Карл Брюллов «Я расписал бы небо!»

Карл Брюллов в истории русского искусства останется одной из крупнейших фигур. Однако современному зрителю он известен лишь несколькими картинами, и главная из них – «Последний день Помпеи». Другое знаменитое его полотно – «Всадница» – так притягательно, что и сегодня в Третьяковской галерее мимо него не пройти. Это одно из самых известных произведений русской живописи за всю ее историю.

У таланта свой путь

Карл Павлович Брюлло (Брюллов) родился 12 декабря 1799 года в Петербурге в обрусевшей франко-немецкой семье. Его французский прадед-скульптор, приехав в Россию, работал на Императорском фарфоровом заводе, и почти все мужчины в семье были художниками.

Мальчик родился слабым, ходить начал лишь в пять лет; но он был на редкость одарен. Первым учителем рисования Карла был отец, весьма суровый педагог: бывало, он не давал сыну завтракать или обедать, прежде чем тот не выполнит рисунок. Но в результате, поступив в Академию художеств, Карл резко выделялся среди сверстников по уровню художественной подготовки.

За годы учебы Брюллов получил все возможные награды и медали и в 1821 году окончил Академию художеств с Большой золотой медалью, полученной за выпускную работу «Явление Аврааму трех ангелов у дуба Мамврийского». Это давало ему право продолжать обучение живописи в Италии за казенный счет. Но поездка могла состояться лишь через несколько лет; за это время надо было написать несколько «серьезных» работ на исторические или мифологические темы. И вот тут возникли разногласия с начальством. Брюллова особенно привлекал портрет – жанр, считавшийся в академии низким родом живописи. Даже его студенческую работу «Нарцисс» порицали за излишнее стремление к натуре, к живости в изображении чувств. Академизм же предполагал определенный набор канонов, условность жестов и поз в духе театра Корнеля и Расина.

Поездка в Италию могла не состояться, но молодому живописцу помогло только что созданное «Общество поощрения художников». Братья Карл и Александр Брюлло стали его первыми пенсионерами. Их отправили в Италию на 6 лет.

Летом 1822 года в дилижансе Петербург – Рига началось путешествие братьев в Рим. Тогда же по императорскому повелению фамилия Брюлло приобрела русское окончание. Путешествие растянулось почти на год. Карл посещал классы, ходил в музеи, работал над заказными портретами. В Венеции художник открыл для себя Тициана. В письме в Россию Брюллов с восторгом писал, что тициановский «образ письма прекрасен, а краски непостижимы...». Это признание особенно знаменательно, ведь в академии, согласно постулатам классицизма, главенствовал рисунок, цвет же имел значение второстепенное.

Итальянский расцвет

В Риме Карл нанимает мастерскую и начинает работать. У него есть обязательства перед Обществом, которому он направляет отчеты с описанием своих занятий. Под влиянием живых впечатлений Брюллов пишет «итальянские жанры», и первый же из них – «Итальянское утро» – приносит ему громкую известность. Это одна из первых жанровых композиций, выполненных Карлом Брюлловым на натуре. В отчете, посланном в Петербург, он пишет о своих новаторских находках: «Я освещал модель на солнце, предположив освещение сзади, так что лицо и грудь в тени и рефлектируются от фонтана, освещенного солнцем, что делает все тени гораздо приятнее в сравнении с простым освещением из окна». И это задолго до поисков импрессионистов.

Работа вскоре была отправлена в Петербург «Обществу поощрения художников» и поднесена государю императору. Император Николай Павлович пожаловал Брюллову бриллиантовый перстень и предложил написать что-нибудь в пару к присланному произведению. Так появился «Итальянский полдень», одна из наиболее известных сегодня картин Брюллова. Однако она не понравилась императору и попечителям: натура показалась простонародной, и ему указали, что он мог бы выбрать «модель более приятных, нежели изящных соразмерностей».

Брюллов прерывает свои отношения с «Обществом поощрения художников», которому был под­отчетен, – советы относительно работы для него неприемлемы. Вежливым письмом он отказывается от пенсиона. Уверенность в своих силах и независимый характер ведут его своим путем.

Молодой, красивый, образованный, талантливый художник Карл Брюллов становится завсегдатаем в знаменитом салоне княгини Зинаиды Волконской. У Карла обширные знакомства и среди русских, и в итальянской среде. Он пишет огромное количество портретов, больше ста, в разных техниках – маслом, акварелью, сепией; в том числе и несколько весьма интересных автопортретов по заказу галереи Уффици.

