«Непревзойденный рассказчик» К. В. Лебедев (1852–1916 гг.)

Имя Клавдия Васильевича Лебедева – художника-передвижника, мастера жанровых картин и исторических композиций, представителя русской реалистической школы живописи рубежа XIX–XX вв. – также тесно связано с уникальным книжным изданием "Великокняжеская, Царская и Императорская охота на Руси". Его имя известно и в связи с творчеством одного из зачинателей русского стиля – архитектора Константина Тона, ибо возведенный по проекту последнего Вознесенский собор в Ельце расписывал именно Лебедев. Единственное небольшое популярное монографическое исследование, посвященное ему, вышло в 1948 г.[35]

Родился К. В. Лебедев 16 октября 1852 г. в крестьянской семье. Занятия отца церковной живописью, как думается, определенным образом повлияли на выбор мальчиком жизненного пути, и это, пожалуй, все, что можно сказать достоверного о детской и юношеской поре будущего художника. В начале 1870-х гг. он поступил в Строгановское училище, в 1875 г. перешел в Училище живописи, ваяния и зодчества, где в то время преподавали И. М. Прянишников, А. К. Саврасов, В. Г. Перов, В. Е. Маковский. Любимым учителем Лебедева стал Перов, а ближайшим другом и сподвижником – Маковский. Огромную роль в его творческой судьбе сыграл представитель академической школы рисования Е. С. Сорокин, уроки которого заложили основы последующей славы Лебедева как одного из лучших рисовальщиков своего времени и великолепного книжного графика.

Годы учебы совпали с началом проведения по инициативе В. Г. Перова регулярных ученических выставок. Выставка 1877 г., первая среди них, стала первой и в жизни Лебедева.

1870–1880-е гг. в русском искусстве ознаменовались всплеском интереса к отечественной истории, стремлением осмыслить ее в художественных образах. Художественная работа, посвященная русской истории, по словам И. Н. Крамского, "настолько интересна, нужна и должна останавливать современного художника, поскольку параллельна современности и поскольку можно предложить зрителю намотать себе что-нибудь на ус". Исторический жанр увлек многих русских живописцев, запечатлевших на полотнах самые разнообразные события русской истории. Исторический жанр стал преобладающим и в творчестве Лебедева. Его привлек яркий колорит древнерусской жизни, красочность нарядов, архитектура наших старинных городов, эпические характеры людей далекого прошлого. Созданная в 1880 г., то есть еще в ученические годы, картина "Молодой боярин за столом" никоим образом не свидетельствует о желании молодого автора противопоставить что-либо оригинальное установкам известного исторического живописца В. Г. Шварца, призывавшего с буквальной точностью копировать поддающиеся изучению реалии воспроизводимой эпохи. Но уже за картину "Выход боярышни из церкви" (1881 г.), отмеченную куда большей самостоятельностью видения, художник получил большую серебряную медаль и звание классного художника 3-й степени.

