Художник Поленов

…В 1880 году состоялось знакомство Репина с Толстым; моральная проповедь Толстого и его уничтожающая критика существующих форм жизни буквально потрясли Репина. Поленов познакомился с Толстым значительно позже, в 1887 году, но трудно представить себе, что Репин, друг Поленова, не пересказывал ему во всех деталях свои беседы и встречи с писателем, которые в это время были довольно часты. Поэтому небезосновательно будет предположить, что именно влияние на Поленова взглядов Толстого и пробудило в художнике интерес к старой теме, теме Христа. Кроме того, в марте 1881 года Поленова постигло глубокое горе — умерла его любимая сестра Вера Дмитриевна Хрущова, которая перед смертью взяла слово с брата, что он начнет «серьезно» работать, то есть писать большую картину на давно задуманную тему «Христос и грешница». В семье Поленова настоящим большим искусством признавалась только историческая живопись, и потому занятиям художника пейзажем не придавалось серьезного значения.

Вскоре после смерти сестры Поленов, узнав, что князь С. С. Абамелек-Лазарев и А. В. Прахов собираются предпринять путешествие в Египет, Сирию и Палестину, просил разрешения у Прахова присоединиться к ним и получил согласие. Путешествие началось в ноябре 1881 года и окончилось весной 1882 года. Лето 1882 года Поленов проводил уже в Абрамцеве.

За время путешествия Поленов посетил Константинополь, Александрию, Каир, от Каира поднялся на пароходе вверх по Нилу до Ассуана, невдалеке от которого находится священный остров Филе с храмом Изиды, и, вернувшись в Каир, отбыл на поезде в Порт-Саид; оттуда морем добрался до Бейрута — порт в Сирии — и направился в Иерусалим; на обратном пути художник побывал в Греции.

Своеобразным отчетом художника о путешествии, о всех увиденных и поразивших его достопримечательностях явились этюды, исполненные во время поездки. Они были показаны на Передвижной выставке 1885 года и прямо с выставки приобретены Третьяковым. Художественной общественностью восточные этюды Поленова 1881–1882 годов были восприняты как новое слово в живописи. «Результатом путешествия,— писал Остроухов,— была прежде всего коллекция этюдов, выставленная на передвижной выставке, и впечатление, которое она произвела, было очень велико. Этюды большею частью не имели прямого отношения к картине. Это были яркие записи о поразивших художника красках Востока, кусочки лазурного моря, рдеющие в красках заката вершины южных гор, пятна темных кипарисов на синем глубоком небе и т. п. Это было нечто, полное искреннего увлечения красочною красотою, и в то же время разрешавшее красочные задачи совершенно новым для русского художника и необычным для него путем. Поленов в этих этюдах открывал русскому художнику тайну новой красочной силы и пробуждал в нем смелость такого обращения с краской, о котором он раньше и не помышлял». И действительно, яркие, чистые краски Востока произвели настоящий переворот в живописи Поленова, обратив художника к открытому интенсивному цвету. Правда, в дальнейшем эта гамма оказалась мало пригодной для передачи скромных красок среднерусского летнего и зимнего пейзажа, который преобладал в творчестве Поленова-пейзажиста в эпоху 80-х годов. Но опыт письма яркими и одновременно нежными, контрастными и вместе с тем тонко подобранными красками не пропал даром. Он очень пригодился при создании картины «Христос и грешница», цикла «Из жизни Христа» и помог несколькими годами позже овладеть звонкими, открытыми красками золотой русской осени, которая, начиная с 90-х годов, становится любимым временем года Поленова.

Наибольший интерес среди пейзажей, привезенных из поездки по странам Востока представляют виды Египта и в их числе «Нил у Фиванского хребта» (1881), «Первый нильский порог» (недатированный), «Нил, вдали пирамиды» (1881) и др. (Третьяковская галерея). В них прежде всего покоряют убедительно переданные дали — сказалось увлечение Поленова пространственными решениями, обнаружившееся в его творчестве в эпоху 80-х годов.

