Очерк жизни и деятельности архимандрита Леонида (Кавелина), третьего начальника Русской духовной миссии в Иерусалиме, и его труды по изучению православного Востока

Глава 3

Возвращение в Оптину пустынь и назначение начальником Иерусалимской Духовной Миссии. Сборы в Палестину и путешествие туда

Возвращение отца Леонида в родную Оптину пустынь было встречено с радостью его старцем Макарием, приветствовавшим его так: «Бог вернул Вас помянуть нас» 32. И эти слова в устах прозорливца оказались пророческими. Отцу Леониду пришлось вскоре пережить две утраты «для нежного и родственного чувства» и оказаться «полным сиротою по чувствам сердечным». В 1860 году 23 августа на его руках в обители скончалась горячо им любимая мать, Мария Михайловна, а через две недели за нею последовал и «достоблаженный» старец схимонах Макарий, оплаканный им и восторженно прославленный в «подробном жизнеописании» («Последние дни жизни старца Макария», 1861), рассмотренном в рукописи и одобренном великим почитателем сего старца митрополитом Московским Филаретом, который назвал автора жизнеописания «любящим учеником незабвенного старца» 33.

В этой мирной пристани на отца Леонида, как хорошо знакомого с положением иерусалимских дел и нуждами наших русских паломников, возложено было в том же, 1860 году, поручение написать «Отчет о мерах, принятых к улучшению быта русских православных [412] поклонников в Палестине». «Я выехал из Иерусалима в мае 1861 г. (21 мая был на острове Хиосе, сие очень помню; писал же «Отчет» этот, — говорит архимандрит Леонид в письме к В. Н. Хитрово 20 ноября 1888 г., — по настоятельному приглашению великого князя Константина Николаевича в Оптиной пустыни в 1860 г. (Б. П. Мансуров считает местом его написания Иерусалим, 1861 г.), переданному мне не Б. П. Мансуровым, а покойным Д. А. Оболенским (заведующим делами Палестинского Комитета), с которым мы были дружны.

В этом «Отчете» мне принадлежит лишь одна историческая часть 34, все остальное, т. е. современное оному положение дел Палестинского Комитета заимствовано мною буквально из доставленного мне чрез того же Д. А. Оболенского материала, который, по всем вероятиям, есть дело рук Бориса Павловича, он и в ответе 35.

Поэтому-то я не пожелал, чтобы имя мое красовалось на сем «Отчете», ибо он мой лишь наполовину, что и обозначено в книге Бориса Павловича (т. е. «Базилика Константина») 36.

По поводу другого поручения великого князя Константина Николаевича отец Леонид задумал было даже посетить вторично Иерусалим совместно с известным паломником A. C. Норовым и подал по этому поводу в Палестинский Комитет прошение следующего содержания: «Его Императорскому Высочеству благоугодно было поручить мне составление «Путеводителя для русских паломников Св. Гроба» 37. Собираюсь в путешествие на Восток и заранее знаю, что мои заметки будут похожи на свиток, в котором вписано «Жалость и горе», но все- таки лучше, по слову Премудраго, быть в дому плача, нежели в доме безумного веселья, и потому предпочитаю путешествие по скорбному, многострадальному Востоку катанию по железным дорогам веселой Европы» 38. Расход в 500 руб. на это путешествие был разрешен великим князем и Палестинским Комитетом, и деньги эти даже получены отцом Леонидом на руки, но потом были возвращены, так как поездка эта «по независящим от него обстоятельствам» не состоялась и отъехать в преднамеренный им в текущем году заграничный отпуск для посещения святых мест не представилось возможным.

По поручению того же Палестинского Комитета отец Леонид занимался «составлением славянских надписей на иконостасы и другие церковные принадлежности русских церквей в Иерусалиме» и «составлением рисунков для внутренних украшений сих церквей, и за свой труд, по представлению Б. П. Мансурова, получил из Комитета 150 рублей» 39.

Кроме названных трудов, в эти годы своего отдыха в обители иеромонах Леонид отдавался мирным кабинетным ученым занятиям, посвящая им весь свой досуг, остающийся от исполнения своего иноческого долга, и сосредоточивая свое внимание то на покинутом им Святом Граде и его святынях, то на преданиях и уставах своей обители, то, наконец, углубляясь в изучение истории монашества и [413] любимых им памятников глубокой старины. За это время из-под пера отца Леонида вышли статьи: «Взгляды на исторические судьбы Святого Града» (Домашн. Бесед. 1860. № 30), «Место моления о Чаше» (Духовн. Беседы. 1860), «Великий Пост в Иерусалиме» (Душеп. Чтен. 1863. Кн. II-V), «Путешествие в Иерусалим священника Лукьянова (начало)» (Калуж. епарх. вед. 1863); «О святых местах Палестины (Иерусалим)» (Издание редакции журнала «Чтение для солдат», девять рисунков. СПб., 1851); «Последние русские пустыножители (материалы для истории русского монашества)» с биографическими очерками (Домашн. Бесед. 1862); «Собрание писем иеросхимонаха Макария в двух томах (1862-1863)». М.); «Голос в защиту списателей Печерского Патерика св. Симеона, епископа Владимирского и Суздальского, и преп. Поликарпа, арх. Киево-Печерской Лавры» (Чтен. Моск. общ. историч. и древн. российск. 1860. 1, смесь. С. 116- 126); «Село Николо-Гостунское с его древностями» (Там же. С. 187-198, 1861); «Обозрение Калужского Оптинского монастыря и бывших в нем до начала XVIII века храмов» (Калуж. епарх. вед. 1861.), «Церковно-историческое исследование о древней области вятичей, входящих с начала XV и до конца ХVII стол, в состав Крутицкой и частью Суздальской епархии» (Чтен. Общ. Моск. истор. и древн. росс. II, исслед. 1-VIII и 1-126, 1862), «Церковно-историческое описание упраздненных монастырей, находящихся в пределах Калужской епархии» (Там же. 1863.1. Исслед. 1-VIII, 1-170), «Обозрение рукописей и старопечатных книг в книгохранилищах монастырей, городских и сельских церквей Калужской епархии» (Там же. 1865. 17, смесь. С. 1-115) и др.

Мирные учено-литературные занятия отца иеромонаха Леонида были прерваны назначением его вторично на службу в нашей Духовной Миссии в Иерусалиме, но уже в качестве самостоятельного начальника Миссии, каковое назначение состоялось в Святейшем Синоде 29 ноября 1863 года с возведением его в сан архимандрита, происходившим в декабре 6-го числа того же месяца. Выбор на высокий и ответственный пост в Иерусалим в качестве начальника Миссии пал на отца архимандрита Леонида (Кавелина) по рекомендации приснопамятного митрополита Московского Филарета, который <в письмо от 9-10 июля 1863 года писал о нем обер-прокурору Святейшего Синода следующее: «Для Иерусалимской Миссии, по моему мнению, первым кандидатом может быть оптинский иеромонах Леонид и вторым — архимандрит Ювеналий. Оба они были уже в Иерусалимской Миссии под начальством епископа Мелитопольского. Первый более основателен и опытен, второй — оборотлив» 40.

В записке, поданной Святейшим Синодом в 1866 году на имя Государя, говорится: «При назначении архимандрита Леонида Святейший Правительствующий Синод руководствовался не только известностью его, как инока честных правил и безупречной жизни, но [414] и близким его знакомством с делом Миссии и с разнообразными местными особенностями и условиями по прежней его службе при сей Миссии, в бытность ея под начальством епископа Мелитопольского Кирилла» 41.

<Экскурс по истории Русской Духовной Миссии при предыдущем начальнике епископе Кирилле (Наумове)>

«Личная ловкость и опытность все значит», по словам «Записки» Б. П. Мансурова, в деятельности на таком далеком пункте, как Палестина. К деятелям и распорядителям народного достояния необходимы «доверие» и «вперед неизбежная доля личного произвола», с одной стороны, а с другой — «полное и неограниченное доверие во всех подробностях финансового дела» 42 с «ответственностью нравственною», при отсутствии всякого бюрократического стеснительного официального контроля 43. И, несмотря на такой общенародный источник средств для «церковных дел в Палестине» с ничтожною прибавкою в год в 20.000 из своих солидных дивидендов, «Русское Общество пароходства и торговли» устами своего уполномоченного не стесняется открыто заявлять, что оно — благодетельница нашего правительства и якобы «почти даром» дает ему все необходимое на Востоке, неся на это дело к тому же с своей стороны «жертвы». «Общество, — пишет в своем докладе Б. П. Мансуров, — на первых шагах встречается с вопросами поклонничества, извлекает из оных денежную выгоду и принуждено не пренебрегать оными, потому что поступая иначе, оно вредит своим делам и уступает победу опасным соперничествующим предприятиям. Таким образом, Общество вполне вводится во все интересы поклонничества и силою вещей принуждается для своих выгод (sic) отыскивать тех же результатов, которых правительство наше должно отыскивать для целей государственных. От такого единомышленного стремления выиграет (sic) и то, и другое, но правительство еще более (?!) Общества, потому что последнее должно непременно сеять для собрания жатвы и делать пожертвования, в которых первое может затрудняться (sic). Одним словом, посредством Общества правительство почти даром может приобрести то, что стоило оному жертв» 44.

В чем же на самом деле заключаются благодеяния Общества «затрудняющемуся» русскому правительству, предлагаемые, якобы, «почти даром»?

Для православных русских паломников в Иерусалиме необходимы богоугодные заведения, построенные по требованиям их привычек и условий жизни, и русский православный храм. «Все это, — по словам «Записки», — может быть сделано легко без противодействия со стороны Порты и западных держав, потому что Общество будет действовать в коммерческом духе, означенное дело примет вид спекуляции, которое может быть покровительствуемо нашею [415] дипломатией открыто и настоятельно, потому что Порта обещала содействовать развитию коммерческого предприятия, представляющего выгоды для нее»... «Церковь устроится сама собою (sic) без расходов от казны, сиречь, на деньги, жертвуемые народом».

Уже давно и настойчиво заявляют наши деятели на Православном Востоке о необходимости иметь своих консулов и, в частности, в Иерусалиме, чтобы под его защиту поставить наших бедных поклонников, беззащитных и обездоленных, так как Генеральный консул в Бейруте, ведению которого подчинен и Иерусалим, — редкий гость в Иерусалиме. Общество пароходства и торговли сулит на «Востоке сильных и богатых консулов» и «готово принять на себя часть необходимых на то расходов посредством соагентов», но с тою целью, прежде всего, чтобы «ближе ознакомить с нашими торговыми отношениями» и сделать через это «покровительство дипломации действительнее для себя».

В Константинополе чувствуется настоятельная-потребность в странноприимном приюте и больнице для наших поклонников. Общество пароходства и торговли «в видах спекулятивных» не прочь в «доме для агенции, магазинов и угольных складов «учредить» род гостиницы для русских богомольцев». Здесь же (это в скученной-то и грязной палате!) «можно и необходимо устроить небольшую больницу для посещающих Царьград».

В Смирне, Бейруте и Александрии не имеется «русского церковного представительства». Общество «поставляется в необходимость начать это дело из расчетов коммерческих».

Яффа, как порт для наших поклонников в Иерусалиме, всегда и доныне, «в течение всего дурного времени года», «труден и опасен». При высадках на берег Общество пароходства и торговли с легким сердцем и без жалости и сострадания к нашим паломникам указывает им на ничтожную и мизерную в коммерческом, но удобную в географическом отношении пристань в соседней Кайфе, заставляя наших паломников совершать тяжелый и опасный сухопутный переход в Иерусалим в течение нескольких дней. «В торговом отношении, — по словам Б. П. Мансурова, — Кайфа составляет для Общества весьма важный пункт, потому что оно может вывозить отсюда неограниченное количество груза (sic), доставляемого земледельческими промыслами Киссонской и Ездрелонской долин» 45. Для поклонников в паломнический сезон с сентября по март здесь созидается приют и «ради коммерческих интересов» учреждается «правильное русское консульство», соединяющее в себе и обязанности агенций пароходного Общества», в виду чего Общество не прочь даже «принять на себя все расходы по сим предметам» 46.

Трактуя, в частности, об учреждении «отдельного русского консула для всей Палестины», как предмете «первостепенной и неотложной необходимости», цитируемая нами любопытная «Записка» [416] Б. П. Мансурова находит «необходимо и гораздо выгоднее теперь же приобрести в Иерусалиме здание для консульства и вместе для пароходной конторы» причем, по мнению автора «Записки», расходы на приобретение здания «могут быть разделены между правительством и Обществом, если, впрочем (уступка более чем странная), нельзя обратить оные на сборы в пользу поклоннических учреждений по тому уважению, что все вышеозначенное устраивается для наших поклонников». «Агенции Общества в Иерусалиме можно соединить с канцелярией консульства для того, чтобы скорее развить деятельность обеих и предоставить консульству большие средства и большее число сотрудников под видом коммерческих агентов. Конечно, Иерусалимский консул не должен быть явным агентом Общества (sic) и участником спекулятивного предприятия — такая роль повредила бы его политическому значению, но ничто не препятствует ему принять на себя главное руководство делами Общества и быть даже ответственным лицом пред сим последним (sic)» 47.

Не проходит молчанием «Записка» и важный фактор нашей деятельности на Востоке — Духовную Миссию, но не старается задобрить обещанием собственного помещения для жительства и поручением наших будущих странноприимных заведений «главному руководству начальника Миссии и русского консула», но с условием: «в деле управления оным должно участвовать и пароходное Общество, как для придания приюту менее политического и более коммерческого характера, так и потому, что Общество будет участвовать в значительной мере в содержании и построении заведения» 48. Чтобы все эти три фактора «в достижении общей цели» «помогали друг другу и не могли спорить между собою о преимуществе прав в власти», «Записка» старается заранее разграничить их деятельность. «Политическое покровительство и помощь в делах гражданской общественной жизни, — по словам его, — будет относиться к обязанности консула; попечение о нравственности и религиозной деятельности поклонников должно лежать на прямой ответственности Духовной Миссии; наконец, заботливость о материальных нуждах и благосостоянии поклонников возлагаются на Духовную Миссию совместно с агенциею пароходного Общества (sic), ибо в этой стороне дела заключается его собственная выгода и более доступная для него обязанность» 49.

