Русские купцы на Святой Земле
Еще с IX–XIII вв. древнерусские гости посещали далекие страны Европы и Азии, добирались даже до Северной Африки. Их торговые маршруты пролегали порой у православных святынь Царьграда и Афона, Палестины и Египта. И, будучи людьми любознательными и религиозными, живя не только торговыми заботами, они, очевидно, находили время для их посещения. Но мало кто из них изложил свои впечатления об увиденном на бумаге. Нередко паломничества по святым местам совершались по обету, в связи с кончиной близкого человека, для искупления земных грехов[1]. Жанр купеческих хождений (хожений) зародился в XV в. под воздействием знакомства торговых людей с описаниями путешествий по святым местам паломников из среды духовенства (прежде всего монашества)[2]. Некоторые из них делали путевые заметки, другие же надеялись на свою память. После возвращения купцов из заморских странствий в тогдашнем дипломатическом ведомстве России - Посольском приказе - на основе их опроса составлялись отчеты с описаниями дальних стран – «скаски». Наряду с более ранними материалами эти «скаски» затем использовались и самими путешественниками, и редакторами-книжниками при составлении хождений.
Предметом рассмотрения в данной статье являются поездки русских торговых людей в Палестину и на Синай, совершавшиеся на протяжении нескольких столетий и практически неизученные в социально-профессиональном плане в отечественной и зарубежной историографии[3]. Какие личные впечатления от посещения Святой Земли остались у выходцев из купеческой среды? Что было общего и чем отличались от других аналогичных сочинений хождения купцов XV–XVII столетий? Продолжались ли путешествия представителей русского купечества в Палестину и на Синай позже, в XVIII–XIX вв.? Чтобы ответить на поставленные вопросы, начну свой обзор с самого раннего (из известных нам) описания купеческого путешествия по святым местам.
XV–XVII вв.
«Хожение гостя Василия». Один из русских купцов, современник знаменитого тверитянина Афанасия Никитина, автора «Хожения за три моря», также оставил нам путевые записки 1465–1466 гг., известные под названием «Хожение гостя Василия», которое сохранилось в двух списках[4].Василий-гость подробно описал Каир, Антиохию, Дамаск, Иерусалим, другие города Ближнего Востока и Малой Азии, приведя сведения об их укреплениях, водоснабжении, торговле, составе населения[5].
Сухопутные дороги из Малой Азии в Палестину проходили через Сирию. На территории Восточной Европы зафиксировано свыше 100 целых и фрагментированных находок сирийских поливных сосудов XI–XV вв. Возможно, из Сирии поступила часть толстостенных сфероконических сосудов, предназначенных для перевозки и хранения ртути, лекарственных препаратов, прочих высокоценных жидкостей, производившихся на Востоке. Еще в конце XIX в. в Благовещенском соборе Московского Кремля обнаружили клад из 13 восточных поливных сосудов, в том числе полусферической чаши с орнаментальным мотивом в виде пересекающихся кругов, характерным для средневековой Сирии. В. Ю. Коваль предположил, что в восточнославянские земли «сирийские импортные изделия могли доставляться не столько купцами, сколько паломниками в Святую Землю, активно курсировавшими между Русью и Восточным Средиземноморьем в XII – половине XIII в. и лично посещавшими Сирию»[6]. Исследователь не исключает и возможности их приобретения на крупных международных рынках других стран Востока.
Хотя Василий-гость не раз в своем «Хожении» использует глагол «приехать», но нигде не указывает транспортные средства, которые использовал.Довольно странный маршрут путешествия гостя Василия заставил исследователей задуматься о подлинной его цели. Вот какое суждение о госте Василии сделал, в частности, Л. Н. Майков: «При всей своей набожности, при всем внимании к предметам священным, в нем виден мирянин, и именно человек торговый»[7]. По мнению Майкова, «цель его путешествия была не единственно паломническая, но также и торговая», на что указывают описание в «Хожении гостя Василия» не только христианских святынь, но и городских укреплений, мостов, мельниц, бань, караван-сараев, торгов, а также необычный (во всяком случае для паломника) маршрут поездки[8]. Согласно гипотезе Н. И. Прокофьева, гость Василий во время поездки выполнял разведывательно-дипломатическое поручение московского великого князя Ивана III, которому необходимо было выяснить обстановку на территории Османской империи[9]. Прокофьев предположительно отождествил его с влиятельным великокняжеским чиновником, дьяком Василием Мамыревым, что весьма сомнительно, поскольку последний хотя и был связан с купеческими кругами (именно ему гости передали «тетради» Афанасия Никитина), но не имел отношения к зарождавшемуся дипломатическому ведомству Московии[10]. Сами купцы во время поездок в заморские страны выполняли разного рода поручения, не связанные с торговлей. В 1480 г., например, «человек именем Григорей Русин дошел... до Иерусалима яко купец» и на обратном пути из Палестины и Египта захватил с собой послание Иерусалимского Патриарха Иоакима Московскому митрополиту Геронтию[11].
Описание путешествия Василия-гостя начинается с города Бурсы (Малая Азия), куда он добирался по морю и по суше через Царьград. С. Ю. Житенев предположил, что в Бурсе могла находиться его торговая база (лавка, оптовый товарный склад), что представляется маловероятным в условиях торгово-экономической ситуации в Османской империи, где приезжие купцы-немусульмане облагались дополнительным налогом и подвергались притеснениям властей[12].
