А.Н.Муравьев
Письма с Востока в 1849-1850 годах

Письмо I. Св.София

 Буюк-дере, 6-го июля, 1849.

Наконец, исполнилось пламенное желание моего сердца! Я был в храме Св. Софии, был и молился внутренно, с чувством сердечного умиления, хотя должен был не обнаруживать своих чувств и прикрывать их внешним восторгом, какой невольно возбуждает в каждом красота здания и к которому привыкли Турки. Но не без крестного знамения взошел я в тот храм, где предки наши впервые уверовали в Распятого на кресте; из глубины души возсылал я тайныя хвалы благодарения Господу, давшему нам познать его, во храме Божественной его Премудрости, и просветившему ею все необъятное отечество наше. (1) Мне хотелось плакать, и от радости о минувшем и от скорби о настоящем; мне страшно было вступить в заветную внутренность святилища; сердце мое боролось между церковью и мечетью, и родственное одолело: - я взошел в Св. Софию, как бы Христианскую, и хотел только помышлять о Св. Софии!

Здесь только вполне понял я послов Владимировых: — из храма Св. Софии нельзя было им возвратиться язычниками! Это действительно храм Божий, в полном и совершенном смысле сего слова, и такое впечатление храма Св. Софии сильно само по себе, даже и тогда, когда в нем нет Христианского богослужения: что же долженствовало быть при Патриаршем? — Я видел лучшие храмы западных вероисповеданий в Европе, но после Св. Софии ни на один не хотел бы смотреть, как и послы Владимировы говорили: «что никто, вкусив однажды сладкое, не захочет более горькаго». Что такое Римская базилика Св. Петра в сравнении с Св. Софиею? — Там лишь чудное здание, из которого лучшие художники усиливались сделать великолепнейший в мире храм; но везде оставили они следы своей человеческой немощи, хотя и в гениальных порывах: потому что не столько благоговейное чувство, сколько суетное желание земной славы их одушевляло, и разнородная печать столетия легла на продолжительное дело стольких веков, не удовлетворив однако сердца. Даже внутри храма  (2) Св. Петра невольно спрашиваешь: где же святилище? — ибо утрачено единство основной мысли, взоры разбегаются далее престола Божия по галлереям, и красота целого, можно сказать, подавлена красотою частей.

Не так в Св. Софии: тут напротив все частности исчезают в гармонической красоте целого. Тут одна мысль, одно чувство, один порыв — прославить Господа на земле, сооружением святилища, в котором бы приносилась его безкровная жертва, со всем великолепием, подобающим вселенскому Христианству! — Тут действует один могущественный Государь, соображаясь со всеми потребностями богослужения своей эпохи, когда уже вполне определились все церковные обряды Православия; и вот, для созидания новозаветного первопрестольного храма всемирной столицы, берет он образцем ветхозаветный, созданный по начертаннию, которое некогда свыше показано было Моисею на горе; ибо храм Соломонов был только расширенною скиниею пустыни Синайской, где хранился кивот завета Бога с человеками. Внутри сего нового, чудного святилища Иустинианова, должна была также совершаться Божественная служба, по образцу виденному горе, другим таинником Божиим Иоанном, когда в откровениях Апокалипсиса предстала ему слава будущей Церкви. И если справедливо, что при зрелище созданного им храма, когда впервые вступил царственный ктитор в Св. Софию, он (3) воскликнул: «о Соломон, я превзошел тебя!»— да простится ему горделивое слово, ради истины, исторгшейся из его уст.

 Нет никакой возможности словами изобразить здание, которое должно необходимо видеть собственными глазами, чтобы оценить всю его красоту; скажу только одно, что нпгде не поражала меня столько гармония целаго, где ни одна малейшая черта не оскорбляет взоров: до такой степени изящны все формы; они везде смягчены и округлены, хотя здание четвероугольно и даже крестообразно внутри. Все так стройно и плавно, что как будто волнами текут, из под главнаго полнаго купола, другия малыя полусферы подчиненных ему куполов; и самая эта половинная их форма составляет гениальную красоту здания: ибо торжественная полнота обширной, господствующей над всеми сферы, сливает во едино все прочия части, как бы под один небесный свод, и взоры не забегают под иныя отдельныя главы, как это бывает в других храмах. Если мое сравнение слишком дерзко, простите, я не умел иначе выразить своего впечатления: самая мозаика купола и тройных полукуполов алтаря помогает воображению, образуя по ним золотыя струи арабесков, текущия из центра к окружности; когда, внутри храма Св. Софии, я сравнил это с водопадами, все бывшие со мною меня поняли.