В салоне Волконской живописец познакомился с графиней Юлией Самойловой, яркой и независимой дамой. Огромное состояние позволяло ей покровительствовать художникам и музыкантам. Самойлова стала для Брюллова музой, возлюбленной, другом. Для нее он написал портрет ее воспитанниц, сестер Джованины и Амацилии Пачини, – «Всадница». Эта блестящая картина сразу поставила Брюллова в один ряд с крупнейшими живописцами Европы. Виртуозно написанная, она вызвала сенсацию в Риме. Конный портрет всегда был парадным и обычно изображал венценосную персону. Выражение «быть на коне» означает превосходство, а здесь не полководец, не монарх, а юная девушка, возвращающаяся домой с прогулки! В этой работе Брюллов решительно соединяет парадный портрет и бытовую сцену. Картина «Всадница» так притягательна, что и сегодня в Третьяковской галерее мимо нее не пройти. Это одно из самых известных произведений русской живописи за всю ее историю.

Размышление о жизни и смерти

Брюллов вообще в основном известен несколькими картинами, и главная из них – «Последний день Помпеи». Шесть лет зрел ее замысел, велась подготовительная работа. За это время художник параллельно создал множество работ – портретов, картин на мифологические и библейские темы и даже образа для Царских врат в храме посольства России в Риме; но именно «Помпея» принесла ему оглушительную славу.

Брюллов чувствовал в себе силы и хотел выразить себя в большом полотне. Он искал масштабную тему и нашел ее в трагедии жителей Помпеи – города, погибшего от извержения вулкана. Раскопки Помпеи в начале XIX века были мировой новостью. Но сюжет был выбран художником не из-за популярности: это была не иллюстрация к трагедии, а размышление о жизни и смерти. Тема Апокалипсиса. Гоголь назвал картину «полным, всемирным созданием», где «все отразилось» – отразилось в образе «сильных кризисов, чувствуемых целой массой».

Брюллов изобразил себя на заднем плане среди гибнущих жителей, и рядом с собой Юлию Самойлову. Ее черты – и у умирающей женщины, упавшей с колесницы, и у матери, пытающейся прикрыть дочерей. Брюллов серьезно подошел к достоверности деталей. В «Помпее» все мизан­сцены и композиции групп соответствуют описаниям Плиния Младшего, римского политического деятеля и писателя, очевидца событий, а место действия – реальная помпейская улица. Художник сделал реконструкцию по оставшимся в руинах деталям, а предметы домашнего хозяйства и женские драгоценности были скопированы с экспонатов Неапольского музея. Сама же работа заняла всего одиннадцать месяцев, хотя это был грандиозный труд: площадь картины составляет почти 30 квадратных метров.

Тысячи римлян и жителей других городов Италии приходили в мастерскую Брюллова посмотреть на его работу. Слава художника росла с каждым днем... Английский писатель Вальтер Скотт, рассматривая «Последний день Помпеи», сказал с восторгом: «Это не картина, это целая поэма». Флорентийская академия художеств избрала Брюллова профессором 1-й степени. Его приветствовали на улицах, в театре публика узнала живописца и устроила ему овацию, а прима читала со сцены стихи, написанные в честь русского гения. Стихами его встречали и в России, когда он возвратился триумфатором:

Принес ты мирные трофеи
С собой в отеческую сень –
И стал «Последний день Помпеи» –
Для русской кисти первый день,
– писал Баратынский.

А вот в Париже, где картину показали в 1835 году, приняли ее холодно. Брюллов получил Большую золотую медаль, но у публики восторгов не было. Во Франции живопись уже ушла вперед. Десятью годами раньше французский романтизм достиг апогея в творчестве Теодора Жерико, а в 30-е годы художники-пейзажисты Барбизонской школы открыли новые горизонты живописи, утверждая пейзаж как самостоятельный жанр. Пейзажи, изображавшие реальные окрестности Фонтенбло, а не условные фоны для мифологических сцен, стали мостиком к зарождающемуся реализму.

И Брюллов устремился за новыми впечатлениями в путешествие по Ионическим островам Греции, побывал в Константинополе и в Малой Азии. Он написал несколько замечательных пейзажей греческой природы, но в пути его настигла желтая лихорадка. Болезнь и предписание государя вернуться в Россию, чтобы занять должность профессора в Академии художеств, заставили художника прервать путешествие.

Сначала Брюллов отправился в Москву. Там его ждало знакомство с Пушкиным: они были ровесниками, и вообще у них было много общего, поэтому неудивительно, что два гения сдружились. Пушкин посвятил «Помпее» стихи, а о друге писал жене: «Брюллов едет в Петербург скрепя сердце, боится климата и неволи». Отношения с государем у художника не сложились, хотя Брюллов сумел ускользнуть от необходимости писать портрет самого императора. Рассказывают, что он воспользовался опозданием Николая в мастерскую и ушел, поручив сказать царю: «Карл Павлович ожидал Ваше Величество, но, зная, что Вы никогда не опаздываете, заключил, что Вас что-нибудь задержало и Вы отложили сеанс до другого времени». Приехавший некоторое время спустя Николай якобы сказал: «Какой нетерпеливый мужчина!»