Путешествие на Восток дало Поленову богатый запас наблюдений, познакомило его с природой и архитектурой Палестины, с жизнью восточных городов, с обычаями, обликом и одеждой их жителей. Все это, несомненно, помогло в дальнейшем Поленову представить евангельскую легенду о Христе и грешнице как реальную сцену, разыгравшуюся на площади перед Иерусалимским храмом. И в этом смысле восточное путешествие сыграло свою роль в создании картины. Но непосредственный подготовительный материал к картине был собран в недостаточном количестве — по-видимому, яркие впечатления от архитектурных памятников и природы Востока отвлекли художника от его замысла, поэтому родные Поленова склонны были считать путешествие не слишком удачным. Отзвук этих настроений ощущается в письме жены Поленова, написанном несколько позже, в марте 1884 года, в котором она выражает опасение, как бы с Поленовым в Риме не произошло того же, что и в Палестине — «… не вышло бы из этого той же неурядицы, как с восточным путешествием»,— пишет она Е. Д. Поленовой.

Эта «неурядица» с путешествием по Востоку заставила Поленова совершить вторичную поездку, на этот раз в Италию, где он надеялся найти подходящую натуру и написать для картины необходимые этюды. Художник поселился в Риме и провел там зиму 1883/84 и весну 1884 года. В 1882 году художник женился на Н. В. Якунчиковой — двоюродной сестре Е. Г. Мамонтовой. Заграничное путешествие 1883/84 года и было совершено вместе с ней. Жена Поленова с большим сочувствием относилась к замыслу картины «Христос и грешница» и по мере своих сил пыталась помочь художнику в его работе. Она не только шила костюмы для картины, но, что самое главное, постоянно поддерживала в Поленове вдохновенное отношение к взятой теме, старалась направить его на путь углубленной ее разработки. Это было тем более необходимо, что сам Поленов зачастую чрезмерно увлекался внешним правдоподобием изображаемого. Это увлечение возникало у художника, как следствие навеянного Ренаном стремления представить Христа личностью, действительно существовавшей, исторической, а все приписываемые ему деяния и события его жизни — действительно имевшими место в далекие времена раннего христианства. Поиски внешней правдивости отвлекали Поленова от тех высоких идей, ради которых он и задумал написать свою картину. «Работает он очень много, но удачно ли, опять ужасно трудно сказать; мне кажется, что слишком много и мало ищет в работе,— писала Н. В. Поленова сестре художника Е. Д. Поленовой.— Мне было бы спокойнее на душе, если бы этюдов было наполовину меньше, но больше по содержанию».

В начале 80-х годов художник впервые представил себе свою тему в ее полном охвате. Карандашный эскиз 1883 года (Третьяковская галерея) и явился ее подробной разработкой. В нем уже присутствуют все те персонажи, которые потом войдут в картину: фарисей и саддукей, разъяренная, глумящаяся над грешницей толпа, грешница, едущий на осле Симон Киринеянин, Христос, его ученики, торговки, зеваки и т. д. Их местоположение близко к картине. Появление многолюдной толпы народа — наиболее принципиальное нововведение эскиза. Именно здесь художник начинает нащупывать свою тему: учение Христа и народ,— которая ляжет в основу картины. Эпизод с грешницей трактуется теперь гораздо шире, чем раньше — как наглядный урок новой морали, преподанный Христом народу. Знаменательным в эскизе 1883 года было и то, что сцена была вынесена на площадь перед храмом. Здесь кипит беспорядочная, шумная жизнь большого восточного города. Площадь буквально запружена народом — торговки, оборванцы-мальчишки, снующие под ногами, калеки-нищие, молящиеся, трудовой люд. Но художник чересчур уж щедро включил в эскиз свои дорожные впечатления от уличной жизни восточных городов и тем самым как бы превратил изображение в обычную путевую зарисовку. Христос, его ученики и его противники теряются среди окружающих их праздных зевак, экспрессивно жестикулирующая толпа тонет в беспорядочной сутолоке, царящей на площади. Ровное освещение и детальная прорисовка всех фигур делают их одинаково заметными, мало чем отличающимися друг от друга, тем более что и сами образы еще недостаточно дифференцированы в своей внутренней значимости.