Вам известно, что храм Св. Софии, т.е. собственно церковь, без преддверия и горняго места, (4) составляет правильный квадрат; длина его и ширина 33 сажени; но все так премудро устроено в доме Премудрости Божией, что этот квадрат не заметен для глаз. От внутренняго расположения шести основных столбов представляется взорам одна только приятная овальная форма средней части церкви, весьма удобная для созерцания отовсюду богослужения; предстоящим же в центре храма разбегаются, в четыре стороны, равноконечныя ветви креста, а легкость сферическаго купола, который возвышается на 23 сажени от помоста, увлекает взоры как бы в глубокое небо.

Теперь обращусь от целаго к частям, чтобы вы могли лучше распознать их, и потом уже чрез них составить себе опять более ясное понятие о целом. Я буду говорить со всевозможною подробностию, не опасаясь утомить вас, потому что можно ли нам Русским довольно наговориться о Св. Софии? Прежде всего скажу, что по особенному промыслу Божию о храме своей Премудрости, на исходе уже четвертаго столетия владычества Магометанскаго, пришло на мысль Султану, который сблизился с образованием Европейским, обновить мечеть, бывшую храмом Св. Софии, пришедшую в ветхость, ибо ея великолепные столбы угрожали падением от натиска сводов, и это благое великое дело поручил он просвещенному архитектору нашей миссии. Весьма счастливо, что такое обновление, которое требовало опытной (5) руки искуснаго художника, не досталось кому-либо из Турков, имеющих правилом ломать все то, что им кажется непрочным, или какому-либо Греку и Армянину, не опытным и не умеющим оценить остатки древности. Два брата Фоссати, оба архитекторы, занимавшиеся обновлением Св. Софии, уроженцы Итальянских кантонов Швейцарии, исполнены были с детства благоговения к Венецианской базилике Св. Марка, которая построена отчасти по образцу Св. Софии, и потому они старались, сколько можно, соображаться с сею копиею в обновлении ея священнаго подлинника. Такая судьба базилики Св. Марка также весьма замечательна, как будто она, в свое время, нарочно была сооружена для более вернаго соблюдения древности Софийскаго храма, ибо в этом вековом зеркале доселе отражается его первоначальная слава. Одни только Фоссати могли приступить к делу столь щекотливому, потому что, в течение десяти лет, постоянно занимаясь постройками для Турецких властей, они приобрели их доверенность и хорошо владеют языком. Но не смотря на просвещенное покровительство Султана и его министров, которые доставляли им все возможныя пособия, чрезвычайных усилий стоило обоим, особенно старшему главному зодчему, достигнуть желанной цели и спасти от варварских рук остатки драгоценных мозаиков, найденные на стенах. Еще труднее было списать их и все надписи, с тою отчетливостью (6) с какою они это выполнили; потому что неумолимый фанатизм местных имамов, не смотря на явное покровительство Султана, который несколько раз посещал храм во время перестройки, ревниво следил за всеми действиями зодчаго. Часто должен был он пробираться тайно по лесам, сквозь окна мечети, чтобы поспешить списать открывавшиеся постепенно мозаики, под отбитою щекатуркой, пока их опять не закрыли. Благодарение Богу: все списано и все сохранено, и только легкий слой золотой краски покрывает драгоценныя мозаики, которых впрочем не весьма много: я разумею о фигурах, а не о золотом грунте.

 Начну с внешнего портика или преддверия …, в который входили Императоры с южной его оконечности, а не из средины с запада; чтобы изъяснить странность боковаго входа, должно предупредить, что иначе не позволяла местность: тоже самое и в Иерусалимском храме Св. гроба. Хотя пред главным портиком Св. Софии находится обширный двор, обставленный колоннами, что было свойственно всем древним базиликам, но крайняя западная стена сего двора примыкала к крутому обрыву, потому что церковь была построена на самой вершине одного из семи каменистых холмов новаго Рима, так что и на самый двор нельзя было входить иначе, как с боков. Под всею западною частью храма существует обширная цистерна на стол(7)бах, теперь уже без воды, каких  есть много в Царьграде; так и в Венеции под базиликою Св. Марка, но с восточной стороны. Только средина Св. Софии сооружена на самой скале, а под алтарем ея накладены были огромные камни, для уровня земли по крутизне спускавшагося к морю холма. Посреди двора стояла конная статуя Императора Иустиниана, напоминавшая Капитолийскую Марка Аврелия в Риме, а на четырех пиластрах, которые и теперь выдаются с наружной стороны портика, действительно поставлены были медные кони ипподрома Римскаго, взятые некогда из Коринфа, которыми теперь красуется Венеция. Такое украшение весьма странно для храма; Фоссати тщательно вымерил в Венеции пьедесталы коней Св. Марка, и они совершенно одного размера с пиластрами Византийскими пред Св. Софией. Впрочем, так как главный и обычный вход в самую церковь не пролегал чрез этот двор, то можно было почитать его совершенно отдельною частью здания, и конныя его украшения не поражали взоры входяших, как у Св. Марка. Еще достойно внимания, что самое преддверие храма с запада было двойное для оглашенных: в первую часть его входили со двора Иустинианова четырьмя вратами; из нея во вторую пятью, а оттоле наконец в самый храм девятью: таким образом постепенно умножались входы в святилище, по мере приближения к святыне. (8)