В заключение нельзя не отметить, хотя бы ради курьеза, ту мысль, что русское Общество пароходства и торговли, стремившееся затушевать наше правительство на Востоке и прикрыть его своим коммерческим спекулятивным флагом, предлагает «маскировать по возможности роль правительства в новой деятельности» и в Петербурге и считает это серьезно даже «необходимым». Автор «Записки» свое желание формулирует в такой странной даже фразе: «одним словом, нужно облечь все дело в Петербурге в форму частного [417] благотворительного предприятия, образовавшегося по указанию коммерческих выгод пароходного Общества, но покровительствуемого правительством ради богоугодной цели и ”ради сочувствия его к успехам Общества”» 50.

Мы не без намерения сравнительно долго остановили ваше просвещенное внимание на главных положениях этой любопытной «Записки» — отчета Б. П. Мансурова о своей поездке в Палестину в 1857 году, так как она была встречена в Петербурге акционерами Общества пароходства и торговли с полным восторгом, и автор ее был признан самым подходящим человеком для осуществления проектируемых им мер и учреждений в Палестине, с желательными для нее полным доверием и с расчетом на его «личную ловкость и опытность». Неудивительно поэтому, что изложенные руководящие идеи этой «Записки», как они целиком были положены в основу нашей деятельности на Православном Востоке, с настойчивостью и даже редким упорством проводились так называемым Палестинским Комитетом, преобразовавшимся в 1864 году в Палестинскую Комиссию, в жизни стирая и уничтожая все, что стояло на пути в этом движении вперед, с служением двум господам: Богу и мамоне, Церкви и спекуляции. Под напором этого упрямства погиб в Иерусалиме талантливый и преданный делу Миссии епископ Кирилл, таков почти конец был и другого нашего в Иерусалиме деятеля — отца архимандрита Леонида (Кавелина), о котором мы, несмотря на краткость его пребывания там, намерены повести нашу речь в настоящем собрании.

В начале 1858 года создался с Высочайшего утверждения Палестинский Комитет под председательством великого князя Константина Николаевича, имевший целью заботиться об улучшении положения наших паломников в Палестине, а в конце того же года учреждены «кружки для сбора подаяния на улучшение быта Православия в тех местах, откуда разлились лучи истинной веры на весь свет, то есть принесение посильной вещественной лепты на святое дело и принятие некоторыми избранными лицами подвижничества в деле богоугодном» 51. Расчет оказался вполне верным. Из отчета Палестинского Комитета с 1858 года по 15 апреля 1860 года видно, что поступило за это время пожертвований вместе с кружечными сборами в количестве 176.623 рубля 37 коп., наросло процентов на собранный капитал 7.000 рублей; русское Общество пароходства и торговли, сулившее в вышецитированной нами «Записке» ежегодно по 30.000 рублей серебром, в конце концов ассигновало на Иерусалимское дело 30.000 руб., но «со взносом всей суммы в течение трех лет» и, наконец, из личных средств Государя Императора пожаловано на то же дело 500.000 руб. В руках Палестинского Комитета накопилась, таким образом, быстро солидная сумма пожертвований, на которую уже можно было начинать приобретение необходимого земельного участка и возведение на нем русских странноприимных [418] богоугодных заведений. Для окончательного решения этого важного вопроса в жизни русской колонизации в Палестине ожидался предположенный приезд в Иерусалим председателя Палестинского Комитета великого князя Константина Николаевича, который должен был личным осмотром одобрить выбор подходящего участка для задуманных сооружений. Приезд этот, как известно, состоялся в конце апреля, с пребыванием в Иерусалиме до 9 мая, когда все предположения Б. П. Мансурова и его сотрудников, прибывших в Палестину заранее до приезда великого князя, получили одобрение и утверждение. Во все это время оставался в тени и как бы в пренебрежении лишь бывший главный распорядитель судьбами наших поклонников в Иерусалиме начальник Миссии епископ Кирилл, если не иметь в виду любезного личного внимания великого князя и Высочайше ему пожалованных наград.

Такое игнорирование нашего начальника Миссии тем более странно и непонятно, что из Иерусалима уже шли горячие жалобы и протесты на невозможные отношения между начальником нашей Миссии и агентом русского Общества пароходства и торговли в роли консула в Иерусалиме и что об этих дрязгах и жалобах сделалось уже известно и Государю Императору, положившему на письме к Министру иностранных дел от 17 марта 1859 года следующую резолюцию: «Буду ждать, что брат мне напишет»... 52

В августе 1858 года Палестинский Комитет командировал в Иерусалим «чиновника морского министерства, никогда не занимавшегося ни Палестиною, ни церковными, ни восточными делами», В. И. Дорогобужинова 53, без всякой дипломатической школы, взятого из канцелярии для исполнения обязанностей агента Русского пароходства и торговли с правами русского консула. Новый деятель в Палестине прежним хозяином и распорядителем наших здешних дел епископом Кириллом встречен был, весьма естественно, с недоверием и с недоумением относительно своего настоящего «неясного нового положения». «Распоряжения министерства, сведения из Константинопольского посольства посредственные через посольство от г. д. с. с. Мансурова, без всяких предварительных извещений, без всякого объяснения, касающихся моего назначения и положения перемен, ставят меня, — писал 19 июня 1858 года епископ Кирилл Е. П. Ковалевскому, директору Азиатского департамента, — в крайнее смущение. Читая и перечитывая инструкции и соображая их со вновь полученными сведениями, я, наконец, совершенно теряюсь, не зная, за что взяться, не понимая, для чего я существую здесь. Доселе я понимаю две вещи, которые, однако ж, сами по себе, тоже не очень ясны. Во-первых, вижу некоторую перемену принципа, на котором утверждается существование моей Миссии. Нас предполагают покрыть фирмою Общества пароходства и торговли. Но или я совершенно отупел или, в самом деле, есть нечто неясное в новом [419] принципе, только во всяком случае я не вижу свету около себя, сколько ни напрягаю свой умственный взор. Среди различных открытых и независимых учреждений религиозных самостоятельная русская Миссия заняла почетное место и, храня свое достоинство, успела заслужить общее доверие и уважение. Я полагаю, что только в этом виде она может оставаться достойною представительницею Русской Церкви и — позвольте досказать мысль сполна — только под этим уставом она может существовать, по крайней мере, в теперешнем ее составе с архиереем во главе. Скажу больше: пароходно-торговые учреждения, весьма уместные по прибрежью Средиземного моря, явившись в поклонническом городе Иерусалиме, скорее удивят свет и возбудят наибольшие подозрения; что это, скажут, Россия все укрывается за поклонниками? Для поклонников устроила Духовную Миссию, для поклонников учредила торговое Общество» 54.

Впрочем, Преосвященный Кирилл встретил представителей «нового принципа» в Иерусалиме Б. П. Мансурова и его ставленника Дорогобужинова на первых порах любезно, не скрывая, однако же, своих тревог «за возможность некоторых поводов к недоразумениям». Послу нашему в Константинополе А. П. Бутеневу 7 октября 1858 года епископ Кирилл уже прямо заявлял, что он «предвидит даже зарождение этих вопросов» 55. И действительно, ожидать предполагавшихся конфликтов между старыми хозяевами в Иерусалиме и новыми пришлось весьма недолго. «Все, чего только когда-либо я мог опасаться в отношении к делу нашему на Востоке от смешения начал, — писал епископ Кирилл в отчете своем 19 февраля 1859 года, — все это вышло наружу, именно наружу, что плачевнее всего. Не только поклонники наши, но и греки, и турки бросались ко мне после моего приезда (из Дамаска) с восторженными изъявлениями своей радости о моем возвращении, а вместе с громким ропотом на консула за то, что он действует против меня... Оказалось, вопрос был о самом принципе, о представительстве в Иерусалиме, о значении консула в связи с архиереем — начальником Миссии. Не знаю, в какой степени убедился г. агент Общества, управляющий консульством, в истине высказанного ему мною положения, что меня нельзя ставить на одну доску с последним поклонником в Иерусалиме, что если флаг «покрывает всех русских, то меня только защищает»... не знаю, до чего мы дойдем дальше, но теперь дела наши в Иерусалиме идут весьма нехорошо. Крайне неосмотрительный образ действий г. управляющего консульством более и более поддерживает в Иерусалимском обществе мысль, что мы с ним идем не по одной дороге; отношения наши натянуты до того, что я боюсь выйти из дома, боюсь взяться за какое-нибудь дело даже о поклонниках, опасаясь вновь поднять какой-либо вопрос, которого мы не порешим, или подать повод к подозрениям, которыми раз был уже оскорблен совершенно незаслуженно...». «Следствия не прекратятся, — заключает епископ [420] Кирилл совершенно основательно, — доколе причина будет существовать, и это уже крайне худо для нашего дела на Востоке. Как агент Общества, г. Дорогобужинов идет со мной уже не по одной дороге, не под одним начальством состоим мы, не одно дело делаем, а если и одно, то совершенно с различными видами, что еще хуже. Я имел успокоительные уверения г. Мансурова насчет вмешательства Общества в наше дело; дело теперь говорит яснее слов и оправдывает мои давнишние опасения более, чем уверения Его Превосходительства. Слияние званий в одном лице г. Дорогобужинова не уничтожило в нем различия стремлений по службе в двух ведомствах: НАЧАЛО ДЕЙСТВИТЕЛЬНОГО РАЗДЕЛЕНИЯ ЗДЕСЬ, И РАЗДЕЛЕНИЕ ЭТО НЕ КОНЧИТСЯ НИ С ПЕРЕМЕНОЮ ЛИЦ, НИ С ТЕЧЕНИЕМ ВРЕМЕНИ. Могло бы оно обнаружиться не так рано и не так грустно, но это уже небольшое зло.

Усвоив себе многочисленные цели, не весьма соприкосновенные с делом торговли, Общество пароходства и торговли дало своим агентам идею какого-то полуявного, полутайного представительства на Востоке и назначение быть наблюдателями за ходом дел политических и церковных по всему Востоку. Агенты введены, таким образом, в круг деятельности чиновников Министерства иностранных дел и, получив для большей представительности, денежные средства, естественно претендуют на деятельность: столкновение здесь неизбежно, разве со временем все консульские места перейдут в руки агентов Общества» 56.

Но представители «нового принципа», прибывшие в Иерусалим, постарались тесно сплотиться воедино, имея душою своею главного деятеля палестинских русских дел Б. П. Мансурова, с целью нанести чувствительный удар прежнему принципу и старому хозяину — начальнику Русской Духовной Миссии в Иерусалиме.

Образовался, таким образом, единодушный «триумвират» 57, как называет этих деятелей автор «Воспоминаний поклонника Святого Гроба» В. Каминский, — «триумвират», состоящий из Б. П. Мансурова, В. И. Дорогобужинова и главного строителя наших построек академика-архитектора М. И. Эппингера. Второстепенные наши деятели, принимавшие участие в сооружении русских богоугодных заведений, вполне естественно, как люди зависимые и подчиненные, группировались вокруг своих принципов и поддерживали «названный триумвират». Члены «триумвирата» постарались всеми зависящими от них силами захватить распоряжение нашими делами в Палестине в свои цепкие руки и устранить всякое вмешательство в них начальника Русской Духовной Миссии епископа Кирилла, крайне стеснявшаго их своим высоким саном и тем авторитетом, который он приобрел своею предыдущею весьма плодотворною и почтенною деятельностью в Палестине. Устрояя новые приюты для русских паломников в частных домах города Иерусалима на деньги, хотя и [421] собранные в кружки русских православных храмов, но попавшие в их полное распоряжение, по своим планам и вкусам, деятели «триумвирата» во главе с Б. П. Мансуровым постарались поставить эти приюты и их обитателей, наших паломников, вне всякого даже косвенного влияния на них своего опасного для них соперника — начальника Миссии. Занятые приисканием удобных земельных участков для устроения проектируемых русских богоугодных заведений внутри города и прилегающих к нему пригородных местностях, члены «триумвирата» ни разу не постарались, хотя бы из приличия, пригласить в свои собрания начальника Миссии епископа Кирилла, несмотря на то, что одновременно с устройством странноприимных приютов шла речь и о создании величественного русского Свято-Троицкого собора.

Ничего поэтому нет странного и в том, что, когда появился в Иерусалиме с паломническою и иными целями председатель Палестинского Комитета великий князь Константин Николаевич, деятели «триумвирата» не сочли для себя полезным вмешать в задуманное предприятие нашего начальника Миссии и постарались всячески отвлечь внимание Августейшего поклонника от этой резко бросающейся в глаза анормальности, предоставив последнему выражения знаков личного своего внимания и передачу Высочайше ему пожалованных наград. Ловко обойдя для себя этот щекотливый и трудный вопрос во время пребывания великого князя в Иерусалиме, Б. П. Мансуров и его товарищи, по отъезде князя, уже свободно могли приступить к постройкам без всякого участия в них епископа Кирилла, пригласив его лишь на церковную церемонию при закладке собора. Неудивительно, что этот антиканонический, неестественный и непонятный для людей непредубежденных акт невежливости по отношению к русскому епископу, возбудил полное недоумение со стороны митрополита Московского Филарета. «Агенция Общества пароходства и торговли в Иерусалиме, городе не приморском, не торговом, — писал Владыка в Петербург по поводу отчета епископа Кирилла за 1858 год, — так анормальна, что сама не может не чувствовать себя в довольно неловком положении без товарищей, без дела. Нет ли здесь правды? Что делает или что хочет делать пароходное Общество? Не видно. Оно хочет строить церковь, помещения и больницу для поклонников. Но это не более ли принадлежит Духовной Миссии, нежели Обществу пароходства и торговли? А между тем деньги, собираемые на богоугодные заведения в Иерусалиме, Общество пароходства и торговли имеет в своих руках и заботится, как бы и впредь в большем количестве получать в-свои руки. Иностранные правительства употребляют сотни рублей на агентство, чтобы обеспечить движение и приобретение тысяч; что если мы, истратив на агентство тысячи, не приобретем и сотен» 58.