Особый интерес вызывали у Лебедева XVI–XVII вв. Ими навеяна "Боярская свадьба" (1883 г.)[36] – первое его большое историческое полотно, демонстрировавшееся в 1884 г. на XII выставке передвижников. На картине художник изобразил свадьбу XVII в., тот ее момент, когда после венчания и свадебного пира молодые отправляются в опочивальню. Царит веселье. Подвыпивший отец новобрачного о чем-то беседует с пьяным гостем. Жена последнего пытается угомонить развеселившегося супруга. В глубине, в левой части картины, пожилой боярин с иконой, чинно исполняющий возложенное на него поручение. Около него – пожилая женщина, мать одного из новобрачных. Она недовольна тем, что нарушается порядок шествия, торжественный и чинный ход обряда. Общая композиция построена таким образом, что главное внимание сосредоточено на центральной группе, где находятся молодые. Новобрачная выглядит уставшей и от долгого обряда и тяжелого венчального платья. Ее лицо скрыто под фатой. Молодой муж изображен в ярко-голубом нарядном кафтане и в красных сафьяновых сапогах. Он чувствует себя страшно неловко из-за новой, впервые надетой одежды, и из-за огня перекрестных взглядов. Смущенный тем, что стал центром всеобщего внимания, он остановился в нерешительности, неуклюже раздвинув ноги и опустив руки. Сваха же в вывернутой наизнанку лисьей шубе приготовилась осыпать молодых хмелем. Все действие разворачивается не в боярских хоромах, а в тесных сенях дома с низким потолком. Звонкая красочность цветовых пятен диссонирует с простотой обстановки, среди которой разворачивается действие картины. В целом колорит картины, по мнению критиков, больше напоминает шумное веселье деревенских свадеб с их обрядами и пестрыми нарядами. Хотя художник изобразил боярскую свадьбу, но возникает чувство, что модели своих персонажей он нашел среди крестьян. Такая трактовка образов вызвала различные замечания. Критика оценила картину неоднозначно. "Санкт-Петербургские ведомости" писали, что представленные здесь "типы невозможны, безобразны до крайности, на них противно смотреть". В. В. Стасов, напротив, посчитал самым привлекательным в "Боярской свадьбе" именно "типы и характеры, превосходно понятые и выраженные". По мнению О. Сопоцинского, художник "предстал в этой картине как законченный мастер исторической жанровой сцены"[37]. Имя Лебедева приобрело известность. В 1888 г. Константин Савицкий в письме В. М. Васнецову, размышляя о развитии исторического жанра, отметил, что "москвичи будто главенствуют в этом; говорят, что большие вещи можно ждать от Лебедева".

Такой "большой вещью" стало полотно "Марфа Посадница. Уничтожение новгородского веча" (1889 г.), впервые показанное публике в 1891 г. на XIX выставке передвижников[38]. Обратиться к столь масштабной теме художника заставил пример наполненных трагическим пафосом картин В. И. Сурикова. Уйдя от бытописания, он нашел тему в истории древнего Новгорода. В основу картины лег переломный, трагический период в истории Новгорода – падение боярской республики и покорение ее Московским государством. На картине изображен последний момент крушения всякой надежды новгородцев на восстановление самостоятельности их республики.

По приказу Ивана III воины увозят в Москву вечевой колокол – символ новгородской вольницы. Огромная площадь заполнена народом. Не в силах что-либо предпринять новгородцы безмолвно провожают колокол. На переднем плане зритель видит лежащих на снегу под стражей новгородцев, попытавшихся оказать сопротивление воле Московского государя. На первом плане картины изображена и Марфа Борецкая с сыном. Ее лицо, обращенное лицом к зрителю, застывшее и сосредоточенно. Фигура неподвижна. На картине правительница Марфа видится женщиной, затаившей в себе горечь утрат и кажущейся способной на великие жертвы, на перенесение великих страданий. В картине "Марфа Посадница. Уничтожение новгородского веча" Лебедев, по словам О. Сопоцинского, "проявил свою способность изображать сильные страсти и высокий драматизм переломных исторических событий"[39].

В продолжение древнерусской тематики в 1894 г., появилась картина "Полоняник", исполненная по мотивам рассказа Н. А. Полевого "Русский полоняник"[40] из времен монголотатарского ига, признанная лучшей станковой исторической работой художника. В этом же ряду стоят "Угощение шута" (1892 г.), "Дурка" (1892 г.), "В Московском приказе XVII в." (1898 г.), "Царь Иван IV Грозный, просящий игумена Кирилла благословить его в монахи" (1899 г.), "Отдохнул" (1900 г.), "К боярину с наветом" (1904 г.)[41].

По приказу Ивана III воины увозят в Москву вечевой колокол – символ новгородской вольницы. Огромная площадь заполнена народом. Не в силах что-либо предпринять новгородцы безмолвно провожают колокол. На переднем плане зритель видит лежащих на снегу под стражей новгородцев, попытавшихся оказать сопротивление воле Московского государя. На первом плане картины изображена и Марфа Борецкая с сыном. Ее лицо, обращенное лицом к зрителю, застывшее и сосредоточенно. Фигура неподвижна. На картине правительница Марфа видится женщиной, затаившей в себе горечь утрат и кажущейся способной на великие жертвы, на перенесение великих страданий. В картине "Марфа Посадница. Уничтожение новгородского веча" Лебедев, по словам О. Сопоцинского, "проявил свою способность изображать сильные страсти и высокий драматизм переломных исторических событий"[39].