 Между тем у южной оконечности сего портика, отколе обыкновенно входили в храм, находилось несколько рядов столбов, под легким навесом; они теперь вделаны в новую стену; архитектор не мог понять их назначения и полагал, что утверждавшийся на них навес служил для прикрытия народа от непогоды, при выходе из храма. Я объяснил Фоссати, что это было действительно прикрытие для обуреваемых, но только не одною внешнею непогодою, а внутренними бурями страстей, которые здесь каялись у входа в святилище и просили себе молитв у проходящих в заключенный для них храм; он остался очень доволен таким объяснением. Но вот чем мы должны быть ему еще чрезвычайно обязаны: — напротив сих столбов, у самаго входа с правой стороны, открыл он древнее осмиугольное здание самой крещальни, по подобию Латеранской в Риме; доселе почитали оное новым строением, потому что обращено в тюрбе, или надгробную палату Султана Мурада IV. Крещальня имела внутреннее сообщение с храмом, вероятно для одних священнослужителей. Собственно же есть и было только четыре входа в Св. Софию снаружи и они все на ея оконечностях: два с двух краев западнаго портика, и два с восточной стороны по обеим сторонам главнаго алтаря: из них северный, как ближайший ко дворцу, доселе служит для торжественнаго вшествия Султана и там устроена для него (9) роскошная палата. С южной и северной стороны храма, во всю его длину, не было наружных выходов, как в наших соборах; все здание обнесено было низкою оградою, внутри коей заключались отдельныя малыя палаты, как например крещальня, ризница и прочия подобныя отдъления, имевшия сообщение с храмом.

Великолепныя двери, так называемаго Коринфскаго металла, лучшей резьбы века Периклова, которыя вероятно принадлежали какому-либо капищу, доселе отверзают главный вход в Св. Софии, с южной оконечности портика. К ним были прибавлены позднейшия бронзовыя ваяния для того, чтобы их расширить по объему входа, и на них было изображено в кругах имя Феодоры, Деспоты Августы, возстановившей чествование святых икон, потому что она их пожертвовала Св. Софии после бури иконоборства. Есть и летосчисление - … т. е. 6349 год от сотворения Мира, что означает 841 от Р.X.; индикта я не мог разобрать. «Христе помоги, Господи помоги,» начертано также внутри сих кругов, краегранием коих служит всегда имя Феодоры; прочия буквы не так ясны, но есть имя и сына ея Михаила. Любопытно, как могли уцелеть такия двери от жадности Венециан, которые увезли с собою для Св. Марка другия драгоценныя двери собора, и кафедру проповедников, и амвон диаконский, и великолепную доску престола. Итак 1000 лет уже вращаются чудныя врата сии на своих вековых (10) петлях, отверзая и заключая священный вход Св. Софии, и сколько тысяч входивших и исходивших ими уже прешли в вечность!

Не более трех недель опоздал я, чтобы еще видеть над ними великолепную мозаику, вероятно им современную, судя по красоте сохранившагося рисунка. Божия Матерь Влахернская, или по нашему Печерская, возседает с Младенцем на троне, а по сторонам ея стоят два Императора, в лиловых далматиках и золотых нарамниках, облаченные подобно Архиереям. Если бы не надписи и венцы, трудно было бы отличить обоих Императоров от Святителей; они в багряных сандалиях царских, и на главе их жемчужныя диадемы или стеммы, т. е. низкия повязки с крестом на верху: оба без бороды, и волосы их темнорусые. Один подносит с правой стороны Матери Божией созданный им зубчатый город, на двойных вратах коего два креста и с боку надпись: «Константин, иже во святых великий Царь, Василевс. Другой подносит ей сооруженный им храм Св. Софии, и надпись гласит: «Иустиниан приснопамятный Государь». Мозаик сей был открыт последним и сохранился лучше всех. — Такие два великие стража поставлены на вечной страже созданнаго ими святилища; потому что Константин соорудил первую малую церковь Св. Софии, обновленную Феодосием младшим и сгоревшую во время смятения народнаго на ристалище, при Императоре Иустиниане. (11)