Но этим печальным фактом полный разлад среди русских деятелей в Палестине с явным пренебрежением к начальнику Русской [422] Духовной Миссии не исчерпывается. По отъезде из Иерусалима великого князя члены «триумвирата» сделались в своих действиях еще более сильны и решительны. Г. Дорогобужинов, опираясь на поддержку Б. П. Мансурова, отобрал у епископа Кирилла и последний опорный пункт его влияния на паломников — русский госпиталь, созданный старанием начальника Миссии на средства, пожертвованные на этот предмет в его руки и полное распоряжение Государынею Императрицею 59.

Однако же неудовлетворительным ходом русских дел в Палестине и личным желанием Государя Императора, до сведения которого, как мы знаем, были доведены неблагоприятные слухи о положении этих дел в Палестине, наши палестинские деятели вызывались к настойчивой необходимости издать специальные меры, которые точно разграничивали бы в Иерусалиме сферы деятельности наших представителей: начальника Миссии и агента Общества пароходства и торговли с обязанностями русского консула. Едва ли нужно прибавлять, что и в этих мерах, Высочайше одобренных «к исполнению» 11 декабря 1859 года, Палестинский Комитет постарался всячески сохранить свой основной принцип свободы действий неприкосновенным.

«На обязанность Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, — говорится в журнале Комитета, — возложить нравственное и духовное назидание всей русской паствы, церковное представительство, производство богослужения, управление делами Миссии, пастырское наблюдение за нашими поклонниками и всеми нравственными условиями их жизни, участие советами и указаниями в деле призрения наших богомольцев, передачу консулу своих замечаний по сему предмету и содействие ему в улучшении быта поклонников.

Подчинить все русские странноприимные заведения в Палестине заведыванию власти гражданской, т. е. русского императорского консульства, к обязанности которого относится все политическое, дипломатическое, гражданское и полицейское представительство и управление — все приобретения земель и домов, все хозяйственное заведывание приютами, госпиталем и строениями на основании инструкции Министерства иностранных дел» 60.

Палестинский Комитет исправил затем свою первую важную ошибку: агента пароходства и торговли с правами консула и чиновника морского министерства г. Дорогобужинова, возбудившего против себя недовольство и недоверие начальника Миссии, заменил чиновником Министерства иностранных дел К. А. Соколовым, а за его смертию, вскоре воспоследовавшею, А. Н. Карцевым, уже служившим до того времени на Востоке.

Желание Миссии иметь настоящего консула в Иерусалиме из чиновников Министерства иностранных дел таким образом осуществилось, но с заменою агента консулом дела иерусалимские не пошли [423] лучше. А. Н. Карцев, сохранивший в своем лице с званием дипломатического агента и обязанности агента пароходства и торговли с вознаграждением за это из средств Палестинского Комитета добавочных 2.000 рублей, прибыл в Палестину хорошо уже осведомленный в делах наших и получил в Петербурге от лиц, близко стоящих к Комитету, весьма обстоятельные инструкции на счет образа действий здесь. Существовавший дотоле и заправлявший всеми делами «триумвират» получил лишь замену одного лица другим, но остался по-прежнему в полной силе, причем приобретение чиновника-нигилиста, «без всякой веры и нравственности», как характеризовал А. Н. Карцева архимандрит Леонид 61, отразилось самым плачевным образом на дальнейшем ходе наших дел в Палестине. Консул иерусалимский, опираясь на свои связи, бюрократические и аристократические, пустил в ход все средства: и инсинуации и злословие, и клевету и сплетни, чтобы дискредитировать личность начальника Духовной Миссии епископа Кирилла и сделать дальнейшее его пребывание в Иерусалиме рядом с собою невозможным. В донесении от 19 мая 1863 года в Азиатский департамент «о безнравственном поведении начальника Русской Духовной Миссии» консул «умного и осторожного, умеющего обворожить архипастырскими добродетелями», — так он характеризует епископа Кирилла, — не стесняется обзывать человеком «с актерскими способностями», обвинять в алкоголизме «до припадков белой горячки» и считать «бессловесным и покорным орудием» в руках греков, якобы «дозволяющих ему невозмутимо предаваться всем слабостям и страстям». В частном письме к Константинопольскому послу Н. П. Игнатьеву в своих инсинуациях г. Карцев идет еще дальше. Епископ Кирилл, по его словам, «скоморох», пьяница, любитель прекрасного пола и т. д. и т. д. Но сочность всех этих красок необходима для иерусалимского консула лишь для того, чтобы в конце концов убрать из Иерусалима нежелательное для него высокопоставленное духовное лицо. «В заключение, — пишет А. Н. Карцев в донесении в Азиатский департамент, — если Императорское министерство благоволит принять настоящее мое доношение во внимание и сделать распоряжение об отозвании из Иерусалима епископа Кирилла, то я считал бы более полезным для единства наших действий и русских интересов в Палестине новым начальником Духовной Миссии назначить не епископа, а архимандрита, известного не одними только умственными способностями, но и добрым, честным поведением и строгою примерною жизнью, на это необходимо обратить особое внимание при выборе главы для Духовной Миссии, которая местом пребывания своего имеет город Иерусалим» 62. Заключение это ни в какой связи не стоит с сущностью донесения и, конечно, не дело светского лица — консула — указывать высшему духовному чиноначалию, а вкупе и своему ближайшему высшему начальству — Министерству иностранных дел, — в каком сане оно [424] признает более полезным для дела послать нового начальника нашей Миссии в Иерусалим — в епископском или архимандричьем. Дело не в сане, а в личных достоинствах будущего начальника, но в этом сказалось затаенное давнишнее желание наших русских деятелей в Палестине отделаться раз и навсегда от представительного сановника Русской Церкви около себя, стеснявшего их своим высоким иерархическим положением, и заменить его более скромным по титулу в иерархии лицом. К чести Министерства иностранных дел нужно отнести, что оно к инсинуациям иерусалимского консула отнеслось не с полным доверием и горячо вступилось за своего избранника в начальники Миссии епископа Кирилла. Министерство, основываясь на донесениях своих агентов, и по политическим соображениям не признало пребывание епископа Мелитопольского Кирилла в Иерусалиме «излишним и тем менее вредным», и самый вопрос — «необходимо ли заменить его другим лицом», совершенно резонно и основательно предоставляло «решить высшему духовному начальству», а замещение епископа архимандритом в Иерусалиме, по мнению Министерства, даже «представит много неудобств» и при настоящих обстоятельствах «будет иметь вид резкого слишком крутого оборота дела» 63.

Но кому это было интересно и желательно, те постарались инкриминирующее донесение консула А. Н. Карцева довести до сведения Государя Императора Александра II, который, по прочтении его, написал на нем следующую Высочайшую резолюцию: «Крайне грустно, если все это правда. Но и слухов сих было бы достаточно, чтобы не оставить его на месте».

В Святейшем Синоде епископ Кирилл не имел никакой поддержки в данное время, а митрополит Московский Филарет и обер-прокурор А. П. Ахматов относились к нему весьма неблагосклонно, и судьба епископа Кирилла была решена. 22 июня 1863 года он был смещен с должности начальника Миссии в Иерусалиме и назначен в ведение Казанского архиепископа 64. Дальнейшая печальная судьба епископа Кирилла, ожидавшего формального суда с целью оправдания себя пред Святейшим Синодом и возбудившего к себе самые искренние и горячие симпатии и в местном святогробском духовенстве, и среди туземных христиан, и турецких местных властей, и даже у предстоятелей западных вероисповеданий, нас уже не может интересовать, так как прямо к предмету нашей речи не относится. <Конец экскурса>

Мы не можем не сказать также о записке, составленной лицом, близко стоящим к Палестинскому Комитету и поданной в Святейший Синод с целью определить максимум требований к будущему начальнику нашей Духовной Миссии. «Главные качества, которые будут требовать от настоятеля странноприимной лавры в Иерусалиме, — по мнению этой записки, — должны быть: строгое благочестие, твердость характера, умение обращаться с русским простым [425] народом и опытность в деле монастырского хозяйства. От такого духовного лица не нужно вовсе требовать ни выспренной учености, ни умения вынести условие общительности с иностранцами, ни даже познания греческого и арабского языка. Настоятель будет иметь дело исключительно с русскими поклонниками в пределах русской обители, следовательно, главное условие заключается в умении управлять поклонниками и хозяйством на том же основании, как это делается в монастырях в России. Все местные сношения с греческим духовенством и иерусалимскими властями останутся уделом дипломатического представителя правительства, т. е. консула (sic) и отчасти (sic) начальника Духовной Миссии» 65.

Далее в Записке напрягаются все усилия доказать, что «слишком высокое значение» по своему сану начальника Миссии, несмотря на то, что простолюдины богомольцы «легко подчиняются власти духовного характера», мешает ему принять на себя ежедневные заботы о благосостоянии материальных нужд поклонников», а поэтому проектируется особая духовная должность — настоятеля наместника или игумена, который состоял бы на общем основании непосредственно под властью Святейшего Правительствующего Синода, и прямо через консула отсчитывался бы в деньгах пред Палестинским Комитетом, от коего он будет получать суммы на содержание приютов» 66. Анализируемая нами записка подверглась со стороны митрополита Филарета серьезному критическому разбору «в особом мнении», и мудрым Владыкою по делам иерусалимским высказано совершенно справедливое заключение: «Российская Духовная Миссия в Иерусалиме и построение там церковных и странноприимных зданий, которые по предмету и цели должны составлять одно, произведены двумя действователями: 1) духовным начальством с согласия Министерства иностранных дел и 2) Иерусалимским Комитетом, составленным из светских особ. Сии действователи шли каждый своим отдельным путем, и неудивительно, если не пришли к единству... Трудно удовлетвориться и тем, что существует, и тем, что предполагается» 67. Назначение начальником вместо епископа архимандрита митрополит Филарет, в частности, признавал для нашей Миссии хотя и «видом падения», а не «восхождения от силы в силу» 68, однако же уступил настойчивому желанию наших деятелей в Палестине и рекомендовал, как мы знаем, в начальники Миссии «первым кандидатом» иеромонаха Леонида (Кавелина), как человека «основательного и опытного».

Указом Святейшего Синода от 29 ноября 1863 года иеромонах Оптиной пустыни Леонид, с Высочайшего соизволения, назначен начальником Духовной Миссии в Иерусалиме с возведением в сан архимандрита и с присвоением степени настоятеля первоклассного монастыря 69. Вызванный из Курска в Петербург, 25 июля он прибыл на «свой счет» и был рассчитан здесь прогонными деньгами: две лошади в 63 руб. 39 коп., суточных по 30 коп. за 36 суток — 6 руб. [426] 90 коп., а всего 70 руб. 29 коп., и на содержание в столице по сентябрь месяц 105 руб., а всего 180 руб. 70 6 декабря того же года отец Леонид был возведен в сан архимандрита, причем ему Высочайше пожалованы были 23 декабря месяца митра и золотой наперсный крест с драгоценными камнями из Кабинета Его Величества 71.

Таким образом, сбывались мечты деятелей Палестинского Комитета насчет замены в Иерусалиме епископа архимандритом. Об этом говорит обстоятельно записка от 15 апреля 1860 года, заслушанная в Комитете и представленная великому князю Константину Николаевичу. «При восстановлении в 1857 году Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, — читаем мы в этой записке, — во главе ее был поставлен вместо бывшего прежде архимандрита епископ. Дело сие было решено и инструкция Иерусалимской Миссии составлена без сношения с митрополитами Московским и С. Петербургским. Теперь опыт показал и почти все духовенство и многие государственные мужи убедились, что назначение начальником Миссии епископа, а не архимандрита, было ошибкой. Со стороны Духовного ведомства в этой ошибке виновен один обер-прокурор Святейшего Синода, который был приглашаем в Азиатский департамент Министерства иностранных дел для прочтения инструкции, после чего инструкция сия была прислана в Святейший Синод уже ВЫСОЧАЙШЕ утвержденною для зависящих от него распоряжений.

В Высочайше утвержденном Комитете для принятия мер к устройству богоугодных заведений в Палестине 11 декабря 1859 года под председательством Его Императорского Высочества Великого Князя Генерал-Адмирала, вопрос о сем возникал при рассуждении о необходимости прекратить недоразумение между Преосвященным Кириллом и действительным статским советником Дорогобужиновым, получившее столь печальную огласку.

При сем все члены Комитета и, между прочим, обер-прокурор Святейшего Синода, который и тогда признал свою ошибку, приписывали сии недоразумения преимущественно неправильному положению русского епископа в Иерусалимском Патриархате.

Долговременное пребывание и самостоятельное действование епископа в чужой епархии представляется как бы нарушением уважения местной иерархии, противно церковным канонам, и допускается только Латинскою Церковью, в которой так часто видим смешение церковных дел с политическими расчетами. Посему члены Комитета находили, что епископский сан начальника нашей Миссии дает представителям других держав ошибочное понятие о самой цели Миссии и возможность чистосердечно или лукаво придавать нашему епископу такое же значение, какое имеют в святых местах инославные епископы, цензоры и враги Православной Греческой Церкви.

