История Киевской «Голгофы»
Рождение, жизнь и гибель знаменитой панорамы
“Нет на свете города красивее,
чем Киев”
Михаил Булгаков
Для того, чтобы осмотреть место казни Христа и взойти на Голгофу, нужно как минимум попасть в Иерусалим. Можно рассмотреть местность по современным фотографиям или увидеть художественные фильмы, снятые «по теме» и «в тему». А можно перечитать соответствующие главы «Мастера и Маргариты». Как получилось, что писатель, никогда не бывавший за границей, с такой документальностью описал пейзаж со сценой распятия?
Конечно же, пищу для ума и сердца Булгакову давали художники, запечатлевшие трагический сюжет в собственной интерпретации на полотнах. Среди них — киевлянин Николай Ге, создавший картину «Распятие». Окончивший, как и Булгаков, знаменитую киевскую первую гимназию за шестьдесят два года до автора будущего «романа о дьяволе», он пользовался необычайным почетом среди воспитателей и воспитанников альма-матер. Картину «Распятие», вернее, один из ее вариантов, Булгаков, несомненно, видел. Если не в оригинале, то, по крайней мере, в репродукциях. Эта выразительная работа Ге, вызвавшая слезы самого Льва Толстого, как и другие, созданные живописцем, была популярной, путешествовала по многочисленным журналам того времени, воспроизводилась на почтовых открытках. Но все-таки сцену казни Михаил Булгаков во многом «списал» с панорамы «Голгофа», которая, пользуясь неизменным успехом, многие годы впечатляла своей реалистичностью не одно поколение киевлян и гостей города.
Вот уже 210 лет мир знает, что такое панорамное искусство. Изобрел этот синтез пейзажа, живописи и скульптуры шотландец Роберт Баркер. Задолго до появления фотографии, а тем более кинематографа, мастерски выполненные объемно-пространственные композиции, где за предметным планом обязательно вырисовывался выразительный «задник», впечатляли наших предков настолько, что во время их публичных демонстраций постоянно дежурили врачи, держа наготове пузырьки с нашатырным спиртом. Современные восковые фигуры, пользующиеся популярностью у определенной категории населения, даже при всей схожести с реальными персонажами все-таки уступают своим предшественникам, потому что мы, насмотревшись ужасов в вымышленном и реальном мире, разучились сопереживать.
В 1885 году в Мюнхене было учреждено «Немецкое Общество панорамистов», целью которого стало создание панорам на библейские темы. Руководитель Общества, известный художник Бруно Пигльгейн пригласил к участию в смелом проекте (как всегда, не хватало средств, отсутствовала страховка) и уговорил двух своих коллег — Карла Фроша и Иосифа Кригера — отправиться в Палестину. Живописцы совершили долгосрочную поездку в Иерусалим и сделали зарисовки с натуры, чтобы впоследствии с наибольшей точностью отразить на грандиозном полотне мельчайшие детали пейзажа.
Вернувшись на родину, художники пригласили участвовать в работе еще двух подмастерьев и принялись за дело. Через девять месяцев грандиозная по масштабам и замыслу работа была завершена. Чтобы представить себе всю трудоемкость процесса, сообщу: общая площадь полотна составила 1700 квадратных метров!
Успех панорамы впечатлял. Со всех концов Германии в Баварию потянулись любопытные. Окрыленные, получившие моральное и материальное вознаграждение (отчислялись проценты от продажи билетов), художники приняли предложение отправить панораму «на гастроли». Сделать это оказалось непросто. Необходимо было свернуть огромное полотно в рулон, уложить его на железнодорожную платформу. В других вагонах разместились хрупкие персонажи панорамы, любовно обложенные ватой, сделанные из папье-маше каменные глыбы, материалы для подмалевки, крепления, клей, краски… К чести немецких железнодорожников драгоценный груз в целости и сохранности прибыл в Берлин. Гастроли продолжались в течение двух с половиной лет. В марте 1892 года панорама уже удивляла и поражала своим натурализмом жителей Вены. Все бы ничего, но грандиозный пожар, возникший в здании, полностью уничтожил полотно и передний план. Казалось бы, жизнь панорамы окончилась, но все только начиналось. Предложения сделать авторские повторения посыпались, как из рога изобилия. Италия, Франция, Германия, Испания, Португалия, Греция и другие европейские государства мечтали увидеть подобное у себя. К 1903 году количество «распятий» достигло сорока! Разумеется, в создании повторов панорамы, учитывая конвейер, принимали участие не только ее «родители». Привлекались и другие художники.