Свод западнаго портика покрыт весь золотою мозаикой с крестами, обращенными теперь в арабески, но также крестообразной формы. Над средними из девяти дверей, вводящих в храм, которыя назывались царскими, потому что одни только Цари ими входили, есть мраморный портал или навес, и многие, но старому баснословному преданию, называли его саркофагом неведомой Царевны; Греки любили давать волю своему воображению о заветном, заключенном для них святилище. Под навесом сохранился мозаик: евангелие, отверстое на сем изречении: «Азъ есмь дверь, мною аще кто внидетъ, спасется, и внидетъ и изыдетъ и пажить обрящетъ» (Иоан. X.3.). Свыше мраморнаго навеса еще мозаик: Спаситель на престоле держит открытое евангелие с такими писменами: «миръ вамъ, азъ есмь светъ миру». По сторонам Господа, в малых кругах, пречистая Дева, и благовествующий ей Архангел. У ног Христовых простерт смиренно лобызающий их Император, в такой же диадеме, как и первые два, но уже не в далматике, а в длинной мантии, с золотыми цветами по белому полю, и с белокурой долгой бородою. Надписи нет; по сходству с медалями это Император Константин Погонат или брадатый, хотя бы можно думать, что здесь представлен кто либо другой из позднейших обновителей храма, так как многие его укрепляли. Василий Македонянин и Роман старший поддержали две боковыя (12) арки; Василий Вулгароктон, знаменитыи победитель Болгар, псправил самый купол, пострадавший от землетрясения; Андроник старший, иждивением своей супруги, опять укрепил его внешними пристройками, потому что он угрожал падением; Императоры Кантакузин и Палеолог, последние из Христианскихъ блюстителей Царя-града, обновляли заветное святилище. После же завоевания, Султан Селим II приказал укрепить полукупол горняго места, треснувший от землетрясения; нынешнему Султану Абдул Меджиду предстояла слава совершенно обновить Св. Софию, освободив ее от лишних подпор внешних и от той грубой извести, которою первые завоеватели обезобразили стены и даже некоторые столбы; теперь все открыто, кроме ликов, и по-прежнему сияет.

Вот мы уже внутри самой церкви. Признаюсь, менее неприятное впечатление произвели на меня Турки, нежели наши Христиане и еще называющиеся православными. Хотя мы только двое, с почтенным и знаменитым автором нашим Князем П. А. Вяземским, взяли на свое имя фирман для осмотра Св. Софии, однако мало по малу собралось неприметно большое число посетителей и даже дамы, вовсе нам неизвестныя; потому что, как только услышат в Константинополе, что есть фирман для входа в храм Св. Софии, все в него стремятся. В одно время с нами ворвалось туда и довольно народа, большею (13) частию из Греков и Армян, которые с жадностью ожидают такого случая. Они бродили без всякаго благословения по храму, в своих красных фесках, которые носят обыкновенно в комнатах и церквах, но не производили на меня столь грустнага впечатления, как шляпы бывших с нами посетителей.

Надо бы видеть Св.Софию пред вечером, когда лучи солнца проникают во всю глубину ея, чрез западное обширное окно верхней галлереи. Стены ея до самых хор покрыты разноцветным мрамором, ясписом и порфиром, и довершают великолепие мозаиков при солнечном блеске. Колонны, коих считается более 80 по всему храму, собраны были из знаменитейших капищ языческих и здесь придают много красоты зодчеству, поддерживая легкия аркады хор и углублений аркадных. Восемь, древняго зеленаго мрамора, взяты были некогда Императором Аврилианом, из капища Сирийского Баальбека, для украшения Солнцева храма в Риме: на них собственно лежат боковые хоры, или геникион, где стояли женщины. Столько же драгоценных порфировых столбов поставлено по углам собора в его полукружиях; они принадлежали славному капищу Дианы Ефесской. Не менее драгоценны и прочия меньшия колонны верхних галерей.