По сим причинам члены Комитета полагали, что единственное верное и коренное средство отвратить на будущее время [427] недоразумения между нашею духовною и гражданскою властию в Иерусалиме состоит в том, чтобы начальником Миссии по-прежнему назначить архимандрита вместо епископа. Такое мнение было согласно с мыслью, вынесенною из Иерусалима Августейшим поклонником Великим Князем Генерал-Адмиралом.

В записке статс-секретаря Мансурова до Духовного ведомства касаются предположения об увеличении состава Миссии и о построении отдельного соборного храма. Предположения сии имеют видимою целью познакомить православных жителей Востока с теми особенностями, которые с течением времени вкрались в наше богослужение.

Не говоря об увеличении расходов, которое бы потребовалось для приведения в исполнение сих предположений и которое составляет лишь второстепенное неудобство, укажем на другие обстоятельства, которые необходимо в сем случае принять в соображение.

В делах Церкви и богослужения большое и малое получает достоинство и привязывает к себе православный народ по мере своей древности. Можно утвердительно сказать, что в противность прочим мирским делам совершенствование церковных установлений должно состоять в возвращении к первым векам христианства, а не к удалению от них. В этом отношении Греческая Церковь имеет неотъемлемое преимущество, купленное, может быть, ее угнетенным положением: преимущество древности и самого крайнего стремления к сохранению древних обычаев. Так, например, в духовном пении она заботится только о том, чтобы напевами не заглушать ни одно слово молитвенных песней; еще в недавнее время появились особые Патриаршие послания о воспрещении вводить Венский напев в греческих церквах. В других подробностях, при чтении Евангелия, при малом и большом входе, Греческая Церковь также сохранила древность, которая дорога нашим поклонникам. Посему нет никакой причины нам в Иерусалиме выставлять на вид наши богослужебные особенности, тем более что в настоящее царствование и в самой России, к отраде всех православных, мы стремимся заменить в музыке и живописи западные новизны восточною трезвенностью.

Сверх того мысль о построении нового благолепного храма, кажется, не вполне согласуется с мыслями и чувствами, которые влекут поклонников к земле смирения и Гробу Искупителя. Не перетолкуется ли сие как нашими западными врагами, так и нашими соплеменниками, при настоящем возбуждении страстей, знамением некоторой отдаленности от общего корня всей Вселенской Церкви? Мысли сии, если бы оне были и ошибочны, так тесно связаны с соображениями чисто церковными, что, без сомнения, признано будет членами Комитета необходимым испросить предварительно по этим предметам мнения митрополитов, если не всех, то, для сокращения времени, Московского и С. Петербургского» 72. [428]

Новый начальник Духовной Миссии иеромонах Леонид 23 сентября 1863 года представил обер-прокурору Святейшего Синода князю С. Н. Урусову докладную записку по вопросу о том, что «необходимо для духовного и материального устройства Иерусалимской Миссии». В этой записке мы находим весьма много важных мыслей и характеристик для уяснения последующих печальных событий в этой Миссии. Вот ее дословный текст:

«1. Для устройства Миссии в духовном отношении существенно необходимо переменить наличный состав оной, как вовсе не соответствующий своему назначению.

В настоящее время Миссия состоит из трех членов: двух иеромонахов, одного иеродиакона и 6 певчих 73. Наличные члены Миссии, удовлетворяя не вполне своему назначению в духовно-нравственном отношении, вовсе не имеют тех способностей для служения в Миссии, которые составляют существенную необходимость для членов малой общины, долженствующей, по силе обстоятельств, нравственно и материально держать себя изолированно как от иноверцев (католиков и армян), так и от единоверцев (греков) и, что всего труднее, от самой той среды, которой должна служить духовно, разумея среду наших паломников; об испорченности же этой среды довольно всем известно из официальных и частных сведений. При таком положении, очевидно, что чем члены Миссии более будут сближены нравственно между собою, тем и дело Миссии пойдет успешнее, а этого-то сознания и единства не достает нынешней Миссии, составленной из лиц разнородных и собранных совершенно случайно, без должного внимания к их внутренним достоинствам и внешним способностям. От этого и произошло, между прочим, то, что Духовная Миссия, в которой положено по штату быть шести певчим, ныне не имеет вовсе певчих в прямом смысле этого слова 74, на что справедливо сетуют посетители святых мест, а некоторые заявляли о сем и печатно.

2. Относительно материальных нужд Миссии, по близкому знакомству с местными (лист 4) обстоятельствами, можно бы сказать многое, но, при недостатке финансовых средств, необходимо ходатайствовать лишь о том, чтобы и для новой Миссии был сохранен настоящий бюджет ее.

При известной и ежегодно увеличивающейся в Иерусалиме дороговизне первых жизненных потребностей, при необходимости выписывать многое из России, для начальника Иерусалимской Духовной Миссии не представляется возможным удовлетворять из личного жалованья неизбежные расходы представительства, как-то: ежедневный прием туземных посетителей, сопряженный по восточному обычаю с угощением каждого, содержание лошади и саиса, наем лошадей для членов Миссии и певчих при встречах и проводах Патриарха и др. значительных особ и путешественников, поездка для служения и посещения окрестных святых мест, канцелярские расходы [429] и отправка корреспонденции до Яффы и, наконец, неизбежные бакшиши — подарки за всякую услугу, большую и малую. На все это Преосвященный Кирилл имел в своем распоряжении кроме 3.500 руб. жалования особые суммы. Консул же получает добавочное содержание от Палестинского Комитета в 2.500 руб. серебром. Ввиду вышеупомянутых издержек, вынуждаемых особенностью местных обстоятельств и предзанятым положением начальника Миссии в Иерусалиме в отношении представительства, необходимо к жалованию начальника Миссии добавить особую сумму (500 руб. серебром) на «экстренные надобности», чем хотя отчасти покроются те издержки.

Таким образом, нынешний бюджет Миссии (14.650 руб.) может быть распределен между членами оной в следующем виде:

Начальнику Миссии Архимандриту жалование   2.000 руб.
На экстренные надобности                                        500 руб.
2 иеромонахам (по 1000 рублей)                            2.000 руб.
иеродиакону                                                                500 руб.
Драгоману из местных христиан                              600 руб.
6 певчим вольнонаемным, каждому по 500 руб.   3.000 руб.
Наемному пономарю из монашествующих             300 руб.
На наем прислуги                                                       500 руб.
На содержание церкви                                             1.000 руб.
На общий стол 75 для начальника Миссии            1.000 руб.
иеромонахам и 1 иеродиакону по 500 руб. каждому, а драгоману и 6 певчим по 250 руб. каждому, всего                       4.250 руб.
Всего                                                                          14.650 руб.

3. Относительно певчих должно заметить: опыт и время показали, что в Иерусалимской Миссии, при условии ежедневной службы для богомольцев, невозможно в выборе певчих достигнуть той свойственной цели (с которой положено было по штату иметь певчих из студентов) 76 без увеличения численного состава Миссии. А как по финансовым затруднениям о сем не может быть и речи, то в настоящем случае остается лишь содержать при Миссии хор певчих из шести положенных по штату человек, которые бы по своему выбору удовлетворяли существенно двум главным условиям: были люди благонадежные по поведению, хорошие певчие по голосам и знанию пения. Собрать певчих исключительно из монашествующих, хотя было бы весьма желательно (лист 6) это, но представляет непреодолимые затруднения, если принять во внимание, как наши иноческие обители дорожат хорошими певчими и с каким трудом образуют и поддерживают свои небольшие хоры. По всем этим соображениям возможно лишь одно: не выходя из пределов штатного содержания, составить для новой Миссии небольшой хор из шести (вольнонаемных) певчих. [430]

Время и опыт также доказали, что каков бы ни был состав певчих, они, как лица, не составляющие собственно Миссию, а лишь принадлежащие к ней по необходимости, должны быть отличены от членов Миссии и по личным своим правам так, чтобы увольнение неблагонадежных и неспособных и замещение их новыми (из среды богомольцев) зависело бы непосредственно от начальника Миссии, не заставляя его прибегать к продолжительной о сем переписке. В видах же поощрения одних и побуждения других не излишне также было бы предоставить начальнику Миссии право распределения между певчими содержания по степени способности и усердия каждого, равно также и штрафовать за небрежение к своим обязанностям единовременными вычетами из жалованья (с возвращением удержанного по исправлении). Одним словом, необходимо вменять в обязанность начальнику Миссии содержать при оной не менее положенного числа певчих, с отпуском положенной на содержание их штатной суммы (4.500 руб.) в его полное распоряжение, с правом как самого распределения между ними этой суммы, так и увольнения и замещения одних лиц другими по его личному усмотрению. Через это кроме нравственной гарантии относительно того, чтобы поведение певчих (будут ли они состоять из монашествующих или из светских лиц) не бросало невыгодного света собственно на Миссию, приобретается еще и та выгода, что при таких условиях увольнение оказавшихся неспособными или неблагонадежными не будет на будущее время сопряжено ни с какими издержками для правительства; необходимость вышеозначенной меры сознавал и Преосвященный Кирилл, о чем и входил с представлением к Министру иностранных дел 17 ноября 1860 года, в коем, между прочим, писал: «для избежания затруднений, какие встречал я доселе продолжительной перепиской о членах Миссии, я бы осмелился просить себе права менять по крайней мере певчих и заменять по нужде новыми лицами, не дожидаясь особых разрешений начальства».

4. Для ограждения материальных интересов Миссии необходимо устранить потерю, проистекающую от нынешнего порядка высылки ей жалования не звонкою монетою, а векселями, причем Миссия теряет от 10-15% из суммы, назначенной на содержание, что при дороговизне первых потребностей жизни в Иерусалиме не может быть не ощутительным.

При отправлении к месту служения нужно предоставить и ныне те же самые средства и пособия на необходимые издержки, какие получали члены прежней Миссии, согласно со сметою единовременных издержек по отправлению Духовной Миссии в Иерусалиме Высочайше утвержденною в 30 день марта 1867 г.» 77.

Записка о лицах, из которых предполагается образовать Иерусалимскую Миссию нового состава. [431]

I. Члены Миссии:

а) иеромонахи

1. Смоленского Архиерейского Дома иеромонах Иоанн, родом из дворян, по фамилии Бойко, пользуется особою доверенностью и личным расположением Преосвященного Антония и с духовной стороны известен мне лично по своим способностям и нравственным свойствам. Если Бог благословит, желал бы приготовить из него преемника себе по Иерусалимской Миссии, который мог бы заменить меня в случае болезни, смерти, отозвания и по т. п. случайным обстоятельствам, а в настоящее время, кроме служения, будет помогать мне в письменных занятиях и употребляться для поручений по внешним делам Миссии духовно-политического характера. Имею уведомление телеграммою из Смоленска, что Преосвященный Антоний на служение Миссии благословляет его.

2. Задонского Богородицкого монастыря иеромонах Гедеон известен мне лично как по своим нравственным качествам, так и по способностям, существенно необходимым для Миссии по ее ограниченному составу: он знает хорошо Церковный Устав, по распорядительности и хозяйственной части может заведывать общею трапезою Миссии, быть духовником для богомольцев и надзирать за благочинием в самом доме Миссии, где предполагается помещать богомольцев из белого духовенства и монашествующих. Относительно о. Гедеона имею сведения, что если он будет удостоен от Св. Синода назначения в члены Миссии, то он примет беспрекословно изъявление о нем воли Божией.

б) иеродиакон

3. Козельской Введенской Оптиной Пустыни иеродиакон Досифей был бы полезен Миссии в оной, весьма ответственной по местным обстоятельствам, должности ризничного, к чему имеет особую способность и подготовку; по нравственным своим качествам известен мне с отличной стороны. Относительно назначения имею сведение, что если будет удостоен онаго Святейшим Синодом, примет беспрекословно и притом с удовольствием, ибо был предназначаем и в первую Миссию Преосвященным Поликарпом.

4. Состоящий при С. Петербургской Духовной Академии иеродиакон Арсений, бывший в числе членов Иерусалимской Духовной Миссии до 1860 г., мог бы быть полезен Миссии знанием церковной службы на греческом языке, особенно при частых общих служениях с греками, которые, в видах церковного общения, успели обучить своих иеродиаконов службе на славянском языке, ожидая того же взаимно и от нас. Способен также вести счетную часть по общему хозяйству Миссии. По любви к св. местам, прося меня принять его в число членов Миссии, о. иеродиакон Арсений обещает исправить некоторые, бросающиеся в глаза, недостатки, или, лучше сказать, странности, которые, по моему замечанию, проистекают от [432] недостатка правильного руководства в начале его иноческого пути и потому легко могут быть исправлены при желании подчинить себя этому руководству на будущее время, на что о. Арсений изъявляет полную и искреннюю готовность. Вообще же он известен мне за человека скромного и способного к занятию языками.

Сверх того прошу позволения взять с собою в Иерусалим для состояния при мне келейником известного мне лично по своим способностям и нравственным качествам рясофорного монаха Гавриила, имеющего увольнительный вид из Иркутского Архиерейского Дома, каковой вид для перемены на другой для поклонения св. местам при сем представить честь имею.

II. Певчие:

Для составления певческого хора я пригласил пять вольнонаемных певчих и для управления ими в качестве регента из придворных певчих Сергея Вознесенского с званием псаломщика и предоставлением ему по службе тех прав и преимуществ, которыми пользуются псаломщики других наших заграничных Миссий.

При таком составе певческого хора (из певчих, в числе которых один с званием псаломщика будет регентом) я надеюсь на первое время, до поступления в ведение Миссии обширного Троицкого собора, не затрудняться исправлением соборных ежедневных богослужений и доставить нашим богомольцам утешение услаждать свое религиозное чувство стройным и благоговейным пением при правильном и неспешном чтении.