До своей поездки по странам Востока гость Василий бывал на Оке и мог сравнить с нею одну из азиатских рек вблизи города Османжик в Малой Азии. Данный факт не позволяет, однако, однозначно утверждать о его московском происхождении, как это сделал Н. И. Прокофьев[13]. В «Хожении гостя Василия», как и в «Письме от друга к другу» В. Д. Ермолина, имеется ряд диалектизмов отнюдь не московского (в широком смысле), а западнорусского происхождения. Среди них «баркараны» (очевидно, искаженное «барбаканы»), «муры» и другие. Возможно, они связаны с частыми торговыми поездками Василия-гостя в Великое княжество Литовское либо через его территорию.
В Палестине Василий-гость среди прочих священных для христианина мест посетил Вифлеем и видел, где «Христос родися, и ясли, и где звезда стала, и волсвы приидоша и поклонишася, и та вода святая и пияхом и поклонихомся»[14]. Он молился в храме Гроба Господня в Иерусалиме, стоял у Мамврийского дуба, бродил по Гефсиманскому саду и взбирался на Елеонскую гору с храмом Вознесения Христова, ко входу в который вели 19 ступенек. Кстати, число ступеней купец-путешественник из Руси считал повсюду, стремясь, быть может, удостоверить факт личного посещения святых мест. В его сочинении, как и в «Хожении» Афанасия Никитина, все даты приводятся по церковному календарю. По определению митрополита Макария (Булгакова), лаконичное описание путешествия Василия-гостя «отзывается всею детскою простотою веры»[15]. В нем нет компилятивных вставок и следов редакторской правки.
Примечательно, что «Хожение гостя Василия» подобно «Хожению за три моря» Афанасия Никитина (но в отличие от других хождений того времени) начинается с молитвы: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Се аз раб Божии многогрешныи Василей, и подвизахся видети святых мест и градов, и сподоби мя Бог видети и поклонихся святым местом, за молитв святых отець наших Господи Исусе Христе Сыне Божий помилуй нас, аминь». А завершается оно словами: «Богу нашему слава во веки, аминь»[16]. И молитва, и подобная концовка отсутствуют в других купеческих хождениях XVI–XVII вв.: Василия Познякова, Трифона Коробейникова, Федота Котова, Василия Гагары. Нет их и в средневековых описаниях паломничеств лиц из среды духовенства.
Паломники подвергались нападениям лихих кочевников (татар - в причерноморских степях и арабов - в Палестине и на Синае) и морских пиратов (особенно в Средиземном море), их подстерегали бури и штормы, нехватка пресной воды, непривычная пища. И далеко не всем из них посчастливилось вернуться домой или хотя бы добраться до заветной цели. Так, татарская сабля либо стрела сразила одного из сыновей гостя и боярина В. Г. Ховрина, казначея московского великого князя Ивана III, отправившегося поклониться Гробу Господню. Горькая участь ждала и православных купцов, попавших в плен к крымским татарам во время путешествия в южные страны. Не дождавшись выкупа, крымчаки обычно продавали их в рабство.
Поскольку маршрут из Руси в Царьград был хорошо известен многим купцам, торговавшим с Византией, а затем с Турцией, авторы хождений XV-XVI вв. и приложившие руку к их созданию редакторы-компиляторы не считали необходимым описывать его, начиная свое повествование обычно с плавания по Средиземному морю (Василий-гость, Трифон Коробейников) либо даже с берегов Палестины (Василий Позняков). Путешествие из Константинополя в Палестину, особенно поздней осенью, зимой и ранней весной, когда Средиземное море было не очень спокойным, изматывало многих людей, родившихся и живших далеко от морей и океанов. Им доводилось испытывать морскую качку, соленые брызги волн, сильный ветер, мешавший дышать. Наконец, перед глазами усталых паломников показывались очертания древнего портового города Яффы, располагавшегося на склонах прибрежной возвышенности. Добравшись до берега на лодке, они могли, наконец, перевести дух и немного передохнуть. Далее им предстояло добираться на ослах и лошадях через горную местность в Иерусалим, находившийся на расстоянии 60 верст от Яффы, т. е. в 2-3 днях пути. В целях безопасности, чтобы избежать нападений кочевников - арабов и бедуинов, купцам и паломникам приходилось не только платить погонщикам и проводнику, но и нанимать хорошо вооруженную охрану. Стремясь прикоснуться к христианским святыням Палестины и Синая, побывать в местах, известных им ранее по Библии, они часто рисковали жизнью.
«Хожение Василия Познякова». Московские власти использовали представителей купечества для закупки необходимых казне товаров, привлекали их к государственной службе. Происходивший из Смоленска, Василий Позняков (другие варианты написания его фамилии в источниках: Поздняков, Поздяков) в 1558 г. по поручению Ивана IV направился из Москвы как участник посольства с деньгами и грамотой для православного духовенства Синая. Его странствия по святым местам длились до 1561 г. и проходили через Царьград, Александрию, Каир, монастыри Синайской горы, Иерусалим. По пути на Восток на территории Великого княжества Литовского у Познякова отобрали ценные товары (240 соболиных шкурок) и часть денег (300 золотых монет), но он продолжил путешествие. Отличавшийся наблюдательностью купец составил интересное описание своей поездки, воспользовавшись, по наблюдениям литературоведов, не только собственными впечатлениями, но и книжными заимствованиями[17]. С. Ю. Житенев даже озаглавил главу, посвященную ему, «Царское посольство во главе с купцом Василием Позняковым»[18].
