Исход. С Моисеем по пустыне

Египетская тьма

    Премудрость Соломона, гл. 17

Велик, неизглаголанно велик
Твой суд, Господь!
Он в помешательство ввергает нечестивых.
Святой народ возмнили притеснить
Они, безумцы, связанные тьмою,
Опутанные долгой ночью.
И, беглецы от Промысла, они
Под кровлями лежали тайно;
Под мрачной пеленой забвенья
Они укрыться мнили
С своими темными грехами...
И были вдруг великим трепетаньем
Проникнуты; отвсюду
Их несказанныя виденья обступили;
В вертепах их все стало страшно;
Им слышались неведомые шумы;
И дряхлые с лицом печальным мертвецы
Смотрели им в глаза;
И был огонь безсилен
Давать им свет; и звезды не могли
Разсеять мглу их страшной ночи;
И лишь один невыразимый,
Самогорящий страха полный огнь
Пред ними вдруг воспламенялся;
И вверженные в трепет
Страшилищем, которое и было
И не было, они за ним
Еще страшнейшее живое мнили видеть.
И были их волхвы невластны
Подать им помощь; кто ж из них пытался
Болящую им душу исцелить,
Был сам объят болезнью страха,
И трепетал; и слышались ему
Звериный бег, змеиный свист,
И в воздух он, которым тягостно дышал,
Боялся очи устремить...
В своем свидетельстве сама
Свое приемлет осужденье злоба;
В страх двойной рождает совесть,
Томимая виною сокровенной;
Тревожит все того, в ком веры нет
В спасенье, чье неутешимо сердце;
Ему гроза грядущия беды
Ужаснее самой беды наставшей.
И тем, которые в ту ночь
(Из адовых исшедшую вертепов)
Смятенным сном объяты были,
Мечталися бегущия за ними
Страшилища, и силились напрасно
Они уйти...
На них лежал тяжелый ужас!
И тот, на ком лежал тот ужас,
Как брошенный в темницу узник,
Был скован без желез;
И кто б он ни был, пахарь иль пастух,
Иль делатель трудов пустынных,
От неизбежнаго не мог он убежать;
Все были вдруг
Опутаны одною цепью тьмы;
Свистал ли ветер, мимо пролетая,
Был слышен ли в густых
Древесных сенях говор птиц,
Шумели ль быстрольющияся воды,
Иль гром от падающих камней был,
Или играющих животных
Течение, невидимое оку,
До слуха достигало,
Иль рык зверей пустынных раздавался,
Или из дебрей горных
Отзывный голос говорил —
Все в трепет их ввергало несказанный.
Небесный свет по всей земле сиял,
И каждый, всюду, невозбранно,
Мог труд обычный мирно совершать:
На них же темная лежала ночь,
Прообразитель той великой ночи,
Которой нет конца;
А сами для себя они
Тяжеле тьмы, на них лежавшей, были.

Жуковский Василий Андреевич (1783-1852)
1845


Песнь Моисеева по прехождении Чермнаго моря

Пою Всесильнаго! Он славой возсиял,
Он рек — и в бездну вод и конь и всадник пал!

Господь, Владыка мой предвечный,
Господь мне был покров.
Бог сердца моего! прими хвалы сердечны!
Прими мои хвалы, хвалы моих отцов!

Кто грозный браней сокрушитель?
Кто сильный сильных усмиритель?
Кто непреложный царь побед?
Иегова рек — и злобных нет!
Где воинства твои, тиран ожесточенный?
Где колесницы воскриленны?
Где сонмы избранных твоих?
Как камень, бурей с гор низринутый крутых,
Погрязли в бездне волн седых.

Твоя рука, Твоя — неистовых карала!
Десная, Господи, рука Твоя на нас
И дивной правотой и силой возблистала!
Смутил врагов Твой глас;
Как воспаленный вихрь плоды полей цветущих,
Твой гнев пожрал бегущих!