Своя «Голгофа» существовала и в Москве. О ней упоминала 29 мая 1901 года газета «Новое время».
В Киев «Голгофа» попала из Австрии. Увидев в Вене еще «живую» оригинальную панораму, австрийский предприниматель польского происхождения Артур Гашинский договорился с коллегой Иваном Замараевым о том, что ее копия может быть установлена с коммерческой целью на Владимирской горке. При этом компаньоны согласились, что прибыль они поделят поровну. Чтобы уладить непростую затею, а вначале представители духовенства и слышать ничего не хотели, киевлянин Замараев обратился в Министерство внутренних дел, которое вынуждено было согласиться, что «панорама религиозного содержания, пусть и созданная светскими авторами, не противоречит благочинию и нормам морали». Губернское управление разрешило строительство специального павильона «для всевозможных панорам, имевших там быть». 6 июля 1901 года Дума «дала добро», при этом поручила Городской управе по настоянию церковной администрации «внести в контракт с Замараевым ограничение, чтобы в павильоне выставлялись картины исключительно религиозного и исторического содержания и при условии, чтобы не было музыкальной игры».
Гражданский инженер и архитектор Римский-Корсаков спроектировал здание, которое было выстроено уже к декабрю 1901 года. Осмотревшая павильон комиссия Строительной управы установила, что «павильон построен согласно проекту и препятствий к открытию и пользованию им публикой НЕ ВСТРЕЧАЕТСЯ».
К этому времени в мюнхенской мастерской Фрош и Кригер завершили работу над картиной. Ее длина составила 94 метра при высоте 13 м (четырехэтажный дом!). Железнодорожники, обеспечивавшие перевозку, определили и вес полотна: 3 тысячи 200 килограммов.
В Киеве местный художник Фабианский и его помощники установили грандиозное полотно и организовали впечатляющий передний план.
10 января 1902 года киевская пресса сообщала об открытии панорамы «Голгофа» для массового посещения. При освящении ее осмотрели генерал-губернатор Трепов, вице-губернатор Штакельберг, городской голова Проценко, и лишь после официальных торжеств поглазеть на «чудо» уже могли все желающие. Что тут началось! Билеты были распроданы на несколько недель вперед. Появились перекупщики и спекулянты. Посмотреть на сцену распятия Христа стекались многие паломники и богомольцы, простодушно приписав панораму к числу важнейших святынь Церкви. Постепенно ажиотаж спал. На «Голгофу» потянулись вереницы гимназистов и студентов, для которых были предусмотрены скидки. Спустя полтора года панорама, дав неплохой доход городу и предпринимателям, переезжает в Одессу. В городе у Черного моря с ней знакомится будущий писатель Валентин Катаев. Много позже он расскажет о своих детских впечатлениях в повести «Уже написан Вертер». Эти воспоминания помогут «поглазеть» на панораму и нам. «Полукругом раскинулась как настоящая черствая иудейская земля: рыжие холмы на рыжем горизонте — неподвижный бездыханный мир, написанный на полотне, населенный неподвижными, но тем не менее как бы живыми трехмерными фигурами евангельских и библейских персонажей в розовых и кубовых хитонах, на ослах и верблюдах и пешком, и надо всем этим царила гора Голгофа с тремя крестами, высоко воздвигнутыми на фоне грозового неба с неподвижными зигзагами молний. Распятый богочеловек и два разбойника, распятые вместе с ним, как бы висели с раскинутыми руками над небольшой живописной группой римских воинов в медных шлемах, украшенных красными щетками.
Из пронзенного бока Христа бежал ручеек крови. Голова в терновом венке склонилась на костлявое плечо. Римский воин в панцире протягивал на камышовой трости к запекшимся устам спасителя губку, смоченную желчью и уксусом.
Живот распятого был втянут под выступавшими ребрами грудной клетки, и чресла стыдливо прикрыты повязкой. Надвигавшаяся пылевая буря деформировала неподвижно развевающиеся одежды евангельских персонажей…»
За время отсутствия «Голгофы» в ее киевском здании успешно демонстрировалась панорама польского художника Яна Стыки «Пытки христиан в цирке Нерона», работа польских художников Коссака и Фалата, иллюстрировавшая бегство наполеоновского войска из России.