«Хожение Василия Познякова», дошедшее до нас в 9 списках XVI–XVII вв., композиционно состоит из 2 частей: в 1-й описываются Каир и святыни Синая, а 2-я озаглавлена «Сказание о святем граде Иеросалиме, где ходил Господь наш Исус Христос»[19]. Прослеживается текстологическая связь его «Хожения» с греческим проскинитарием (путеводителем для паломников по святым местам Востока) «Поклоненье святого града Иерусалима», переведенным, согласно гипотезе А. А. Решетовой, на русский язык в 1531 г.[20] В начальной части «Хожения Василия Познякова» повествование ведется от третьего лица: «А приход их - первое, пришли во Египет к папе и Патриарху Иакиму Александрийскому»[21]. Это лишь одно из свидетельств литературного редактирования описания путешествия, проделанного, возможно, в Посольском приказе. Но в «Хожении Василия Познякова» отложились и его личные впечатления от посещения Святой земли.
Вот одно из библейских мест Палестины, которое привлекло внимание купца-дипломата и паломника. У южной стены Старого города Иерусалима, между Мусорными (Навозными) и Сионскими воротами, на месте холма Офел (сам холм был срыт еще во времена царя Соломона) расположена древнейшая часть Иерусалима - Город Давида, который был построен на террасах при первых иудейских царях. Именно там находятся Силоамская купель и источник Гихон (его именуют также Эйн Рогель), расположенный в русле ручья Кедрон. Поскольку, по преданию, Богоматерь приходила сюда стирать, он известен еще как «Фонтан Марии». Сам источник Гихон струится в пещере, разделенной на 2 грота, в которые ведут последовательно 15, а затем еще 17 ступеней. Сегодня над Силоамским прудом возвышается минарет мечети, возведенной на месте древнего христианского храма. Повествуя о Силоамской купели, откуда в Иерусалим привозили и продавали питьевую воду, Позняков обратил внимание на проблему водообеспечения города. Бедные его жители употребляли только дождевую воду, которую собирали с плоских крыш домов по желобам в каменные колодцы[22]. О стоялой и даже гнилой воде Палестины не раз упоминали и Н. В. Берг, П. А. Вяземский, А. Н. Муравьев и др., путешествовавшие по Святой земле гораздо позже, в XIX в.[23] Дотошный счетовод (как и Василий-гость) Позняков приводит точные размеры Храма Гроба Господня (120х50 сажен), указывает число лампад, паникадил, ступеней, столбов, сравнивает ариан и абиссинцев, плясавших с бубнами во время службы, с русскими скоморохами[24]. К сожалению, в сохранившихся списках «Хожения Василия Познякова» отсутствует концовка его сочинения.
В марте 1571 г. для купца Семена Борзунова оформили царскую грамоту турецкому султану Селиму II для беспрепятственного пропуска на Афон и Синай. Выехал туда онвместе с посланником Андреем Кузьминским в апреле того же года и добирался через Стамбул. В Кремле Борзунов получил наказную память и роспись милостыни, которую он должен был раздать православным иерархам и монастырям[25]. К сожалению, он не составил описание своих странствий по святым местам Царьграда, Афона и Синая.
«Хожение Трифона Коробейникова». Еще одному московскому торговому человеку Трифону Коробейникову приписывается «Хожение», содержащее описания христианских реликвий Царьграда, Афона, Палестины, Сирии, Египта, заимствованные из «Хожения Василия Познякова»[26].В архивохранилищах России насчитывается около 400 списков «Хожения Трифона Коробейникова»[27]. «Трифона Коробейникова, московского купца, с товарищи, путешествие во Иерусалим, Египет и к Синайской горе в 1583 г.», выпущенное «для пользы общества» в Санкт-Петербурге в 1783 г. В. Г. Рубаном, выдержало к 1888 г. свыше 30 переизданий, выходивших массовыми тиражами[28]. Так, на протяжении 3 столетий это паломническое сочинение стало любимой книгой русских читателей.
В 1884 г. И. Е. Забелин, опубликовав текст хождения Василия Познякова, пришел к выводу, что именно оно лежит в основе сочинения Трифона Коробейникова, а «самостоятельного рассказа о путешествии Трифона Коробейникова вовсе не существует»[29]. Мнение И. Е. Забелина поддержали Х. М. Лопарев, В. П. Адрианова-Перетц, И. Ю. Крачковский, Б. М. Данциг, О. А. Белоброва и др.[30]. Стали даже распространяться версии о том, что Коробейников в первый раз раз не доехал до Палестины, а на Синае и вовсе не бывал. Но еще в 1881 г. была опубликована «просительная грамота» 1693 г. Синайского архиепископа, который предлагал русским властям «послать двух-трех бояр поклониться святым местам, где ходил сам Господь и даны были Моисею скрижали завета». Далее в этой грамоте следует ссылка на одну из поездок русских людей в XVI в.: «Так некогда и благочестивый прадед царский Иоанн Васильевич присылал на Синай с своим жалованием гостя Трифона Коробейникова и Федора стрельца»[31]. В 1988 г. Н. И. Прокофьев привел еще документальное подтверждение факту путешествия Трифона Коробейникова в Палестину, Египет и Синай в 1583–1584 гг., обнаруженное им в РГАДА: запрос царя Алексея Михайловича в Посольский приказ о путешествии Трифона Коробейникова и ответ думного дьяка Михаила Волошенкова царю, из которого явствует, что Трифон Коробейников в означенное время совершил поездку на Святую землю[32].
Затем А. А. Опарина (Решетова) проделала сравнительно-текстологический анализ всего круга памятников, связанных с хождением Трифона Коробейникова[33]. В результате частичное авторство, а не только составительство Трифона Коробейникова, подтвердилось. По мнению Решетовой, «во многом благодаря данным фактическим трансформациям, “Хождение” Коробейникова обрело большую, по сравнению с сочинением Познякова, логичность повествования и ясность изложения и нередко производит впечатление текста, в большей степени внушающего доверие, нежели Позняковские записки». «Они,- продолжает исследователь-литературовед,- полностью согласованы с краткой, точной и деловитой манерой описания, свойственной классическим образцам жанра древнерусских хождений… В процессе чтения, осмысления содержания памятника-источника и создания собственного описания составитель Коробейниковского “Хождения” подмечал “ошибки” своего предшественника; именно их он стремился “исправить” исходя из собственного понимания контекста»[34].