Ты яростью дохнул на море с облаков,
И воды разступились,
И в стены став, скрепились,
Уснуло мертвым сном стремление валов!
Враг рек: пойдем, постигнем, поженем,
Корысти разделим! се, жертва нам обильна!
Упейся меч в крови противника безсильна!
Господствуй, отягчись рука моя на нем.
Враг рек. Но Ты воззрел: на воды небо пало,
Пучина вздулася; и хлынет с ревом вдруг,
Как олово, погряз строитель наших мук!
Следа его не стало!

Где боги варваров? где боги чужеземны?
Кумиры гордые, в своем величье темны,
Да станут пред Тобой, всемощный Бог богов!
Тираны мертвые слепых своих рабов,
Да явятся еще пред нашими очами.
Бог велий — Бог един! кто равный постоит?
Ты страшен славою, Ты дивен чудесами.
Твое величие смущает и живит!..

Ты руку простираешь —
Пожрали воды злых!
Ты кротко провождаешь
Любимых чад Своих!
Ты шествуешь пред нами
С любовью и громами.

Промчался всюду слух о имени Твоем:
Народы сильные со ужасом внимают,
Бледнеет Филистим в сиянии своем,
Владыки Моавит на тронах воздыхают,
Эдомлян горду спесь вдруг трепет оковал,
И тучей мрачною на Ханаан упал.

Посли на них Твой страх,
Простри десницу разъяренну
На всю строптивую вселенну,
И ужас насади в сердцах!
Как скалы, к сердцу гор от века пригвожденны,
Без силы, без движенья, бледны,
Да станут злобные вдали.
Да ноют от досады тщетной,
Когда спокойно, ненаветно,
Пойдет народ Твой в их земли.
Народ, искупленный Тобою,
Веди, покрой Своей рукою,
Да возростет,
Да процветет
Он на горе Твоей блаженной!
Да царствует с Тобой
В обители святой,
Твоей десницей сотворенной.
О Боже! о святый Израиля оплот,
Пребуди славен в род и род!

Мерзляков Алексей Федорович (1778-1830)


Неопалимая купина
 
В лиловом полумгле неровной цепью гор
Вдали дремал Синай маститый,
И вдруг заметил я сверкающий костер,
Багровым заревом облитый.
То пышный куст горел, горел и не сгорал,
И в купине неопалимой
Могучий голос мне отважно прозвучал:
" Ко Мне, ко Мне, неустрашимый! "
Таинственный глагол торжественно звучал,
Исполнен Божьего завета...
А пышный куст горел, горел и не сгорал,
Вокруг роняя искры света...

Константин Фофанов


Золотой телец

    Не сотвори себе кумира.
       Заповедь

На громоносных высотах
Синая, в светлых облаках,
Свершилось чудо. Был отверст
Край неба, и небесный перст
Писал на каменных досках:
«Аз есмь Господь — иного нет!»
Так начал Бог святой завет.

Они же, позабыв Творца,
Из злата вылили тельца;
В нем видя Бога своего,
Скакали толпы вкруг него,
Взывая и рукоплеща,
И жертвенник пылал, треща,
И новый бог, сквозь серый дым,
Мелькал им рогом золотым.
Но вот с высот сошел пророк, —
Спустился с камня на песок,

И увидал их, и разбил
Свои скрижали, и смутил
Их появлением своим.
Нетерпелив, неукротим,
Он в гневе сильною рукой
Кумир с подножья своротил
И придавил его пятой…

Завыл народ и перед ним,
Освободителем своим,
Пал ниц – покаялся, а он
Напомнил им о Боге сил –
Едином Боге, и закон
Поруганный восстановил.

Но в оны дни и не высок,
И мал был золотой божок,
И не оставили его
Лежать в пустыне одного.
Чтоб вихри вьющимся столбом
Не замели его песком:
Тайком Израиля сыны,
Лелея золотые сны,
В обетованный край земли
Его с собою унесли.