Дальнейшая кристаллизация замысла наглядно видна в масляном эскизе 1885 года (Третьяковская галерея). В нем изменились прежде всего масштабы всех фигур — они стали крупнее, соразмернее с архитектурой. Изменилась и точка зрения на изображаемое: раньше это была точка зрения несколько сверху, отчего все фигуры были прижаты к земле; теперь — художник смотрит на происходящее чуть-чуть снизу, и фигуры выглядят более представительными. Окончательно выявилось разделение на толпу и группу учеников Христа. Образ Христа стал собраннее, значительнее, его движения — более мягкими, плавными и величавыми. Смещенная ближе к центру и данная почти посредине каменного уступа, на фоне его (в эскизе 1883 года Христос довольно случайно ютился возле него), фигура Христа отчетливее выделилась из общей среды учеников. Была найдена общая колористическая гамма изображения — все оно было залито золотисто-розоватыми лучами заходящего солнца. Но колористическое решение толпы, контраст в цветовом звучании группы Христа и толпы еще не определились. В композиционном отношении эскиз был близок к окончательному оформлению замысла. Это дало возможность Поленову приступить к созданию картона.

В 1885 году Поленов исполнил угольный рисунок на холсте в размер картины (музей им. В. Д. Поленова), «который он оставил в таком виде и не стал записывать красками, потому что считал законченной вещью». Сама картина, по сведениям Е. В. Сахаровой, писалась в течение 1886–1887 годов в Москве, в кабинете С. И. Мамонтова (в его доме на Садово-Спасской). Экспонирована картина была на XV Передвижной выставке 1887 года. Александр III, осматривавший выставку до ее открытия, приобрел полотно Поленова для своей коллекции, опередив в этом Третьякова, который вел с художником переговоры о покупке картины.

Приобретение картины «Христос и грешница» Александром III разрешило все сомнения цензора Никитина относительно возможности оставления картины на выставке, возбужденные в последнем слишком «низменно» реальной трактовкой евангельского сюжета и не каноническим изображением Христа.

Эти же черты картины вызвали нападки на нее реакционной прессы. М. Соловьев в статье, напечатанной в «Московских ведомостях», напустился на Поленова за то, что «псевдоисторический элемент» преобладает в его картине над «идеалистически-религиозным». Другой корреспондент «Московских ведомостей» выдвигал перед художником требование изображать «земной образ Христа не в возможно реальном, по предположениям, но в высшей идеализации человеческого образа, какая только доступна средствам искусства». «Так вот, каков, по мнению г. Поленова, Спаситель мира, Мессия, Бог! Отчего Он так прост и обыкновенен? Где печать того божественного призвания, которому Он служит, чем Он отличается от остальной толпы неряшливых оборванцев, окружающих Его?» — вопрошал автор статьи «Библейские мотивы в русской школе». Увлечение Поленова передачей подлинности изображаемого, его жизненной достоверностью имело свой смысл. Оно было обусловлено тем, что художник настойчиво стремился утвердить реальность личности Христа и всех событий, с ним связанных, с тем, чтобы доказать жизненность его учения и его значение для развития человеческого общества.

Христос Поленова — это прежде всего учитель, мудрец, гуманист, который несет людям слова любви, который учит их человечности. «Ваш Христос,— писал < Поленову > его друг П. А. Спиро,— он мне дает не только сильный ум, доброту дает, да еще доступность, простоту, боже мой! Доброта в умном, энергичном человеке, да еще доступном — да ведь то-то и дает людям наибольшую отраду! А вся-то картина — злоба людская (узкая, гадкая, нечеловеческая страсть) тонет в доброте, разлитой по всей картине, даже в воздухе ее, а разлилась она у Вас оттого, что Христос Ваш так просто, так обыкновенно добр. И так трактован сюжет, что будь толпа, накинувшаяся на женщину, еще более разъяренная, еще страшнее разнузданная, мне бы не было страшно за женщину и за людей вообще; я взволнованно-покоен, я даже рад, что это тут случилось,— тут дело будет покончено самым гуманно простым образом, утешительным: тут есть человек, Христос,— я вижу по позе, по лицу его, по всему складу всего окружающего его, который думает о факте прежде, чем о себе, и человек с золотым сердцем; его не подденешь, потому что не за что,— у него крючков нет, он прост!»