Трифон Коробейников, как и ранее Василий Позняков и позже Василий Гагара, путешествовал по Палестине и Синаю на верблюдах. Если Позняков употребляет по отношению к сборам, взимавшихся турецкими властями с паломников, только термин «мыто», то в «Хожении Трифона Коробейникова» также используется слово «тамга». Только Коробейников заметил, что в Мертвом (Содомском) море добывают горючую серу, которую продают купцам, и черную смолу, использующуюся для защиты виноградников от вредителей[35]. Серой конопатили торговые суда, плававшие по Красному («Чермному») морю. Это вызвало удивление купца-путешественника, поскольку на Руси для этого использовали смолу: «Корабли же в Раифе на Чермном море деланы без железного гвоздия, шиты веревками финиковыми; а конопачено серою горячею, а не смолою; гвоздия железного потому нет в кораблях, что в мори камени магнита много, и тот магнит привлачает к себе железо»[36]. Последнее объяснение, конечно же, не соответствует действительности. Путешествуя по Синаю, Коробейников обратил внимание на разведение там индеек, а, по словам пророка Давида, «мясо тех птиц сладчае всех мяс»[37]. В Синайском монастыре, у горы святой мученицы Екатерины, его поразил монастырский сад: «Бе велми предивен и велик, и много в нем винограду и миндалов, и груш, и яблок; груши же мы не видали таковых великих и сладких ни в котором царстве»[38].
Впрочем, в литературе высказывались сомнения не только по поводу авторства Трифона Коробейникова, происходившему, судя по фамилии, из мелких торговцев-коробейников, но и относительно его принадлежности к купечеству (по предположению Х. М. Лопарева, Коробейников был не купцом, а подьячим)[39]. Как бы то ни было, он участвовал в 1582 г. в посольстве купца И. М. Мишенина, отправленного в Царьград и на Афонскую гору с милостыней на помин души убитого Иваном Грозным старшего сына, а в 1593–1594 гг. сопровождал дьяка Михаила Огаркова в поездке с «заздравной милостыней» в столицу Османской империи и Иерусалим по случаю рождения у царицы Ирины и царя Федора Иоанновича дочери Феодосии. А вот с чего начинается Копенгагенский список «Хожения Трифона Коробейникова»: «Сказание государевых послов о святем граде Иерусалиме лета 7092(1584) году. При цари и великом князи Иване Васильевиче всеа Русии и при Московском митрополите Дионисии ходил с Москвы в Царьград, и в Антиохию, и во Александрию, и во Иерусалим от царя с милостынею по царевичи Иване гости Трифон Коробейников да Федор Крестечник да Юрий Стрелец».
19 января 1592 г. царь повелел «Трифону Коробейникову да Михаилу Огаркову ехати со своею государевою заздравною милостиною во Царьгород, и во Александрею, и во Антиохею, и в Ерусолим, и в Синайскую гору»: 5534 золотых угорских, 3 золотых португальских, 8 сороков соболей, «да цки собольи, цки акуньи, сорок куниц, пяте цки бельи хребтовые, черева лисьи». Кроме того, ему поручалось взять у Ивана Кошурина в Константинополе 360 угорских золотых за проданные там «государевы соболи»[40]. В Иерусалиме, как и в других местах (в Царьграде), Трифон Коробейников и его спутник Михаил Огарков в 1593 г. раздавали щедрую царскую милостыню патриархам, митрополитам, священникам и монастырям[41].
«Хожение Василия Гагары». Казанский торговый человек Василий Яковлевич Гагара, уроженец Плеса, переселившийся, как предположил А. А. Турилов, в относительно спокойную Казань еще в Смутное время, совершил в 1634–1637 гг. по обету паломничество в Палестину, Египет и Синай через Грузию. Тексту «Хожения» хронологически предшествует сказка русского посольства в «Кизылбашскую землю» (Персию) об анонимном паломнике, добравшимся «во святый Еросалим через Грузинское царство». Она дошла в дефектном списке, основана на рассказе «полонеников крестьянские веры крещёныя» и перекликается с «Хожением Василия Гагары». Паломником этим мог быть сам Гагара либо кто-то из его спутников[42].
Смерть жены, греховная личная жизнь и неудача в торговом деле подтолкнули его к решению отправиться в такое дальнее и рискованное путешествие. «Хожение Василия Гагары», дошедшее до нас в 19 (К.-Д. Зееман) либо даже в 22 (А. А. Решетова) списках XVII–XVIII вв., среди которых выделяются 3 редакции, носит, в отличие от описаний большинства других паломничеств, ярко выраженный личностный характер[43]. В нем ощущаются черты барочной литературы: «биографичность», интерес к личности автора-повествователя, его самооценке[44]. Проявляя мышление человека эпохи, переходной от Средневековья к Новому времени, Гагара не стесняется признаться в собственных грехах и сомнениях. Он не стремится предстать в образе абсолютного праведника. По колоритности и степени самовыражения автора сочинение Гагары можно сравнить с «Хожением за три моря» Афанасия Никитина, путешествовавшего, в отличие от казанского торговца, намного раньше и не по святым местам. Отличаясь от традиционных хождений других русских паломников XVI-XVII вв., оно отражает усложнившийся и противоречивый внутренний мир части русских людей переломного времени[45]. «Первоначальная простота устного рассказа не стерлась даже и в литературной обработке, и благодаря этому внешняя форма “Хождения” Василия Гагары несколько отличается от других хождений,– отмечала В. П. Адрианова-Перетц. Но нет основания считать его вполне оригинальным писателем-паломником: его работа была скорее редакторской, чем авторской»[46]. С последним заключением позволю себе не согласиться по причине явного присутствия в «Хожении Василия Гагары» личного начала.