Тысячелетия прошли.
С тех пор божок их рос, все рос
И вырос в мировой колосс.
Всевластным богом стал кумир, —
Стал золоту послушен мир…
И жертвенный наш фимиам
Уж не восходит к небесам,
А стелется у ног его;
И нет нам славы без него,
Ни власти, ни труда, ни зла,
Ни блага… Без его жезла
Волшебнаго – конец уму,
Науке, творчеству, - всему,
Что слышит ухо, видит глаз.
Он крылья нам дает – и нас
Он давит; пылью кроет пот
Того, кто вслед за ним ползёт,
И грязью брызжет на того,
Кто просит милости его.
Войдите в храм Царя царей,
И там, у пышных алтарей,
Кумира вашего дары
В глаза вам мечутся, и там
В часы молитвы снятся вам
Его роскошные пиры, -
Где блеск, и зависть, и мечты
Сластолюбивой красоты,
И нега, и любовью торг
В один сливаются восторг…

Обожествленный прах земной
Стал выше духа, — он толпой
Так высоко превознесен,
Что гений им порабощен
И праведник ему не свят,
Не даром все ему кадят.
Захочет он — тряхнет казной,
И кровь польется, и войной
И ужасами род людской
Охвачен будет, как огнем.
Ему проклятья нипочем.
Он нам не брат и не отец,
Он бог наш — золотой телец!

Скажите же: с каких высот
К нам новый Моисей сойдет?
Какой предъявит нам закон?
Какою гневной силой он
Громаду эту пошатнет?
Ведь, если б вдруг упал такой
Кумир всесветный, роковой,
Языческий, земле родной, —
Какой бы вдруг раздался стон!
Ведь помрачился б небосклон,
И дрогнула бы ось земли!..

Яков Полонский 

Песнь Моисея пред его кончиною, к собранному Израилю

    Второзаконие 32:1-44

Предуведомление

Предмет сей песни есть увещание народу израильскому, проповеданное Моисеем на брегах Иорданских, за несколько времени пред его кончиною, когда он вручал жезл управления Иисусу Навину. Великий пророк, которому, по словам Святаго Писания, не было другаго подобнаго: «И не воста ктому пророк во Израили якоже Моисей, егоже позна Господь лицем к лицу, во всех знамениих и чудесех» сотворил он «дивная великая» и имел «руку крепкую (и мышцу высокую)» (Вторазаконие, гл. 34, ст. 10-12). Сей пророк, говорю, зная непостоянной, легковерной и строптивой характер народа израильскаго, наклонность к язычеству, разврат и слабость, утверждает его сею песнию в законе и истине. Сперва воспоминает он все благодеяния Всевышняго, иудеям оказанныя; потом говорит о том, как неблагодарныя чада Иакова забыли своего Предвечнаго Благодетеля и предались богам чуждым, которые не могли спасти их. Ревнующий Бог отвратил от них лице Свое, предал их народам варварским и послал на них все несчастия. Но после опять умилостивился, поразил врагов, их угнетавших, и возставил народ Свой. Таким образом, и угрозами наказания и обетами милосердия Божия, попеременно действует Моисей на сердца иудеев. Особливо величественно изображено в подлиннике всемогущество Божие и любовь Его к избранному народу. В Библии сказано: «И написа Моисей песнь сию в той день, и научи ей сыны израилевы...» «Яко аз вем [Израилю] рвение твое и выю твою жестокую: еще бо мне живу сущу с вами днесь, преогорчающе бысте Господа, кольми паче по смерти моей?»

Я старался приближиться к подлиннику и позволял себе только некоторыя отступления для необходимой связи и ясности.

Услыши небо! возглаголю:
Земля, внуши святый урок.
Как дождь томиму зноем полю,
Живый словес пролейся ток.
Как росы утренни, приятны,
Теките песни благодатны.
Как ливень бурный жарких дней
Смывает с древ пыль вредну, гады,
Даруя злакам жизнь, отрады,
Питай мой глас сердца людей.
Благословен Господь, Иегова предвечный!
Ему хвалы, Ему воздайте безконечны!

Основный камень, сила Он!
Его дела — краса высока;
Его пути — добро, закон;
Бог явен, верен без порока;
Бог преподобен, прав и свят!
И Бог, сей Бог смущен неправдой злобных чад!