Рассматривая убранство древняго алтаря, не мог я однакоже согласиться с нынешним обновителем Св.Софии. Привыкший к тесноте за(14)паднаго пресвитериума, или алтаря, и судя по Римским базиликам, он ограничнвал алтарь Св. Софии одним горним местом с его сопрестолиемъ, и основывал свое мнение на том, что при оконечностях сопрестолия есть два боковые выхода, а между ними мраморный круг на помосте, теперь уже пониженном, означал будто бы место престола. Но в таком случае весь алтарь не имел бы даже и пяти сажень глубины, что не соответствует величию и пространству храма и самому устройству восточных церквей, в которых алтарь занимает почти третью часть. Если же отнести иконостас к двум основным столбам, которые поддерживают купол, то внутри алтаря будет тринадцать сажень, и это более соразмерно с протяжением всего храма; тогда взойдут в алтарь и два боковыя полукружия с порфировыми столбами Ефесскими, а позади их жертвенник и ризница сами собою обозначатся, весьма прилично, в углах собора. Иначе нельзя себе представить многолюднаго служения, потому что не более шести Епископов могли бы стать по сторонам Патриарха в алтаре, какой назначает Фоссати, а прочему клиру не было бы и места. Он предполагал, что жертвенником и диакоником служили две отдельныя палатки, примыкавшия, с обеих сторон горняго места, извне к восточной стене алтаря, и которыя были разрушены Султаном Селимом, когда он хотел поддержать быками эту часть здания: отдельная ризница такого (15) рода еще существует у северной стены и имеет сообщение с храмом; в ней и доселе хранится масло для лампад мечети. Но хотя в некоторых древних церквах Грузии, современных Св. Софии есть такие отдельные жертвенники, пристроенные с боку, однако здесь это не соответствовало бы правильности и красоте целаго, которое так замечательно общею своею гармонией, да и самое богослужение не могло бы совершаться с подобающим благолепием.

В пользу той черты, которую я назначаю для иконостаса, свидетельствует еще драгоценный мозаический круг, на помосте с правой стороны, там, где стояла вероятно кафедра патриаршая, подле клироса, на таком точно разстоянии, как это мы видим в наших церквахъ. Но прежнее возвышение помоста алтарнаго было снято, и устроено новое деревянное по нуждам мечети; следственно нельзя судить о положении амвона и ступеней. Впрочем иконостас Св. Софии был открытый, как у Св. Марка в Венещи или в Пицунде, что в Абхазии, построенной также Иустинианом. Он состоял из мраморнаго основания, или низкой стенки, с прозрачною, весьма искусною резьбою; на ней стояли тонкия порфировыя колонны с карнизами, сплетенными из голубей и крестов. Два таких столба поставлены в позднейшее время, как украшение, при входе в храмъ с восточной стороны, а две резныя плиты иконостаса успел спасти зодчий, и вста(16)вил их, вместо решеток, с обеих сторон верхних галлерей, там, где оне примыкают к алтарю. Но по его размеру, не более шести подобных колонн, могли поместиться па черте предполагаемаго им иконостаса, и ему самому это кажется странным, потому что в базилике Св. Марка, которая гораздо меньше, таких столбовъ двенадцать, по числу Св. Апостол: а на том месте, где я назначаю сию черту, они могут поместиться все и будут соразмернее по своей толщине. К тому же, и у Св. Марка, иконостас поставлен не близь горняго места, но у начала разделения ветвей креста; а базилика Венецианская была списком Византийской. Но так как Церковь Восточная не принимает ваяния, то не было и на сих столбах статуй апостольских; позади их задергивалась, как в святилище ветхозаветном, великолепная завеса с ткаными но ней иконами, вместо Херувимов, которыми украшена была завеса, отделявшая Святая Святых, ибо Иустиниан старался подражать, в чем можно было, Соломонову храму.

Вообще в Св. Софии как явствует из оставшихся мозаиков, было весьма мало икон, разве только в куполах и на сводах. Посреди главнаго купола еще несколько сохранился лик Господа Вседержителя, но теперь опять он закрыт: от него разбегаются лучами золотыя арабески. Над горним местом, поверх трех окон, существует еще великолепная мозаика: (17) Божия Матерь сидит на пурпурном одре, и подле нея стоит Божественный Младенец, благословляющиц с таким правильным перстосложением, что суемудрствующее старообрядцы наши необходимо должны бы согласиться с нами; сия отчетливость в сложении перстов наблюдается во всех ликах. По сторонам были начертаны два Ангела большие с жезлами, вероятно рипидами, и с монограммою имени Христова в руках. Сохранился один только Ангел с правой стороны, и доселе можно различить из под краски очерк его, равно как и самый лик пречистой Девы, будто призрак минувшей славы Св. Софии сквозь настоящий ея сумрак. Других мозаиков не было в алтаре, украшенном мрамором по стенам. На так называемой царской арке, или той, что поверх иконостаса, есть еще лик Богоматери, совершенно схожий с нашим, который в Св. Софии Киевской, над горним местом, называется нерушимою стеною; та же одежда, то же подъятие рук; около нея начертан первый стих ея вдохновенной пасни: «величитъ душа моя Господа, и возрадовася духъ мой о Бозе Спасе моемъ». Несколько ниже изображен Император Греческий Иоанн Палеолог старший, укрепивший сию арку, и виден был отчасти лик Предтечи, его Ангела. На противоположной арке было также мозаическое изображение Матери Божией, с двумя другими ликами полустертыми. Те Херувимы огромнаго размера, о которых вы конечно (18) много слышали, теперь совершенно открыты, но только закрашены лица их между шестью крил, потому что Турки не терпят никаких фигур; по крыльям, свободно парящим, разсеяны были очи сих многоочитых небесных сил: противоположные два Херувима уже не существуют и новые написаны на стенах. Фоссати заменил живописью утрату мозаиков.