Примечание. Означенные в сей записке (л. II) лица принадлежат к след, епархиям: иеромонах Иоанн — к Смоленской (при Архиерейском Доме); иеромонах Гедеон — к Воронежской (в Задонском Богородицком монастыре); иеродиакон Досифей — к Калужской (Козельской Оптиной Пустыни); рясофорный послушник Гавриил — к Иркутской епархии; иеродиакон Арсений (в С. Петербургской Духовной Академии); певчий Сергей Вознесенский находится здесь (в С. Петербурге).

Если поименованные лица будут удостоены назначения в Миссию, то я предполагал бы отправить их из места настоящего их пребывания прямо в Одессу, где, соединясь с начальником Миссии, они отправятся вместе с ним в дальнейший путь.

В заключение имею честь присовокупить, что дальнейшее пребывание в Иерусалиме прикомандированного к Миссии профессора Левинсона, по отношению к Миссии, более чем бесполезно по известным конфиденциально причинам, с чем также согласно Министерство иностранных дел».

Другая записка от того же числа отца Леонида касалась хора певчих для Миссии и, в частности, назначения регента этого хора С. Вознесенского «с правами и преимуществами коронной службы». [433]

«Имея в виду, — говорится в этой записке, — что одна из причин неудовлетворительного состояния нынешнего певческого хора при Иерусалимской Духовной Миссии состоит в том, что хор этот не имеет такого регента, который бы как по знанию искусства пения, так и по своему благонравию мог бы руководить ими в обоих этих отношениях, я, для восполнения сего недостатка, пригласил на служение в Иерусалимскую Миссию нового состава, для управления хором певчих, придворной певческой капеллы певчего Сергея Вознесенского из духовного звания, кончившего курс наук в Московской Духовной Семинарии, который известен мне с отличной стороны как по своим познаниям в пении, так и по примерному благонравию, через что он может иметь нравственное влияние на остальных певчих. Соглашаясь по моему приглашению поступить на службу в Иерусалимскую Духовную Миссию, для чего он предварительно должен был выйти и вышел в отставку из хора придворных певчих, С. Вознесенский с своей стороны предъявил лишь одно условие: чтобы он, состоя в Миссии, продолжал пользоваться правами и преимуществами коронной службы. А посему, имея в виду ту пользу, которую может принести нашей Миссии приобретение для управления хором певчих столь искусного и благонравного регента, я считаю своим долгом усерднейше просить о зачислении г. Сергея Вознесенского на службу Миссии с званием псаломщика и с предоставлением ему тех прав и преимуществ, какими пользуются псаломщики других наших заграничных Миссий. Бумаги, представленные г. Вознесенским вместе с его прошением о зачислении на службу Иерусалимской Духовной Миссии при сем представить честь имею» 78.

Назначение в состав Миссии регента, окончившего курс Московской Духовной Семинарии Сергея Вознесенского, по штату не положенного, вызвало со стороны отца Леонида ходатайство перед Палестинским Комитетом о назначении ему содержания 600 руб. жалованья, 250 руб. столовых с выдачею ему вперед из этого содержания 150 рублей из средств сего Комитета. Несмотря, однако, на то, что Б. П. Мансуров находил, что «благоустроенный хор певчих составляет один из тех предметов, коими наши паломники дорожат всего более, и что это дело прямо входит в разряд мер, касающихся улучшения быта православных поклонников в Иерусалиме», тем не менее ходатайство отца Леонида не было уважено Комитетом, не было уважено ввиду резолюции от 26 сентября 1863 года Председателя его статс-секретаря Головнина следующего содержания: «Вследствие известного Высочайшего положения, в котором ясно выражено, что Палестинский Комитет есть учреждение временное, об управлении коего следует составить соображение по окончании иерусалимских построек, я не считаю вправе разрешать расходы постоянные, которые должны повторяться ежегодно» 79. Выдано было из Комитета лишь 150 руб. г. Вознесенскому «в счет платы по найму его с 1 сентября», [434] причем и эта выдача была мотивирована тем, что г. Вознесенский «как регент, должен был отправиться в Иерусалим ныне же и по необходимости воспользоваться возможностью взять в эту должность надежное лицо» 80. Обратное нечто произошло в Комитете, когда отец Леонид возбудил вопрос о назначении единовременных средств на отправку в Иерусалим певчих и членов Миссии. Несмотря на согласие Председателя Комитета принять эти расходы на его счет, Б. П. Мансуров известил князя С. Н. Урусова, что «на суммы Комитета не могут быть отнесены расходы на путевые издержки членов Духовной Миссии и что Комитет может принять на себя только такие расходы, которые прямо относятся до улучшения быта православных поклонников в Палестине и до устройства возводимых там русских зданий» 81. Чтобы выполнить данное отцу Леониду обещание, Председатель Комитета, министр народного просвещения, отношением от 28 августа 1863 года за № 794 на имя министра финансов Рейтерна, после всеподданнейшего доклада, известил, что Государь Император «разрешить соизволил выдать иеромонаху Леониду на сей предмет единовременно 5.000 руб. из Государственного Казначейства в том случае, если министр финансов признает это возможным», причем указал даже и источник для сего — из остатков сумм (110, 119 р. 43 к.), предназначенных на открытие Новороссийского Университета, отложенное в 22 день августа месяца «до будущего года». Министр финансов 31 августа выразил свое согласие. 11 ноября письмом на имя Б. П. Мансурова отец Леонид, извещая о том, что он «должен немедленно приготовиться к отъезду, а потому имеет надобность в деньгах как лично для себя, так и для певчих» 82, просил выдать эти деньги, которые и были получены отцом Леонидом. Все вышеуказанные предположения и ходатайства отца Леонида, согласно определению Святейшего Синода от 21 октября — 1 ноября с. г, за № 2481, были доведены Обер-Прокурором Святейшего Синода до Высочайшего сведения и в 18-й день ноября месяца удостоились Государя Императора утверждения с тою, однако, разницею, что на отправление в Иерусалим новых членов Миссии и на отозвание прежних назначено 8.000 руб., «на основании Высочайшего повеления 22 декабря 1862 г. по равной части на счет сумм, ассигнованных на экстраординарные расходы по духовному ведомству и на суммы из Государственного Казначейства» 83.

В ноябре 1863 года архимандрит Леонид перед Палестинским Комитетом ходатайствовал о назначении из сумм его 1) от 1.000 до 1.500 руб. на содержание вновь устроенной церкви, ризницы, помещения ее и на наем пономаря и церковных сторожей, 2) об увеличении на 500 руб. сумм на наем прислуги и на содержание дома Миссии, 3) о высылке одного или двух комплектов облачений и о пополнении старых комплектов, 4) о приобретении второго напрестольного Евангелия для ежедневного употребления, креста напрестольного, купели, брачных венцев и полного круга богослужебных [435] книг. Члены Комитета, «приняв во внимание, что в распоряжении отца архимандрита Леонида находятся суммы, отпускаемые ежегодно от Ея Императорского Величества Государыни Императрицы для удовлетворения различных нужд Духовной Миссии (главным образом для выдачи пособий бедным туземцам и их храмам), отказали в средствах на содержание храма и улучшения ризницы, наем пономаря и церковных служителей, предоставив ему делать <это> на сумму, собирающуюся из кружечного сбора», а ходатайство о новых ризах и церковной утвари повергнуть на всемилостивейшее усмотрение Государыни Императрицы через ее секретаря г. Морица, а круг богослужебных книг просить безмездно через обер-прокурора Святейшего Синода князя Урусова у Святейшего Синода» 84.

В тех же видах «существенно необходимого» улучшения материального быта Русской Духовной Миссии в Иерусалиме отец Леонид поднял вопрос перед Министерством иностранных дел о том, чтобы деньги на содержание Миссии высылались в Иерусалим не векселями, а звонкою монетою и что расходы по пересылке и страхованию этой монеты он признает выгоднее Миссии принять на бюджет ее, чем «те потери, которые она несет при размене векселей у местного банкира-монополиста». Пересылка на общих основаниях может совершаться чрез пароходы Общества пароходства и торговли 85. Но, несмотря на согласие Министерства, дело это, как увидим ниже, осталось без исполнения на практике и деньги по-прежнему посылались векселями.

Продолжая заботы об устроении дел вверенной его попечению и руководству Миссии, отец Леонид возбудил 7 мая 1864 года и вопрос об учреждении при Миссии «первоначального училища для бесплатного обучения местных туземцев грамоте с назначением наставником при оном состоявшего певчим при означенной Миссии студента Крылова», коего он предполагал было возвратить на родину. Свои соображения по этому вопросу весьма обстоятельно изложил отец Леонид в особом представлении в Святейший Синод, заслушанном в заседании 19/28 августа 1864 года.

«В инструкции, присланной мне от Святейшего Синода, между прочим, сказано, — говорится в этом представлении, — что в числе мер к успешному действию на туземное, большею частью бедное и угнетенное, народонаселение, для его просвещения, бесплатное обучение его детей грамоте, без сомнения, было бы мерою самою лучшею и наиболее надежною, но, к сожалению, такого училища при нашей Миссии еще не заведено; посему рекомендуется начальнику Миссии войти в соображение на месте, не может ли быть открыто при Иерусалимской Миссии подобное училище, на каких началах, в каком размере и каких потребовало бы оно на свое содержание ежегодных издержек, и свои по сему предмету предположения представить г. обер-прокурору Святейшего Синода <...> [436]

Для осуществления выраженного здесь желания Святейшего Синода необходимо, — по мнению архимандрита Леонида, — прежде всего озаботиться приобретением учителя, русского по происхождению и православного по вере, который, при практическом знании туземных (арабского и греческого) языков, соединял бы способность к школьному обучению на сих языках детей туземцев начальным предметам народных школ: чтению, письму, Закону Божию, счетоводству и церковному пению. Найти такого учителя готового и согласить его ехать в Иерусалим трудно и дорого, а приготовить — надобно время и средства.

В настоящее время в составе прежней Миссии лично известный ему, архимандриту Леониду, и удовлетворяющий всем необходимым для сего условиям человек — студент семинарии Иван Крылов, который, как певчий, не приносит Миссии никакой существенной пользы при весьма слабом голосе, неспособен и для громкого церковного чтения, по врожденной застенчивости, но к учительской должности весьма способен, восточные языки (арабский и греческий) знает хорошо и поведения доброго и честного. А как об отчислении его вместе с прочими певчими из состава Миссии состоялось ходатайство начальника Миссии единственно оттого, что при ограниченном числе певчих (6 человек) при ежедневной службе положительно невозможно содержать в числе певчих хотя одного человека, не удовлетворяющего главным условиям: отчетливому знанию церковного пения и чтения и готовности исключительно посвятить себя этому занятию, то ныне, усмотрев из преподанной Инструкции (л. 185), что желание Святейшего Синода о заведении при Миссии первоначальной школы не может быть осуществлено иначе, как заблаговременным приобретением для оной способного и благонадежного учителя, архимандрит Леонид ходатайствует, дабы благоволено было студента Крылова, как уже отчисленного от Миссии, во внимание вышеизложенных причин, оставить при оной сверх штата для заведения первоначальной школы, в звании смотрителя и учителя оной: 1) с сохранением по службе тех прав и преимуществ, которыми он пользовался доселе в звании штатного певчего Миссии, 2) с присвоением ему того самого содержания, которое он получал доселе по званию певчего, т. е. 500 руб. жалованья и 250 руб. оклада, который получал из сумм Духовного ведомства состоявший при Миссии для учебных занятий профессор Левинсон, 3) на заведение и ежегодное содержание первоначальной школы в таком размере, какой по местным обстоятельствам признан будет возможным и удобным, назначить остальные 750 руб. (из того же вышепоказанного оклада Левинсона) <...>

К сему начальник Миссии присовокупляет, что на Востоке заведение школы не ограничивается одним внешним ее устройством и приглашением родителей посылать их детей в новоустроенную школу, но состоит главным образом в привлечении детей бедных [437] родителей к бесплатному обучению путем материальных пособий их бедным семействам, почему при всех местных школах: греческой, православной, католической, протестантской и армянской — имеются кухни, снабжающие детей даровою пищею, которую они по выходе из классов уносят с собою домой и делят там со своими бедными родителями, братьями и сестрами, избавляя тем свои семейства от труда заботиться о дневном пропитании. Сверх того ученики каждой из этих школ получают от оных бесплатно все учебные пособия и в виде поощрения и конкуренции с другими частые подарки, имеющие целью также обеспечение главных материальных нужд их и их семейств: т. е. денежные пособия или вещи — белье, платье и т. д. Посему означенную выше сумму на ежегодное пособие школ — 750 руб. — еще нельзя считать вполне достаточною, она может лишь послужить к тому, чтобы положить начало будущей школе, развитие и успех которой будет зависеть от той нравственной и материальной поддержки, в которой, вероятно, не откажут ей люди, сочувствующие высокой цели, выраженной в желании Святейшего Синода о заведении подобной школы, потребность которой действительно давно ощущается туземным православным населением. До получения решения Святейшего Синода касательно сих предположений, на случай одобрения оных, для избежания излишних издержек для казны, начальник Миссии намерен пригласить студента Крылова отсрочить свой отъезд из Иерусалима; если же он будет оставлен при Миссии, то сумма, назначенная ему на путевые издержки (400 руб. серебром) может быть зачтена ему в полугодие прошлого, 1864 года».