В пути вместе со своим приказчиком Гаранкой Гагара порой занимался торговыми операциями, чтобы обеспечить себя дополнительными финансовыми средствами, столь необходимыми в чужих краях. Привлекают внимание его часто наивные впечатления от посещения грузинских городов Тифлиса (Тбилиси) и Мцхета, египетских пирамид. Он описал Араратские горы, крокодилов в Ниле, природные богатства Ближнего Востока.
В отличие от большинства русских паломников, Гагара вместе с 8 спутниками-паломниками и приказчиком Гаранкой добирался в Палестину по суше, через Сирию. В Галилее на него произвела неизгладимое впечатление Фаворская гора - «велми кругла и прекрасна, а древеса на ней велми прекрасны же, что нигде таких древ не мог наехати»[47]. Описывая родной город Иисуса Христа Назарет, автор хождения противоречит сам себе, утверждая, что «живут в нем арапы, християн нет; а в монастыре живут немцы», под которыми подразумеваются католики[48]. Увидев образ Саваофа и Деисус в иерусалимском храме Гроба Господня, паломник не мог двигаться от потрясения около часа, как будто у него отнялись ноги. За вход в храм купец и его приказчик уплатили туркам 14 серебряных монет – «ефимок». Довелось им присутствовать в храме Гроба Господня и во время Божественного исхождения Благодатного огня на Пасху, когда изумленный Гагара трижды подносил пучок из 20 свечей к своей бороде, но она ничуть не опалилась. За определенную плату (по 3 монеты с человека) турецкий вооруженный эскорт, необходимый для защиты от нападений арабов-кочевников, сопровождал группу паломников к реке Иордан, ширину которой автор хождения сравнивает с московской Яузой. Совершив омовение в водах Иордана и окунув в них рубахи и холсты для смертного часа, путешественники вернулись в Иерусалим. Не могли они не побывать, конечно же, и в Вифлееме, на месте рождения Иисуса Христа.
Повествуя о христианских святынях Палестины, Гагара дважды сослался на своего предшественника Трифона Коробейникова, с чьим сочинением он был знаком. На обратном пути не обошлось без приключений. В Виннице польский воевода заподозрил, что под видом купца скрывается русский посланник, тайком возвращающийся из Турции, и задержал его до выяснения обстоятельств на 15 недель. Однако подозрения оказались беспочвенными, и паломника отпустили на родину. Лишь в марте 1637 г. он добрался через Киев в столицу России. После составления подробного отчета об увиденном В. Гагару зачислили в привилегированную Гостиную сотню и перевели на постоянное жительство из Казани в Москву. Дальнейшая его судьба неизвестна.
XVIII–XIX вв.
«Хожение Иоанна Лукьянова». Паломничества торговых людей на Святую землю продолжались и в Новое время. Происходивший из калужских купцов, Иоанн Лукьянов, будучи с конца XVII в. священником в Москве (в 1699–1701 гг. служил в Никольской церкви, что за Смоленскими воротами на Песках), тайно придерживался старообрядчества и находился в контактах с другими старообрядцами (ветковцами и брынской общиной). Отправленный ветковцами в Иерусалим, он в 1701–1703 гг. совершил путешествие на православный Восток, а вернувшись из него, составил свое «Хожение»[49].
Путешествие М. Г. Нечаева. В 1721 и 1722 гг. через Стамбул совершил путешествие в Палестину зажиточный ярославский купец-откупщик Матвей Гаврилович Нечаев, проживавший в Толчковской слободе[50]. Н. П. Барсов в оглавлении и предисловии к публикации сочинения без объяснений почему-то датировал путешествие Нечаева 1719–1720 гг., хотя в начале самого текста говорится, что Нечаев отправился в путь из Ярославля 16 июля 1721 г.[51] Толчком для паломнического путешествия Нечаева стала его встреча на пути к Свенской ярмарке под Брянском с одним монахом, который около 20 лет провел в татарском и турецком плену, побывав в Крыму, Царьграде, Риме и других местах. Ярославский горожанин, именующий себя как «многогрешный, паче всех человек согрешивший, аще и известен моего недостоинства, невежда бо есмь во истину, и пусть всякого блага, ниже сам себе сведый», дерзнул пойти из России по суше через Польшу, Валахию, Болгарию до Адрианополя, откуда морем до Палестины[52]. Описывая свой путь, ярославец отметил дешевизну лимонов на острове Родосе[53]. Приплыв на корабле в Яффу, оттуда на трех ослах, один из которых вез багаж, заплатив 5 золотых турецких монет, он вместе со своим спутником Петром добирался до Рамлы, а затем до Иерусалима. По пути приходилось откупаться от арабов, требовавших «бакшиш». В Иерусалиме и его окрестностях с марта по май 1722 г. Нечаев посетил наряду с храмом Гроба Господня, Дом царя Давида-Псалмопевца, монастыри праведного Авраама, Иакова, Божьего брата, св. Иоанна Предтечи и Архистратига Михаила. Само описание паломничества, составленное уже после возвращения купца на родину, между 1722 и 1726 гг., носит светский характер и отличается яркими бытовыми сценами, которые не могли не привлечь внимание читателей.