В продолжение древнерусской тематики в 1894 г., появилась картина "Полоняник", исполненная по мотивам рассказа Н. А. Полевого "Русский полоняник"[40] из времен монголотатарского ига, признанная лучшей станковой исторической работой художника. В этом же ряду стоят "Угощение шута" (1892 г.), "Дурка" (1892 г.), "В Московском приказе XVII в." (1898 г.), "Царь Иван IV Грозный, просящий игумена Кирилла благословить его в монахи" (1899 г.), "Отдохнул" (1900 г.), "К боярину с наветом" (1904 г.)[41].

Среди произведений Лебедева, посвященных крупным событиям и деятелям русской истории, особо выделяется "Смерть царя Федора Алексеевича" (1896 г.), за которое автор в 1897 г. удостоился звания академика. Далее последовал живописный цикл, изображающий Петровскую эпоху: "Царевич Петр Алексеевич и дьяк Зотов" (1903 г.), "Прощание царицы Н. К. Нарышкиной с братом Иваном перед тем, как выдать его стрельцам" (1908 г.), "Петр I в Саардаме" (1908 г.). В 1911 г. исторические работы Лебедева были литографированы и изданы в виде альбома. Произведения художника часто воспроизводились в периодических изданиях, особенно в журнале "Нива". В 1890-1910-е гг. "почти в каждом номере этого популярного журнала можно было встретить репродукции с картин Лебедева и добрые слова о нем тогдашних критиков (А. А. Сидоров, И. Э. Грабарь), отмечавших искренность и мастерство его работ"[42].

О. Сопоцинский отмечает, что "картины К. В. Лебедева обладают одним очень ценным качеством – возможностью быстро прочесть композицию. Зритель, даже не зная заглавия, легко улавливает нить рассказа. Малейшая деталь является в картине необходимой и не становится лишней"; Лебедев, по словам исследователя, "непревзойденный и увлекательный рассказчик"[43].

Будучи с 1891 г. членом Товарищества передвижных выставок, Лебедев не остался в стороне от известного пристрастия художников этого круга к жанровой живописи, ограничившись здесь, правда, весьма скромными по замыслу и по формальным приемам работами, что, однако, не помешало ему достичь в них весьма широкого социально-бытового обобщения. Таковы полотна "К сыну" (1894 г.)[44], "На родине" (1897 г.)[45], "Что-то случилось", "В церкви", "Иконописец" и другие.

Главным событием в творческой биографии Лебедева стала роспись Вознесенского собора в городе Ельце (совместно с товарищем по передвижническому цеху академиком Алексеем Ивановичем Корзухиным). Над реализацией елецкого проекта Константина Тона, известного авторством храма Христа Спасителя в Москве, трудился с 1845 г. архитектор Александр Каминский[46]. В 1877 г. начались штукатурные работы, а потом за дело взялись художники. Поистине титаническая работа длилась шесть лет. Только в храмовой части насчитывается более 220 стенных росписей, живописных полотен, иконописных работ. Верхний купол, паруса, настенные росписи над иконостасом, верхний ряд икон в самом иконостасе и центральный образ – "Распятие Христа" принадлежат кисти А. И. Корзухина. Остальные настенные росписи и иконы иконостаса выполнены Лебедевым. Он заполнил два нижних яруса центрального, написал иконы для левого и правого иконостасов, расписал стены и столбы храмовой части собора.

Своеобразным продолжением этой работы можно назвать создание Лебедевым иллюстраций к библейским книгам. В итоге появился целый цикл произведений, отлитографированных и изданных в начале XX в.[47] Заказчиком этой работы выступил известный книгоиздатель И. Д. Сытин. По данным В. Пушкарева, в 1908 г. художник исполнил 60 иллюстраций к Ветхому Завету[48], которые неоднократно воспроизводились в том или ином виде. Все вместе эти работы были изданы товариществом И. Д. Сытина уже после смерти художника в 1917 г.