С северной и южной стороны, в наружных арках, прежде было по одному большому окну, как и теперь еще оно существует в западной арке, но, для утверждения потрясенных сводов, закладены кирпичем боковыя окна, и вместо них устроены два ряда малых, с мозаиками в промежутках. Доселе сохранились, в нижнем их ряде, изображения трех великих Пророков, Иеремии и Иезекииля с левой стороны и Исайи с правой, с хартиею его пророчества о пречистой Деве, но лик Даниила уже стерся; а из малых дванадесяти Пророков можно распознать только Аввакума и Софонию. Но за то, над ними между вторым рядом окон, вполне уцелели Святители, исключая одного; их было по семи с каждой стороны, и они совершенно напоминают наших Киевскихъ, какие доселе видны в алтаре Софийском; имена их написаны также с боку. С правой руки следуют в таком порядке: Анфим Никомидийский, Василий Великий, Григорий Богослов, Дионисий Ареопагит, Николай Чудотворец, Григорий великия Армении (19) и едва ли не Григорий Нисский на праздном месте; лик его стерся. С левой же руки: Игнатий новый, Патриарх Цареградский, предместник его Мефодий, Игнатий Богоносец, Григорий Чудотворец, Иоанн Златоуст, Кирилл и Афанасий Александрийские. Замечательно, с какою историческою верностию изображены оба новейшие Святителя Царяграда. Игнатий, сын царский, оскопленный жестоким тираном, который лишил жизни его родителя, представлен без бороды. Подле него Св. Мефодий, пострадавший от иконоборцев и утративший челюсти, написан с ланитами обвязанными клобуком иноческим. Патриарх Константин говорил мне, что с тех пор произошел обычай иметь воскрилия на клобуках, вместо обыкновенной формы покрывала, в память страдания Св. Мефодия. Судя по времени Игнатия, мозаики не должны восходить дальше X века.

Быть может я слишком утомляю вас подробностями; но мне кажется, нельзя достаточно сказать о таком занимательном предмете, каков храм Св. Софии. Она послужила образцем для первых храмов нашей родины, хотя и не совершенно по зодчеству, но по крайней мере по имени; и вот теперь, чрез столько веков, внезапно явилась опять на свет со всеми тайными своими сокровищами, которых утрачена была самая память. Если теперь не воспользоваться такою благоприятною минутою и не записать все виденное, (20) которое как молния блеснуло и опять отчасти скрылось, и все слышанное от того зодчаго, кто обновлял родное нам святилище, то, быть может, навсегда утратится предание минувшаго. Правда, Фоссати хочет издать подробное описание Св. Софии с рисунками, но еще это не скоро исполнится; к тому же, как человек западный, хотя и любознательный, не может он смотреть на Св. Софию нашим православным глазом.

Он устроил в ней новую весьма изящную кафедру для Султана, во вкусе той кафедры проповедников, которую похитили Венециане для своих Дожей; колонны же собрал под нее на улицах Царяграда, где оне брошены были, как остовы, выглядывавшие из под земли. Говоря о тех предметах, какие похитили Венециане из Св. Софии, я не могу согласиться с преданием народным, будто корабль, нагруженный ея сокровищами, потонул около острова Мармары и доселе кипит на этом месте море и благовоние из него исходит. Чувство народное, оскорбленное утратою самых дорогих своих сокровищ, не старалось ли утешить себя тою мыслею, что по крайней мере они не достались и похитителям? Я видел в Венеции чудную икону Влахернскую, видел и так называемую palla d’оге, которая служила напрестольною доскою алтаря Софийскаго, и много еще других драгоценностей Византийских, похищенных собственно из Св. Софии. Что касается до обруча от кладязя Самарийскаго, (21) о котором говорит Патриарх в своей книге Константиниаде, будто он и доселе в Св. Софии, то я никак не могу назвать сим именем два большие мраморные кувшина, гораздо позднейших времен, в которых хранится вода при входе в церковь. Скорее можно согласиться с преданием Римским, которое указывает Самарийский кладязь на дворе Латерана.

Чудно зрелище всего храма от царскихъ входных дверей, потому что тут обширное святилище открывается в полном величии своих размеров; но грустно смотреть к алтарю и видеть на горнем месте, вместо кафедры патриаршей, резную сень, устроенную для хранения корана. Она несколько сдвинута вправо, по направлению Каабы, и самою неправильностию своего положения свидетельствует о несвойственности такого влагалища и того, что в нем хранится, для Св. Софии. Слово Божие да услышится опять вместо суетнаго слова человеческаго, в храме Премудрости Божией, и да утешатся им сердца верующих!