Трагически-грустная нота, звучащая в картине вопреки всему ее содержанию,— это как бы поправка, внесенная жизнью, реальными представлениями художника о ней, в ту мечту о распространении среди людей религии любви и всепрощения, которую лелеял в душе Поленов.

Светлое и радостное приятие жизни, свойственное молодому Поленову, только что окончившему Академию художеств, в эпоху 80-х годов — эпоху разгула реакции — постепенно тускнело. Искусство все больше становилось для него не только областью, в которой он утверждает свои идеалы, раскрывает свое понимание прекрасного, запечатлевает то, что ему близко и дорого в жизни, но и сферой деятельности, питающей его потребность в радости и красоте, которая не удовлетворяется окружающей действительностью. «Мне кажется,— писал Поленов в начале 1888 года,— что искусство должно давать счастье и радость, иначе оно ничего не стоит. В жизни так много горя, так много пошлости и грязи, что если искусство тебя будет сплошь обдавать ужасами да злодействами, то уже жить станет слишком тяжело».

Обращение Поленова к религии Христа не вызвало коренного перелома во взглядах художника. Оно явилось продолжением поисков путей достижения тех гуманистических идеалов, которые всегда были определяющими в мировоззрении Поленова и которым он не изменил. В христианстве он прежде всего увидел гуманистическую проповедь милосердия и любви к человеку, протест против насилия над человеческой личностью, призыв к добру, к высокому духовному совершенству, то есть все то, что он ценил раньше и что стало особенно дорого ему в России 80-х годов,— в эпоху полнейшего произвола, грубого попрания человеческих прав, разгула реакции и деспотизма.

Пейзажной живописью в эпоху 80-х годов Поленову удавалось заниматься только урывками — полотно «Христос и грешница» в течение долгих лет поглощало все внимание художника, поэтому большая часть пейзажей 80-х годов была создана либо в начале этого периода, до увлечения работой над картиной, либо в конце его, по ее завершении.

….
Со второй половины 90-х годов занятия пейзажной живописью все больше начинают отходить на второй план, вытесняемые новым серьезным замыслом Поленова — его циклом картин из жизни Христа.

Мысль о создании этого цикла, по-видимому, зародилась у Поленова еще в период его работы над картиной «Христос и грешница».

Новое произведение, посвященное Христу, появилось вскоре после создания полотна «Христос и грешница». Это была картина «На Генисаретском озере», или, как ее называл Поленов,— «Христос идет по берегу озера» (Третьяковская галерея).

Пустынная, величавая природа. В отдалении — широко раскинувшаяся горная страна; цепи невысоких гор уходят к самому горизонту, рисуясь на фоне неба своими плавными смягченными очертаниями. Гладь спокойного голубого озера с почти недвижимыми водами и далекими берегами. Солнце уже перестало нещадно палить землю, и дальние планы пейзажа уже начинают погружаться в предвечернюю голубую мглу.

Тип Христа в картине тот же, что и в полотне «Христос и грешница». Это — человек крепкого телосложения, с ярко выраженными восточными чертами лица, кроткий и мудрый. Но здесь он дан не в процессе общения с людьми, а наедине с самим собой, своими думами, в общении с природой. Погрузившись в себя, как слепой, не видя окружающего, мерным, тихим шагом идет он по тропинке вдоль озера и, кажется, нет конца его пути. Вся его фигура почти не участвует в движении, почти неподвижна — Христос как будто сам не замечает, что он идет, так сильно охватившее его состояние самоуглубления. И в то же время природа с ее тишиной и отрешенностью от всех бурь земных так удивительно корреспондирует внутреннему строю образа Христа, что невольно чувствуешь, как она покоряет себе человека, как перед рождаемым ею сознанием красоты и гармонии бытия отступают чисто человеческие сомнения и думы и остается одно всеподавляющее чувство слияния с природой, растворения в ней.