В 1909 г. Лебедев предпринял новую работу и создал акварелью новые иллюстрации к Ветхому и Новому Заветам. К Ветхому Завету вместо 60 художник оставил только 43 иллюстрации. На сегодняшний день известно, что их сохранилось 94 сюжета[49], из которых 51 посвящен Новому Завету. Все они снабжены отсылками к текстам Библии. 94 акварели-иллюстрации, сохранившиеся в частной коллекции, были выполнены на серой французской бумаге размером 30×47 см. Композиции иллюстраций решены с большим мастерством, свободны и энергичны как по рисунку, так и по живописи. В них присутствует академическая традиция, ощущаются приемы церковного монументального искусства. При создании этого крупного цикла цветных иллюстраций Лебедев использовал опыт библейских эскизов А. А. Иванова, живописного цикла В. Д. Поленова, библейских тем М. В. Нестерова. Ориентировался он и на двухтомное издание Г. Доре, чрезвычайно популярное в XIX в. По мнению Т. Карповой, "лебедевские акварели близки Доре по различной стилистике интерпретаций событий Ветхого и Нового Заветов: иллюстрации к Ветхому Завету – драматичны, это многофигурные композиции, сцены битв и поединков; тут, как и Доре, Лебедева привлекают драмы и битвы ветхозаветной истории, действие сильных страстей"[50]. Различны художественные приемы, используемые мастером при создании ветхозаветных и новозаветных иллюстраций. "Если листы к Ветхому Завету эскизны, намечают лишь главные узлы композиций, светотеневое и пространственное решение, – пишет Т. Карпова, – иллюстрации к Новому Завету значительно более академичны, статичны, следуют за традиционными иконографическими канонами. Заметно, что иллюстрации к Ветхому и Новому Завету отличаются разной степенью законченности и проработанности деталей"[51].

Цикл иллюстраций, созданных Лебедевым, от всех предшествующих отличает подробность, большое многообразие сюжетов. Очень подробно проиллюстрированы чудеса, притчи и явления Христа после Воскрешения. На фоне работ других художников (В. Г. Перов, Н. Н. Ге, И. Н. Крамской, И. Е. Репин, П. Г. Антокольский, В. В. Верещагин, В.Д. Поленов и другие) иллюстрации Лебедева "выглядят весьма архаичными"[52]. По мнению Т. Карповой, "работы К. Лебедева можно считать стремлением мастера к адекватному отражению "Божественного" текста… Акварели Лебедева сохраняют связи с многовековой традицией изобразительной трактовки "Великой книги"[53].

В 1880-е гг. художник начинает серьезно заниматься иллюстрированием книг, и со временем иллюстрирование занимает все более заметное место в его творчестве. Среди первых известных опытов в данной области – иллюстрации к ряду рассказов из "Записок охотника" И. С. Тургенева, датированные 1883–1884 гг. Выполненные с большим мастерством и глубоким пониманием поэтичности тургеневской прозы, они вызвали столь широкий интерес у читающей публики, что почти сразу же были изданы в виде отдельного альбома, обложку которого весьма оригинально оформил Лебедев. Единственный исследователь творчества Лебедева О. Сопоцинский по поводу иллюстрирования "Записок охотника" писал: "Художник создал галерею ярких образов русской деревни. Особенно удаются ему типы крестьян, которых он рисует с неизменной симпатией. В отдельных иллюстрациях Лебедев достигает большого драматизма; обнаруживается, что он глубокий и острый психолог. Самыми удачными являются иллюстрации к "Малиновой воде", "Бурмистру", "Бирюку"[54]. До сих пор иллюстрации Лебедева к "Запискам охотника" признаются непревзойденными.

В оформлении многотомного издания Кутепова "Великокняжеская, Царская и Императорская охота на Руси" Лебедев принял достойное участие наряду с прославленными мастерами[55]. Второй том открылся выполненным им фронтисписом "Выезд царя Алексея Михайловича на соколиную охоту из Спасских ворот г. Москвы"[56]. Замечательны и другие его произведения, помещенные в "Царской охоте": "Отведывание" соколов под селом Коломенским стольником и московским ловчим А. И. Матюшкиным послу Римского императора Леопольда барону Маейербергу", "Пожалование из рядовых сокольников в начальные в присутствии Царя Алексея Михайловича", "Вечер на Измайловском потешном дворе г. Москвы в начале XVIII столетия", "Привоз и сдача подсокольничему соколов на Семеновском потешном дворе г. Москвы холмогорскими помытчиками в конце XVII столетия", "Обучение соколов. "Выноска и справка" на Семеновском потешном дворе г. Москвы кречетниками и сокольниками", "Император Александр II разговаривает с крестьянами в лесу на охоте", "Сострунка медведя в лесу", "Доклад императору Александру II в доме князя Путятина в Бологом во время охотничьей поездки". Изображения соколиной охоты и царских сокольничих, созданные для книги, прославили имя Лебедева. С тех пор воспроизведение лебедевской версии стало почти хрестоматийным. И по заслугам: композиция торжественной царской кавалькады не только точна по построению, но и предельно живописна.

