. 56.

[71]. Дмитриевский АЛ. Описание литургических рукописей, хранящихся в библиотеках Православного Востока. Т.2. Евхологии. Киев, 1901, XII+1058+XXVII+32 с.

[72]. Дмитриевский АЛ. Описание литургических рукописей, хранящихся в библиотеках Православного Востока. Т.З (первая половина). Типики. Ч. 2. Петроград, 1917, VIII+768+IV с.

[73]. Там же. С. VIII. О рукописном наследии ученого и судьбе неопубликованных им IV и V томов «Описания» см.: О. Михаил Арранц. А. А. Дмитриевский: из рукописного наследия. С. 124–133.

[74]. Священник JI.Махно. Список трудов проф. Алексея Афанасьевича Дмитриевского в порядке их публикации//Богословские труды. Сб.4. М., 1968. С. 95–108.

[75]. О. Михаил Арранц. Дмитриевский: из рукописного наследия. С. 132–133.

[76]. Дмитриевский А. А. Императорское Православное Палестинское Общество и его деятельность за истекшую четверть века. 1882–1907 гг. Историческая записка, составленная по поручению Совета Общества. СПб., 1907, VIII+332 с.

[77]. Дмитриевский А. А. Начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрит Антонин (Капустин) как деятель на пользу Православия на Востоке. (По поводу десятилетия со дня его кончины. С десятью рисунками и портретом)//Труды Киевской Духовной академии. 1904, № 11. С. 319–380; Епископ Порфирий (Успенский) как инициатор и организатор первой Русской Духовной Миссии в Иерусалиме и его заслуги в пользу Православия и в деле изучения Христианского Востока. (По поводу столетия со дня его рождения)//Сообщения Императорского Православного Палестинского Общества. 1905. T. XVI, вып. 3. С. 329–361; вып. 4, с. 457–547. Отд. изд.: СПб., 1906, с. 124; Державные защитники и покровители Святой Земли и августейшие паломники у Живоносного Гроба Господня//Сообщения ИППО. Т. XVIII. Вып. 1–4. С. 422–430; Памяти члена Русской Духовной Миссии в Иерусалиме о. Игумена Парфения, убиенного на горе Елеонской//Сообщения ИППО. 1909. Т. XX. Вып.4. С. 298–308; Граф Н. П. Игнатьев как церковно-политический деятель на Православном Востоке. (По неизданным письмам его к начальнику Русской Духовной Миссии в Иерусалиме о. архимандриту Антонину Капустину). СПб., 1909. С. 79. (Отд. отт. из «Сообщений ИППО»); Памяти Б. П. Мансурова// Сообщения ИППО. 1910. Т. XXI. Вып.З. С. 446–457; Мои «незабудки» на могилу о. протоиерея Александра Петровича Попова//Сообщения ИППО. 1912. Т. XXIII. Вып.З. С.394–414; Памяти В. Н. Хитрово. 1903–1913 (К 10-летию со дня смерти)//Сообщения ИППО. 1913. Т. XXIV. Вып.2. С.263–272; В Бозе почивший митрополит Петербургский Антоний и его сношения по делам церковным с Православным Востоком//Православный собеседник. 1914. № 4, С. 598–606; № 5, с. 920–931; Его Императорское Высочество Великий Князь Константин Константинович — поклонник Святой Земли. Некролог//Сообщения ИППО. 1915. T. XXVI, вып.3–4. С. 408–416; Памяти библиографа и вдохновенного певца Святой Земли С. И. Пономарева. (По переписке его с о. архимандритом Антониной и В. Н. Хитрово). Петроград, 1915. С.57.

[78]. Письмо профессора Киевской Духовной академии А. А. Дмитриевского академику – В. В. Латышеву. Киев, 6 мая 1905 г. Подлинник//АВП РИ, ф. РИППО, оп.873/1; д.183, л.2-2об.

[79]. Там же, л. З-Зоб.

[80]. Там же, л.5-5об.-6.

[81]. Отчет по ревизии подворий Императорского Православного Палестинского Общества в Иерусалиме, Назарете и Хайфе в 1910 г.//Архив востоковедов Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН. Ф.120, оп.З доп., д. 2 (240 стр. машинописного текста).

[82]. Записка Секретаря ИППО А. А. Дмитриевского о научной деятельности Общества. Петроград, март 1915 г. Подписанный машинописный экземпляр. Россия в Святой Земле. Т.1. С. 350–356.

[83]. АВП РИ, ф.РИППО, оп.873/1, д. 6, т. 1–2.

[84]. Успенский Н. Д. Из личных воспоминаний об А. А. Дмитриевском// Богословские труды. Вып. 4. М., 1968. С.85–90.

[85]. Медведев И. П. Материалы к истории рукописных собраний Санкт-Петербурга//Православный Палестинский сборник. Вып. 98. СПб., 1998, с. 132–138.