Примечание. Из дел Хозяйственного Управления видно:

1) бывшему ординарному профессору С. Петербургской Духовной Академии, надворному советнику Левинсону, состоявшему при Иерусалимской Миссии, положено было содержание в количестве 1.500 рублей из специальных средств Духовного ведомства;

2) Высочайшим Его Императорского Величества повелением, последовавшим в 20-й день июля 1864 года, разрешено производить профессору Левинсону за свыше чем 24-летнюю усердную его службу и особые труды, подъятые им для пользы Церкви и духовного просвещения, пенсию по 1. 000 рублей серебром в год из духовно-учебного капитала <...>

Хозяйственное управление, принимая в соображение: 1) что за назначением профессору Левинсону 1.000 рублей в пенсию, от прежнего жалованья его остается всего 500 руб., между тем как начальник Миссии просит о ежегодном отпуске на содержание училища 1.500 руб. и притом сумму эту он признает недостаточною; она может служить, по его мнению, только для начала школы; 2) что при ограниченности средств успех школы может быть сомнителен, а закрытие ее впоследствии, после учреждения, произвело бы более [438] неблагоприятное впечатление нежели несуществование; и 3) что в Иерусалиме существует уже православная греческая школа, — полагает: предположение об устройстве школы при Миссии отложить до более благоприятных обстоятельств, но, в видах поддержания нравственного влияния Миссии, из остающихся от содержания профессора Левинсона 500 руб. предоставлять часть, в виде единовременного пособия, существующей уже греческой православной школе, по представлениям каждый раз начальника Миссии <...>

Предположение об учреждении в Иерусалиме училища для бесплатного обучения детей бедных было сообщаемо на рассмотрение Палестинской Комиссии и выраженное по сему предмету мнение членов Комиссии вполне согласно с изложенным здесь заключением Хозяйственного Управления, а посему Святейший Синод оставил это предположение без уважения» 86.

Другое ходатайство отца архимандрита Леонида о высылке для Миссии полного круга богослужебных книг из 117 наименований (в том числе Миней месячных) на сумму 114 руб. 93 коп., позаимствованных из бывших в наличности сумм в количестве 318 руб. 89 коп. «за подносные книги Членам Императорской фамилии, назначенных, по Высочайшему повелению, для снабжения книгами православных церквей в турецких владениях» было уважено Святейшим Синодом, так как Хозяйственное Управление при Святейшем Синоде «по неимению в виду других источников» признало законным отнести расход именно на эти средства 87. Заключение это Хозяйственного Управления тем более странно, что отец Леонид 22 августа 1863 года подавал «Список книг (славянской печати), которые желательно бы иметь в распоряжении начальника Иерусалимской Духовной Миссии для раздачи нашим единоверцам славянского языка, посещающим ежегодно Святой Гроб в числе 7000 человек и более», в Палестинский Комитет, который не нашел для его удовлетворения средств и получил на себе помету руки Б. П. Мансурова: «Иметь в виду, когда будут необходимые деньги» 88. Наименований в этом списке значилось 24 и среди книг, между прочим, названы: «Первое учение отрокам», «Начальное обучение человека», епископа Димитрия Ростовского — 20 книжек, св. Тихона Задонского и Воронежского 12 книжек, «Цветы из сада» св. Ефрема Сирина, св. Геннадия о вере, «Начатки христианского учения», «О должностях христианина» св. Тихона, «Слово о исходе души», «Алфавит духовный» и разные богослужебные книги и последования.

16 марта 1864 года, по указу Святейшего Синода, был возбужден вопрос об увольнении со службы вместе с прочими прежними членами Миссии и сверхштатного драгомана Миссии Фадлалы Саруфа, в 1862 г. награжденного чином коллежского регистратора 89, но архимандрит Леонид признал его службу в Миссии полезною и просил оставить его на прежнем месте и в письме на имя Н. П. Игнатьева от [439] 24 июня 1865 года аттестовал его с отличной стороны. «Я, — писал архимандрит Леонид, — по долгу совести должен сказать, что г. Саруф делает свое дело честно и ведет себя совершенно прилично, занимаясь в свободное время своими учеными трудами 90.

Пока формировались штаты новой Миссии и изыскивались меры к духовному и материальному улучшению быта ее, в Министерстве иностранных дел и в Святейшем Синоде вырабатывались новые инструкции для начальника ее с тем, чтобы точнее очертить круг его обязанностей по отношению к управлению Миссией, в отношении к Патриарху, туземному арабскому духовенству и населению, к русскому консулу и к русским паломникам. Инструкции эти надолго оставались руководящими для начальников Миссии, а посему естественно ближе познакомиться с их содержанием в полном объеме. Нам неизвестен автор инструкции Министерства, но составление инструкции Святейшего Синода принадлежит митрополиту Киевскому Филарету, а замечания на нее принадлежат перу митрополита Московского Филарета и некоего П. И. Соломонова.

Февраля 27-го дня 1864 года <за> № 686 была выпущена инструкция начальнику Духовной нашей Миссии в Иерусалиме архимандриту Леониду из Министерства иностранных дел и в ней говорится: «По случаю назначения Духовным Начальством Вашего Высокопреподобия начальником нашей Д. Миссии в Иерусалиме Министерство считает нужным, в дополнение к тем указаниям, которые будут Вам преподаны от Св. Синода, объяснить, в чем, по его мнению, будет заключаться круг возлагаемых на Вас обязанностей.

По распоряжению Правительства забота о новых постройках для обеспечения приютов нашим богомольцам, как надзор за всеми возведенными для этой цели зданиями, а также и попечение о материальных нуждах богомольцев, возложены на особых лиц по усмотрению Палестинского Комитета. Императорское Консульство, по самому существу своих обязанностей, сносится с местными властями, заботится о безопасности и интересах наших подданных, разрешает возникающие между ними споры и т. п. Затем круг действий Духовной Миссии заключается, кроме отправления богослужения и удовлетворения духовных нужд наших подданных, равно как и тех православных всех народностей, которые обратились бы для сего к начальнику или членам Миссии, в поддержании дружественных сношений с местным духовенством, в передаче по принадлежности присылаемых из России пожертвований, а также и в содействии нашему Консульству в тех случаях, когда оно обратится к посредству Миссии.

К сему Министерство Иностранных Дел долгом считает присовокупить, что, по мнению оного, посредством благоразумного распределения предоставляемых в распоряжение Миссии пожертвований, Ваше Высокопреподобие можете удобно поддерживать добрые [440] отношения к православному духовенству и вообще к православным, вникать в истинные нужды наших единоверцев, оказывать благосклонное содействие к устранению и прекращению тех враждебных отношений, которые, к сожалению, часто возникают между Греками, Армянами, Арабами, Сирийцами и прочими. При этом Вам необходимо неуклонно стараться, чтобы Ваши действия не возбуждали подозрения и ревности высшего Греческого Духовенства и не имели бы вида какого-либо вмешательства в их права.

В тех случаях, когда Ваше Высокопреподобие будете нуждаться в каких-либо распоряжениях местных властей, Вам следует обращаться с просьбою о том в наше Консульство, которое не преминет, по мере возможности, удовлетворять Ваши ходатайства.

Если Св. Синоду угодно будет принять во внимание Ваше ходатайство о снабжении Миссии книгами духовного содержания для продажи их церквам и училищам, равно как и частным лицам, по уменьшенной цене, то это даст Вам новое средство следить за развитием православных школ и входить в дружественные сношения с местным духовенством и с нашими единоверцами».

Вице-канцлер князь А. Горчаков
Директор Генерал-Адъютант Игнатьев

УКАЗ ЕГО ИМП. ВЕЛИЧЕСТВА. ИЗ СВ. ПРАВ. СИНОДА
НАЧАЛЬНИКУ ИЕР. ДУХОВНОЙ МИССИИ АРХИМАНДРИТУ ЛЕОНИДУ, № 1143.

«По указу Е. И. Величества, Святейший Правительствующий Синод по поводу отправления Духовной Миссии нашей в Иерусалим приказал: снабдить Ваше Высокопреподобие следующею инструкциею:

1. По избранию Св. Синода вверяется Вам начальство над Духовною Миссией, в Иерусалиме находящеюся.

2. Существо возлагаемых на Вас по сему званию обязанностей в главных чертах изъяснено в инструкции, Высочайше утвержденной по докладу Министерства Иностранных Дел 21 декабря 1863 года.

3. Не выходя из начертанного в оной круга действий Ваших по званию Начальника Иерусалимской Миссии, Вы должны неуклонно озаботиться о поддержании духовного единения с Иерусалимским духовенством и укрепления в нем чувств уважения, доверия и любви к Церкви Российской, как единоверной с Иерусалимскою.

4. К Вашей заботе относится также при удобном случае оказывать возможное в Вашем положении содействие Греческому Духовенству в борьбе с Римскою и Протестантскою пропагандами и в распространении между туземными племенами просвещения в духе православия. [441]

5. В числе мер к успешному действию на туземное, большею частью бедное и угнетенное, народонаселение, для его просвещения, бесплатное обучение детей его грамоте, без сомнения, было бы мерою самою лучшею и наиболее надежною; но, к сожалению такого училища при нашей Миссии еще не заведено; почему рекомендуется Вам войти в соображение на месте, не может ли быть открыто при Иерусалимской Миссии подобное училище, на каких началах и в каком размере, и каких потребовало бы оно на свое содержание ежегодных издержек, и свои по сему предмету предположения представить Господину Об. Прокурору Св. Синода.

6. Во время служения Вашего во Св. Граде Вы будете состоять в сношениях с находящимся там Имп. Росс. Консульством. Сохраняя в сих сношениях достоинство, духовному лицу приличествующее, Вы не оставите наблюдать притом должное единодушие и христианское согласие и не упустите из виду, что консул есть официальный представитель нашего Правительства в Иерусалиме и орган всех сношений с местными светскими властями.

7. Удовлетворение духовных нужд русских поклонников составляет один из главных предметов попечения Миссии. В сем отношении Миссия должна всем, ищущим ее покровительства и руководства, оказывать радушие, внимание и сочувствие; она, конечно, озаботится также доставлять русским поклонникам возможно частые случаи слышать на св. местах богослужение на славянском языке; желающим она сообщает в устных беседах сведения и изъяснения о всех местных обычаях, знание коих для паломника полезно или необходимо, и о всех св. местах, чествуемых христианами; желающим посещать св. места в сопровождении опытного спутника Миссия оказывает зависящее от нее возможное содействие.

8. Разделяя заботы о русских поклонниках с состоящими в ведении Вашей членами Миссии, Вы должны стараться духовными назиданиями, советами, внушениями и примерами собственной жизни располагать их к благоговейному образу поведения. В случае же если кто из поклонников, дозволив себе явно соблазнительную жизнь, презрит совершенно Ваши пастырские предостережения, Вам остается тогда предупредить о том доверительно консула.

9. При существовании в Иерусалиме иных вероисповеданий могут быть случаи встреч с лицами, принадлежащими к оным. Желательно, чтобы в сих и других случаях иноверное духовенство выносило убеждение, что Российская Церковь, заботясь о непреложном сохранении своей первобытной чистоты и целости, не перестает питать ко всему христианскому миру те возвышенные чувства любви, участие и веротерпимости, которыми издревле красуется история России.

10. В порядке внутреннего управления Миссия наблюдает правило, что, в случае отсутствия куда-либо или тяжкой болезни начальника Миссии, заведывание имуществом оной и начальство над [442] состоящими при Миссии переходит к старшему по нем, если по какому-либо особенному распоряжению высшего Духовного Начальства не будет назначено особое духовное лицо.

11. Вам, как начальнику Миссии, поручается наблюдение за поведением состоящих при оной лиц, распределение между ними обязанностей и занятий и вообще руководство их, почему на Вашей обязанности лежит устранять возникающие между ними неудовольствия, если бы таковые случились, разбирать их жалобы и производить беспристрастное законное удовлетворение.

12. В порядке высшего управления Миссия состоит в ведении Св. Синода, пользуясь в нужных случаях содействием Министерства Иностранных Дел...

13. Соответственно сему Начальник Миссии в случаях, превышающих его власть, разрешения и распоряжения получает от Св. Синода.

14. Начальник Миссии с своей стороны в означенных случаях входит в Св. Синод донесениями и представлениями.

15. По вступлении в управление Миссиею Вы должны представить Св. Синоду подробные описи всего принятого Вами имущества Иерусалимской Духовной Миссии, донося затем в конце года об изменениях в имущественных описях, если таковые изменения последуют.

16. В течение пребывания Вашего в Св. Граде Вам поручается собирать, по мере возможности, сведения о ходе церковных дел, о религиозных движениях и всяком примечательном в церковном отношении событии на Востоке и своевременно представлять оные чрез посредство г. Синодального Обер-Прокурора. Сим же порядком представляются Вами сведения о тайных проделках иноверных пропаганд, коль скоро они каким-либо путем Вам сделаются известны, о чем Вы должны тщательно заботиться, угрожающих опасностью совращения чад Церкви Православной, и о мерах, какие, по Вашему мнению, необходимы к ослаблению или разрушению оных, и вообще о всем, что в тесном кругу Вашего управления и в разноплеменной среде, Вас окружающей и к Вам соприкасающейся, будет происходить сколько- нибудь или почему-либо замечательного, но такого, что, по свойству своему, не может войти в официальное донесение Св. Синоду.

17. По прошествии каждого года Вы должны представлять Св. Синоду отчет по управлению вверенной Вам Миссии. В состав сего отчета должны входить сведения о составе Миссии и ее действиях с указанием последствий деятельности Миссии; о числе русских поклонников; о пожертвованиях, посылаемых в Миссию как на ее нужды, так и на нужды местных христиан и в пользу Святогробской казны.

18. К годовым отчетам, в виде особых приложений, присоединяются сведения о составе лиц Греческого Духовенства и иноверных [443] миссий, об отношении их к нашей Миссии, о состоянии духовного просвещения в Антиохийском, Иерусалимском и Александрийском Патриархатах и т. п.

19. Равным образом, в конце каждого года Вами представляются Св. Синоду вместе с собственным формулярным списком таковые же о службе членов Иерусалимской Духовной Миссии, а также отчет в употреблении суммы, по штату отпущенной на Миссию.