Вот как об этом сообщала пресса: «Открывается панорама „Переправа французских войск через реку Березина в 1812 году“. Это колоссальное полотно почти на 40 метров длиннее, чем панорама „Голгофа“.
Некоторые места пейзажа поражают своей жизненностью, правдивостью, — это сама природа. Впрочем, и сама картина одного из наиболее драматических моментов похода Наполеона передана с большой талантливостью, с исторической точностью и соблюдением возможного при данных размерах сходства исторических лиц».
Охочая до хлеба и зрелищ люмпенизированная публика не брезговала и низкопробными подделками. Так, например, в самом центре Минска, на Губернаторской улице, в доме некоего Курлянда находилась местная «панорама». В «Отделении для взрослых» за доступную плату в 20 копеек посетитель мог посмотреть в «биоскоп», где, сменяя друг друга, мелькали картинки откровенно порнографического содержания. Конечно же, в «Отделении» толклась прежде всего несовершеннолетняя публика. Но вернемся к духовности.
В 1908 году «Голгофа» перебирается в Харьков. Для нее по проекту известного архитектора Бекетова на Сергиевской (теперь — Пролетарской) площади, у южного торца Фруктового ряда был построен крытый деревянный павильон. Кстати, эта «времянка» оказалась столь красивой и прочной, что в ней после панорамы с успехом разместили респектабельный скейт-ринг, а уже при большевиках — кинотеатр «Маяк». Незначительно пострадавшее во время Великой Отечественной здание решили не восстанавливать, как и все остальные, находившиеся на этой площади. К слову, на ней нынче нет ни одного дома, а существует лишь громоздкая транспортная развязка.
В начале 1914 года «Голгофа» возвратилась в Киев. Когда грянула революция, товарищи красноармейцы, заняв город, обошлись с произведением искусства со свойственными им тупостью и цинизмом. Полотно было повреждено выстрелами и порезами штыков, предметный план осквернен и уничтожен. Восстановив кое-как композицию, воинствующие безбожники какое-то время использовали панораму в антирелигиозных целях. В 1934 году полуразвалившееся здание панорамы разобрали, а полотно, предварительно разорвав на множество частей, перевезли в Лавру, превращенную к тому времени во Всеукраинский музейный городок. По «требованию общественности» части полотна безвозмездно передали в Киевский художественный институт для нужд студенчества, где их разорвали на более мелкие куски и постепенно замалевали произведениями молодых дарований.
Долгое время о «Голгофе» упоминали сквозь зубы. Это породило много неточностей. Вслед за Эрнстом, который еще в 1930 году обозвал Кригера — Крюгером, а Пигльгейна — Пигенгаймом, ошибки перекочевали в фундаментальное издание «Киев. Энциклопедический справочник». Дальше — больше. Немецкие художники становятся австрийскими, дату открытия панорамы отодвигают к 1900 году. Настало время восстановить справедливость, а быть может, и саму панораму.
Бесценными сведениями о киевской «Голгофе», частью которых автор этой статьи поделился с вами, располагал ныне покойный Александр Михайлович Березин. Знатоки жизни и творчества Михаила Афанасьевича Булгакова, а среди них и люди, личным знакомством с которыми я горжусь, — Анатолий Петрович Кончаковский, Дмитрий Васильевич Малаков и Мирон Семенович Петровский, думаю, поддержат идею восстановить панораму. В архивах имеются ее репродукции. Кроме того, еще в 1903 году в киевской типографии Спилиоти вышло специальное издание «Распятие Иисуса Христа. Описание „Панорамы“, открытой на Владимирской горе». Мне кажется, что нечто подобное можно обнаружить в Мюнхене или Вене. Найдутся наверняка и коммерсанты, которые, вложив средства, «поставят Богу свечку и получат материальную отдачу». Как ни парадоксально, но для панорамы имеется и готовое помещение. Здание бывшего Музея Ленина, укравшее у Владимирской горки ту часть, где была установлена «Голгофа», может поделиться частью своих безграничных площадей. На данном этапе необходимо согласие «отцов города». Слово за вами, уважаемые господа, тем более что 10 января будущего года киевской «Голгофе» исполняется сто лет!
Александр Анисимов
Источник: «Телеграфъ»