О род строптивый, род разврата,
Безумный, непокорный род!
Сия ль признательности плата
Тому, Кто Царь твой и оплот?
Не сей ли солнца, звезд Зиждитель,
Тебя из персти сотворил?
И, как Отец, как Искупитель,
Стяжал, возставил, укрепил?
Не сей ли присный твой Владыка?

Возстани память древних дней,
Вещайте разумам людей
Лета языка до языка.
Спроси родившаго тебя,
И даст событий извещенье;
Спроси старейшин вкруг себя,
Рекут твое уничиженье.

Когда, Разсеявый Адамлевы сыны,
Всевышний разделял все племена земныя;
Поставил рубежи и власти Он святыя,
Дал в стражу и число им ангелов чины;
И бысть Господня часть, Иаковлево племя;
Израиль — дом и град, наследие Творца,
Удел земный небес, благословенно семя,
На коем почивал свет Божия лица.

И Бог взыскал его в пустыни;
Исполнил силы, благостыни;
Провел среди жестоких мест;
В безводных напоил в час зноя;
Как страж, обтек его окрест,
Уча, лелея и покоя;
Приял в объятия, согрел;
Как Своего зеницу ока,
Хранил его от язв порока;
И как пернатых царь, орел,
Гнездо на теме гор свивает,
Милуя, радуя птенцов,
Над ними крыла простирает,
Ширяяся — живый покров —
Или, несясь от света к светам,
Когда в эфире тишина,
Подъемлет их на рамена
И учит выспренним полетам:
Так Бог сынов Своих водил,
Так слабых ограждал Бог сил!
Не боги с ними были чужды,
Не боги мертвы их стрегли;
Он их поставил выше нужды,
На красных высотах земли;
Насытил их от туков жита,
Из камня мед устам их тек;
Елей точила грудь гранита,
Им бреги улыбались рек;
Древа им соплетали сени,
Им веял воздух чист и здрав;
В трапезны призывали тени
Млеко овец и масло крав,
Овны и агнцы препитанны,
Злато-зернистое пшено,
Тельцов и козлиц тук желанный,
И гроздий рдяна кровь, вино.

Упился сильный, скрылся правый,
Возлюблен — Отчий чуждым стал;
Препитан, тучен, величавый,
Разширясь, одряхлел, упал
И Бога позабыл в туманах оболыценья;
Сотворшаго забыл: Тебя, оплот спасенья!

О Боже, что Иаков Твой?
Постыдный чтитель чуждых нравов;
Иноплеменных раб уставов,
Поклонник идолов слепой,
Вознес духам нечистым жертвы;
Богам, безвестным для отцов.
Нелепы, новы, немы, мертвы,
Слепцы, творение слепцов,
Приемлют храмы, почесть, дани.
А Бог, а Тот, Кто нас родил,
Чьи нас повили сильны длани,
Кто воспитал и воздоил,
Отчизны крепкий Бог, оставленной, презренной,
Ревнует, сетуя над тварью отреченной.

Ревнуя, гневом воспылал
Против израилевой дщери;
Ярясь на чад ея, вещал:
«Щедрот запечатлейтесь двери;
Я отвращу лице от злых;
Узрят свой грех, свою неверность,
Тщету надеяний пустых;
Узрят Мою кипящу ревность.
Так! Бог ревнив, ревнив к сынам;
Он мстит обетов нарушенью.
Меня, Творца, предать творенью,
Мной жертвовать! чему? мечтам,
Богам ничтожным, истуканнным.
И Я их дух преогорчу!
Не родом знаменитым, бранным,
Где меч есть равный враг мечу;
Нет! ослепленны Мной, помчатся
Против безсмысленных племен;
Мечи в соломе притупятся,
Ослабнет мышца в тьме измен;
Где брань — игра, где стыд — победа,
И сильный собственнаго следа
Во сраме не восхощет знать:
Там им погибель собирать!
Истают суетой, мечтами,
Разсыплются собою сами.
Не вы ль, безумные, возжгли
Всю силу ярости Господней?
И огнь сей снидет к преисподней.
Пояст плоды и злак земли,
Спалит кремнистых гор основы.
Сберу на бедства бедства новы;
Как тучи к тучам, приложу;
И — грома пламенным ударом
На вас обрушу, в гневе яром,
Разсею стрелы, разточу!
На вас — томимых лютым гладом,
Стихий свирепством, язвы адом,
Пошлю железный зуб зверей
И жала искрометных змей.
От вне, вас меч Мой обезродит;
Внутри, тоскливая гроза
Лик бледный, дикие глаза,
Боязнь по стогнам вашим бродит;
Все жертвою Моей, отмщения в путях;
Муж, дева, старец, млад, при матерних сосцах».