Теперь подымемся на хоры, на которых также сохранилось много занимательнаго. Несколько было на них восходов изнутри храма, и два средние служили собственно для диаконов, когда они ходили кадить в отделение женское с обеих сторон. По четырем углам собора не было вовсе ступеней в отлогих восходах. Та же чудная колоннада зеленаго древняго мрамора, но только в меньших размерах, предста(22)вляется и на верхних галлереях, которыя обнесены низкими перилами из мраморных изящно изваянных плит. Такия же перила, с изваяниями орлов и цветов, украшают хоры Киевскаго собора Св Софии. Стены и своды сих галлерей покрыты были мозаиками, но с левой стороны они осыпались. Тут находилось отделение почетных боярынь Цареградских, на самой середине хор, между двух основных столбов, и на перилах еще сохранилась глубоко вырезанная надпись: «место Феодоры, именитой Патрикии». Какое горделивое притязание на обладание местом в храме, чрез столько веков, когда теперь уже не известно, кто была сия именитая некогда жена? Не супруга ли Иустаниана, прежде нежели он возвел ее в достоинство Императрицы, ибо такое превозношение внутри храма Божия обличает надменность, более свойственную лицам низкаго происхождения. Такова была действительно Феодора прежде, нежели возсела на трон Византийский.

На противоположных хорах, с правой стороны, то же самое пространство между столбов определено было для царственных лиц женскаго пола, и там всего более сохранилось мозаиков и царских портретов. Мраморная перегородка с орлами отделяет это место от западной части хор; но вероятно была какая либо преграда и со стороны восточной, потому что нельзя думать, чтобы женщинам позволено было смотреть сверху, свободным взором, на совершение таинств (23) внутри алтаря. Должно предполагать, что все пространство около него на хорах, с обеих сторон, имело какое либо особое назначение. Между мозаиками одна из самых лучших осталась на простенке, у входа в царственный гинекион; Спаситель представлен сидящим между Богоматерию и Предтечею: это так называемый деисис, или молитвенное предстательство их пред Господом. Судя по красоте мозаики, можно отнести ее к лучшим временам Комнинов. На боковой стене начинаются царские портреты, однако не в хронологическом порядке.

Умилительно благочестие сих державных: они всегда хотели изобразить себя в молитвенном положении по сторонам Матери Божией, которая возседает между ними с благословляющим их Младенцем, и везде та же скромная надпись, с леременою только имени: «верный во Христе Государь и Самодержец Римлян». Как трогательно читать во главе всякаго титла: «верный во Христе»; этим более всего они дорожили и потому нигде не опущено свидетельство их православия. Таким образом представлен Имиератор Константин Мономах и Зоя его супруга, внука Багрянороднаго, по сторонам Богоматери; далее Копстантин Багрянородный и Ирина мать Алексия Комнина младшаго, опять с Владычицею, сидящею посреди их, и сам Император Алексий, в юношеском возрасте, и Александр брат Императора Льва Премудраго. Ве(24)роятно было и много других, но они стерлись; одна нижняя часть мозаиков отпала, но до пояса весьма хорошо сохранились фигуры. Одежда Царей уже не имеет простоты Иустиниановой и Константиновой: она вся испещрена золотом и яркими камнями, и напоминает отчасти царское одеяние первых Романовых. Цари сии уже носят бороду, но ее нет у Комнина, по его молодости. На голове их не диадема, как у древних Кесарей, но полные венцы в виде митр; еще великолепнее трехзубчатыя высокия тиары Императриц Зои и Ирины и их облачение, соблюденное во всей точности. Достойно внимания и то, что каждый Император держит в руках мешок, я полагал, с деньгами, как знак пожертвования храму Божию; но Патриарх Константин уверял меня, что в их руках не золото, а земля ради смирения, дабы тем свидетельствовать, что они, по выражению Авраама, отца верующих, только прах и земля пред Господом. Не знаю, до какой степени справедливо такое толкование, но во всяком случае оно умилительно. Императрица Зоя держит в руках длинный свиток, и на нем написано: «изъ рода Константинова,» а подле ея лика: «Зоя благочестивая Августа;» то же титло дано и Ирине. Вот все, что сохранилось от мозаиков въ галлереях и в целом храме. Я их все исчислил со всевозможною отчетливостию, по виденным мною рисункам, чтобы память о них сохранилась на будущее время, если (25) паче чаяния люди и время довершат свое опустошение.