«Помпея» была выставлена сначала в одной из зал Зимнего дворца, а затем в Академии художеств, которой государь пожаловал картину. Впервые зритель валом валил в залы академии – тот зритель, которого сегодня назвали бы «массовым». В печати публиковались статьи, посвященные «Помпее», – публика ими зачитывалась, вовлекалась в споры о призвании художника, о проблемах творчества. Гоголь писал: «Его произведения первые, которые могут понимать (хотя не­одинаково) и художник, имеющий высшее развитие вкуса, и не знающий, что такое художество».

Все годы петербургской жизни Брюллов оставался кумиром публики, но не был счастлив. В Академии художеств ему предложили руководство историческим классом и звание только младшего (2-й степени) профессора! После пожара Зимнего дворца в 1837 году Брюллов просил царя позволить ему расписать стены дворца фресками на темы истории России, но, несмотря на хлопоты его друга Жуковского, получил отказ. Видимо, сыграла определенную роль история с портретом и решительное нежелание превращаться в придворного художника.

Дружба с поэтом Кукольником и композитором Глинкой тоже принесла одни разочарования. О «союзе искусств» (музыка, литература, живопись) разговоры быстро закончились. Кукольниковские среды свелись к шумному застолью, бесполезному для творчества. Брюллов женился, но брак длился лишь месяц. Жена оставила его. Он болезненно переживал слухи и сплетни, которые возникли по этому поводу.

И тут в его жизни вновь появилась Юлия Самойлова, приехавшая в Петербург по делам наследства. Как всегда пренебрегающая светскими условностями, она поддержала Брюллова, окружив его вниманием и заботой в своем имении. Он взялся за ее портрет, картину под названием «Маскарад». Зритель видит аллегорию маскарада жизни, на котором каждый старается выдать себя не за того, кто он есть на самом деле, – и прекрасную женщину, скинувшую маску.

«Ты кистью хвалишь Бога»

В этот период в душе его произошел перелом, отразившийся и в творчестве. С огромным энтузиазмом Брюллов взялся за роспись плафона Исаакиевского собора. Говорят, что однажды, стоя на высоких лесах, художник воскликнул: «Мне тесно здесь! Я расписал бы теперь целое небо!» Когда его спросили, где бы он набрал для этого сюжетов, он ответил: «Я изобразил бы все религии народов, а над всеми ими – торжествующее христианство».

В эти годы он пишет два местных образа Вседержителя и Богоматери и четыре изображения евангелистов для церкви на Аптекарском острове, Спасителя во гробе для домовой церкви графа Адлерберга, Спасителя для лютеранской соборной церкви Св. Петра и Павла на Невском. Последняя работа замечательна тем, что голова и почти весь торс были написаны художником в один день. К вечеру Брюллов упал в изнеможении без чувств, а профессор Егоров, пришедший посмотреть работу Брюллова, воскликнул: «Ты кистью хвалишь Бога!» В Казанском соборе находится большой запрестольный образ работы Брюллова «Взятие Божией Матери на небо», а в Сергиевской пустыни близ Петербурга – образ Святой Троицы.

Работа в Исаакиевском соборе была им оставлена из-за болезни. У художника обнаружили аневризму, и почти семь месяцев Брюллов провел в постели. Как только наступило улучшение, он взялся за кисть и по предварительному рисунку за два часа написал последний «Автопортрет». На нем – усталый и одинокий человек, пристально вглядывающийся в себя. Скромный по размерам портрет называют «исповедью сына века». При взгляде на это лицо вспоминаются горькие слова, сказанные о себе художником: «Мою жизнь можно уподобить свече, которую жгли с двух концов и посередине держали калеными щипцами…»

Брюллов уезжает из России. Германия, Англия, Испания… Последние два года он провел в Италии. И если в первый итальянский период Брюллов воспринимает и изображает жизнь как вечный праздник, то теперь он создает сцену, исполненную истинного драматизма, без романтических эффектов и поз. Это «Процессия слепых в Барселоне», где Христос на кресте над головами бредущих слепых музыкантов – их единственная надежда. Известно, что художник задумывал грандиозное полотно «Всепоглощающее время», но этот замысел не осуществился. Карл Брюллов умер летом 1852 года и похоронен в Риме по лютеранскому обряду на кладбище Монте-Тестаччо. В истории русского искусства он останется одной из крупнейших фигур – Великий Карл.

Маракулина Янина Яковлевна, искусствовед

Журнал "Виноград" №6 (62) 2014 г.