Продолжая работать над циклом картин «Из жизни Христа», Поленов «для пополнения материала» (по сведениям Е. В. Сахаровой) едет осенью 1894 года в Рим. Там он проводит зиму 1894/95 года и пишет картину «Среди учителей» (Третьяковская галлерея), задуманную еще в 1884 году.

Второе путешествие на Восток было предпринято в 1899 году. Путь лежал через Константинополь, Афины, Смирну, Каир, Порт-Саид, Иерусалим. В Иерусалиме был снаряжен караван на Тивериаду, Тир, Сидон, Бейрут. Бейрут был конечным пунктом путешествия.

На обратном пути Поленов из Константинополя проехал в Вену и оттуда в Москву. Все путешествие заняло около трех месяцев.

Посетив места, которые евангельская легенда связывает с именем Христа, Поленов собрал большой этюдный материал для своего евангельского цикла.

Написание картин шло успешно. В 1909 году огромный труд по созданию цикла «Из жизни Христа» был завершен. Произведения были показаны публике сначала в Петербурге (февраль — март 1909 г., 58 картин), затем в Москве и в Твери (в мае 1909 г., 64 картины).

Серия «Из жизни Христа» состояли из небольших по размеру эскизов, разбитых в соответствии с евангельской легендой на циклы:

1. Детство и юность.
2. У Иордана.
3. В Галилее.
4. Вне Галилеи.
5. В Иерусалиме.
6. Последние дни.

Картины посвященные Христу, которые были написаны до того, как Поленов начал работать над циклом в целом («Христос и грешница», «На Генисаретском озере» и «Среди учителей»), вошли в него уменьшенными повторениями.

Как и в прежних своих картинах на евангельские темы, Поленов рассматривает Христа как реально существовавшую историческую личность и потому совершенно не изображает в своем цикле «Из жизни Христа» приписываемых ему чудес. При этом Поленов стремится запечатлеть не столько драматические эпизоды и события его жизни, сколько показать Христа, природу, которая его окружала, людей, которые вставали на его пути. «Мои картины служат главным образом изображением природы и обстановки, в которой совершались евангельские события»,— писал Поленов о своем цикле Л. Толстому.

Отталкиваясь от своих реальных впечатлений от путешествий по Востоку, Поленов рисует картины мирной и идеально прекрасной природы, где ласково светит солнце, синеют не знающие бурь небеса, высятся величавые, смягченные в своих очертаниях горы, сверкает зеркальная гладь прозрачных голубых озер. В соответствии с характером пейзажа излюбленными тонами художника оказываются: бирюзово-голубые, розовато-сиреневые, золотисто-белые, изумрудно-зеленые. В созерцании этой прекрасной природы, кажется, проходит вся жизнь Христа и близких к нему людей, такое значительное место в цикле Поленова занимает изображение Христа и его учеников на лоне природы, в состоянии внутреннего погружения в ее жизнь, растворения и слияния с ней.

Это состояние оказывается наиболее свойственным героям Поленова и даже зачастую вне зависимости от переживаемых ими моментов жизни. Так живет в природе и исключительно природой Христос не только в картинах «На Генисаретском озере», «Мечты», «Удалился в пустынное место», «Утром, вставши рано» и др., где это состояние обусловлено самим сюжетом, но и в картинах «Был в пустыне со зверями», «Возвратился в Галилею в силе духа» и т. д., сюжет которых заключает в себе более общие вопросы миросозерцания Христа, связанные с его поисками путей служения истине, добру, людям.