Дверь, которою входили Царицы и Царевны с боковой лестницы на хоры, была закладена, и предание народное говорило, будто тут, в тесной палатке, или церкви, заключен, со времени завоевания Царяграда, священник, совершавший тогда литургию, и что еще доселе жив. Я слышал и прежде о таком предании в Молдавии, во время похода 1828 года, но мне иначе разсказывали: будто бы сам Патриарх соборно совершал литургию в Св. Софии, в ту минуту, когда ворвались Турки внутрь святилища, и что сами собою заключились царския врата алтаря, в который никто с тех пор не смел проникнуть, литургия же будет продолжаться до времени освобождения Царяграда; тогда только, при отверстии царских врат, отъидут на вечный покой священнодействовавшие в течении стольких веков. Предание это вкоренилось однако так сильно в сердце народа, что никто из работников Греческих не решился выломать заветной двери, ожидая с ужасом явления четырехсотлетняго пресвитера. Архитектор принужден был заставить Турка коснуться двери, но и тот не без страха выполнил его приказание. Так много жизни бывает в одном сказании, безотчетно брошенном в сумрак веков! — Нашли малую комнату, с углублением к востоку, где можно предполагать место алтаря, может быть тут совершалась иногда ли(26)тургия для царственных лиц. Архитектор едва не провалился сам в глубокую яму давно сломаннаго помоста: тут было найдено много Турецких записей и счетов, но ни одной рукописи Греческой, хотя Патриарх Константин предполагал что здесь должна была храниться библиотека Софийская. Фоссати положительно сказал мне, что не нашел желанных книг, и ему можно поверить, потому что он все осматривал съ большим тщанием, и даже рылся под основаниями собора, чтобы найдти клады и тайные ходы к морю, о которых ему много говорили. Все оказалось сказкою народною, облеченною в поэзию минувшаго! Но не далеко от Св. Софии, там, где он строит для Турков университет, нашлось несколько порфировых саркофагов, без сомнения царских, по их величине и красоте, хотя и без имени; они теперь около церкви св. Ирины.

В западной части хор, на южной их оконечности, там, где народная молва говорила о чудно светящемся кресте, существовал довольно пространный придел, и действительно на его дверях светился крест из золотых мозаиков, который щадили и Турки; теперь уже его нет после обновления храма. Придел сей давно обращен был в складочное место для всякаго хлама; но на его сводах еще сохранились, хотя и слабо, некоторые фрески, деисус над входом и лики святых на сводах, хорошей живописи, судя по искаженным остаткам. Алтарь был у (27) самаго входа с левой стороны, ради восточнаго направления, и тут же в его углублении видно место жертвенника. Вероятно это был единственный придел в целом обширном храме, если только не существовал еще один малый в гинекионе для царственных жен; потому что в древности не имели обычая умножать без нужды число приделов, и не обращали в боковые алтари отдельных жертвенника и диаконикона, столь необходимых для порядка богослужения.

Обширное итальянское окно, с мраморными переплетами рам, занимает всю наружную арку западных хор, и я сожалел, что еще день не склонился к западу, дабы мне полюбоваться вечернею картиною Св. Софии, когда вся она обращается в один чудный порфировый водоем, преисполненный волнующимися лучами солнца; но довольно и того, что удалось мне видеть; конечно ничего подобнаго в мире я не увижу.

Как жаль, что нынешние зодчие, вместо того, чтобы подражать чудным образцам древности вполне соответствующим всем потребностям богослужения, хотят непременно создать что либо новое свое, и при таком желании останутся всегда далеко от сего совершеннейшаго произведения Христианскаго зодчества! Правда, оно обезображено снаружи пристройками, которыми принуждены были, в различныя времена, подкреплять потрясенное здание, но зато внутренность его есть невыразимый идеал красоты художе(28)ственной. Турки хотели подражать ему в главных своих мечетях, Баязида, Солимана, Ахмета и других, но они не умели соблюсти изящности размеров Софийских. К тому же Св. София создана для церкви, а не для мечети, и собственно для православнаго богослужения, потому что устройство древних базилик Римских более свойственно было обрядам западным. О если бы когда-либо пришло у нас на мысль создать Св. Софию в первопрестольной столице, как у нас уже есть верный снимок храма св. Гроба! Какое бы это было сокровище для России! — Скажу кратко: мне еще предстоит видеть многое на Востоке, и я уже видел довольно любопытных предметов; но если бы все мое путешествие ограничилось одним посещением Св. Софии, я и тогда бы не считал потерянными время и труды долгаго странствия до Царяграда; до такой степени удовлетворяет и взорам и сердцу Св. София! Поистине здесь исполнились слова Пророческия: «Премудрость создала себе дом». (29)