20. В заключение всего, не излишне будет заметить вообще, что никакая инструкция не может и не должна обнимать всех случайностей, какие могут неожиданно встретиться в известной сфере действующему на пути его стремлению, иначе она слишком бы стеснила его свободу и во многих случаях повредила бы самому делу. Посему разумно действующий, имея в виду главную цель свою и путь к ней, в общих чертах обозначенный, может иное дополнить в ней и своим соображением, лишь бы только не уклоняться от цели, ему указанной, и не выходить из круга, ему предначертанного. Этим же правилом в нужных случаях можете руководствоваться и Вы. С при- писанием каковой инструкции, для надлежащего исполнения, и в потребных случаях руководства, Вашему В-ию и послать указ. Марта 23 дня 1864 г.

Обер-Секретарь Н. Сергиевский
Секретарь Мих. Никольский

Инструкция Святейшего Синода была дана ему при указе от 23 марта того же года за № 1143. Но отец архимандрит Леонид отлично понимал, что писанных инструкций, какими бы они ни были исчерпывающими и точно регламентирующими деятельность не автомата, а живого человека с здравым умом, горячим сердцем и твердою волею, — мало, а необходимо еще договориться и столковаться и с теми людьми, с которыми ему придется в своей деятельности встречаться постоянно и действовать, нередко уступая их взглядам и убеждениям. Ко времени водворения третьей Миссии в Иерусалиме Высочайше утвержденный Палестинский Комитет уже выполнил свою задачу, построил здесь предположенные богоугодные странноприимные здания. Августейший Председатель его великий князь Константин Николаевич получил назначение в Варшаву наместником Царства Польского и выбыл из Петербурга. В апреле 1864 года на смену Комитета появляется Высочайше утвержденная Палестинская Комиссия, состоящая при Министерстве иностранных дел. Членами ее, по Высочайшему указанию, были назначены, в качестве представителя от Министерства иностранных дел, директор Азиатского департамента, от Духовного ведомства — обер-прокурор Святейшего Синода или его товарищ, и хорошо осведомленный в иерусалимских делах Б. П. Мансуров. Председательство в Комитете было возложено на министра Народного просвещения Головина. Так как члены [444] Комиссии по своим сложным обязанностям не могли уделять много времени иерусалимским делам в Палестинской Комиссии, то фактическим распорядителем и вершителем этих дел и в Петербурге и даже в Палестине являлся Б. П. Мансуров, которого в Палестине прозвали «Мансур-пашою», а в Петербурге члены Комиссии большею частью писали в протоколах: «с мнением Б. П. Мансурова согласен. Такой-то». Естественно поэтому было отцу архимандриту Леониду перед отъездом в Палестину побеседовать с этим влиятельным членом Комиссии и получить от него необходимые указания по вопросам предстоящей своей деятельности. К этому его побуждало и личное знакомство с ним по первому своему пребыванию в Иерусалиме.

Но свидания и разговоры по вопросам иерусалимским мало принесли утешительного и отрадного для отца архимандрита Леонида. Это свидание убедило самым ясным образом, что для деятелей Палестинской Комиссии начальник Духовной Миссии в сане архимандрита, в котором счастливо сочетались и «строгое благочестие», и «твердость характера», и «уменье обращаться с русским простым народом», и «опытность в деле монастырского хозяйства», чего искали деятели Комитета в «докладной записке», поданной ими в Святейший Синод, с «ученостью, правильнее — с любовью к науке и с уменьем вынести условия общительности с иностранцами», благодаря знанию им языков французского, немецкого, английского, польского, отчасти греческого, латинского и сербского, что ставилось в условие предшественникам отца архимандрита Леонида Министерством иностранных дел, — все это было лишь одними красивыми словами, а на деле они, видимо, не были довольны новым выбором Высшим духовным начальством в начальники Миссии архимандрита Леонида и даже не стеснялись ему в глаза выразить это свое неудовольствие.

Об этих своих впечатлениях от бесед с Б. П. Мансуровым в Петербурге отец архимандрит Леонид живо вспоминал в письме к В. Н. Хитрово от 9 апреля 1879 года, когда дошли до него огорчительные слухи об уничтожении Иерусалимской Духовной Миссии, «хотя я, — писал архимандрит Леонид, — давно уже предвидел это, а потому и не мне быть подобно вам удивленным таким исходом сего дела. Всяк сад, его же не насади Отец Мой Небесный, искоренится (Мф. 15, 13). Вся же эта затея была делом рук человеческих и испорчена с самого начала. Сколько ни говорили о сем вчинателям дела, они ничего слышать не хотели, считали себя мудрее нас и продолжали портить дело, ими же начатое. Поставить начальника Миссии в подчинение безусловное консулам, зря назначаемым — была их основная мысль. Один из главных деятелей по палестинскому делу, с нервным негодованием на мои почтительные, но твердые и сильные доводы о невозможности построить на этом гнилом основании прочное здание, воскликнул: «Да, я вижу, что надо сделать. Прогнать [445] отсюда монахов (а я именно говорил, что надобно устроить бы странноприимные монастыри — мужской и женский) и назначить сюда попа с 12 человек детей — и тогда все будет хорошо». Ну вот, теперь к этому концу и сводится. Попомните мое слово, что и капеллан генерального консула из иеромонахов удержится недолго, и последнее слово мудрой программы исполнится буквально. Что же вы хотите с такими убеждениями? Не забудьте притом, что генеральное консульство будет продолжать одно, бесконтрольно распоряжаться суммами, собираемыми со всего русского народа через церкви, тогда как монастыри странноприимные могли бы содержаться с малою поддержкою от правительства сами, добровольными приношениями. Но кому до сего дело. Было бы дело устроено по известному шаблону, а до остального нет никому никакого дела. Суди, Господи, обидящим нас» 91.

В записке «О происшествиях, случившихся в Иерусалимской Духовной Миссии со времени возвращения консула», поданной в Святейший Синод в 1865 году, и в письме к митрополиту Филарету 20 августа 1866 года эта беседа с Б. П. Мансуровым передана в фразе довольно резкой: «я вижу, что в Иерусалиме тогда только пойдет хорошо дело, когда на вашем месте будет пешка» 92. Не обошлось без разговоров при этом и по вопросу об отношении начальника Миссии к нашим паломникам в Иерусалим, но, к удивлению, взгляды Б. П. Мансурова на этот вопрос более чем оригинальны, чтобы не выразиться сильнее. «Иерусалим, — говорил архимандриту Леониду Б. П. Мансуров, — все равно что Лондон и Париж, и потому, что бы ни делали в нем наши богомольцы, начальство духовное и гражданское может смотреть на это равнодушно» 93. Одним словом, не подлежит никакому сомнению, что собеседники произвели друг на друга весьма неблагоприятное впечатление и расстались с полным убеждением, что добра ждать в Иерусалиме от совместной их деятельности едва ли можно. Уже это одно немного хорошего предвещало архимандриту Леониду в его начинающейся самостоятельной службе в Иерусалиме в качестве начальника Миссии.

Из Петербурга архимандрит Леонид отправился в Иерусалим через Москву и Константинополь. В Москве он пожелал получить напутственное благословение от своего покровителя митрополита Филарета, который в молитвенную память архимандриту Леониду подарил молитвослов 1861 года с собственноручною надписью: «Даяй молитву молящемуся, Господи, даруй благоугодную Тебе молитву рабу Твоему, архимандриту Леониду, да обретет благодать пред Тобою и по благодати Твоей да ходит. В Москве. Марта 16. 1864 г.» 94.

Зная хорошо, что взгляды Б. П. Мансурова разделяются и иерусалимским консулом А. Н. Карцевым, как главным проводником всех распоряжений бывшего Палестинского Комитета и нарождающейся Палестинской Комиссии и притом лицом, пользовавшимся за свою [446] «замечательную бережливость и редкое благоразумие» в ведении хозяйственных дел Комитета и признаваемого человеком не только достойным уважения, но еще и аттестованного «блистательно хорошим» за свои отчеты, отец архимандрит Леонид не без смущения принимал на себя обязанности начальника Миссии и, при свидании с послом Н. П. Игнатьевым в Константинополе не преминул выразить ему свои опасения на счет возможности столкновений с г. Карцевым. «Смею напомнить Вашему Превосходительству, — писал 25 мая 1865 года архимандрит Леонид Н. П. Игнатьеву, — и то, что, при самом моем назначении, я заявил Вам конфиденциально мое опасение, что, судя по дошедшим до меня сведениям, как дерзновенно действует г. консул в отношении моего предместника, я не могу ожидать от него ничего доброго в отношении ко мне. Вы ответили мне на это успокоительным обещанием, что г. Карцев пробудет в Иерусалиме недолго. Мои опасения сбылись вполне. Упоенный легкостью победы над моим предместником и задавши себе целью в моем лице окончательно поработить себе Духовную Миссию, но встретив сопротивление в том, на что менее всего рассчитывал, увлекшись личностью, он вступил в союз с греческою патриархиею (с которою был доселе во вражде по делу Преосвященного Кирилла) и, видя мою неохоту и неискусство (в чем не стыжусь признаться) бороться против интриг равным оружием, действует с бесцеремонностью, которой справедливо удивляются даже и посторонние наблюдатели, говоря, что так можно поступать с русскими духовными лицами, которые не имеют ниоткуда поддержки» 95. Но и в лице Н. П. Игнатьева, как мы знаем хорошо из откровенной его переписки с отцом архимандритом Антонином и Карцевым, архимандрит Леонид не встретил мощной поддержки, так как он всецело стоял на стороне г. Карцева и всегда относился к нему покровительственно, считая его умным и деловитым дипломатом.

Перед отъездом на Восток архимандрит Леонид кроме инструкций получил от Святейшего Синода и рекомендательные письма к Патриархам: Вселенскому Софронию и Иерусалимскому Кириллу, так как Миссия должна следовать «через Константинополь, место пребывания» названных Патриархов, и к патриаршему наместнику в Иерусалиме Мелетию, митрополиту Петры Аравийской. Из этих грамот наибольший интерес представляет грамота к Блаженнейшему Патриарху Иерусалимскому Кириллу. Так как этот святитель выразил готовность, в бытность в Иерусалиме великого князя Константина Николаевича, присутствовать при освящении наших богоугодных зданий в Иерусалиме лично, и так как постройки эти приближались к концу, и летом 1864 года предполагалось освятить домовую церковь Миссии во имя святой царицы Александры, на что и новому начальнику Миссии указывалось обратить свое внимание прежде всего, то в Министерстве иностранных дел и возникал вопрос о приглашении [447] на это торжество Главы Иерусалимской Церкви. Не встречая препятствий к приглашению Блаженнейшего Кирилла принять участие в церемонии освящения строящихся в Иерусалиме русских богоугодных заведений 96 и находя, что с нашей стороны было бы даже некоторым упущением не предуведомить Его Блаженство о предстоящем окончании работ и освящении наших богоугодных зданий, Министерство иностранных дел однако же находило «необходимым», чтобы «приглашение на участие Его Блаженства в освящении было выражено таким образом, чтобы впоследствии Иерусалимский Патриарх не извлек из оного право на непосредственное вмешательство в дела наших богоугодных заведений 97. Ввиду этого Святейший Синод в грамоте Патриарху Кириллу писал следующее: «Заповеданная Начальником и Совершителем веры нашея Господом и Спасителем Нашим Иисусом Христом всесовершенная любовь, искони живущая во Святой Соборной и Апостольской Церкви кафолической, не престает видимо являть себя во взаимных отношениях Церкви Иерусалимской к много любящей Сестре ее, Церкви Всероссийской. Сей непреложной и поистине священной любви Ваше Блаженство явили новый знак, выразив Государю великому князю Константину Николаевичу, в бытность Его Высочества в Палестине, боголюбезное желание принять участие в освящении сооружаемых близ Св. Града церквей и зданий для приюта россиян, прибывающих в Иерусалим на поклонение св. Живоначальному Гробу Господню. С радостью о Христе приняли мы сие благое намерение Вашего Блаженства, тем паче, что оно поистине составляет и желание сердца нашего. Ныне же, известясь, что устроение некоторых из вышеупомянутых зданий, а также домовой церкви во имя св. великомученицы царицы Александры приближается к окончанию, мы к радостному воспоминанию об изъясненном намерении Вашей братской любви присоединяем нашу неизменную молитву ко Господу о сохранении Вашего здравия и благоденствия, дабы Ваше Блаженство тем беспрепятственнее могли, во исполнение общего нашего желания, призвать благословение Ваше на устрояемые близ Иерусалима русские богоугодные заведения при открытии оных...».

Архимандриту Леониду, кроме того, поручалось, при личном свидании с Патриархом Кириллом, повторить приглашение патриарху от имени Святейшего Синода, и, «если со стороны Его Блаженства будут выражены какие-либо затруднения, изъяснить, что Св. Синод, ввиду сих затруднений, конечно, будет признателен, если Его Блаженство сочтет возможным поручить наместнику своему в Иерусалиме Преосвященному Мелетию совершить освящение означенных построек» 98. В поручительном или рекомендательном письме Иерусалимскому Патриарху Святейший Синод извещал кратко, что на место епископа Мелитопольского Кирилла «для того же смотрения и попечения о посещающих Св. Град во Христе чадах наших «избрал [448] арх. Леонида», известного ему по своему благочестию и добрым качествам ума и сердца», и «препоручал» его «благорасположению» и «мудрому руководительству» патриарха 99. Рекомендательное письмо для отца архимандрита Леонида к митрополиту Петры Аравийской Мелетию по желанию Святейшего Синода писал Исидор, митрополит Петербургский.

Проездом через Константинополь архимандрит Леонид выполнил в точности возложенные на него поручения Святейшего Синода, виделся с обоими Патриархами и, если судить по ответным письмам Патриархов — Вселенского Софрония и Иерусалимского Кирилла к нашему Святейшему Синоду, то принят был ими радушно и любезно.