Так Я вещал, и слово Бога свято:
«Погибнут!., память их позорная умрет.
Но во вражде Творца участья смертным нет.
Погибнут Мной они; да гордость супостатов
Кичась, безумная, не скажет Мне в позор:
Не Иегова казнил их в ярости правдивой:
Высокой мышцей, мы низвергли род строптивой;
Израиль нами стерт. — Умолкни злый собор;
Мне суд Моих людей! не вам... Сокройтесь в прахе!
Бог — истина и суд; благоговейте в страхе!»

О, если б мыслили они!
И мыслив, мудри, разумели,
Что с ними было в оны дни,
Которы срам их печатлели?
Как мог гнать тысящи един?
Как две тьмы тысящ храбрых рати
Не возмогли пред горстью стати,
Против израильских дружин?
Зане — ничто их боги в брани
Против всеправящия длани,
Против вождя Иеговы!
Без духа и без рук... потуплены главы,
Как жертвенны тельцы пред олтарем стояли,
И плен наш на себя недвижны призывали.

И дивно ли? Их виноград
Есть от содомских виноградов;
Их лозы источают яд,
Исполненный Гоморры ядов;
Их грозды — желчь и тук скорбей,
Вино же их — драконов ярость,
Неисцелимых ярость змей!

Израиль! се урок и радость!
«Не все ль сие, — Иегова рек, —
Есть тайный суд Мой неизменный?
Награды, казни сокровенны
В Моих хранилищах от век.
Мое спасенье, мести время!
Уже ослабла их стопа;
День близок: тяготеет бремя
И совершится их судьба.
Возстанет Бог наград, возстанет Бог отмщений;
Разсудит Свой народ, с ним прю Свою решит;
И умилится Он ко чадам прегрешений,
И узрит: мышца их ослабла, в прахе щит,
И притупился меч... изнурены, в неволе;
И сирым, гладным, без отца,
Уже им не осталось боле,
Как ждать в томлении постыднаго конца!

Тогда речет: где ваши боги?
Где упования предел?
Где, где сии надежны, многи,
Охранны силы душ и тел?
Сии, которых жертвы страшны
Снедали вы при олтарях,
Которым в честь, вино и брашны
При плясках пили и играх?
Взывайте к ним! да ополчатся
И помощь в нужде вам дадут;
На супостатов устремятся
И вас во крепость облекут.

Познайте же, познайте ныне:
Я жив, Я сый, един; и нет,
Другаго нет вождя судьбине.
Я создал, Я храню сей свет,
И жизнь и смерть... в могущей длани.
Я убию и оживлю,
Я поражу и исцелю!
Кто мир дает, кто весит брани?
Кто избежит Моих очей?
Где скроется порок?.. Где скроют добродетель?
Я всюду их найду: Владыка и Содетель
Земли, и ада, и морей!

Я среди бездн эфирных стану,
И от небес ко небесам
Воздвигну длань Мою и гряну.
Реку: жив Бог! Мне вечность! время вам!
Как молний яркий луч, Я меч Свой изощряю;
В руке держу последний суд; Я ангелор своих, как бури, разсылаю;
И укажу: и обретут;
Упьются кровью стрелы мщенья,
И меч пресытится в телах:
Пожрет упорных в пре сраженья,
Пожрет и пленных во градах;
И князи, облеченны славой,
И царие земли: все пир его кровавой».

Ликуй земля и небеса!
Вы, арфы ангелов, гремите!
Языки мира, согласите
Хвалебной песни словеса
С хвалами чад Его блаженных.
Он мстил и мстит за честь сынов,
За кровь Своих благословенных.
Он тяжко взыщет со врагов;
Воздаст за злобу и киченье;
Он миру свет и очищенье!