В семье киевского купца родился Василий Григорьевич Григорович-Барский (1701–1747 гг.), тайком от отца поступивший в Киево-Могилянскую академию и с детства мечтавший о дальних путешествиях. С 1724 г. до конца жизни он странствовал по христианским местам Османской империи, дважды (в 1726 и 1729 гг.) побывав в Палестине[54].
Поездка Михаила Новикова. В 1804 и 1805 гг. медынский купец 3-й гильдии Михаил Леонович Новиков в компании с двумя дворянами из Калужской губернии– братьями Василием и Иваном Вешняковыми –совершил паломничество в Палестину[55]. Через Киев паломники по суше добрались до Одессы. Отплыв из Одессы 29 августа 1804 г. на неаполитанском купеческом судне, они достигли первоначально Константинополя, осмотрели его достопримечательности и лишь на 67-й день путешествия оказались в Яффе. Им пришлось задержаться из-за непогоды на острове Родос и провести какое-то время на Кипре, где на рынке оказался очень дешевым хлеб[56]. За плавание из Константинополя в Яффу арабы-владельцы судна взяли с русских паломников меньше, чем с других путешественников (85 пиастров) по причине отсутствия громоздкого багажа и товаров[57]. В их путевых заметках немало внимания уделено природно-экономическому облику Восточного Средиземноморья (сельскому хозяйству, промыслам, торговле), что, скорее всего, нужно поставить в заслугу хозяйственному купцу[58]. Наиболее подробно Новиков охарактеризовал товарно-ценовой ассортимент на рынках Иерусалима[59].В доме царя Давида русские паломники обратили внимание на кучу ржавых стальных доспехов, которые им позволили даже примерить[60]. Предстоит еще провести тщательный текстологический анализ, чтобы выяснить какие части текста принадлежат Вешняковым, а какие – Новикову.
Путешествие А. Л. Кекина. Паломничества русских купцов по святым местам Востока продолжались и во второй половине XIX в., когда уже действовало регулярное пароходное сообщение между Одессой и Яффой. Это значительно облегчило условия путешествия в Палестину паломников из России. После смерти единственного сына-студента Максимиллиана купец-благотворитель А. Л. Кекин (только на реставрацию церкви Иоанна Богослова в Ростовском Кремле он пожертвовал 18 тыс. рублей), завещав все свое имущество «на устройство гимназии и университета» в Ростове Великом, сам отправился весной 1885 г. поклониться Гробу Господню в Иерусалим. В 1888 г. были изданы его путевые заметки под названием «Из С[анкт]-Петербурга в Рим, Бари, Неаполь, Александрию, Каир, Иерусалим, Константинополь и Батум», в которых ярко отразилась наблюдательность автора[61]. В это время в России уже существовало Императорское православное Палестинское общество, а в самой Палестине активно действовала Русская духовная миссия. Верующие люди, в том числе и представители купеческого сословия, жертвовали деньги на строительство русских храмов, монастырей и домов для паломников на Святой земле.
Паломничество Н. М. Чукмалдина. На 49-м году жизни совершил путешествие в Палестину на пароходах «Корнилов», «Одесса» и «Россия» через Константинополь и Александрию известный коммерсант-старообрядец Николай Мартемьянович Чукмалдин (1836–1901 гг.), происходивший из Сибири и зарекомендовавший себя в торговом мире Тюмени и Москвы кристально честным человеком. «Самое главное и величественное из всех зданий всего мира – это храм св. Софии, построенный 1480 лет назад,– описывал он посещение одной из святынь христианского мира.– Великолепие этого храма, его план и купол так громадны и совершенны, что я не знаю, где можно найти равное в этом роде сооружение, несмотря на то что храм находится в запущенном состоянии и лишен всяких внешних украшений». Огромное впечатление на него произвели и святые места Палестины. «Иерусалим! Как много говорящее внутреннему чувству слово! – восклицал Чукмалдин,– Иерусалим, о котором каждый христианский ребенок слышит от своей матери такие умилительно-трогательные рассказы, видит наглядные изображения в картинах земной жизни Иисуса Христа»[62].
Паломник и торговый человек в одном лице порождал определенную двойственность восприятия святых мест. Авторы купеческих хождений, отличавшиеся любознательностью и наблюдательностью, стремились увековечить на бумаге описания паломнических поездок, чтобы передать свои впечатления от увиденного в дальних странах тем русским людям, кто не имел возможности отправиться в такие путешествия. Вместе с тем в них можно чаще встретить информацию о караван-сараях, торгах, таможенных сборах и товарах. Но еще больше внимания купцы-путешественники уделяли христианским святыням Палестины и других мест Ближнего Востока. Описывая их (порой с ошибками, как и другие паломники-авторы хождений), они нередко делали разного рода подсчеты. Путешествуя по Палестине, паломники из торговой среды запасались сушеными финиками, которые, как считалось, помогали лечиться от простуды и головной боли.
Русские торговые люди, бравшие с собой в дальние поездки богослужебные книги, об утрате которых во время ограбления сетовал, к примеру, Афанасий Никитин, были в определенной степени подготовлены к восприятию святынь на родине христианства. Книжные сведения они могли почерпнуть не только из Священного Писания и Нового Завета, но также из хождений своих предшественников.Гораздо уже был кругозор значительной массы рядовых торговцев-лавочников, порой никогда не покидавших родные места. В процессе литературного редактирования первоначальный авторский текст описаний путешествий дополнялся компилятивными вставками. К данной группе памятников паломнической литературы относится, прежде всего, «Хожение Трифона Коробейникова». Наряду с ним, известны и оригинальные сочинения данного жанра, среди которых и «Хожение гостя Василия», и «Хожение Василия Познякова», и «Хожение Василия Гагары». Сочинения купцов-паломников, служившие своеобразными историко-географическими путеводителями, и сегодня читаются с интересом.