Патриарх Константинопольский Софроний в своем послании от 2 мая 1864 года в Святейший Синод заявлял, что он «снабдил надлежащими наставлениями достойного и доблестного арх. Леонида» и что он «и впредь не оставит в подобных случаях оказывать ему возможное содействие по долгу братского расположения к досточтимым братским вашим достоинствам» 100.

Патриарх Иерусалимский Кирилл, отказываясь от любезного приглашения на торжества в Иерусалиме по случаю открытия и освящения наших богоугодных заведений, дал в своей грамоте Святейшему Синоду и мотивированные основания для отказа, не лишенные исторического интереса. «Возлюбленнейший мой священноархимандрит господин Леонид вручил нам два божественные ваши послания, — писал 3 июня 1864 года Патриарх Иерусалимский Кирилл. — С живейшей духовною любовью мы облобызали их и радостно приняли, от души воссылая Благодателю Спасителю Нашему благодарение за то, что Он сохраняет вас в святой Своей благодати здравым по душе и телу. Снабдивши священноархимандрита сердечными благопожеланиями, мы предпослали его во Святой Град Иерусалим, куда прибывши, по милости Божией, здравым, он принял уже на себя дела порученного ему служения, которое, конечно, и будет проходить достойно, так как он жил уже там прежде и явил пример нрава доброго и поведения безукоризненного, состоя под начальством Преосвященного собрата нашего епископа Мелитопольского. Напоминание же об обещании, данном нами благочестивейшему великому князю Константину Николаевичу, делаемое нам вашею любовью в братском вашем письме, относительно освящения уже устроенной домовой малой церкви в русской странноприимнице в Иерусалиме, мы приняли благодушно и положили при удобнейшем случае доказать самым делом ту безграничную признательность, какою патриарший наш престол обязан в отношении к благодетельствующему Российскому Императорскому Дому. Но, к несчастью (как небезызвестно и вашей во Христе любви) страшные бедствия, постигшие всю Восточную Церковь со стороны придунайских княжеств, еще и теперь [449] ставящие нас и всю Церковь в самые тяжкие затруднения, не дают нам возможности предпринять ныне же путь в Иерусалим. Посему, со скорбию отлагая исполнение нашего обещания до времени устроения, при помощи Божией, большого храма, мы поручили наместнику нашему, Преосвященному митрополиту Петры господину Мелетию, совершить освящение малой церкви, когда он будет приглашен к тому святым архимандритом господином Леонидом. Святыми вашими молитвами, в силу которых мы верим и которых от сердца просим, возлюбленные братья, да освободится Святая Христова Восточная Церковь от неправедных гонений и да владеет подобающим ей, при содействии и покровительстве державнейшего защитника православия, христолюбивого и светлейшего Императора, на которого после Бога возлагает надежды вся пораженная скорбию Православная Восточная Церковь. Благоденствующий же и обильный виноград, над которым благодать свыше поставила вас, божественные иерархи, да сохранит Господь и Спаситель наш неповрежденным вовеки и да распространяется он больше и больше, сияя славою благочестия к утешению и вспоможению Православных Церквей, отягчаемых бедствиями. Святейшего и Богом сохраняемого вашего собрания смиренный во Христе брат и готовейший к услугам Патриарх Иерусалимский Кирилл. Константинополь. 3 июля 1864 г.» 101.

Приведенную грамоту Патриарха Кирилла нужно считать официальным выражением суждений о новом начальнике нашей Миссии, как о человеке «нрава доброго и поведения безукоризненного», но имеются у нас и другие данные, тоже официальные, хотя и попавшие в документы случайно, из коих можно видеть, что Патриарх Кирилл был недоволен назначением архимандрита Леонида начальником нашей Миссии и добра от этого назначения не чаял. «Очень может быть, — писал архимандрит Антонин (Капустин) в своем следственном донесении 1865 года в Святейший Синод по поводу беспорядков в Миссии, — что и предшествовавшая размолвка (1858 год) отца Леонида с Преосвященным Кириллом Мелитопольским, и, вследствие ее, невыгодные рекомендации о нем последнего (к слову заметить, пользовавшегося симпатиями и расположениями всего святогробского духовенства) пред Патриархом, способствовали неблагорасположенности к новому начальнику Миссии членов Иерусалимской Патриархии. По крайней мере мне памятно, что в октябре 1863 года, когда уже известно стало в Константинополе о назначении отца Леонида начальником Иерусалимской Миссии, Его Блаженство отзывался при мне, что от сего «добра не будет». О тогдашнем отзыве своем, как некоторого рода пророчестве, он напомнил мне теперь здесь, когда я в первый раз представлялся ему 11 сентября» 102 (т. е. 1865 года).

Следовательно, и здесь также надлежит искать одну из причин неудачи, постигшей нашу третью Духовную Миссию в Иерусалиме.

Комментарии

32 Письмо к А.С. Норову отца архимандрита Леонида от 2 ноября 1865 г. - Арх. Св. Синода № 232, отд. II, № 212. Цит. 13, 1881; № 44. С. 158.

33 Арх. Савва. Собр. мнений и отзывов митроп. Филарета. Т. V. С. 33. Москва 1887—1888. Арх. Леонид называет митрополита Филарета «отцом и благодетелем вообще всех учеников достоблаженного старца иеросхимонаха Макария». Письмо о. Леонида к м. Филарету от 1868 г.— Из бумаг митрополита, № 21.

34 В одном из первых своих писем к В.Н. Хитрово по поводу выхода в свет книжки его библиографического характера «Палестина и Синай» (СПб., 1875) архимандрит Леонид писал об этом отчете несколько иначе: «№ 49. Мансуров Б.П. Отчет о мерах, принятых к улучшению быта православных поклонников в Палестине. Сочинение это, приписанное Вами Мансурову, принадлежит не Б.П. Мансурову, а всецело мне, написано же по поручению Его Высочества великого князя Константина Николаевича» (письмо о. арх. Леонида к В.Н. Хитрово от 10 сентября 1876 г.).

35 «Брошюра эта, по словам Б.П. Мансурова, составлена в одной части отцом архимандритом Леонидом, бывшим в то время членом Духовной Миссии в Иерусалиме, в другой части — мною. Брошюра эта во многих тысячах экземпляров была распубликована в конце 1862 года, причем главнейшие редакции газет и журналов приняли на себя труд даровой рассылки этих экземпляров своим подписчикам». Архимандриту Леониду принадлежит 1 глава «Историческое начало благочестивого обычая посещения св. места (Базилика им. Константина в Св. Граде Иерусалим. М., 1886. С. 17-18). «Печатают глупые и бессовестные (siс) книжонки», — писал об этом Отчете епископ Кирилл из Иерусалима в Петербург к своим родным 28 декабря 1851 года, — преисполненные лжи самой наглой и едва ли имеющие возможность надуть кого-нибудь. Оскорбительным молчанием обходится самое имя первой Благодетельницы наших краев (т.е. Императрицы Марии Александровны, Августейшей Супруги Александра II) не говоря уже о других, и таким образом ставят в такое положение, что приходится делать выбор только между молчанием до времени и перепискою, которая снова поднимет там войну, высший гнев и какие-нибудь выдумки, горшие первых, нелепейшие и вреднейшие. Видится, что в организме дела есть дурные соки; пусть сделают нарыв и злокачественная материя соберется в одно место. Если нужно будет сделать надрез, так уж разом, чтобы разом выгнать гной. Не всегда хватает терпения, но ведь и чудес творить не умеем. Надобно ждать». (Письмо сообщ. прот. Ф.И. Титовым, проф. Киевск. Духовн. Акад.). Но книжка эта усердно распространялась Палестинскою Комиссиею среди наших богомольцев и русских людей через губернаторов, через монастыри и церкви (дело Палестинской Комиссии 1864 г. № 1) и иногда приносила значительный доход Палестинскому Комитету (там же — смета).

36 Письмо о. арх. Леонида от 20 ноября 1888 г.

37 Дело Палестинского Комитета № 20 по Азиат. департаменту (архив Госуд. № 931, лл. 4—5).

38 Дело Палестинск. К-тета № 20 по Азиатск. д-ту № 923, л. 13 об.

39 Дело Палестинск. К-тета № 14, а по Азиатск. д-ту № 931, л. 19.

40 Арх. Савва. Письма Филарета, м. московского к высочайшим особам и другим лицам. Т. II. С. 188.

41 Дело Архива Св. Синода № 232, отд. II, № 212 и 154.

42 Там же. С. 98-99.

43 Там же. С. 132.

44 Там же. С. 103-104.

45 Там же. С. 124.

46 Там же. С. 136.

47 Там же. С. 140-142.

48 Там же. С. 142-151.

49 Там же. С. 151.

50 Там же. С. 152.

52 Б.П. Мансуров. Православные поклонники в Палестине. С. 105.

56 Дело Канц. обер-прокурора Св. Синода 1858 г. № 389.

53 В.Н Хитрово. Неделя в Палестине (из путевых впечатлений). СПб. 1876. C.62

54 Титов Ф.И., прот. Преосв. Кирилл Наумов, еп. Мелитопольский. бывший настоятель Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. С. 400-401.

55 Tам жe. C. 404.

56 Дело по канцелярии обер-прокурора Св. Синода 1858 г. № 889.

57 Триумвират этот г. Каминский называет "умным и полезным". (Зап. поклонн. Св. Гроба, ч. III, л. 40.

58 Арх. Савва. Собр. мнений и отзывов моск. м. Филарета по делам правосл. церкви на Востоке. С. 348.

59 Ф.И. Титов, прот. Пр. Кирилл Наумов, еп. Мелитопольский бывший настоятель Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. С. 417-418

60 Дела Палестинской Комиссии. 1884 г. № 44. Л. 74.

61 Христ. Чтен. 1900. С. 224.

62 Арх. Св. Синода по канцелярии обер-прокурора 1863. № 160.

63 Арх. Св. Синода. 1857. Дело № 4214

64 Арх. Савва. Собр. мнений и отзывов м. Филарета по делам правосл.церкви на Востоке. С. 401.

65 Там же. С. 401.

66 Там же. С. 398—400.

67 Там же. С. 420.

68 Там же. С. 421.

69 Там же. Л. 163.

70 Там же. Л. 110.

71 Там же. Л. 163.

72 Дело Архива Св. Синода.

73 Из лиц, составляющих нынешнюю Миссию при увольнении их из оной, кажется, имеют неотъемлемое право на пособие к возвращению в Россию лишь четверо: иеромонах Христофор (из Калужской епархии), иеродиакон Анастасий (из Одессы) и двое студентов: Михаил Якиманский и Иван Крылов (из Петербурга), а остальные, как поступившие на службу по собственной просьбе из среды богомольцев, могут просить единовременное пособие как милости, но не по праву.

74 В числе певчих состоят: два студента, вовсе не имеющие голоса, дьячок с (у)спавшим и неприятным голосом, два монашествующие: иеродиакон Максим и монах Даниил, удаление которых необходимо по известным причинам.

75 При сем необходимо иметь в виду, что члены Миссии из монашествующих не должны употреблять мясного стола, дабы не соблазнять сим богомольцев: по местным обстоятельствам края необходимо все потребное для монашеской трапезы выписывать из Одессы, через что расходы на содержание общей трапезы увеличиваются почти вдвое.

76 B прежнюю Миссию с научными целями было взято в числе певчих трое студентов: один вскоре выбыл по собственному желанию, а о двух остающихся там и доселе Преосвященный Кирилл, пригласивший их в Миссию, вынужден был отозваться в письме к г. обер-прокурору от 17 апреля 1858 года, что при настоящем составе Миссии они не приносят той пользы, какую от них можно было ожидать.

77 Дело Св. Синода № 1563 (по Архиву № 4355).

78 Там же.

79 Дело Палестинского Комитета № 43, по Азиатскому департаменту № 957. Л. 1.

80 Там же. Л. 2, 6.

81 Дело Палестинского К-тета № 29; по Азиатскому д-ту № 931 л. 16, 17.

82 Там же. Л. 16 об.-27.

83 Арх. Св. Синода № 4355, а Св. Синода № 1563. Л. 145.

84 Дело Св. Синода.

85 Там же.

86 Арх. Св. Синода. Л. 183-188.

87 Арх. Св. Синода № 1563.

88 Дело Палестинского К-та № 925; 4355 по Аз. д-ту № 936. Л. 11-12.

89 Архив Св. Синода №1563/4355.

90 Арх. Министерства иностр. дел в Москве №. С. 39-40.

91 В письме к В.Н. Хитрово от [ января 1879 года архимандрит Леонид говорит то же самое, но с небольшим вариантом. «Консулу угодно, — пишет архимандрит Леонид, — разыгрывать роль полного хозяина не только в имущественном отношении, распоряжаясь бесконтрольно сбором, через церкви производимым, но и честью членов Миссии и ее отношениями».

92 Дело Арх. Св. Синода 1865 г. № 3156; Христ. Чтен. 1900 г. Ч. 1. С. 226.

93 Дело Арх. Св. Синода. 1865. № 3156.

94 Душепол. Чтен. 1891. Ч. 11. С. 616.

95 Арх. Иностр. Дел. С. 32.

96 Дело Архива Св. Синода 1864 г. № 763.

97 Дело Арх. Св. Синода 1864 г. № 763.

98 Там же.

99 Дело Арх. Св. Синода 1864 г. № 921.

100 Там же.

101 Дело Архива Св. Синода 1864 г. № 763 и 921.

102 Дело Архива Св. Синода 1865 г. № 3156. 

Россия в Святой Земле. Документы и материалы: В 2 т. Т.2: М. Международные отношения. 2000.  С.411-449.

Восточная литература