Для проводимого анализа важен следующий момент: в работе "Выезд царя…" присутствует подпись-цитата из сочинения Алексея Михайловича "Уложения сокольничья пути". Короткая цитата и инициал написаны Лебедевым. За основу орнамента инициала "Б" взят антропоморфный орнамент новгородских рукописей XIV в. (сидящий на земле человек держит в руках ствол дерева, крона которого образует перекладину буквы Б, а корни завершают оформление петли). Его контур выписан киноварью, а фон заполнен синей и красной красками. Текст: "Будите охочи, забавляйтеся, утешайтеся сею доброю потехою, зело потешно и угодно и весело, да не одолеютъ васъ кручины и печали всякия" написан красной краской, имитирующей киноварь. Это полуустав, характерный для старообрядческих рукописных книг XVIII–XIX вв., в основу которого они в свое время положили шрифты стропечатных дониконовских изданий. Уровень письма и рисунок инициала свидетельствуют о профессиональном владении художником древними орнаментами и письмом и хорошем знании древнерусской книжной традиции, а также изданий древнерусских орнаментов, таких как альбомы В. И. Бутовского и В. В. Стасова. Размещение короткого текста из сочинения государя Алексея Михайловича по отношению к иллюстрации, компоновка листа и общая композиция также говорят о хорошем знании древних книжных традиций, хотя рисунок выполнен в академических традициях XIX в.

Нет сведений о создании Лебедевым полных рукописных книг. Но необходимость анализа его творчества существует, так как художник часто в своих книжных графических работах использовал традиции рукописной книжности. Именно это знание отечественной старины и книжных традиций Древней Руси позволило Лебедеву талантливо проиллюстрировать ряд произведений известного русского писателя П. Н. Полевого. В послесловии к "Историческим рассказам и повестям", увидевшим свет в Издательстве А. Ф. Маркса, И. Н. Полевой написал: "Главным поводом к напечатанию этой книжки я считаю счастливую случайность моих дружеских, искренних и близких отношений к высокоталантливому нашему художнику Клавдию Васильевичу Лебедеву: он сам вызвался создать роскошную иллюстрацию к некоторым из моих рассказов, которые почему-то пришлись ему по сердцу. Первый десяток этих рисунков, показанный мною Адольфу Федоровичу Марксу, известному издателю "Нивы", произвел на него такое впечатление, что он решился предпринять роскошное издание сборника моих рассказов с иллюстрациями К. В. Лебедева и выполнил это предприятие со свойственной ему любовью к делу и щедростью"[57]. В послесловии Петр Николаевич Полевой также счел необходимым дать и описание всех имеющихся в книге виньеток, инициалов, заставок и концовок, исполненных в книжных традициях древнего и нового времени. Приведем это описание полностью: "Все большие рисунки, гравированные на меди и приложенные к книге на листах эстампной бумаги, представляют собой отдельные сцены рассказов; они помещены против тех самых страниц текста, с которых заимствовано их содержание, а потому и не нуждаются в объяснении. Но многие из небольших рисунков и виньеток представляют собой такие предметы бытовой обстановки древней Руси, которые давно уже утратили всякое значение в нашем нынешнем обиходе, и потому могут оказаться не совсем понятными для наших читателей. Приведем здесь некоторые истолкования.

На стр. 22 в конце рассказа "Ненароком" изображен свадебный каравай на блюде, венчальные свечи и шитый убрус – обычные принадлежности старинной русской свадьбы.