Мерзляков Алексей Федорович (1778-1830) 

Исход

И се: он вывел свой народ.
За ним египетские кони,
Гром колесниц и шум погони;
Пред ним лежит равнина вод;
И, осуждая на разлуку
Волну с волною, над челом
Великий вождь подъемлет руку
С её властительным жезлом.

И море, вспенясь и отхлынув,
Сребром чешуйчатым звуча,
Как зверь, взметалось, пасть раздвинув,
Щетиня гриву и рыча,
И грудь волнистую натужа,
Ища кругом - отколь гроза?
Вдруг на неведомого мужа
Вперило мутные глаза -

И видит: цепь с народа сбросив,
Притёк он, светел, к берегам,
Могущ, блистающ, как Иосиф,
И бога полн, как Авраам;
Лик осин венцом надежды,
И огнь великий дан очам;
Не зыблет ветр его одежды;
Струёю тихой по плечам
Текут власы его льняные,
И чудотворною рукой
Подъят над бездною морской
Жезл, обращавшийся во змия...
То он! - и воплем грозный вал,
Как раб, к ногам его припал.

Тогда, небесной мощи полный,
Владычным оком он блеснул,
И моря трепетные волны
Жезлом разящим расхлестнул,
И вся пучина содрогнулась,
И в смертном ужасе она,
И застонав, перевернулась...

И ветер юга, в две стены,
И с той, и с этой стороны
Валы ревущие спирая,
Взметал их страшною грядой,
И с бурным воем, в край из края
Громаду моря раздирая,
Глубокой взрыл её браздой,
И волны, в трепете испуга,
Стеня и подавляя стон,
Взирают дико с двух сторон,
Отодвигаясь друг от друга,
И средь разрытой бездны вод
Вослед вождю грядёт народ;
Грядёт - и тихнет волн тревога.
И воды укрощают бой,
Впервые видя пред собой
Того, который видел бога.

Погоня вслед, но туча мглы
Легла на вражеские силы:
Отверзлись влажные могилы;
Пучина сдвинулась; валы,
Не видя царственной угрозы,
Могущей вспять их обратить,
Опять спешат совокупить
Свои бушующие слёзы,
И, с новым рёвом торжества,
Вступя в стихийные права,
Опять, как узнанные братья,
Друг к другу ринулись о объятья
И, жадно сдвинув с грудью грудь,
Прияли свой обычный путь.

И прешед чрез рябь морскую,
И погибель зря врагов,
Песнь возносит таковую
Сонм израильских сынов:

 "Воспоём ко господу:
 Славно бо прославился!
 Вверг он в море бурное
 И коня и всадника.
 Бысть мне во спасение
 Бог мой - и избавися.
 Воспоём к предвечному:
 Славно бо прославился!

Кто тебе равным, о боже, поставлен?
Хощешь - и бурей дохнут небеса,
Море иссохнет - буди прославлен!
Дивен во славе творяй чудеса!

 Он изрёк - и смерть готова.
Кто на спор с ним стать возмог?
 Он могущ; он - брани бог;
 Имя вечному - Егова.
 Он карающ, свят и благ;
 Жнёт врагов его десница;
 В бездне моря гибнет враг,
 Тонут конь и колесница;
 Он восхощет - и средь вод
 Невредим его народ.

Гром в его длани; лик его ясен;
Солнце и звёзды - его словеса;
Кроток и грозен, благ и ужасен;
Дивен во славе творяй чудеса! "

 И в веселии великом
 Пред женами Мариам,
 Оглашая воздух кликом,
 Ударяет по струнам,
 В славу божьего закона,
 Вещим разумом хитра -
 Мужа правды - Аарона
 Вдохновенная сестра.
 Хор гремит; звенят напевы;
 "Бог Израиля велик! "
 Вторят жёны, вторят девы,
 Вторят сердце и язык:
 "Он велик! "

 А исполненный святыни,
 Внемля звукам песни сей,
В предлежащие пустыни
Тихо смотрит Моисей.

Владимир Бенедиктов
1845