Природа во многих картинах цикла «Из жизни Христа» даже начинает и вовсе довлеть над людьми, приобретая в глазах художника единственную жизненную ценность и значимость. Маленькими букашками на лоне грандиозной земли кажутся в таких картинах люди («Крестились от него», «Он учил», «По засеянным полям», «Пошел из страны Генисаретской» и др.).

Характерно, что Христос у Поленова значительно реже остается с людьми, чем наедине с самим собой, наедине с природой. Его общение с людьми ограничивается сферой избранных, близких ему, разделяющих его взгляды людей и носит характер идеального общения душ (таковы картины «Симон и Андрей», «Левий — Матфей», «Мария Магдалина», «Самарянка», «Наставление ученикам», «Привели детей», «У Марии и Марфы» и др.; картины эти абсолютно лишены жанрового начала; образы людей в них бездеятельны, созерцательно пассивны). Поленов почти не сталкивает Христа с инакомыслящими, с враждебно настроенными к нему людьми, создавая вокруг него атмосферу идеальных человеческих отношений.

Поэтому таким неожиданным оказывается в изображении Поленова конец Христа, наименее всего удавшийся художнику. Картины цикла «Последние дни» — самые поздние по времени создания — страдают внешней патетичностью, красивостью и не свободны от серьезного влияния модерна, которое в значительно меньшей степени затронуло остальные эскизы. И не удались они художнику не просто потому, что он не справился с драматическими сценами, а потому, что были чужды ему, не отвечали тем поискам внутренней гармонии, тому стремлению создать идиллическую картину мира, которые были характерны для серии «Из жизни Христа». Поэтому-то и в картинах цикла «Последние дни» прежде всего звучала не трагедия идеальной личности, преданной, не понятой толпой, а «умиротворяющее начало природы».

«Общее настроение очень высокое»,— отмечал Поленов отношение зрителей к выставке своих картин. Успех выставки подтверждали и все приславшие художнику поздравления по случаю ее открытия и завершения им дела всей его жизни. «Дорогой и глубокоуважаемый Василий Дмитриевич! Благодарю Вас за Ваше внимание и память и за доставленные минуты необычного, особенно эстетического наслажденья, которое явилось результатом, помимо непосредственно художественных достоинств, с которыми я от всей души Вас поздравляю, но и того глубоко трогательного и важного, серьезного отношения Вашего к своему огромному, всю Вашу жизнь отданному oeuvre'y [произведению]... Желаю Вам и Вашей дорогой семье... наслаждаться успехом, кот[орый] несомненен и свидетелем которого были и мы, ибо публика (и огромная) жадно смотрела и переживала высокие минуты: я давно не видал такого серьезного внимания и интереса»,— писал Л. О. Пастернак Поленову. П. П. Чистяков, учитель Поленова, пришедший к художнику сердечно поблагодарить его за выставку картин «Из жизни Христа», рассказывал ему: «И много со мной художников ходило, и все молчат … Маковский Владимир на что мудрый, и тот присмирел, говорит: „Тут чистота Христа связана с красотой природы“. Это верно!» О высоком впечатлении, произведенном на него выставкой, говорил Поленову и Серов. «По чувству мне очень понравилось, меня даже как будто захватило» — признавался он.

Лев Толстой не смог посетить выставку. Поленов, интересуясь мнением о своем цикле великого учителя жизни, послал ему альбом с репродукциями картин «Из жизни Христа». «Очень благодарен Вам, Василий Дмитриевич, за присылку Вашего альбома,— писал Поленову Толстой.— По рассказам я имел очень неопределенное понятие о Вашей выставке, но альбом Ваш произвел на меня сильное впечатление. Воображаю, как подействовала бы на меня сама выставка, и очень, очень сожалею, что не мог видеть ее. Не говоря уже о красоте картин и том вполне сочувственном мне отношении Вашем к изображаемому предмету, самый этот огромный труд, положенный Вами на это дело, вызывает глубокое уважение к художнику».

Поленов мог быть удовлетворен. Его труд, которому он отдавал на склоне дней своих все силы души, получил признание современников.

ExPoster.ru