На стр. 37 в заключение рассказа "Божья гроза" изображены древняя рипида, древний архипастырский посох и архиерейская митра древнего вида; все эти предметы зачерчены художником с церковных древностей, хранящихся в ризнице Новгородского Софийского собора.

На стр. 75 в конце рассказа "Поп-богатырь" изображена кадильница (конца XVI – начала XVII в.), хранящаяся в ризнице Успенского собора в Москве.

На стр. 102 в конце рассказа "Невинный страдалец" виньетка представляет часовню, ныне существующую в селе Неробе на месте заключения Михаила Никитича Романова.

На стр. 103 заглавная буква Н к началу повести "В одной могиле" помещена на щите, снятом с одного из многих щитов, хранящихся в Оружейной Палате. Это круглый выпуклый, медный щит, с двойным ободом, с мягким цветным матерчатым подбоем и бахромой по краям. Такие щиты были, вероятно, скорее принадлежностью парадного воеводского вооружения, нежели составной частью боевой воинской сбруи или доспеха.

На стр. 143 в конце той же повести изображено на развалинах Смоленской стены разбитое стенное орудие. Эскиз этого орудия был зарисован художником в С.-Петербургском Артиллерийском музее.
На стр. 144 заглавная буква к рассказу "Посол государев" поставлена в "столбце" грамоты, к которой приложена печать восковая и привешена, сверх того, на снурке, печать "створчатая, вислая". Чернилица, поставленная на грамоте, также зачерчена с древнего образа дьяческих чернилиц – медных, узорчатых, цепочкой прицепляемых к поясу.

На стр. 201 в конце того же рассказа помещен "сорочек" соболей в том виде, в каком наши посольства подносили их в дар иноземным государям. Эти сорока соболей связывались обыкновенно крепко накрепко мордками в один пучок, от которого красивой пушной кистью расходились шкурки с хвостами. Весь "сорочек" прикрывался цветным тафтяным или матерчатым чехлом. На нашей виньетке на такой "сорочек" надета цепочка с медалью – один из весьма обычных даров, которыми иноземные государи награждали наших послов.

На стр. 220 в конце рассказа "Смелым Бог владеет" виньетка составлена из обычного в старину разбойничьего оружия – ножа, кистеня, топора и дубины.

На стр. 239 в конце рассказа "Русский полоняник" виньетка представляет колодку, то есть простейший вид оков, от которого произошло и русское название заключенников – колодниками. Колодки бывали ручные и ножные. Через колодку на нашей виньетке перекинуты и доныне употребляемые кандалы, то есть цепь с наножным кольцом.

На стр. 341 заключительная виньетка к рассказу "Государев кречатник" составлена из важнейших принадлежностей соколиной охоты. Налево видим клобучок, которым прикрывали на охоте голову и глаза ловчей птицы (то есть клобучечили ее); тут же видим и расшитую пер статую рукавицу сокольника, на которой он держал птицу, и серебряные колокольцы, которые прикалывались к хвосту птицы, и бубен с вощагою, которою ударяли в бубен, и серебряный рог. Сокольники трубили в рог и били в бубен, призывая птицу спуститься с той выси, на которую она взвилась за добычей.

На стр. 342 начальная буква М к рассказу "Птичка-невеличка" обставлена обычными шутовскими принадлежностями: тут и полосатый шутовской колпак, и палка с пузырем, в который брошено несколько горошин, и треугольник с погремушками и мохрами"[58].

Из приведенной цитаты достаточно хорошо видно, что для оформления книги помимо обычных иллюстраций художник использовал историзованные и сюжетные инициалы и сложные композиции для составления концовок. В их создании Лебедев опирался на исторически сложившуюся русскую и западноевропейскую книжные традиции.

При иллюстрировании и оформлении исторических повестей Л. Жданова, выпущенных издательством А. Ф. Девриена[59]’, мастер использовал классические древнерусские орнаменты: для рисунка заставок и концовок были взяты тератологический и геометрический орнаменты новгородских рукописей XII–XIV вв.