______________
Примечания
[1] Житенев С. Ю. История русского православного паломничества в X–XVII веках. М., 2007.
[2] В первую очередь «Хожения игумена Даниила» (начало XII в.).
[3] См., например: Лебедев Д. М. Очерки по истории географии в России XV и XVI веков. М., 1956. С. 157–164; Данциг Б. М. Русские путешественники на Ближнем Востоке. М., 1965. С. 31 и др.
[4] Хожение гостя Василья / Под ред. [и с предисл.] архимандрита Леонида. СПб., 1884 (Православный палестинский сборник. Т. II. Вып. 6).
[5] Белоброва О. А. Василий (Гость) // Словарь книжников и книжности Древней Руси (далее – СККДР). Вып. 2 (вторая половина XIV–XVI в.). Ч. 1: А–К. Л., 1988. С. 116–117; ЖитеневС. Ю. Указ. соч. С. 231–238; Seemann К. D. Die altrussische Wallfahrtsliteratur. München, 1976. S. 267–270.
[6] Коваль В. Ю. Керамика средневековой Сирии в Восточной Европе // Поливная керамика Средиземноморья и Причерноморья X–XVIII вв. Киев, 2005. C. 223.
[7] Майков Л. Н. Старинные русские паломники в издании Православного Палестинского общества. СПб., 1884. С. 12.
[8] Там же. С. 13.
[9] Книга хожений. Записки русских путешественников XI–XV вв./ Сост. текста, вступ. статья, коммент. Н. И. Прокофьева. М., 1984. С. 417, 418.
[10] Прокофьев Н. И. Русские хождения XII–XV вв. // Ученые записки Московского государственного пединститута. Т. 363. М., 1970. С. 212–217.
[11] Русский феодальный архив. Вып. 2. М., 1986. С. 306–307.
[12] Житенев С. Ю. Указ. соч. С. 233.
[13] Книга хожений… С. 418.
[14] Хожение гостя Василья. С. 8.
[15] Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Кн. 4. Ч. 1. М., 1996. С. 299.
[16] Хожение гостя Василья. С. 1, 14.
[17] Голубцова М. А. К вопросу об источниках древнерусских хождений в св. землю // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских (далее – ЧОИДР). 1911. Кн. 4. С. 1–78; Адрианова-Перетц В. П.Путешествия XVI в. // История русской литературы. Т. 2. Ч. 1. М.; Л., 1945. С. 512—514; Белоброва О. А. Позняков Василий // СККДР. Вып. 2. Ч. 2: Л–Я. Л., 1989. С. 296–297; S ееmann К. D. Die altrussische Wallfahrtsliteratur. S. 281–288, 436, 451.
[18] Житенев С. Ю. Указ. соч. С. 309–320.
[19] См. последнее издание этого хожения: Библиотека литературы Древней Руси (далее – БЛДР). Т. 10. СПб., 2000. С. 48–93.
[20] Решетова А. А. Древнерусская паломническая литература XVI–XVII веков (история и поэтика). Рязань, 2006.
[21] БЛДР. Т. 10. С. 48.
[22] Там же. С. 88.
[23] См.: Святые места вблизи и издали. Путевые заметки русских писателей I половины XIX в. / Сост. К. Ургузова. М., 1995. С. 190, 273; Берг Н. В. Иерусалим. М., 1997. С. 78.
[24] БЛДР. Т. 10. С. 70, 72.
[25] Россия и греческий мир в XVI веке. В 2 т. / Отв. ред. С. М. Каштанов; Подгот. к публ. С. М. Каштанова, Л. В. Столяровой, Б. Л. Фонкича. Т. 1. М., 2004. № 141–143. С.289–293,315.
[26] Хождение Трифона Коробейникова / Под ред. Х. М. Лопарева // Православный палестинский сборник (далее – ППС). Т. 9. Вып. 27. СПб., 1889; Записки русских путешественников XVI–XVII вв. С. 33–67.
[27] Белоброва О. А. Коробейников Трифон // СККДР. Вып. 2. Ч. 1. С. 490–491; Житенев С. Ю. Указ. соч. С. 321–330.
[28] Федорова И. В. «Хождение Трифона Коробейникова» в изданиях XVIII в. // Труды Отдела древнерусской литературы / Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН (далее – ТОДРЛ). Т. 55. СПб., 2004. С. 358–364.
[29] Забелин И. Е. Послание царя Ивана Васильевича к Александрийскому Патриарху Иоакиму с купцом Васильем Позняковым и Хождение купца Познякова в Иерусалим и по иным святым местам 1558 года // ЧОИДР. Кн. 1. М., 1884. С. VII.
[30] Леонид [Кавелин], архим. Иерусалим, Палестина и Афон по русским паломникам XIV—XVI вв. // ЧОИДР. 1871. Кн. 1. С. 30–59, 100–110; Забелин И. Е. Послание царя Ивана Васильевича к Александрийскому Патриарху Иоакиму с купцом Васильем Позняковым… С. VII—XII; Адрианова-Перетц В. П. Путешествия XVI в. // История русской литературы / Под ред. А. С. Орлова, В. П. Адриановой-Перетц и Н. К. Гудзия. Т. 2. Ч. 1. М.; Л., 1945. С. 514–515; Данилов В. В. О жанровых особенностях древнерусских «хождений» // ТОДРЛ. Т. 18. М.; Л., 1962. С. 21–37; Seemann К. D. Die altrussische Wallfahrtsliteratur. S. 288–297.
[31] Каптерев Н. Русская благотворительность Синайской обители // Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. М., 1881. Октябрь–ноябрь. С. 402.
[32] Прокофьев Н. И. Литература путешествий XVI–XVII веков // Записки русских путешественников XVI–XVII вв. М., 1988. С.15.
[33] Опарина А. А. Сравнительно-текстологический анализ сочинений Древней Руси: Опыт исследования памятника конца XVI столетия «Хождения купца Трифона Коробейникова по святым местам Востока». Киров, 1998; она же. К проблеме автора и времени создания «Хождения купца Трифона Коробейникова по святым местам Востока» // Герменевтика древнерусской литературы. Вып. 11. М., 2004. С. 869–886.
[34] Решетова А. А. Указ. соч. С. 290–291.
[35] Записки русских путешественников… С. 54.
[36] Там же. С. 66.
[37] Там же. С. 65.
[38] Там же. С. 63.
[39] Лопарев Хр. Ф. Описание рукописей императорского Общества любителей древней письменности. Ч. 1. СПб., 1892. С. 250; Фехнер М. В. Торговля Русского государства со странами Востока в XVI веке. М., 1956. С. 67, 69.
[40] Посольская книга по связям России с Грецией (православными и иерархами и монастырями) 1588–1594 гг. М., 1988. С. 154–155.
[41] ППС. 1889. Т. 9. Вып. 3. С. 84–95.
[42] Турилов А. А. Гагара // Православная энциклопедия. Т. 10. М., 2005. С. 249.
[43] См. публикации «Хожения Василия Гагары»: Муравьев А. Н.Путешествие к святым местам в 1830 году. Изд. 5. Т. 1. СПб., 1848. Стб. XLVIII–LI; Сахаров И. П.Сказания русского народа. Т. 2. Ч. 8. СПб., 1849. С. 109–122; Временник Московского Общества истории и древностей российских. 1851. Кн. 10. Смесь. С. 14–23; Попов А. Н.Обзор хронографов русской редакции. М., 1869. Вып. 2. С. 254–256; ЧОИДР. 1871. Кн. 1. Отд. 2. С. 66–79, 111–115; Записки русских путешественников… С. 68–87.
>[44] См.: Опарина А. А.Древнерусское «Хождение» и барочные тенденции в литературе XVII века // Барокко и классицизм в истории мировой культуры: Материалы международной научной конференции. Серия «Symposium». Вып. 17. СПб., 2001; Житенев С. Ю. Указ. соч. С. 353–359.
[45] Адрианова-Перетц В. П.Хождение в Иерусалим и Египет Василия Гагары // Сборник Российской публичной библиотеки. Вып. 1: Материалы и исследования. Т. 2. Пг., 1924. С. 230–247; Белоброва О. А. Василий Гагара // СККДР. Вып. 3 ( XVII в.). Ч. 1: А–З. СПб., 1992.С. 162–163.
[46] Адрианова-Перетц В. П. Путешествия первой половины XVII в. // История русской литературы / Под ред. А. С. Орлова, В. П. Адриановой-Перетц и Н. К. Гудзия. Т. 2. Ч. 2. Литература 1590—1690 гг. М.; Л., 1948. С. 126.
[47] Житие и хождение в Иерусалим и Египет казанца Василия Яковлевича Гагары. СПб., 1891. С. 7.
[48] Там же.
[49] Путешествие в Св. Землю старообрядца московского священника Иоанна Лукьянова. 1710–1711. М., 1864; Лилеев М. И. К вопросу об авторе «Путешествия во Святую Землю» (1701–1703 гг.) московском священнике Иоанне Лукьянове, или старце Леонтии // Чтения в Историческом обществе Нестора-летописца. Т. 9. Отд. 2. Киев, 1895; Ольшевская Л. А., Травников С. Н. Иоанн Лукьянов // Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 года. Энциклопедия. Т. 2. М., 1996. С. 363–364.
[50] См. о нем: Травников С. Н.Путевые записки Петровского времени: (Проблема историзма). М., 1987. С. 50–53.
[51] Список сочинения под названием «Книга хождение во святый град Иерусалим Ярославца Толчковской слободы посадскаго человека Матвея Гаврилова сына Нечаева», сделанный с оригинала, хранится в РПБ (IV. Q). См. публикацию: Путешествие посадского человека Матвея Гавриловича Нечаева в Иерусалим (1719–1720) / Под ред. Н. П. Барсова. Варшава, 1875. С. 1, 3.
[52] Там же. С. 3.
[53] Там же. С. 19.
[54] См.: Странствования Василия Григоровича-Барского по святым местам Востока с 1723 по 1747 г. Ч. 1. СПб., 1885; Барсуков Н. П. Жизнь и труды В. Г. Барского. СПб., 1885; Греков Ф. Жизнь и странствования Василия Григоровича-Барского. СПб., 1892; Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 1. Л., 1988. С. 231–232.
[55] См.: Путевые записки в святый град Иерусалим и в окрестности онаго, Калужской губернии дворян Вешняковых и мядынского купца Новикова в 1804 и 1805 годах. М., 1813.
[56] Там же. С. 48.
[57] Там же. С. 14.
[58] Там же. С. 20– 21, 38, 48, 52, 64.
[59] Там же. С. 106.
[60] Там же. С. 100.
[61] Талицкий В. А. Алексей Леонтьевич Кекин и гимназия его имени в г. Ростове, Ярославской губ. М., 1910. С. 25.
[62] Чукмалдин Н. Путевые очерки Палестины и Египта. Екатеринбург, 1899. С. 7–8.
Перхавко Валерий Борисович, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН
Опуб.: Вестник церковной истории № 3-4 (43-44), 2016. С. 393-395.