В конце 1890-х гг. Лебедев иллюстрирует и оформляет исторические произведения Общедоступной библиотеки А. Д. Ступина, создавая заставки и сюжетные инициалы к рассказам П. Н. Полевого и русским былинам[60]. Активно сотрудничает с издательством И. Д. Сытина, иллюстрируя Сытинский настольный календарь. Он создает рисунки к житиям святых, издаваемых под редакцией В. В. Тулупова[61]. Среди самых известных работ К. В. Лебедева – иллюстрации к "Бахчисарайскому фонтану" А. С. Пушкина[62] и "Князю Серебряному" А. К. Толстого[63]. Рисунки Лебедева публикуются в "Историческом вестнике"[64], в журналах "Нива" и "Солнце России" за 1911–1913 гг. Тогда же он становится преподавателем Московского училища живописи, ваяния и зодчества, а затем профессором натурного класса Высшего художественного училища при Санкт-Петербургской Академии художеств (1894–1898 гг.), действительным членом которой был избран в 1906 г.[65] Умер К. В. Лебедев 21 сентября 1916 г. Последняя его работа – историческая картина "Иван Грозный" – осталась неоконченной.

35 Сопоцинский О. Клавдий Васильевич Лебедев. – М. – Л., 1948.
36 Хранится в ГТГ. Опубликована: Государственная Третьяковская галерея. Каталог собрания. Живопись второй половины XIX века. Серия Живопись XVIII–XX вв. Книга первая (А-М). – М., 2001. – С. 339. (Далее: ГТГ. Каталог…)
37 Сопоцинский О. Клавдий Васильевич Лебедев… – С. 10.
38 Хранится в ГТГ. Опубликована: ГТГ. Каталог – С. 339–341.
39 Сопоцинский О. Клавдий Васильевич Лебедев… – С. 21.
40 Хранится в ГРМ.
41 Хранится в ГТГ. Опубликовано: ГТГ. Каталог… – С. 342–343.
42 Пушкарев В. А. Незабытые картины // Наше наследие. – 1996. – № 38. – С. 121.
43 Сопоцинский О. Клавдий Васильевич Лебедев… – С. 20 21.
44 Хранится в ГТГ. Опубликовано: ГТГ. Каталог… – С. 342–343.
45 Хранится в ГТГ. Опубликовано: ГТГ. Каталог… – С. 342–343.
46 Подробнее об особенностях строительства собора см.: Горлов В. П., Новосельцев А. В. Елец веками строился. – Липецк, 1993. – С. 277–287.
47 Лебедев К. В. Картины по Священной истории Ветхого Завета. – М., 1911–1912. – Вып. I–V; Лебедев К. В. Альбом картин, посвященных истории Нового Завета. – М., 1916.
48 Пушкарев В. А. Незабытые картины… – С. 122.
49 Справочная статья в Каталоге Третьяковской галереи дает сведения о создании около 100 листов. См.: ГТГ. Каталог… – С. 339.
50 Карпова Т. Ветхий и Новый Завет в иллюстрациях Клавдия Лебедева // Наше наследие. – 1996. – № 38. – С. 123.
51 Там же.
52 Там же. С. 125.
53 Там же.
54 Сопоцинский О. Клавдий Васильевич Лебедев… – С. 12.
55 См.: Переписка К. В. Лебедева и Н. И. Кутепова // PH РНБ. – Ф. 1000 (Собрание отдельных поступлений).
56 Царская охота на Руси царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича. XVII век. – СПб., 1898. – Т. II.
57 Полевой П. Н. Исторические рассказы и повести. – СПб., 1892. – С. 471.
58 Полевой П. Н. Исторические рассказы и повести… – С. 467–468.
59 Жданов Л. Царь Иоанн Грозный. – СПб., 1904.
60 Например, см.: Сказка о славном русском богатыре Добрыне Никитиче. – М., 1887.
61 Сытин И. Д. Страницы пережитого // Жизнь для книги. – М., 1982. – С. 87–88.
62 Пушкин А. С. Бахчисарайский фонтан. – СПб., 1899.
63 Толстой А. К. Князь Серебряный. – СПб., 1892.
64 Переписка К. В. Лебедева с П. Н. Полевым за 1890–1896 гг. // ГРМ ОР. – Ф. 14.-Ед. 67.
65 Кондаков С. Н. Юбилейный справочник Императорской Академии художеств: 1764–1914. СПб., 1914. – Ч. I. – С. 282.